TQ

— Утром нужно будет сделать снимки. Мы должны знать наверняка. Врач еще раз принялся осторожно ощупывать щиколотку, едва заметно поворачивая стопу в разные стороны. Икер прикрыл глаза и поморщился. По венам вместо крови гнался ничейный счет. Три очка от первого места. Пять оставшихся игр. Да, это было понятно еще тогда, в раздевалке на «Да Луш». Но, черт возьми! — Больно? Он спохватился и выдавил улыбку. — Почти нет. Простите, я задумался. Мужчина послал ему сочувствующий взгляд. — Скорее всего, повезло. Встретимся утром и выясним точно. Одну тренировку в любом случае лучше пропустить. Так будет разумнее. — Но ведь не игру? — Думаю, что нет. Больше покоя в ближайшие три дня. И аккуратнее в следующей игре. Если возможно. Они обменялись улыбками. Покинув врача, он спешно направился в уже давно опустевшую раздевалку «Брага Мунисипал», понимая, что автобус, скорее всего, ждет лишь их двоих. Переодевшись и почти бегом следуя за стюартом, он пообещал себе, что начнет быть в покое, как только усядется на сиденье. Конечно же, врач уже был внутри, и весь клуб ждал его одного! Мигель вышел в проход, чтобы пропустить его к окну, после чего завозился с сумкой, едва не грохнувшись оттого, что автобус тронулся с места. Касильяс не смог сдержать короткий смешок. — Сядь уже! Парень что-то пробубнил и устроился рядом с ним, расправляя мягкую куртку и укрываясь ею. — Как ты, Икер? Это серьезно? — Не надейся от меня избавиться. Завтра рентген, но он пообещал, что я не пропущу ни одной игры. Лайюн улыбнулся и потрепал его по руке. — Здорово! И так слишком паршиво. Не хватало еще остаться без тебя. — Не напоминай. Они угрюмо замолчали, и Икер уставился в окно. Предстоящая пара часов езды не воодушевляла. Хотелось оказаться дома в постели. И уснуть, чтобы забыть хотя бы на время сна. Три долбаных очка разницы с «Бенфикой». Данилу и Фелипе разговаривали совсем тихо, и ему стало казаться, что он может случайно отключиться в создавшейся спокойной негромкой атмосфере. Прикрыв глаза, он постарался избавиться от мыслей. Возможно, это заняло пару минут, возможно — все двадцать. Он поднял голову, увидев спящего Мигеля — привычная уютная картина. Рука проскользнула в карман куртки. Тепло коснулось мыслей еще до прикосновения пальцев к телефону. Сообщений было целых два. Не считая десятка других. «Тяжело, Санто. Все еще возможно, но очень непросто. Вряд ли это твоя вина». О, да! Кому он это говорит? «Если захочешь, набери мне. В любое время». Если захочешь. Улыбка тронула его губы. Что-то настойчиво прокралось в сознание, от чего вдруг даже сжалось сердце. Что-то, буквально готовое оформиться в мысль. В слова. Еще мгновение… Вызов прошел быстро, и почти сразу он услышал его голос. — Не поздно, Крис? — Нет, я ждал. Как ты? Теплый оттенок в голосе португальца, словно объятие. — Я… — Икер прикрыл глаза. — Ты сам знаешь. Был у врача, небольшая проблема. — Что?? Когда? Я не видел… — Почти в конце. Я дотянул до свистка, поэтому никто не видел. Ничего страшного, но похоже, что придется пропустить следующую тренировку. Завтра снимки с утра. И я подумал, что до пятницы будет пять дней, и… Тихий голос прервал его на полуслове. — Санто… Пожалуйста. Да. Он готов был поклясться, что расслышал в его голосе дрожь. Что бы это ни было — страх отказа или радость согласия. — Да. Все стало просто и понятно. За долю секунды, за миг. Это был ответ на уже вполне давние молитвы. Радость была настолько огромной, что стоило труда по-прежнему тихо сидеть, почти ощущая плечо Мигеля, который во сне вольготно привалился в его сторону. Португальцу везло намного больше. Судя по всему, он не был обременен чьим-либо присутствием, поскольку следующие слова сорвались с его губ и прозвучали проникающим под кожу полустоном: — Икер… Эль Санто. — Ты обещал мне! Что-то на португальском в ответ, интонация говорила в разы больше слов, и он улыбнулся. Сердце