Напряжённый всем телом Блейз молча смотрел на друга, давая возможность, наконец, начать этот сложный разговор, который Малфой так старательно оттягивал.
Сомнение на лице Драко можно было разглядеть даже в темноте, единственным источником света в которой служила одинокая свеча на прикроватной тумбе. Забини видел внутреннюю борьбу, но не проронил и слова. Не хотелось давить, но и так же не хотелось больше ждать. Как его лучший друг, он просто обязан был знать, что же всё-таки случилось у Малфоя на каникулах и продолжалось по сей день.
— Я не знаю, как правильно начать, — выждав паузу, решил заговорить Драко.
— Просто по порядку. Всё, как есть Малфой.
Драко снова замолчал. На долю секунды создалось ощущение, что он вовсе уснул или просто передумал говорить. Только вот, на самом деле, он просто переживал первый день осени вновь, с самого утра, в которое и услышал ту самую дикую правду. Как он тогда отреагировал? Отрицание, неверие и чуть ли не истерика, переходящая в сумасшествие. И какие сейчас нужно подобрать слова, чтобы лучший друг просто молча выслушал его, чтобы обошлось без насмешек, чтобы он не начал презирать его? Драко боялся лишиться теперь уже единственного если не близкого, то, как минимум, не чужого человека во всём этом грёбаном мире.
— Скорее всего, когда я расскажу, ты пошлёшь меня куда подальше, — пробегая взглядом по помещению огромного размера, что являлось Больничный крылом, предположил Малфой.
Глаза остановились на тусклом свечении. Жёлтые и оранжевые язычки пламени будто вытанцовывали: этот огонёк всё так же беспощадно продолжал топить собой воск. Проблемы, нависшие над головой Малфоя, точно так же, как огонь медленно уничтожает свечу, высасывали все его силы.
Драко запустил одну руку в растрёпанные волосы и шумно выдохнул.
— Помнишь, что я спросил тогда у тебя в поезде?
Брови друга сошлись на переносице. Забини пытался вспомнить, но перед глазами стояло только плохое настроение Драко и никаких разговоров по дороге до Хогвартса. Едва заметно, убедившись, что в воспоминаниях дыра, мулат мотнул головой из стороны в сторону.
— Что бы ты сделал, если бы узнал, что кто-то из твоих близких друзей оказался грязнокровкой? — процитировал Малфой, чётко вспоминая каждый момент того дня и каждое сказанное слово.
Забини словно осенило, и он щёлкнул пальцами, понимая, о каком вопросе шла речь. Но вместе с этим ему стало ещё более тревожно. Если, конечно, «тревога» — слово подходящее в данной ситуации. Он помнил, как замялся тогда в поезде. Ему было непонятно, к чему всё это. Стал бы Малфой спрашивать подобную хрень, как, кстати, Блейз тогда и выразился, просто так, без задней мысли? Вот и теперь воздух становился всё напряжённее, а интрига — всё больше.
Драко не продолжал, оставляя пару секунд на переваривание и осознание происходящего.
— Так, ладно. И к чему это всё-таки? — меняя позу на более удобную, нарушил тишину Забини.
— К тому, что это действительно случилось, — не дрогнувшим голосом выпалил Драко и встал с больничной кровати, не обращая внимания на головную боль. Лежать или даже сидеть было уже невозможно.
Пальцы коснулись холодного стекла, приоткрывая окно. Как только образовалась небольшая щель, пропускающая свежий воздух в душную башню, стало даже как-то легче. Распахнув окно так широко, как только возможно, Драко прикрыл на секунду глаза, стараясь восстановить дыхание. Лёгкий осенний ветер приятно касался горячей кожи, создавая определённый контраст.
Ночное небо сегодня впервые за полмесяца, что ученики здесь, выглядело волшебно: оно было кристально чистым. Сотни созвездий, миллиарды звёзд и только одна огромная луна. Не было видно ни облачка, даже самого крохотного. Сегодня небесная твердь бла слишком чиста и слишком идеальна для осени. Весьма завораживающее зрелище.
