TQ

Его разбудил лунный свет. Или тишина, воцарившаяся после дождя. Загорелая кожа груди под щекой, и теплый вес сильной руки на своей спине. Не потревожить его сон удалось при помощи кошачьей грации, что вызывало ироничную усмешку — от тренировок была польза еще и в этом. Подхватив телефон, и не утруждаясь поисками одежды, он выскользнул из спальни, намереваясь раздобыть бутылку воды и оказаться на воздухе. Трава была все еще мокрой от дождя и блестела в свете луны. Усевшись на нижней ступеньке и поставив рядом начатую воду, он коснулся экрана, лениво глядя на счетчик сообщений и уведомлений. Экран погас. Ночная прохлада, наконец, обняла целиком, и он медленно прикрыл глаза. Необъяснимое чувство, возникшее около месяца назад, стало казаться нормой. По-прежнему не имея названия и не находя выражения в словах. Тот, кто сейчас спал в его постели, забрал его мысли, желания, разум и тело, но это не имело ничего общего с наваждением. Да, держать его в руках было все равно, что держать огонь — поэтому после требовались прохладный воздух и вода. Но страсть уже давно была во власти чего-то высшего. Пронзительного. Насквозь. «Ты подарил мне счастье, Санто». Так просто и так невероятно. Он примерно понимал, что именно приезд Криштиану в Порту больше двух с половиной месяцев назад, стал ключом к принятому решению остаться здесь. Неочевидно и нелогично. Но размышления последних недель (и заодно, всего сезона) окончились досрочным визитом к Карло именно с этой мыслью, вплетенной во все остальные «за». И счастье, которое накрыло его в момент принятия этого решения, было таким похожим на то, что он испытывал в их обретенной, своей, недосягаемой ни для кого реальности! Но он не представлял, что парень скажет это вслух. И что для него это значит то же самое. Он снова зажег экран, бездумно открывая мессенджер и читая сообщения от Мигеля и Санти. Мысли были в другом измерении, пока он автоматически набросал пару строк в ответ каждому, а заодно еще двум приятелям. Два часа ночи — цифры услужливо светились в верхнем углу. Черт, как можно было не посмотреть на время? Сообщения ушли, и двое из адресатов точно не преминут съязвить по поводу времени отправки. Он был собран и внимателен. Всегда. Но рядом с португальским нападающим с недавних пор он стал чувствовать себя другим. Настоящим. Тем, кем, возможно, был когда-то давно. Или вообще никогда. Что-то близкое к безусловному, истинному счастью — огромному в своем познании настолько, что оставался легкий привкус головокружения. И некоторые провалы в логике или собранности были явно ничтожной ценой за это. Легкая вибрация телефона заставила его встрепенуться и зажечь экран. — Нет. Меня нет. — Он быстро смахнул уведомление о сообщении, чтобы случайно не начать читать, и только в этот момент почувствовал, что замерз. Заодно лишний раз осознав, что сидит абсолютно голый на крыльце дома в третьем часу ночи. Вместо саркастической, улыбка вышла задумчивой и почти нежной. Добравшись до спальни, он замер в дверях. Лунный свет мягко укрывал постель, ложась на светлый шелк и спящего парня. До этого момента не приходило в голову, насколько необходима и желанна такая картина — этот человек в его постели. Икер осторожно поставил бутылку с водой недалеко от изголовья, и мягко проскользнул на подушку. Была мысль одеться, поскольку он все еще чувствовал холод улицы, но хотелось другого, настоящего тепла. Нет, он не посмел прикасаться к нему, чтобы не будить. Просто замереть и дождаться, когда это тепло найдет его само, чему конечно же поможет уютное одеяло. Едва прикрыв глаза, он вернулся мыслями туда, где был, пока сидел на крыльце. Но лишь на пару мгновений, пока не раздался тихий шепот, называющий его по имени. Криштиану дотронулся пальцами до его руки, мягко сжимая ее под одеялом, и он повернул лицо влево, встречаясь взглядом с темными глазами. — Я разбудил тебя? Вместо ответа парень приблизил лицо к нему, касаясь теплым дыханием. В следующее мгновение губы были на его губах. — Тебе холодно? — Шепот между поцелуями и мягкое прикосновение