готово было вырваться из груди, радость заставляла едва ли не смеяться вслух. — Жду тебя. Когда будешь знать, скажи мне. Буду в Барахас. — Что? Не сходи с ума, зачем тебе… Криштиану второй раз прервал его на полуслове. — Это как с такси в Порту, расслабься. Вратарь едва не покатился со смеху, отчетливо слыша, что парень тоже веселится вовсю. — Один-один! Черт бы побрал этот счет! — Вместо тоски от этой мысли, он чувствовал, что не перестает парить на огромном облаке счастья. — Наверное, получится ближе к вечеру. Конечно, наберу тебе. Ты уверен, что… — Что? Икер постарался, чтобы пауза вышла незаметной. Он понимал, что эта радость одинаковая для обоих. Но не мог не понимать, что окружающий мир от этого не прекращает существование. — У тебя восстановление, тренировка на неделе, Лига Чемпионов, следующий матч. Парень тихо усмехнулся. — Считай, что теперь я в курсе. Ты шутишь, Санто. Я не знаю, как усну сейчас, потому что вижу себя за рулем по дороге в аэропорт. — Крис… — Его откровенная радость в голосе и какая-то проникающая прямо в сердце нежность в словах полностью лишали возможности нормально дышать. Хотелось сказать ему, что на нем спит мексиканский испанец, а сам он находится в автобусе среди более сорока человек, и поэтому не может даже шепотом произнести то, что хотелось бы. Но вместо этого он прикрыл глаза, понижая голос. — Скоро обниму тебя. Прости, что уже так поздно. Спи крепко. Завтра я буду рядом. — С тобой, мой капитан. Спасибо тебе. «Meu lindo» было произнесено на португальском. Но он знал это слово. Солнце уходило в закат, но по-прежнему согревало. Хотя, возможно, это тепло шло изнутри. Темные очки уже стали мешать, и он снял их, отбрасывая рядом. Мысли уводили куда-то вслед за испанской гитарой, звучащей на весь салон машины. До аэропорта оставались считанные минуты. Он вспоминал, когда последний раз в жизни мчался за рулем встречать кого-то с такой радостью. Ничего не приходило в голову. Встречи с Марией и Джуниором не в счет. До сих пор где-то в подсознании сидело опасение, не приснилось ли ему то, что сейчас происходит. Апрель шел очень горячо на события во всех возможных темах, поэтому не до конца верилось в происходящее. Не покидало ощущение чуда. То есть, отвезти сына к Кате и матери, внаглую отказаться от трех встреч, извиниться перед состроившим загадочно-понимающее лицо Пайшао и выиграть очередную дуэль у Регуфе — как раз не было ничем сверхъестественным. Чудом было то, что наполняло его существо от одной лишь мысли, что скоро он будет рядом. Прошедшие три недели казались несколькими месяцами. Нет, не банальное физическое влечение. И нет, не идиотская влюбленность. Он вряд ли произнес бы это вслух даже наедине с собой, но все походило на то, что он испытывал счастье. Это и было чудом. Количество машин на стоянке заставило его нахмуриться. Разумеется, Барахас не знал о прибытии Криштиану Роналду. Большой плюс и сносный минус. Покружив недалеко от оговоренного места, он потерял интерес к дриблингу и нагло ударил по тормозам ровно через дорогу напротив выхода. Ожидание Касильяса, поглядывая, нет ли полиции — похоже, складывалось в традицию. Он подавил улыбку и откинулся на сиденье, медленно переводя взгляд с верхнего зеркала на боковое, и назад к выходу из здания. Минуты не тянулись, как пишут в дешевых романах. Наоборот, летели. И сердце среагировало однозначно, практически опережая глаза. Силуэт в темном, с легкой сумкой. Медленно подходит к дороге, смотрит по сторонам, пара секунд, и направляется к нему. Едва заметно замедляет шаг, чему-то улыбается, и снова приближается с прежней скоростью. Лишь в этот момент он понял, каково было вратарю, когда он запретил ему выходить из машины в аэропорту Порто. Хотелось не бежать, а лететь ракетой — ему навстречу. Убрать руки с руля. Чтобы не было видно, как дрожат пальцы. Звук открывшейся задней двери, забрасывает