TQ

«Дорогому Криштиану». Пожелания здоровья. Как ни странно, улыбки. Это все, что позволяли познания в письменном португальском над размашистой подписью президента страны. Фотоальбом с видами Мадейры был настолько шикарен, что Икер поймал себя на мысли, как неплохо бы однажды очутиться там помимо игр с «Насьоналом» и «Маритиму»! Телефонный звонок заставил его поднять голову и недоуменно уставиться на низкий столик у бара. Мелодия продолжала звучать, и он отложил альбом, поднимаясь и приближаясь к телефону. Вызов именовался «Мария». Часы показывали начало шестого вечера. Чуть больше часа с тех пор, как парень уснул после возвращения с тренировки и обеда. Он не задумываясь бросил телефон в карман своих мягких серых брюк, чтобы звук стал тише, и вернулся к альбому, пересматривая самые умопомрачительные фото по второму разу. Через некоторое время, в течение которого он снова выпал из реальности, ему показалось, что из спальни слышны какие-то звуки. Кажется, с видами райского острова все же предстояло расстаться. В беззвучно приоткрытую дверь он увидел, что Криштиану сидит на самом краю убранной постели в своих серых «найках», и натягивает светлую футболку на влажное после душа тело. Икер проскользнул в комнату, тут же ловя его теплый взгляд. — Давно проснулся? Парень пригладил волосы и поднялся, небрежно расправив за собой покрывало. — Нет. Почти только что. — Ты забыл телефон. Посмотри. Португалец кивнул, забирая свое проклятье из его пальцев и этим же движением зажигая экран. «Не забыл» — одними губами, глядя на имя Марии и нажимая вызов. — Спасибо, Санто. Икер наблюдал, как он отходит к окну, приветствуя Марию и целенаправленно предлагая пригласить к телефону… сына! Тепло в голосе ощущалось почти физически, и вратарь не смог сдержать улыбку. Которая не ускользнула от Криштиану, и тот вопросительно кивнул, едва закончив разговор. — Ты пока не разрешаешь ему телефон? — Нет. В семь лет, у нас договор. Касильяс улыбнулся еще шире: — Как тебе это удалось? — О-о… Было тяжело. Он такой упрямый! — Да ну! Интересно в кого? Криштиану рассмеялся вслух и толкнул его локтем в бок. Карие глаза затягивали в свою глубину, и перед их теплом и искренностью отступала улыбка. Желание постоянно его касаться. Он дотронулся до руки испанца, сжимая его пальцы. Голос показался ему не беспечным, как было секунду назад. — Почему ты зовешь мать по имени? Почему никто в жизни не спрашивал об этом? Не было дела? Или не было достаточно смелости? Он едва заметно прищурился — многолетняя защитная реакция, инстинктивно. Мимолетная пауза для вдоха. — Так… давно сложилось. В семье. Где я младший. Икер притянул его к себе, поправляя влажную челку и дотягиваясь, чтобы коснуться губами виска. — Ты обещал рассказать, как тренировка, ребята… Криштиану покачал головой. — Обычно. Не хочется об этом, Санто. — Не хочется о футболе?? Ты ли это? Парень не улыбнулся и мягко отстранился, снова забирая его руку в свою. Не сумев поймать взгляд темных глаз, Касильяс сжал сильные пальцы в ответ. — Что? Теплое дыхание по щеке. Голос тихий и настоящий настолько, что останавливает время. — Сводит с ума, когда думаю о том, что ты рядом, а мне приходится уезжать. Или спать. Мне не хватает тебя, как воздуха. Все время, Икер. И я не могу представить, что снова должен остаться без тебя… Не знаю, где взять на это сил. Руки сами сжались, притягивая его к себе и раскрывая поцелуем теплые губы. Податливые. Вкусные. Но ими хотелось не упиваться, разжигая желание, а бережно ласкать, отдавая сердце. И тихий шепот. — Не думай об этом. Не