рук. — Иди ко мне. Вратарь подчинился, наконец, оказываясь полностью в его объятиях — то, что было нужно с самого начала. — Ты не ответил мне. — Легкая улыбка, не отрываясь от вкуса его губ. Португалец едва слышно усмехнулся, по-видимому, решив не прерывать этот поцелуй никогда, и шепча в него медленно, словно нехотя: — Какая разница? Я хочу видеть тебя. А не спать. Ты уходил? Как в ту ночь, месяц назад. Когда что-то перевернулось внутри, так и не обретя название. Тогда он тоже проснулся и спрашивал об этом же. — Ненадолго. — Он помнил этот ответ, словно произнес его пару минут назад. — Остыть. — Ты преуспел! Вместе с добродушной усмешкой парень смотрел на него так ласково, что это почти смутило и заставило отвести взгляд. — Хочу сказать тебе кое-что, Крис. Криштиану медленно кивнул. Темные глаза неотрывно смотрели в его, и это начинало кружить голову. Уже вполне согревшейся рукой Икер коснулся красивого лица, медленно ведя пальцами от щеки к шее. — Я не должен был этого делать. Оставалось совсем немного. Нужно было подождать. Я знаю цену этой поездке именно сейчас. И мне не по себе. — Хочешь извиниться? — Португалец склонил голову, пристально заглядывая в карие глаза. — Черт, да. Очень хочу. Даже сейчас, опять — ведь я разбудил тебя… — Да, все так. Именно тот Икер Касильяс, которого я знаю больше десятка лет! — О, нет… Да иди ты!!! Сильные руки тут же легли на плечи, не давая пошевелиться. Губ снова коснулся поцелуй, но больше не такой ленивый и поверхностный, как до этого. Он чувствовал влажный вкус и почти замер от наслаждения, которое захлестывало лишь сильнее от тихого голоса с невозможно настоящей интонацией тепла. — Обвиняй себя в чем угодно, но я хочу тебя больше, чем дышать. Как ты можешь извиняться за то, что делаешь меня счастливым? Икер… — Крис… Подожди. — Он едва не застонал, прерывая поцелуй и удерживая его лицо на расстоянии. — Я знаю. Знаю, малыш. Но это… дьявол с ней, с безответственностью, но это может быть просто опасно для тебя. Это серьезно. — Ты опасен для меня? — Парень приподнял брови, не в силах подавить лукавую усмешку. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Жалеешь, что я приехал? — Криштиану… — Икер притянул его к себе, накрывая поцелуем губы. Глубоко и без остатка. Плевать, он попытался. Что ж, виноват и безответственен. Если сгорать в огне вкуса этих губ и языка, то не все ли равно. Дыхания почти не хватало, но он не намеревался останавливаться. И произносить вслух еще хоть слово. Парень прижимался к нему так крепко и отчаянно, словно они не касались друг друга вечность. Это окончательно лишало воздуха, и он не смог сдержать стон, отрываясь от его рта и делая вдох. Взгляд темных глаз обжигал, но губы больше не касались его. Вместо этого он почувствовал сильные пальцы на своей руке. Парень сжал ее и поднес к лицу, по-прежнему неотрывно глядя ему в глаза и начиная покрывать ее легкими поцелуями. — Хорошо, ладно. Я скажу тебе. — Тихий шепот вызывал мурашки по коже. — Да, непросто представить поездку в Португалию в данный момент. У некоторых конкретных людей начались бы проблемы с психикой, узнай они, где я. Чем занимаюсь. Во сколько усну. Я сам не мог этого представить еще вчера утром. Санто… Ты уверен, что я нормально сплю без тебя? Уверен, что поездка в другую страну страшнее, чем весь этот месяц без тебя? Я уверен в обратном. А ты? Икер наблюдал, как он продолжает целовать его руку между словами, и сквозь жар от этих прикосновений, ощущал, что чувство вины, преследовавшее почти сутки, отпускает. Подобное удавалось очень немногим людям в жизни. Его было почти невозможно переубедить, если он был в чем-то уверен. Парень смог сделать это всего несколькими фразами. Едва слышными. Из самого сердца. Он молча притянул его к себе, зарываясь лицом в его шею и чувствуя под языком пряный вкус загорелой кожи — тот, что постоянно был с ним в мыслях и обрывках снов. Сознание затуманивалось, приглушая контроль. Он хотел его так сильно, что это желание невозможно было утолить, разве что на время. Руки сами находили