сумку и захлопывает ее. Мгновение. Прохладный воздух с улицы, черный жакет, запах яблок и деревьев, драгоценный темный янтарь в цвете глаз. Улыбка. Никто из них не произнес ни слова, замерев в объятиях друг друга. Первым движением было прикосновение пальцев, привычно переплетенных между собой. Криштиану дотронулся губами до его щеки, почти у самого уха. — Спасибо тебе, Санто. Икер отстранился, глядя ему в лицо с ласковой улыбкой. — Да за что же, малыш? Головокружение. Счастье было настолько огромным, что почти плыло перед глазами. Он сжал его руку. Он поднес бы ее к губам и целовал бы. И не только. И не руку. — За то, что ты со мной. Тебе больно? Вратарь удивленно заглянул в карие глаза, почти пропадая в их глубине и нереальной смеси чувств, отражающихся в лучах заката. Его почти вело от того, насколько он скучал, и что значило снова держать этого человека в своих руках. И слышать его голос. И эти невозможные нотки настоящей нежности в интонации… О чем это он? Криштиану увидел вопрос в его глазах и покачал головой. — Ты говорил, у тебя травма. Да. Действительно. Сознание окончательно оторвалось от реальности. Парень беспокоился о его боли, о которой он сам уже почти забыл! Хотелось верить, что голос прозвучит ровно, несмотря на неожиданный ком в горле. — Почти нет. Но вряд ли смогу играть с тобой. Пока нельзя. Португалец подмигнул, подчеркнуто кивая. — Удачно выходит, не правда ли? Касильяс покатился со смеху. Он обожал его за это сочетание взаимоисключающих вещей! Оставалось за гранью, как ему это удается — нежность, пробирающая до нутра, и дерзость, вызывающая смех. Сжав его руку сильнее, чтобы притянуть к себе, он дотронулся губами до пухлых губ, тут же открывшихся ему навстречу. Три недели были вечностью, но только в это мгновение он задался вопросом, как жил без их вкуса. Парень перехватил его запястье и удержал, не давая продолжить. — Санто… Нужно убираться отсюда. Он медленно улыбнулся. — Тебя это все еще беспокоит? Криштиану накинул ремень и включил зажигание. Взгляд карих глаз снова вернулся к его лицу, обжигая смесью огня, желания, иронии, радости и все той же несравнимой ни с чем нежности. — Я боюсь полиции, а не того, о чем ты говоришь. Посмотри, где мы стоим. Икер бросил взгляд на перегороженный выезд, и с усмешкой протянул руку к ремню. — И как ты справляешься? Ты не можешь даже правильно написать номер собственной машины! — А! Вот, что тебя так рассмешило! — Он притворно нахмурился, выворачивая руль и медленно покидая стоянку. — Но ты все равно ее нашел, да? — Нашел бы без номера вообще, Крис. Сняв руку с руля, он опустил ее вниз, снова переплетая их пальцы. Тепло от них разливалось по всему телу, совсем не пришедшему в себя от поцелуя. Заветный тембр и красивый испанский лишь усиливали эффект. Он улыбнулся, прибавляя скорость. Пара минут, и впереди уже вырисовывалось шоссе на город. Солнце исчезло за горизонтом, оставив после себя все возможные оттенки оранжевого. — Поужинаем где-нибудь, Санто? — Да. — Счастье было таким же ярким, как цвета неба. — Где хочешь? Криштиану задержал взгляд на его лице и мягко подмигнул ему. — Там, где хочешь ты. Уютное место вдали от центра. Несмотря на вечерние часы, свободных мест почти половина. В дальнем зале у зелени и окна нет вообще никого, кроме них. Небольшой огонь в камине — отблесками в темных глазах, смешиваясь с дымкой счастья. Тихий голос, цепляющий интонацией до мурашек. Икер не переставал ощущать, словно все происходит во сне. Словно он видит все это со стороны. Он вспоминал их прошлый обед в Мадриде. И снова осознавал, что можно говорить с человеком о самом интересном и нужном, и быть не просто услышанным. Еще с первого дня, когда спустя почти два года с забытого номера пришло сообщение «я в Порту», он поражался тому, насколько тонко и глубоко принималось все, что он говорил. О себе, о жизни, о планах, о мыслях, о надеждах, о