Чистота — это всегда что-то прекрасное, невероятное, величественное. До безумия обидно, когда что-то мешает ей сиять. Стоит появиться хотя бы одному незначительному, на первый взгляд, пятнышку, как вся картина становится отвратительной. И сейчас речь вовсе не о небе.
Малфой начинал видеть какую-то параллель везде. Ему казалось, что он и есть то самое пятно, очерняющее всю картину идеального мира. Это просто максимально нелогично и до безобразия неправильно. Он всегда был уверен в обратном, а сейчас не мог найти определённого решения, чтобы не чувствовать себя паршивой овцой, которая ещё вдобавок отбилась от стада.
Кулаки невольно сжались и ударились по каменному подоконнику.
— Погоди, что ты имеешь в виду? — рядом раздался голос Забини, напоминающий, что Драко здесь не один.
Малфой начал раздражаться. Его злили глупые вопросы Блейза. Он прекрасно знал и помнил, что его лучший друг явно не из тупых. Напротив, он всегда всё понимал с первого слова, а иногда и с одного только взгляда. Ему казалось, что он и сейчас понимал, о чём идёт речь, но попросту отказывался принимать, ну или же специально мучал его этими вопросами за длительное молчание в две с половиной недели. Было бы гораздо проще, если бы Забини догадался сам, не заставляя произносить всё вслух.
— Неужели ни одной мысли?
— Хочешь сказать, что кто-то из наших… Грязнокровка?
— Да уж, кто-то, — закусив губу, ответил Драко, готовясь к тому, что он должен был сделать прямо сейчас.
В голове буквально происходили взрывы. Сомнения, опасения, страх. Всё перемешалось и спуталось в клубок, не позволяющий раскрыть эту тайну. Хотелось соврать, что-то придумать, но давать заднюю было слишком поздно.
Малфой, ты обещал, так значит держи своё слово. Пусть в твоих венах течёт отвратительная грязная кровь, но ты должен сохранить хотя бы что-то, что делает тебя пусть и немного, но всё же достойным человеком.
— Ты… Ты хочешь сказать… — запинаясь, тихо проговорил Блейз.
Мысль о том, что грязнокровкой со слизеринского факультета являлся сам Малфой, промелькнула в голове Забини, но надежда, что это неправда и всего лишь глупое предположение забросила её куда подальше.
— Да, Забини, да!
Стоять на одном месте Драко больше не мог. Шаги начали мерить помещение, руки сжимали палочку, которая каким-то волшебным образом оказалась в кармане, а сердце стучало с такой скоростью, что вот-вот остановится он жуткого страха, осознанного им самим не так давно. Сейчас было невероятно страшно потерять последнюю ниточку, связывающую его с нормальной привычной жизнью. Ниточку по имени Блейз Забини.
— П-подожди. Не может быть…
Как же трудно это было говорить. Голос стал на пару тонов выше, а тело начало потряхивать. Если их многолетняя дружба хоть чего-то, да стоила, то сейчас Забини должен был хотя бы постараться всё принять.
— Я грязнокровка. Ни кто-то с факультета, ни кто-то из команды, ни кто-то из нашего круга общения, а я! Я, понимаешь?!
Всё было сказано на одном дыхании, которое сбилось после последней реплики. Чувство отвращения к самому себе выросло в ещё в несколько раз. Содрать бы сейчас всё с себя и жестоко уничтожить, не оставив и следа от этого позора.
Руки впились в железную спинку кровати с нереальной злостью и в то же время безысходностью. Хотелось кричать во всё горло и ломать всё вокруг.