сейчас. Я с тобой. И впереди еще три дня. — Два. Не считай среду, когда с утра я уеду на Вальдебебас и приползу с «Бернабеу» только к ночи, неизвестно с каким результатом от немцев! Икер чувствовал, что сохранить поцелуй без пожара почти не удается. Из последних сил он постарался не прикусывать желанные пухлые губы, и почти ровно прошептать: — Ты правда не понимаешь, что даже неделя или месяц здесь без тебя стоят такого мгновения, как сейчас? Криштиану закрыл глаза, не сопротивляясь горячим прикосновениям. Тихие слова делали с сознанием такое, что не хватало дыхания. За всю жизнь он не слышал ничего подобного. Ни от кого. Навязчивая мысль о том, что скоро он снова останется без этого человека, нехотя отступила перед головокружением. Привычным за эти пару месяцев. — Санто… Расскажи, как прошел день, и может быть потом я вспомню про свой. Икер отчетливо видел эту борьбу, которую парень выиграл прямо у него на глазах. Когда зарождающаяся дрожь в голосе, так чертовски знакомая ему самому и испытываемая почти постоянно, уступила место обычному тону. Нет, не совсем обычному. Теплому. Которым он разговаривал с ним. Что-то словно зажглось в глубине бездонных глаз после его слов. Эта сила не переставала восхищать, отчего голос прозвучал едва слышно: — Люблю быть здесь. Тихо и спокойно. Закрываю глаза и вижу тебя, даже когда ты не рядом. Большего невозможно пожелать. Португалец чуть склонил голову набок, изучая его взглядом. — Это ты со мной вежлив сейчас? Касильяс тихо рассмеялся и прижался губами к его щеке. — Пошел ты. Неужели я должен быть вежлив еще и с тобой? — Ответная улыбка парня, как яркий луч солнца. — Замечательная вода в бассейне, Крис. И куча шикарных книг. И альбомов. — Ты плавал? Как нога? — Вполне нормально. — Он проглотил слова о том, что прикосновение губ к выступающей косточке на щиколотке прошлой ночью было последним ощущением в этой части тела. — Понадобится вратарь в водном поло — обращайся. — Скорее, чем ты думаешь. Без тени улыбки, и это почему-то заставило сердце биться быстрее. Шесть лет он не до конца отдавал себе отчет, какое счастье — играть с этим парнем. — Смотрел альбом Мадейры. Хочу побывать там. Знаешь, не в гостинице, не на стадионе. — Со мной? «Как ты читаешь мысли? И как не любить твою самоуверенность??» — Да. — Будешь вратарем на воде? Ни доли иронии или шутки! Икер коснулся губами уха со сверкающим бриллиантом. — Как захочешь. — На берегу интереснее. Но я тебя сделаю в любом случае. Придет время. А сейчас? Куда хочешь, чтобы я отвез нас сейчас? Подобрать слова оказалось неожиданно трудно. Не отпускало щемящее чувство нежности и родившейся мечты. «Придет время». Он слышал этот тон миллион раз. И не только он. Так лучший футболист мира озвучивал свои планы. Которые молча исполнялись, когда «приходило время», открывая истинную суть сказанного. — Ты уже спрашивал утром. Мадрид сейчас твой, Крис. Парень заглянул в красивые глаза, едва заметно прищурившись. — Да, помню. Он мне не нужен. Что тебе понадобится из вещей на сутки? Я найду все, что скажешь. Взгляд был изучающим, но неожиданно под этим промелькнуло что-то похожее на надежду. Он не представлял — слишком экстравагантно, чтобы даже пытаться! — но знал, что скажет ему «да» при любом раскладе. — Проще простого, ты знаешь. Что придумал? — Хочу увидеть то, что тебе очень дорого. Хочу побывать там с тобой. В Навалакрус. Икер замер, недоверчиво глядя ему в глаза. То есть, он был готов услышать что угодно, но… Черт возьми, как?? Как, без единого усилия, естественно и искренне, этому человеку