радостях. Да даже о футболе, чего уж проще. Португалец был далек от подробностей и деталей клуба, чужого ему во всех смыслах. Но именно в разговоре с ним о проклятой разнице очков с «Бенфикой» и о том, что это значит на данном этапе — чувствовалось понимание. Безусловное. Полностью. Как объятие. Не от одноклубников, которые чувствовали себя еще хуже и фактически сами нуждались в поддержке. Не от старших, произносящих банальное «это футбол». Не от родных, привыкших и не воспринимающих это как нечто особенное. Не от Сары, уже давно страдающей больше от его плохого настроения, чем за его причину. И даже не от близких друзей, сводящих всё на поверхность и забивая бравадой позитива. Каждому можно было сказать что-то и быть услышанным. Но этому человеку получалось говорить всё, и почти затаив дыхание понимать, что он разделяет это до самого конца, сердцем. Криштиану не притворялся. Его прямота и понимание делали его тем, в чьем присутствии создавалась эта отдельная для двоих реальность. Желанная и необходимая с первого мгновения. Пришедшая еще около часа назад мысль, снова промелькнула в сознании. Под эту еду и с этим человеком хотелось дорогого вина. Но один из них был за рулем, поэтому он промолчал еще тогда, когда делали заказ. Впрочем, вино дополняло бы лишь вкус, поскольку головокружение и так не покидало. С самого прибытия в Барахас. — Ты обещал рассказать мне. Что было тогда с «Атлетико»? Криштиану, разделавшийся со своей роскошной рыбой, протянул руку к бокалу с соком и едва заметно прищурился. — Санто… с «Атлетико» ничья, ты знаешь. Все было в другом. Пепе. Даже не знаю, как тебе это сказать. Икер чуть нахмурился, вспоминая матч. — У него, судя по всему, травма. Серьезно? — Сломаны ребра. — Черт! Вот, черт… Это же… — Да, практически до конца сезона. — Боль вернулась, терзая с прежней силой, как и тогда на «Бернабеу». И лишь подняв взгляд на вратаря, Криштиану почувствовал разницу. Он не задыхался от нее, как там. Почти двадцать игроков в раздевалке были рядом, но он был один. Сейчас напротив был единственный человек, но больше не было этого ощущения. — Его выкинут этим летом. — Как?? Португалец медленно остановил взгляд на красивых глазах испанца. Его голос стал тихим. — Ты лучше всего знаешь, как. Знакомая боль, словно несильный удар в солнечное сплетение. Несильный — потому что за прошедшие два года он научился жить заново. И быть счастливым. — Невозможно. То есть... почему? Ведь он же хорош, он великолепен! Парень протянул руку и незаметным жестом накрыл его пальцы, сжимая их и отпуская. — Ты тоже. Он не смог не улыбнуться ему в ответ. — Это уже точно? Криштиану снисходительно кивнул. — Пока неофициально. Но точно. Говорил с людьми, слышал многое. Стало не до вина. И даже не до еды. Постепенно начинал доходить смысл и значение сказанного. Значение для того, кто сидел напротив и казался сильным. Как всегда. — И как он? Вы говорили об этом? — Немного. Он не хочет возвращаться в Португалию, ни в «Порту», ни в «Спортинг». И наверное, его там не очень-то ждут, понимаешь? Ему уже тридцать четыре. В топовые клубы очень непросто, если только на скамью. Может быть, Италия. Или Турция. Какое-то время Икер молчал, с удивлением замечая отсутствие болезненных воспоминаний. А вспомнить было что. — Когда пойдут предложения, будет больше определенности. Он тянет на уровень победителя любого из топовых чемпионатов. А Фабио? — Криштиану удивленно заглянул ему в лицо, и он слабо улыбнулся. — Он останется? Именно. Он понимал, как никто. Это уже давно не удивляло, а делало его необходимым, как воздух. Он чувствовал больше, чем было сказано в словах, и спрашивал о главном. — Он провел три с половиной игры за сезон, и снова лечится. С контрактом неувязка, просто выкинуть не получится. Но в клубе его точно не оставят, снова отдадут в аренду. Если восстановится. Да, Санто. Португалия в королевском «Мадриде» скоро будет представлена только единственным и неповторимым Роналду. Сарказм и горечь этих слов были настолько яркими, что Касильяс невольно покачал головой, посылая ему ласковый, но твердый взгляд. — Другой бы взгрустнул. Ты справишься и станешь еще сильнее. Скажи, если я неправ. — Санто… — Пепе будет с тобой. Фернандо Сантуш производит впечатление очень неглупого человека. Значит, вы будете вместе в сборной еще немалое время. — Знаю. — Ты сможешь. Все это печально, очень. Но ты сможешь. В конце концов, по-прежнему рядом Марсело и бразильцы. И Хамес тебе нравится. — Неожиданный искренний смех заставил его приподнять бровь. — Что? — Тепло. Так тепло от твоих слов. Но ты ошибся. — Неужели? Давай, скажи мне. — Мне нравишься ты, Икер. Только ты. Что-то сокровенное и настоящее было вплетено в огонь, которым моментально опалило и чувства, и разум, и тело. Отдельным пламенем выжигая имя. Так его не произносил больше никто в жизни. Он даже не успел проследить за собственным выражением лица, и скорее всего оно выдавало его с головой. Осталось лишь усмехнуться вслед. — Ты обещал мне. Парень медленно улыбнулся. — Сам попросил сказать. Ты был у Дору с тех пор, как мы уехали оттуда? — Пару раз. — Думаю, я был с тобой в это время. Когда мне тяжело или грустно, я закрываю глаза и возвращаюсь в ту ночь. Молчание казалось незаметным. Понимание оставляло слова лишними. Единственное, что стало нужным сказать вслух, невозможно было произнести без улыбки. — Похоже, нам скоро нужно уезжать. Криштиану постарался сохранить серьезное выражение лица. — Правда? — Да. Говорить некоторые вещи становится непросто. Находиться рядом и не иметь возможности обнять. И слышать, как ты называешь меня по имени. Бездонные глаза в отблесках огня заставили его едва ли не сдаться и послать к дьяволу абсолютно все. Снова прикосновение к пальцам и тихий голос, до мурашек по коже: — Как бесконечно ты прав! — Португалец поднялся со стула, оказываясь рядом, и почти обжег, коснувшись поцелуем у самого уха. В его руках блеснул телефон. — Пара звонков, и мы уходим. Приглушенный свет фонариков по периметру бассейна заставил Икера замедлить шаг. Вспоминалось, как он увидел их первый раз. С той ночи прошло больше месяца, но казалось, что целая жизнь. В тот раз ощущение другой реальности было совершенно новым, и просто валило с ног. Теперь оно стало привычным, но действовало также. Он присел перед водой, любуясь бликами света и наслаждаясь тишиной. Тогда этот дом тоже поразил его именно этим. Теплые руки на плечах заставили едва не вздрогнуть, он совсем не слышал шагов. — Что, Санто? — Все хорошо. — Он поднялся, и с раскаянием почувствовал слабую боль в щиколотке. Криштиану мягко обнял его, направляясь к двери. — Здесь пока прохладно. Но около зала есть еще один бассейн, чуть меньше. Если захочешь плавать, скажи. Неожиданно насмешило. «Плавать». Хотя бы просто не хромать! Он улыбнулся, заходя в дом вслед за ним. Неяркий свет и уютное помещение. Рука на талии, по-прежнему обнимающая его. Не задерживаясь, в сторону уже знакомой ему просторной комнаты и лишь там он отпустил его, мягко дотрагиваясь губами до щеки. — Располагайся. Хочешь чего-нибудь? Вопрос без подвоха, значит не улыбаться в ответ. Неожиданно снова мысль из ресторана. — Вина. Парень не казался удивленным или озадаченным. — Помнишь, где камин? Переоденусь и жду тебя там, выберешь сам. Не торопись. Дверь в комнату мягко закрылась. Аккуратно положив сумку в кресло, он подошел к постели, как и больше месяца назад, с наслаждением заваливаясь на спину. Тогда он был прилично вымотан физически после проигрыша «Юве» и вылета из Лиги Чемпионов. Сейчас можно было не кривя душой говорить о вылете из гонки за Примейру, и вместо усталости была травма, привезенная из Браги. Но все это казалось одинаково несущественным, настолько выше стояло осознание радости и счастья быть