Забини же выглядел так, будто его облили ледяной водой с утра пораньше. Спина заметно выпрямилась, будто натянутая струна; брови по-прежнему, были нахмурены; тёмные глаза не переставали быстро мигать, а рот даже слегка приоткрылся, не в силах издать и звука. Малфой выжидающе уставился на друга, в чём он теперь, разумеется, сомневался. Но мулат так и сидел, буравя взглядом дыру в каменном полу. Прошло всего ничего, но Драко уже готов был взвыть.
— Да скажи ты хоть что-нибудь! — воскликнул он, хватаясь за голову.
Блейз немного откашлялся и поднял глаза на маячившую фигуру. Если бы не дрожащее тело Малфоя, которое тряслось так сильно, что это можно было заметить даже находясь в нескольких метрах от него, и чужой голос, который он слышал словно впервые, то подумал бы, что Драко просто неудачно пошутил. Конечно, всю хрень, что происходила сейчас, можно было попытаться свалить на усталость, но это было бы слишком наивно.
— Малфой… Что ты только что сказал? — не веря, переспросил Блейз. — Ты, вероятно, это несерьёзно?
Лучше выдернуть себе все волосы на голове, вырвать язык, испытать на себе Круциатус миллион раз или спрыгнуть с самой высокой крыши Хогвартса, разбившись в лепёшку: да что угодно, но не повторить это снова. Сказать это вслух второй раз, всё равно что залить в себя несколько литров кислоты, которая тут же разъест всё изнутри.
— Нет, конечно! Решил так пошутить! — как же хотелось закончить этот разговор. Ещё немного, и он действительно сошел бы с ума. Драко уже чувствовал, как превращается в психа.
Забини раньше никогда не видел такого состояния друга. Драко Малфой иногда казался даже не человеком, а каким-то безэмоциональным и бесчувственным существом. Эгоизм, грубость, лицемерие, жестокость, похоть, высокомерность и заносчивость — всё это было присуще ему. «Да он же просто чудовище!» — сказал бы любой человек, кинув на аристократичное лицо один только взгляд. И он оказался бы прав.
Почти.
Мало кто знал, что скрывалось за маской жестокости, но, тем не менее, такие люди были. Их количество можно было пересчитать по пальцам одной руки, но такие всё же существовали. И, как правило, именно они не давали забыть Малфою, кем на самом деле он являлся.
Блейз ещё несколько минут всё взвешивал, прикидывал, старался отрицать и искать оправдание всему, но оставил эту затею, видя, какие терзания испытывает друг от ожидания его реакции. Захотелось засыпать Драко вопросами, которые уже мотались на языке, готовые сорваться, как только откроется рот; но разум, который ещё не до конца оставил его, подсказывал, что следовало для начала успокоить Малфоя хоть немного, иначе тому грозила психиатрическая лечебница.
Мозг не мог понять и принять, что его лучший друг, будучи наследником одного из самых известных родов, оказался существом, как внушали им всем ещё в детстве родители, низшим. Но даже если это так, Блейз был готов наплевать на все эти убеждения. Малфой за все годы их дружбы успел стать ему близким человеком, которого он с уверенностью и гордостью мог бы назвать своим братом. И сейчас, понемногу осознавая все детали этого сумасшествия, он почувствовал какой-то укол от обиды. Возможно, Драко тянул так долго только из-за этого, но для пущей уверенности Забини озвучил свою мысль:
— Ты думаешь, что я начну презирать тебя?
Всё это время Малфой стоял у окна, судорожно вдыхая и выдыхая холодный воздух в попытках успокоиться.
Не зная, куда деть себя прямо сейчас, Драко упал обратно на кровать, проведя правой ладонью по лицу. Он не сказал ни слова в ответ, и Блейз понял, что прав.
— Драко, серьёзно? — Забини осторожно присел рядом.
Раздался бой часов, извещающий о том, что сейчас ровно полночь.