места, прикосновения к которым вынуждали парня стонать, отдаваясь в их власть и прося большего. — Икер… — Все, что захочешь. — Едва прикусив нежную кожу на шее, он зализывал ее языком, и дотронулся до того, что желало внимания больше и очевиднее всего, забирая его в руку. Португалец всхлипнул от этого прикосновения, прижимаясь крепче, словно умоляя о движении. — Как ты хочешь? Едва сфокусировавшись на нем, взгляд карих глаз обжег таким желанием, что стало трудно дышать. Он чувствовал дрожь, проходившую по красивому телу, и едва заметную пульсацию в своей руке, которой держал его, поглаживая горячую влажную кожу. Прикоснувшись к пухлым губам, которые сразу же открылись ему навстречу, он медлил, дожидаясь ответа. — Хочу… до рассвета. — Едва слышный шепот сделал реальность полностью ненужной на очень долгое время. За пару минут Криштиану пожалел о звонке уже раз десять, хотя понимал, что не мог не сделать его. Взгляд терялся в редких облаках на бескрайнем небе. — Мне никто ничего не сообщал. — Разумеется, если у тебя выключен телефон. — Рики помолчал, но все же продолжил. — Тебе не нужно было уезжать. Португалец чуть оттолкнулся ногой, отчего огромный гамак снова пришел в мягкое движение. — Ты себя слышишь, Рики? Тебе не смешно? — Не очень. Если бы ты слышал весь визг, который сейчас стоит, тебе тоже было бы невесело. — Твою мать. — Парень отнял телефон от уха, отпуская еще пару ругательств. Нет, он не позволит никому и ничему коснуться его сейчас. Телефон вернулся на место, а взгляд снова устремился в небо. — Я не был на пресс-конференции не потому, что меня нет в стране. Adeus, Рикардо. Он проследил, чтобы телефон выключился, а не просто погас, и заметил Икера, появившегося из дома с обещанными сладостями. Легкая улыбка коснулась его губ, пока он поджидал его, чтобы протянуть руку и стащить одну обсыпанную панировкой палочку, оказавшуюся яблочной. Испанец устроился рядом, вытягивая ноги и отставляя бутылку с водой. — Кому адеуш? — Ты все слышишь! — Свободной рукой он дотянулся до руки вратаря, переплетая свои пальцы с его. — Рики. Не хочу об этом. Икер внимательно заглянул в карие глаза. — Все хорошо? — Да. — Даже яблочные палочки? — Да. — Криштиану рассмеялся, сжимая его руку. — Почти безвредно. Я бы лучше съел паштель. — Мечтай. Поужинаем дома или хочешь, чтобы я отвез нас куда-нибудь? — Как ты хочешь. Вратарь осторожно стряхнул пару крошек c его подбородка и медленно поцеловал в губы, улыбаясь их дополнительной сладости от панировки. — Хочу, чтобы ты ответил. Парень стянул еще одну палочку, откусывая от нее и глядя в светлое лицо ласковым взглядом. — Если знаешь место, где гарантированно не будет проблем — я бы хотел быть там с тобой. — Знаю место? Это мой город, малыш! — Они одновременно рассмеялись. — Пара мест есть, тебе должно понравиться. И там точно есть выпечка. Португалец потянулся за следующей палочкой, аккуратно поворачиваясь на бок лицом к Икеру. — Меня никто так не называл. Никогда. Это был уже вполне давний факт, но почему-то было необходимо сказать это вслух. Единственному, кому вообще хотелось бы сказать нечто подобное. Вратарь медленно положил руку под голову, глядя в красивые глаза. — Тебе нравится? «Мне нравится все, что ты делаешь». — Ты знаешь это. — Легкий ветер обволакивал его запахом парфюма, в который он был влюблен уже почти три месяца. — Ты будешь звонить мне? Икер почувствовал, как сердце неожиданно сжалось. Он спрашивал, словно заранее боялся услышать ответ. И казался уязвимым, как никогда. Невольно коснувшись его щеки, он ласково погладил ее пальцами. — Если ты сможешь говорить. Ладно? — Увидев мятежный взгляд, он усмехнулся. — Не смотри так. Мы оба понимаем, что это возможно далеко не всегда. — Ты все знаешь, Санто. «Отвлекают все, кроме тебя». Вратарь почти слышал тихий голос, произносивший эту фразу — которую до этого он не раз перечитывал в сообщениях. Сердце продолжало реагировать как-то странно. Хотя с последней мадридской ночи впору было давно занести это в разряд нормы. — Что думаешь о Примере? Криштиану внимательно