удавалось шокировать его?? И заставлять чувствовать почти мгновенные слезы от чего-то настоящего, отданного не задумываясь, вместе с частью души. — Не близко. — Пара часов, с половиной. Если поведу я — даже меньше. Завтра я должен лечь спать не позже десяти вечера. До этого сутки без единого ограничения. Только мы. И твоя земля. Ты хочешь, Санто? Вратарь молча обнял его. Пальцы сами собой опустились во влажные волосы, а губы снова были около уха, лаская любимое место на шее. — Да. Сумасшедший. Мой прекрасный. Криштиану чувствовал его ощущения, как собственные. На всякий случай отвернуться, чтобы скрыть довольную улыбку. Да, черт возьми, он был доволен собой! Потому что смог найти что-то для этого человека… что-то, заставившее его испытывать почти дрожь от переполнявших эмоций. Неужели не потрясающе? — Твой. — Эту улыбку уже можно было не скрывать. И с удовлетворением отметить отблески пламени, вспыхнувшие в карих испанских глазах. — Идем, посмотришь себе одежду. Кажется, ты любишь совсем неяркое? И вязаные свитера, да? — Крис, иди к черту! — Касильяс покатился со смеху, отталкивая его от себя и отвешивая ему несильный подзатыльник. — Где будем ужинать? Парень все еще улыбался, делая ему жест следовать за ним в смежную комнату. — За городом. А на месте — тебе виднее. Последние оттенки оранжевого давно потемнели и растворились в вечернем небе. Словно стремясь догнать, на запад наползала облачность, создавая впечатление чуть ли не глубокой ночи. Почти два часа пролетели незаметно. И хотелось еще. Разговаривать, смеяться, вспоминать, размышлять, мечтать. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Или чтобы остановилось время. Авила даже в темноте казалась красивой и уютной. Впрочем, Криштиану практически не бывал в испанских провинциях, поэтому сравнивать было не с чем. Он мягко сбросил скорость, вглядываясь в огни заправки. Бесспорно, этот пункт был предпочтительнее сейчас в сумерках, чем назавтра при свете дня. Решившись и выворачивая руль, он бросил мимолетный взгляд на испанца и усмехнулся: — Они бы обрадовались тебе, а? Подумай, ну зачем им я? Икер посмотрел в заднее зеркало и легко толкнул его в плечо. — Мне будут рады чуть дальше. Давай, никто просто не поверит, даже если узнает тебя. В местах, где не было прессы или утечки информации, надвинутая на глаза бейсболка, закрывающая почти половину лица, делала свое дело практически всегда. Вежливо отказавшись от любых услуг, кроме заправки, он запихнул кредитку в карман куртки. За поворотом виднелись огни, магазин и что-то еще. Ожидание было недолгим. Перчатки полетели на заднее сиденье, а очутившись снова за рулем, посетило ощущение, что снаружи намного прохладнее, чем внутри. Голос Касильяса, говорящего по телефону, заставил его усмехнуться ноткам добродушного сарказма. — Не просто не в городе. Я даже не в стране, мой дорогой! Не знаю, как справишься, но тебе придется сделать это без меня. Испанец отложил телефон и перехватил его руку, не дав ему дотронуться до зажигания. — Давай дальше я, Крис. Криштиану бросил ему недоверчивый взгляд. — Ждал, пока я сяду за руль, чтобы сказать это? — Не ворчи. — Смеясь, вратарь вышел из машины, обходя ее и усаживаясь на водительское сиденье. — Заедем в одно место, возьмем что-нибудь домой. Машина плавно покинула заправку, притормаживая у следующего поворота и направляясь в сторону деревни. Когда спустя около получаса парень сдался, признавая, что потерял счет поворотам, они неожиданно свернули с улочки перед небольшим домом, исчезая за ним и останавливаясь у ограждения. — Заезжай. — Икер