здесь. Криштиану выключил воду, выбираясь из полотенца и натягивая любимую футболку «найк». Наконец-то на мозг перестала давить интенсивность ауры. В обед он случайно вылил на себя до одурения много туалетной воды — сильно мешал Регуфе, висевший на вызове. Плюс, мысли о том кого ждал, вызывали едва заметную дрожь в руках. Он практически не употреблял алкоголь. Единичные исключения — бокал шампанского у кого-то из ближайших друзей на дне рождения. Наберется ли их десяток за год. Но он знал совершенно точно — вместе с этим человеком он будет пить что угодно, чтобы сделать ему приятно. И не ставить в неловкую ситуацию, в которой тот был бы вынужден пить в одиночку, либо вообще отказать себе в этом. Насколько крепкое он выберет? В гостиной стало прохладно, хотя он открыл всего одно окно. Свет был таким же приглушенным, одинаково выставленный во всем доме по времени суток. Среди рядов разных бутылок не было ничего, напоминающего штопор. Он прекрасно помнил, где находятся бокалы, но вот в бар не заглядывал неделями, этим занимался Рики, если было нужно. Звонить с этим вопросом не вариант, в ответ прилетел бы десяток встречных. Лёд, щипцы, что угодно, но не штопор! Ни на столике рядом, ни у камина, ни на полке. Тихие шаги заставили его замереть и обернуться. Невозможный. Красивый. Уютный, в мягкой простой светло-серой домашней одежде. Желанный. Почти забирающий дыхание. А у него, черт возьми, нет даже штопора! Улыбнувшись, он обнял его, чувствуя слабость в ногах от накрывшего аромата яблок и свежего ветра с лесом. — Выбирай, Санто. Икер медленно опустил руки с его талии и посмотрел на открывшуюся картину. — О, боги… Вот это сильно! — Пробежав взглядом по рядам бутылок, среди вина он сразу же увидел испанское, почти свое любимое. Он брал его, когда не находилось самого редкого. — Любое? — Конечно. — Изображая беспечность, Криштиану все еще не терял надежду незаметно найти штопор. — Почему спрашиваешь? — Оно редкое и дорогое. Не хотелось бы вскрывать, если ты не составишь мне компанию. «Вот бы это было самой большой проблемой — его редкость и цена!» Он улыбнулся ему. — Разумеется, я с тобой. Но я не могу найти чертов штопор! Почти детская досада в голосе рассмешила Касильяса, и он мягко вытеснил его от бара, внимательно осматривая полки. — Не переживай. Лучше достань бокалы. Криштиану открыл дверцу, дотягиваясь до стойки и забирая два хрустальных бокала. Казалось, это заняло пару секунд. Когда он обернулся, испанец держал в руке темную бутылку и штопор. — Как ты это делаешь? Тихий смех в ответ. — Порядок. Ты забыл посмотреть там, где салфетки и подставки. Откроешь? — И не надейся. Он все еще смеялся, когда аккуратно поставил бутылку на столик, откупоривая ее и разливая вино по бокалам. Парень встал рядом с ним, забирая свой и поднимая взгляд темных глаз. — За что хочешь? Он уже давно плохо соображал, еще до какого-либо вина. По крайней мере с того момента, когда переступил порог гостиной и увидел его около бара. — За то, чтобы он был лишь первым из многих, когда мы вместе. Одни на всем свете. А ты? — Чтобы твое желание сбылось. Хрустальный звон, непривычный вкус. Наверное, на это нужно время. Но хотя бы сносно. Или попробовать еще? Пара глотков, то же самое. Тихий смех и рука, заставляющая опустить бокал на столик рядом. — Что ты пытаешься сделать, Крис? Его не пьют до дна за один раз. — Оно крепкое? — Средне. Хочешь сказать, что не чувствуешь? — Ммм… не знаю. Икер поставил бокал рядом и притянул его к себе. — Обожаю его. Больше — только тебя. Парень смотрел на него без тени улыбки. Что-то совершенно необъяснимое светилось во взгляде. Что-то, отчего захотелось обнять его. Украсть. Спрятать от всего мира. И говорить ему «ты мой». Когда станет не хватать дыхания между поцелуями. Тихий голос поразил чем-то похожим на нерешительность, и даже смущение. — Поцелуй меня, Санто. Пальцы сами скользнули от