— Я не понимаю. Ты думал, что все эти годы я зацикливался на чистоте твоей крови? Да клал я на это всё, Малфой! Ты просто идиот, если хоть на секунду усомнился, будто я начну равнять тебя с остальными недоумками, — серьёзным тоном заявил Забини, в голосе которого сквозило обидой.
Драко как-то странно усмехнулся, но почувствовал внезапное невероятное облегчение.
— Ты бы завязал общение со мной, если бы изначально знал, кто я такой? — пожимая плечами, спросил Малфой. Напряжение понемногу покидало его тело.
— Это другой вопрос. На Слизерин тебя вряд ли бы определили, и, возможно, мы бы даже не познакомились.
— Ну почему же? Ты бы вместе с остальными высмеивал грязнокровок, ведь так?
— Слушай, я не знаю, серьёзно. Но сейчас ситуация совершенно другая, и всё сложилось иначе. Просто запомни, что теперь я бы никогда не сделал этого. Как бы сейчас это банально или сопливо не прозвучало, но ты всё равно останешься моим другом, что бы не случилось, ладно? — хмуря брови, произнёс Блейз.
Драко повернулся в его сторону и постарался рассмотреть, какие эмоции читались сейчас на его лице. Уголки губ поползли вверх, не веря в то, что друг позволил сказать себе что-то подобное. Забини никогда не был фанатом душещипательных диалогов.
— О Боги! Малфой, забудь последнюю фразу, — улыбаясь, он догадался о чём сейчас думал Драко. Заинтересованно приподнятые брови и еле сдержанный смех выдавали его.
Напряжение уходило, и спокойная тишина заполняла комнату. Блейз прыснул в кулак, после чего оба начали смеяться. Так
глупо. Устало, но в то же время так
облегчённо. Если не вспоминать о чём был их разговор всего полминуты назад, можно было подумать, будто это обычный вечер в слизеринской комнате, будто у них просто появилась ещё одна причина для смеха.
Однако почти сразу после небольшой позитивной нотки лицо Малфоя поменялось. Осталось только лёгкое подобие грустной улыбки, которая тоже вскоре бесследно исчезла. Серые обречённые глаза разглядывали руки, трясущиеся уже гораздо меньше. В голове осталось ещё много чего, что не давало ему покоя, но один из важнейших вопросов был решён. Ему стало значительно легче от того, что он смог побороть все сомнения и рассказать об этом Забини.
Заметив, что голова Малфоя снова опущена, а глаза затуманены, Блейз ободряюще похлопал его по спине.
— Всё нормально.
Ничего не изменилось, ясно? Ты по-прежнему Драко Малфой.
— Они не собирались мне рассказывать. И если бы я не подслушал разговор матери со Снейпом, то до сих пор жил бы в этой лжи. Ты думаешь, это правильно? Скрывать всё столько лет, — игнорируя реплику друга, начал рассуждать Малфой.
Забини замолкнул в ожидании, терпеливо предоставляя Драко возможность полностью высказаться. Ответы на интересовавшие его вопросы постепенно проскальзывали в разговоре, поэтому не приходолось перебивать друга. Блейз видел, как тяжело сейчас было Драко, но, тем не менее, тот продолжал рассказывать всё «от» и «до».
— Нарцисса пыталась с тобой связаться? — спросил мулат, когда столь долгий рассказ друга подошел к концу.
— Да. Один раз после визита отца и ещё пару за те две недели. Просила встретиться с ней. Якобы, это очень важно, и дело касается Змееподобного ублюдка, — сморщив нос, вспоминал письма, в строках которых, женщина чуть ли не рыдала.
— И разве тебе неинтересно? У него ведь на тебя были особые планы.
Кстати говоря, Блейз был единственным человеком из окружения Драко, что знал о том, что ему уготовано, через что должен пройти и кем стать.
— Я никогда не стану одним из этих уродов.
— Ты так быстро поменял к ним своё отношение?
— Когда узнаёшь, что являешься грязнокровкой, многое вокруг меняется, — пожал плечами Драко и откинулся на примятую подушку.