улыбнулся его выражению лица и открыл дверь, оказываясь снаружи. Ключ от ворот естественно лежал в Вила Нова де Гайя, открывать приходилось вручную. Криштиану перебрался на водительское сиденье, аккуратно пуская машину за испанцем внутрь владений. Мотор умолк, и его взгляд остановился на красивом домике, освещенном лишь парой фонарей. Мягко выскользнув из салона, он забрал с заднего сиденья обе сумки, прихватывая и пакет из недавнего кафе. Вечер остался непотревоженным, словно никто не приезжал, когда двое проскользнули в дом, аккуратно закрыв дверь. Тишина и темнота прохладного апрельского понедельника. Говорить о детстве было непривычно. Не именно этому человеку. А именно настолько откровенно. И чувствовать его присутствие, сквозь десятки лет и пыльных страниц жизни, впервые, но так глубоко! Задумчивая улыбка делала его совсем другим. Снова невероятным, снова словно с нуля. В какой-то момент это чувство стало настолько непреодолимым, что он умолк на полуслове и отставил пустой бокал. В полумраке глаза напротив казались бездонными, и он понимал, что желания сопротивляться этому нет. Бокал едва не выскользнул из пальцев, когда огонь во взгляде испанца, а затем и медленное прикосновение губ прожгло почти до нутра. Криштиану ненадежно избавился от хрусталя, понимая, что требуется физическая сила, чтобы не позволить сократить оставшееся между ними расстояние. — Санто… не здесь. Сознание едва держалось, цепляясь за интонацию в голосе. И давая возможность лишь на тихий шепот. Сколько же в нем силы! Он помнил, что это все нужно будет убирать. И вполне резонно предлагал уйти от сочетания «светлый диван — красное вино»! — Иди ко мне. Словно они не виделись неделю, две. Или месяц. А может те неполные два года, что прошли с их последней встречи в клубе. Он отвечал на поцелуй и позволял ласкать себя горячо и глубоко. Широкие плечи, сильные руки. Почти боль от желания чувствовать его тело. До спальни даже не минута, но кажется, словно вечность. И лишь в постели, почти не осознавая, где находится, он больше не сдерживаясь стонет, оказываясь сверху. Темно, но слишком желаем и знаком каждый дюйм, поэтому пальцы сами находят и осторожно вытаскивают один за другим бриллианты из ушей. Чтобы не мешали тут же обжечь мочку языком, прикусывая и с наслаждением слушая стон удовольствия. — Икер… — Все, что захочешь. Слова больше не нужны. Красивое тело просит огня и дарит молнии. Хочется быть глубже, отрицая понимание, что это уже невозможно. Все время требуется вкус губ. Это незыблемое. Целовать их нежно, словно благодаря. Если бы не то, как он реагирует на движения, вызывая почти оргазм, за мгновения. Опаляя пламенем все внутренности. Не давая задержаться ни на секунду. Требуя еще. И обжигая живот и руки в тот миг, когда слетевшее с влажных губ имя сорвало собственный спусковой крючок, разметав реальность в клочья. Почти не сон, просто физическое тепло и внутреннее чувство покоя настолько огромны, что отдаешься им, замерев и прикрыв глаза. Ощущение, что сейчас, в этот миг, в этом месте, он счастлив. Криштиану кожей уловил какое-то движение рядом и медленно повернул голову, тут же встретившись взглядом с карими глазами. Темнота больше не была такой полной, как казалось вначале. Он различал его добрую улыбку и дотронулся губами до губ, чтобы ощутить ее вкус. Легкий поцелуй в ответ и тихий шепот: — Мне хорошо с тобой. Как объятие без прикосновений. — С тобой, Санто. — Португалец притянул его к себе, дотягиваясь до одеяла и набрасывая ему на плечи. — Сегодня мы без луны. Икер