посмотрел ему в глаза. Он едва ли говорил об этом с кем-либо в жизни — о решающих вещах, до того, как они случились. Все на свете предматчевые интервью были набором заученного за долгую карьеру нейтрального дерьма. Наказание за настоящее мнение было слишком жестоким, и было усвоено слишком давно. Он привык молчать даже среди близких. Не потому, что не доверял им. А потому что считал это только своим. — Мы в игре. Касильяс мягко улыбнулся. — Ты шутишь? Вы в двух шагах от кубка. Но я не об этом. — Да. — В глазах испанца не было любопытства. Вместо этого он видел в них то, от чего привычно плыл. Привычно и мгновенно. Он видел доброту, искренность и ласку. — Я бы назвал шансы провалиться и победить примерно равными. Игра в запасе, но до нее «Сельта». Обе на выезде. У всех сдают нервы. Все, как положено. — А у тебя? — Я думаю о многом. Теперь стало чуть-чуть иначе. — Теперь? — Когда я знаю, что ты остаешься в Порту. Икер замер, даже не пытаясь скрыть изумление. Парень усмехнулся и приблизил свои губы к его. Поцелуй был теплым и сладким. Голос почти не слушался его, поэтому прозвучал тихо: — Как это связано, Крис? Еще раз коснувшись его поцелуем, Криштиану медленно оторвался от желанных губ и замер дыханием около его виска. — Все решится позже. Но сейчас я чувствую, что наверное смогу. — Победить? — И это тоже. Но даже если нет — смогу остаться. — Ты хочешь уйти? — В голосе вратаря снова не было ни любопытства, ни изумления, ни драмы. Он был тихим, словно не хотел тревожить собой. — Санто… — Его поражало, что все это происходит в действительности. Что он произносит это вслух. То, что уже сказал и то, что только собирался. — Это должно произойти. Всё уже… не так. Больше не будет прежним. Иногда я просто задыхаюсь в этом. Это… просто вопрос времени. Они долго молчали, почти не шевелясь, пока Икер не дотронулся до его руки, забирая ее к себе и привычно переплетая пальцы с его. — Как бы ни было, в конце концов, все это — игра. Она должна приносить удовольствие. Ты лучший. И ты должен получать наслаждение от дела своей жизни. Ничего, кроме этого. Парень молча прижался щекой к его щеке. Ему не требовалось ни разрешение, ни согласие, ни одобрение. Все решения в жизни он принимал сам, ни разу не озаботившись ничьим мнением. И это был первый раз, когда чье-то мнение было настолько нужно. Не для решения. А для огромного тепла, в секунду затопившего все его существо. — Теперь снова будет так. Даже если мы не возьмем Примеру. Но я хочу ее взять. — Черт знает, как я буду смотреть этот матч. Оба. Португалец усмехнулся, наслаждаясь тем, что рука по-прежнему находится в его руке. — Твой день рождения через три дня? — Ты помнишь… — То, как этому человеку все время удавалось шокировать его, просто и без усилий, тоже пора было относить к рутине, как и невозможные ощущения где-то в глубине сердца. — Что тебе подарить, мой капитан? «Себя». Икер опустил голову, отводя взгляд и едва не усмехаясь собственным мыслям. Парень, напротив, стал задумчивым и медленно произнес: — Надеюсь, ты не скажешь о кубках. Если не хочешь обидеть меня. — Обидеть? — Черт, он знал каждый оттенок его дыхания, когда занимался с ним любовью, но иногда думал, что вообще ничего не знает об этом замкнутом красавце. Для которого сам, судя по всему, наоборот был открытой книгой. Поскольку именно о желанных победах он и хотел отшутиться в ответ о подарке, чтобы скрыть смущение. — Почему, Крис? — Потому что я спросил не из вежливости. «Что ты делаешь со мной? И почему я позволяю тебе это делать? Почему я хочу, чтобы ты это делал?» Он притянул португальца к себе, с наслаждением касаясь губами любимого места на шее и понимая, что безумно хочет сказать почти правду. — Если ты подаришь мне несколько дней на Мадейре, где будет только рай, ты и я — мне больше ничего не нужно. — Но… — Криштиану казался немного сбитым с толку. — Мы же и так собирались… Икер с улыбкой пожал плечами. — Это все, о чем я мечтаю. — И всё? — Он выглядел растерянным и невозможно настоящим. — Я думал, тебе хочется какой-нибудь подарок… — Малыш… — Тепло