Снова наступила тишина. Темнота вдруг резко начала давить на глаза, а белоснежная постель так и манила в свои объятия. Тяжёлый разговор вымотал знатно. Хотелось просто закрыть глаза и проспать дня три, не вылезая из кровати.
— Ну, я, наверно, пойду? — вставая на ноги, спросил Блейз, на что получил только кивок. — Надеюсь увидеть тебя завтра утром в Большом зале.
Забини сделал несколько шагов к выходу, когда Малфой окликнул его:
— Блейз?
Он развернулся и вскинул брови.
— Спасибо.
Усмехнувшись, Забини пожал плечами.
— Я надеюсь… Никто не… Кхм, не узнает?
— Считаешь, я идиот?
Разумеется, разговор, что зародился в Больничном крыле, умрёт в светлых стенах, освещённых только тусклой свечой и призрачным светом луны.
***
Не успело солнце взойти над горизонтом, как Мадам Помфри уже разбудила Драко и, осмотрев, велела собираться.
— Мистер Малфой, после завтрака отправляйтесь в свою комнату. Как минимум, пара дней точно понадобятся вам для восстановления сил. Я сейчас же сообщу профессору Дамблдору и профессору Снейпу, — тараторила женщина, попутно запихивая какую-то тягучую жидкость в рот слизеринца.
— Я же и так слишком долго не посещал занятия, — делая глоток воды из стакана, произнёс парень.
— Я прекрасно это помню. Вы нагло пропускали уроки, к тому же в ущерб своему здоровью. Теперь придётся некоторое время потратить на реабилитацию. Вы так сильно истощили организм голоданием, а ещё и полученная вчера травма…
— Но я вполне сносно себя чувствую, — настаивал Драко, сам не понимая, почему так рвался приступить к занятиям.
В этот момент женщина повернула голову в его сторону, окинув строгим взглядом. Малфой понял, что спорить с ней бесполезно, поэтому он просто самовольно приступит к учёбе.
Через десять минут он уже спешил в Большой Зал. Многие ученики как-то странно на него поглядывали и даже замолкали, когда он проходил мимо них. Всё это Драко не брал во внимание, стремительным шагом направляясь на завтрак. Откуда-то появилось дикое чувство голода. Сейчас впервые за всё время по-настоящему захотелось просто поесть, увидеть друзей, поговорить с ними, поскорее отправиться на занятия.
Двери зала распахнулись и предоставили взору четыре длинных стола. Казалось, Драко не был здесь целую вечность. Неуверенным шагом он подошел к своему факультету, занимая привычное место. Послышались одобрительные возгласы друзей, и ни один даже не стал кидать шуточки по поводу его хандры. Это было просто отличное начало дня — совершенно никаких разговоров, напоминающих о проблемах.
Во время завтрака, в помещении было шумно как никогда. Во время рассказа Теодора о том, как неудачно, и в то же время забавно, прошло его свидание с симпатичной пуффендуйкой, Драко почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Не то что бы это так сильно напрягало, нет. Создавался лишь небольшой дискомфорт. Ради интереса Малфой постарался найти человека, который так бесстыдно пялился на него. Пробегая взглядом по всем четырём столам, он даже не сразу понял, что тот самый человек сидел практически напротив.
Панси Паркинсон виновато опустила глаза, когда поняла, что Драко поймал её на этом преступлении.
Девушка старалась не подавать вида, но на её лице отражалось всё. Она тосковала. Очень скучала по этому эгоисту, который совершенно её не ценил. На мгновение Малфою стало жаль её, но извиняться он бы сейчас не стал. Захочет — явится сама.