устроился головой у него на плече, улыбаясь тому, что решимость покинуть постель и пойти в душ, полностью отступила. Не хотелось ни на миг отрываться от его тела. Ощущение, накрывшее с головой еще в первую ночь, когда эти руки также обняли его, полностью перекраивая реальность и создавая чувство ни с чем несравнимого спокойствия и тепла. — У меня есть солнце, малыш. Криштиану молча уткнулся в его волосы, вдыхая яблочный свежий аромат и целуя темную голову. Он попросил бы его замолчать, чтобы горло не сжимало слезами так сильно и неожиданно. Если бы только от этих слов не кружилась голова и не было так приятно, как ни от чьих на свете. Вообще. Ни разу в жизни. Пальцы машинально гладили светлую кожу его плеча, задумчиво выводя какие-то узоры. Еще полтора месяца назад он мог сказать, что шокирован и сбит с ног радостью быть с ним. Месяц назад он мог бы сказать, что тоска по нему вполне смахивает на одержимость. Сейчас он отчетливо понимал, что не может без него жить. Держа его руку в своей, он задумчиво поднес ее к губам. Мысли уводили к тому, как он восхищался этими руками еще лет тринадцать назад. Никогда не переставал. И сколького не знал о них все эти годы. — Ты правда хочешь съездить на Мадейру вдвоем, Санто? Совсем неважно, насколько неожиданно. Легкий вздох и прикосновение губ к любимому месту на шее. — Да. Но не хуже тебя понимаю, что это едва ли осуществимо. Парень улыбнулся, опуская взгляд на его лицо. — Нам должно сильно повезти со временем. Других проблем нет. — У тебя на родине, приземляясь в аэропорту с твоим именем — нет других проблем? Криштиану рассмеялся, снова уткнувшись в его голову. — У близкого друга дом на побережье. Я не злоупотребляю им, поэтому меня там никогда не ищут. — Я хочу, чтобы мы смогли, Крис. Что бы ни случилось. Как бы ни было. У тебя, у меня. Я сделаю для этого все. — Обещаешь? — Да. Он прижал его к себе, касаясь губами виска и лаская кожу дыханием. «Как бы ни было у тебя, у меня». Эти слова насквозь, в сердце. Он и так знал, что сделает даже невозможное, еще с вечернего разговора об альбоме Мадейры. С мгновения, когда понял, что испанец на самом деле хочет этого. — Я тоже тебе обещаю, Икер. Негромкий, но настойчивый звук выхватил из объятий сна. Почти сразу стало понятно, что это телефон — оставалось загадкой, почему такая маленькая громкость. И почему он вообще включен. Или он забыл его выключить? И неужели вратарь до сих пор не вернулся из душа? Стоп, а кто вообще мог звонить посреди ночи??? Криштиану открыл глаза и тут же зажмурился от яркого дневного света. По тому, что звонок не собирались сбрасывать, становилось примерно понятно, кто это. Он вообще не помнил, чтобы оставлял телефон здесь, рядом с подушкой. Прикладывая его к уху, он продолжал следовать за любопытством, переводя взгляд от одного к другому. — Слушаю. — Судя по всему, ты не дома, парень? Хотелось пить. Память услужливо воспроизводила вчерашнюю бутылку красного, приконченную на двоих. И все, что было после. — Рики, я… нет. — Чуть не рассмеялся в голос, вспомнив ответ Касильяса на заправке. Кому-то, кто тоже интересовался его местонахождением. Часы показывали одиннадцать утра. — Твою мать!!! — Что? — Нет, ничего. Уже одиннадцать. Что ты хотел? — Где ты, Роналду? — Как это отвечает на мой вопрос? Регуфе, казалось, пропустил это мимо ушей. — Пайшао забирает Криса в город на весь день. Он сказал, что ты в курсе. Видимо я чего-то не знаю. И попозже хочу заехать к тебе, чтобы прояснить. Португалец приподнялся на подушке, пытаясь прислушаться. В доме царила тишина. И призрачный