его щеки к шее, мягко ложась на затылок. Вкус губ прошил тело насквозь, и он не смог сдержать стон, прижимаясь к нему и в секунду превращая поцелуй в глубокий, влажный, долгий. Прикосновения рук, он даже не совсем понимал, что именно они делают, лишь чувствовал их на спине, боках, бедрах. Вкус вина с его языка вызывал дрожь, подгоняемую касаниями теплых пальцев. Пить перед всем этим было действительно смело! Он едва держался на ногах, настолько сметали ощущения и не хватало дыхания! — Не здесь, малыш. Губы коснулись виска вместе с жарким шепотом. — Не здесь. Словно в тумане он понимал, что за секунду оказывается у него на руках. Головокружение такое, что пришлось опустить голову ему на плечо. Каким-то неизвестным краем сознания, но не зрением, улавливалось, что свет исчез, и они уже в другом помещении. Прохладный шелк, до мурашек, мягкая поверхность под спиной, сразу же туман стал прозрачнее и голову отпустило. — Не нужно было, Крис. Я не самый легкий вариант. Склонившийся над ним парень дотронулся до его щеки, едва заметно поворачивая его лицо влево и кивая на окно. — Посмотри. Чуть меньше, чем тогда. Почти месяц. Неполная луна освещала комнату призрачным светом. Икер улыбнулся и оторвал взгляд от неба, переводя его на красивое лицо. Загорелое тело в лунном свете казалось совсем темным. Когда он успел избавиться от футболки? И боже, он действительно принес его к себе в спальню на руках! Тихий голос, словно в ответ на мысли: — Ты так и не сказал, где тебе больно. Я боялся случайно сделать хуже, если бы мы просто ммм… пришли сюда. Слово «пришли» с таким оттенком, что невозможно не улыбнуться в ответ. Но вместо чего-то забавного, с губ сорвалось шедшее из сердца «спасибо». — Покажи мне, Санто. — Что? Крис, действительно ничего страшного, ты не веришь мне? — Верю. Просто хочу знать. Так обезоруживающе и искренне. Он сидел у него в ногах, бог знает когда успев раздеться до боксеров, и его рука была совсем рядом. Оставалось лишь дотронуться до нее травмированной щиколоткой. Теплые пальцы аккуратно, почти по-медицински взяли ступню, невесомо проходясь по косточке. — Отека нет. Губы прикоснулись к тому месту, где еще почти сутки назад царила боль. Без слов он провел поцелуем выше, насколько позволяла мягкая ткань брюк, и перехватил ногу, осторожно прижимая к себе. Икер чувствовал горячую кожу и мышцы живота под ступней. А сверху тепло дыхания. Если это было задумано как пытка, что ж — браво, удалось! — Иди сюда. За мгновение их дыхание смешалось в одно. Желанный вкус языка и губ. Дрожь наслаждения по всему телу. Он снова чувствовал себя на грани, за пару мгновений. И снова понимал, что в эту же секунду готов взять его, владеть, съесть целиком. Так обжигал огонь во взгляде, так утоляли и дарили еще бóльшую жажду глубокие поцелуи, и так просило прикосновений красивое тело! — Икер… пожалуйста… Да, похоже он знал, как выключить разум. Всего двумя словами. Именно этими. — Все, что захочешь. Откровенность ласк, когда невозможно сдерживать хриплые стоны. Сила и покорность в руках. Вязкий обволакивающий огонь — запретный, сладкий, принадлежащий, просящий удовлетворения. Сильнее. Глубже. Снова. Влажная кожа на шее, он щадил ее, насколько мог. Он старался лишь проводить языком, а не впиваться зубами. Но слышал свое имя, и все летело прахом. Луна. Все еще в окне. И тишина, убаюкивающая слух. Криштиану повернул лицо вправо, ловя взгляд испанца. Их губы встретились медленно, нежно. Светлая рука покоилась на его бедре. Он накрыл ее своей рукой, отрываясь от губ и шепча в них: — Мне хорошо с тобой. Словно поцелуй в сердце. Икер улыбнулся, любуясь его красотой. — Я скучал по тебе, Крис. Кажется, мы поменялись, да? Медленная улыбка в ответ. Он тоже помнил, что в их первую ночь эти фразы были произнесены наоборот. — Ты мне снишься. Вместо удивления в ответ еще один легкий поцелуй. — Тоже? — «Тоже»? — Криштиану