Снова эгоистичное решение. Нагрубить и послать куда подальше, а теперь размышлять а-ля-она-сама-виновата. Проще сказать, что ему было просто плевать, поэтому сейчас он перевёл взгляд куда-то поверх её головы, устремляя его в зал. Следующей, кого он заметил, стала новая подружка Забини. Сидела, как обычно, в окружении Шрамоголового, Уизела и остальных придурков. Когда голова девушки немного повернулась в сторону, демонстрируя свой по-идиотски улыбающийся этому рыжему профиль, Драко вспомнил её вчерашнее прикосновение к своему лицу. Рука тут же непроизвольно потянулась ко лбу, а внутри разгорелась непонятная злость. Кто вообще дал Грейнджер право трогать его? Он — не Забини. Ладонь незаметно попыталась стереть невидимый отпечаток, оставленный ею.
***
После завтрака староста школы нашёл Малфоя в толпе и передал, что тому немедленно нужно проследовать в кабинет Дамблдора. Однажды его уже приглашали навестить директора, и ничем хорошим это не закончилось. И сейчас, когда он, сохраняя спокойствие, шёл в директорскую башню, надеялся, что речь пойдёт о его успеваемости, прогулах или прочей ерунде, но мысль о том, что там его снова может ждать отец, крепко засела в голове.
Но каково же было его удивление, сменяемое злостью, когда возле кабинета он заметил Нарциссу и Дамблдора. В нескольких метрах от них он замедлил шаг, даже на пару секунд замер на месте. Он уже собирался развернуться, но это её «сынок» не позволило уйти.
— Я оставлю вас, — любезно произнёс директор и скрылся в своём кабинете.
Женщина грустно улыбнулась и сделала шаг навстречу Драко, но осеклась, понимая, что взаимности ждать не придётся.
— Что ты здесь делаешь?
— Мне нужно срочно поговорить с тобой, — мягко объяснила Нарцисса. — Может, прогуляемся?
Нехотя, он закатил глаза, но согласился, понимая, что если она здесь, то не уедет, пока не добьётся своего. Он осознавал, что ему придётся выслушивать эти бредни о материнской любви, о том, что она лгала во благо, ради защиты, но всё же шел следом за ней к выходу в школьный двор.
— Там сегодня очень ветрено. Может, наденешь мантию? — протягивая руку, чтобы поправить джемпер сына, предложила миссис Малфой, но тот сделал шаг назад, держа её на дистанции.
— Обойдусь.
Нарцисса устало вздохнула.
Во дворе Хогвартса было немноголюдно, что только играло на руку. Можно было заметить только небольшие группы учеников, отправляющиеся в оранжереи на Травологию. Драко сцепил за спиной руки в замок и ждал, пока мать начнёт говорить.
— Как ты здесь? Я вижу, совсем не ешь… Нельзя же так, сынок, — заботливо, качая головой, произнесла женщина. Она приехала сюда, чтобы рассказать что-то важное, касающееся Волдеморта, а начала с каких-то глупостей?
— Ближе к делу, — нахмурился Драко, складывая на груди руки, больше для того, чтобы немного согреться.
— Драко, я знаю, что ты, вероятно, ненавидишь нас, но пожалуйста, позволь мне попытаться всё объяснять.
— Я всё понял. Сейчас я надеюсь услышать что-то стоящее.
— Драко, прошу.
— Мама, — вытянув руку вперёд, начал Малфой, и заметил странный загоревшийся огонёк в глазах женщины после этого слова. — Если я скажу, что выслушаю, ты успокоишься?
Не понимая самого себя, он только сейчас задумался, что обнадёжил Нарциссу.
— Только начни с важного. У меня занятия, а я и так пропустил слишком много, — на удивление спокойно, без капли раздражения, произнес слизеринец.
Женщина хотела спросить ещё что-то, но заметив строгий взгляд сына, решила отложить вопрос на потом, пока тот не передумал слушать её.
— Лорд поменял своё решение, — на одном дыхании сказала миссис Малфой.
— Что ты имеешь ввиду?
— Он
знает, Драко.