запах выпечки. Словно утро у мамы. — Не нужно заезжать, меня нет в городе. — Нет в городе??? Скажи, что ты пошутил. Завтра утром сбор в Вальдебебас! — Спасибо, я в курсе. — Он остановил взгляд на аккуратно расправленной черной рубашке поло, которая должна была стопроцентно лежать в сумке. Но она висела рядом с постелью. А на милой темной салфетке лежали его серьги. — Вот черт, не помню… Он прикусил язык, но было поздно. Закрыв лицо рукой, он молча проклял себя на трех известных ему языках. — Крис, с тобой все нормально? Лучше давай начистоту. Где ты и что происходит? Регуфе был самым навязчивым вариантом самого себя. Этот папаша в его исполнении бесил больше обычного. — Порядок. Завтра утром буду в Вальдебебас. Мне нужно идти, до связи, Рики. «Идти». Хохотнув, он дотянулся и взял бриллианты, машинально вставляя их в уши. Разум отказывался верить, что он мог проспать до одиннадцати утра! И не слышать, как доставали и приносили его одежду. И вообще не почувствовать, как остался в постели один. Пара шагов до окна, чтобы увидеть, что небо затянуто тучами, хотя поначалу дневной свет показался очень ярким. И действительно пахло выпечкой. Пять минут на душ, и натянув джинсы с рубашкой, он тихо ступил в холл, пытаясь уловить хоть какой-то звук во всем доме. Попутно отмечая непередаваемый уют в мелочах и обстановке. Бокалов и бутылки в гостиной не было, как и следов от ужина. Направляясь в сторону столовой, он заметил приоткрытую входную дверь и свернул к ней. Несколько шагов, и мягкий свет пасмурного дня вытеснил полумрак. Испанец сидел на пару ступенек ниже верхней, и Криштиану присел за ним, тепло обнимая плечи и зарываясь лицом в волосы. — Привет, Санто. Икер накрыл его руку своей и улыбнулся, не имея возможности даже пошевелиться в крепком кольце объятий. — Привет, чемпион. Собирался будить тебя. Криштиану рассмеялся, целуя мягкие волосы. — Мог бы собраться и пораньше. Ты купил нам выпечку? — Уже проверил?? — Не успел, но чувствую запах. — В этот раз ничего португальского, Крис. Здесь нет паштель де ната. Парень чуть ослабил руки, разворачивая его к себе. Глядя в красивые глаза, промелькнула мысль о том, как необходимо ощутить вкус губ. Которые в это мгновение приблизились к его, накрывая их и растворяя действительность. Понадобился довольно глубокий вдох, чтобы вернуть голос. — Это не страшно. Ты давно проснулся, да? Принес мне одежду… И убрал вчерашнее. Вратарь ласково смотрел в бездонные глаза, с недоверием замечая в них что-то похожее на смущение. — Не больше часа назад. Будешь кофе? — Можно чай? — Да, с молоком. Помню. — Он протянул руку, проводя пальцами по его щеке и усмехаясь при взгляде на бриллианты. Видел бы он, где они валялись после этой ночи! — Пойдем, пока мне не позвонил кто-нибудь еще. Португалец хмыкнул, бросая ему сочувственный взгляд. Поднявшись на ноги и притянув его к себе, он бессознательно отметил, насколько каждый раз жизненно необходим. Каждый раз прикасаться к нему. Назад к деревне уходить не хотелось. Несмотря на первые капли дождя и окрепший ветер. Он пытался понять, что не отпускает его из этого места – обычные деревья, обычная весенняя трава, не совсем привычная тишина, но тоже ничего сверхъестественного. Он снова сжал ладонь испанца, заставляя того замедлить шаг. Рука в руке с тех пор, как около часа назад они неспешно покинули дом, уходя в сторону от цивилизации. Взгляд упал на красивые пальцы. Почему-то пришло в голову, что он не брал ничьи руки в свои просто так. Без необходимости, без вынужденности, без вежливости, без показухи. Ничьи, кроме