замер, неожиданно почувствовав, что тепло пронзило до слез. — Мой Икер… — Твой. — Касильяс забрал его руку себе, медленно целуя пальцы. — Я обнимал тебя во сне. И понимал, что могу держать в руках еще какое-то время. Оно у нас было, и это было такое счастье, словно… Знаешь, как во сне… — Знаю. — Тихим эхом. Тепло до слез продолжало сжимать горло. — А я хотел увидеть тебя, но мне в глаза светил яркий луч. Скорее всего маяк в Порту. Я целовал твои губы, так и не увидев лица. Икер прижался щекой к его ладони. — Какой же ты наглый! Едва слышная усмешка в ответ. — Но я все равно тебе нравлюсь. — Наглый и самодовольный. — И ты скучаешь по такому? Вратарь притянул его к себе, ероша волосы и прижимаясь губами к любимому месту около уха. — Каждую секунду. Иди ко мне. — Подождав пока горячее, все еще чуть влажное тело доверчиво прижмется к нему, он склонился, бережно дотрагиваясь языком до шеи, лаская ее вместо извинения за снова причиненный вред. — Ты прекрасный. Мой прекрасный. — Meu Deus… Твой. — Это было необходимо. Одинаково, каждому из них. Озвучить вслух то, что уже давно было фактом. Желание постоянно его касаться, родившееся практически с первых секунд. Прохладная кожа плеча под губами. — Тебе холодно? Давай укрою. Испанец остановил его руку, снова забирая ее к себе и устраивая на груди. — Нет. Только хочется пить. — Удивительно! — Он усмехнулся и, чуть помедлив, мягко выскользнул из теплых объятий, чтобы выбраться из постели. — Сейчас вернусь. Лишь мельком подумав про душ или одежду, Икер лениво укрылся одеялом, поворачивая лицо к луне. Тишина. Он прикрыл глаза, понимая, что это мгновение и есть счастье. Подушка еще хранила его тепло. А улыбка сама собой касалась губ, соперничая с негой, разливающейся по всему телу. Разве что банальная жажда была крохотным изъяном. — Твою мать, да неужели??? В голосе из соседнего помещения звучал такой сарказм, что он не выдержал и рассмеялся вслух. Черт, как он вообще жил без этого человека? Спустя минуту португалец появился в дверях, и его сломил новый приступ смеха — он притащил с собой бутылку и бокалы. Не в силах произнести ни слова сквозь хохот, оставалось лишь вопросительно кивнуть. — Что? Скажи, что это еда! Не пойду я искать воду по всему дому. Вратарь поднялся, забирая обе подушки в руки и по очереди устанавливая их, чтобы сесть, опираясь спиной. — Давай сюда. Потом не жалуйся. На то, что будет после. — О, у меня в запасе весь бар, ты видел. Все еще смеясь, Икер разлил вино и поставил бутылку на пол, забирая оба бокала из его рук и поджидая, пока он устроится рядом. Новая улыбка при воспоминании о недавнем возгласе. — Там… все нормально? Криштиану мученически выдохнул, принимая бокал из его рук. — Рики пишет, чтобы перезвонил. Чокнулся. — Не сорвется проверять все ли с тобой в порядке? Любимый смех, по которому он тоже скучал каждую секунду. Подмигнув, парень наклонился к его уху, словно их кто-то мог услышать. — Между нами, в обед я сменил чертов пароль на воротах. Снова покатившись вместе с ним со смеху, он дотронулся бокалом до его, слыша тихий звон. — За свободу, да? — И за нас в ней. Вторая попытка почему-то оказалась намного привлекательнее первой. Или же он так быстро постигал этот вкус. Почти приятный. Терпкий и освежающий. В это время Касильяс оказывается, допивал последний глоток. — Эй, это же «не пьют до дна за один раз»! Испанец наклонился, осторожно отставляя бокал, и послал ему ироничную усмешку. — Можно, когда это приносят вместо воды. Едва не поперхнувшись от смеха, Криштиану слишком резко оторвался от вина, и темная жидкость сбежала по подбородку на грудь. Икер покачал головой, поджидая пока он допьет, чтобы забрать хрусталь из его рук. — Крис… Сама грация! — Я настолько плох? — Безнадежно. — Он коснулся губами загорелой кожи груди, вынуждая его опуститься на спину, и медленно смакуя вкус вина и тела. — Хочу тебя. Всего.