сына. С испанцем эта потребность родилась в одну секунду, у обоих. Так просто и естественно, как дышать. Порыв ветра бросил в лицо еще несколько капель, и он почти остановился, вынуждая вратаря тоже встать рядом. Запах свежести, ветра, влажного леса, коры деревьев, бескрайнего неба и чего-то еще. - Икер… «Здесь пахнет тобой». Он не мог произнести этого вслух, настолько сбивало с ног это открытие. Этот запах, в который он влюбился около полутора месяцев назад. Лишь без тонкой нотки яблок. Касильяс заглянул ему в глаза, но не смог поймать взгляд. - Планируешь промокнуть насквозь, да? – Не зная причины, он чувствовал суть. Что давно не удивляло. Он чувствовал его. И знал, что не спросит вслух. Не посмеет разрушить что-то сокровенное. – Пойдем. Португалец медленно выпустил его из объятий, снова оставляя одну руку в его ладони, и едва заглянув в глаза. - Думаешь, у нас не останется времени высохнуть? - Времени полно. Но не хочу, чтобы второй раз подряд ты был наполовину простужен перед встречей с герром Нойером. - Ладно тебе, не Буффон же. Касильяс еле скрыл усмешку. - Ничего, ты его тоже прилично побаиваешься. До боли знакомое едва заметное движение вздернутого подбородка. Сгрести бы его в охапку и задушить в объятиях! Он обожал то, за что больше половины земного шара его ненавидело. - Я никого не побаиваюсь. Даже тебя, хоть мы почти и не играли друг против друга. Ты был ужасной проблемой. Но не страхом. - Судьба меня за что-то наградила, подарив тебя в одну команду. И даже сейчас продолжает беречь. Криштиану рассмеялся в ответ на его улыбку. Дождь становился более внятным, и он прибавил шаг, последовав примеру старшего, и натянув капюшон. - Мы не говорили об этом, но ты должен знать – если хочешь быть на «Бернабеу» завтра, тебе нужно только сказать мне. Икер молча смотрел на далекие очертания родной деревни и чувствовал, что вопреки любой логике и ожиданию, сердце не сжало болью. Он постарался вложить в голос ровно то, что было в ощущениях. - Мы оба знаем, чем это обернется. Для тех, кто вообще в курсе, что я уехал – я нахожусь в Навалакрус. Не знал, что это окажется правдой. – Он усмехнулся и ласково сжал сильные пальцы в своей руке. – Я хочу, чтобы вы победили. Я хочу, чтобы ты сделал для этого все. И хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тобой. Для всего этого мне совсем необязательно быть на «Бернабеу». Нужно, чтобы ты думал о том, что там происходит. А не о том, что я торчу на трибуне. И, надеюсь, тебе будет приятно знать, что я жду тебя… дома. Криштиану бессознательно замедлил шаг, практически останавливаясь. Чтобы притянуть к себе того, кто сводил с ума тихими словами, и прижаться губами к его губам, в мгновение проникая языком внутрь, забирая себе вкус и хриплый стон. - Ты прав. Но я не мог не спросить, мой капитан. Это невежливо. Горячие губы кружили голову, словно издеваясь – опаляли дыханием, но больше не прикасались. - Невежливо то, что ты делаешь сейчас. И мне плевать, во сколько тебе нужно ложиться спать, и кто у тебя завтра будет в воротах. Мы никуда отсюда не уедем, пока не… Миновав бриллиант, он прикусил мочку уха, шепча окончание фразы и чувствуя, как слабеет хватка рук, обнимавших за плечи. - Черт, да как ты… смеешь. Нет, не побежим. У тебя нога. Аккуратно перехватив его руку, парень двинулся вперед показательно неспешным шагом. Испанец не смог сдержать смех, все еще находясь во власти головокружения. И почти боли от желания, накрывшего с головой. Огонь страсти и смех нежности сочетались воедино всего с одним человеком на свете.