накрывало с головой, и голос почти отказывал. Поцелуй должен был справиться лучше слов, стирая реальность и забирая себе его целиком — вкус, власть, тихий стон удовольствия. Ответное горячее прикосновение и, кажется, улыбка. Да. Будучи на грани возбуждения, парень действительно улыбался. — Тебе лучше остановиться на этом, Санто. Иначе мы никуда не уедем. До рассвета. После ярких лучей предзакатного солнца в помещении казалось немного сумрачно и прохладно. Тенью следуя за Икером на второй этаж, Криштиану не без удивления отмечал отсутствие путающегося под ногами персонала. Посетителей было немного, но слабо представляя, насколько заведение удалено от центра города, он не взялся бы определить причину. Пока он все также осматривался по сторонам, они оказались у столика, стоящего прямо в оконном проеме — окно выходило на зелень небольшого патио, уютные плетеные кресла были покрыты мягкими пледами, на стенах повсюду висели подсвечники. В помещении больше не казалось темно, но очки все равно хотелось снять. Опустившись за стол и отложив бейсболку, он тут же увидел направляющегося к ним со стороны лестницы официанта. Парень поприветствовал их и оставил на столе воду, бокалы и меню. Никакого пафоса, ничего лишнего. Испанец подвинул одно меню в его сторону и дотянулся до бутылки, чтобы налить воду в бокалы. — Давай, Крис. У тебя должно получиться лучше. — Что? — Криштиану подмывало расхохотаться. Он раскрыл милую книжицу на салатах. — Я плохо читаю на португальском. — То есть, я буду переводить? — Нет. Ты будешь заказывать. Они все же рассмеялись, оба. Криштиану недоверчиво покачал головой, опуская взгляд на названия блюд. — Ты бывал здесь, да? Как справлялся? — Я люблю гонять от побережья на велосипеде. Заезжаю сюда иногда. Не обедать. Внизу бар и закуски. Беру просто перекусить и попить. Там все под стеклом, достаточно показать, что нужно. — Гениально. — Он, наконец, увидел то, что искал. — Будешь мясо? Похоже на то, что ты брал себе, когда мы ужинали в Мадриде. — Отлично. Найдешь что-нибудь легкое к нему? — Будь уверен. Официант не заставил себя ждать. Криштиану снова стало смешно, и он пытался с этим бороться, пока на полном серьезе озвучивал выбранные блюда. Парень еще не успел раскрыть рта, чтобы повторить за ним все пункты заказа, когда Икер обратился к нему на мягком португальском: — Паштель де ната. Два. С ягодами, пожалуйста. Obrigada. Официант исчез, забрав меню, но Криштиану до сих пор так и не справился с приступом смеха. — И зачем тебе я? У тебя выходит почти идеально. Два? Вратарь не выдержал и засмеялся вслед за ним. — Нет, я бы смотрел, как ты ешь его один! — «Смотрел бы с удовольствием». — Почти? — Ягоды произносятся немного иначе, но уверен, что он тебя понял. — Разве не одинаково? — Икер был искренне удивлен, но продолжал улыбаться. — Не-а. Буду учить тебя. Тепло и смех окутывали их буквально осязаемым облаком. Португалец вдруг подумал, что ему уже много лет не было так спокойно и хорошо, находясь где-то в незнакомом публичном месте. О том, что в подобных местах он практически не находился без сопровождения, говорить вообще не приходилось. Легкая вибрация телефона в кармане джинсов заставила его вспомнить, что это уже третий или четвертый раз. Подумав пару мгновений, он вытащил телефон, зажигая экран. Несколько прикосновений, и ему пришлось поднять взгляд на вратаря. — Извинишь? — Перестань. — Добрая улыбка в ответ. Снова взгляд на экран. Сразу же ответить малышу на его приветствие. И основное, заставлявшее нахмуриться, даже не заметив. Он быстро нашел в списке Зидана. «Доброго дня, Мистер. Жду нашей встречи». Сообщение ушло. На экране осталось гореть только послание Рамоса. Шли секунды, полминуты, минута. Входящее от француза. «Доброго. Ты меня радуешь, Крис». Его посетило секундное угрызение совести — в разы более занятый и нагруженный мыслями тренер не держал телефон выключенным и отвечал моментально. Но тогда что могло быть нужно капитану? Его небрежное «набери мне» заглавными буквами, словно кто-то умер или родился, вызывало дискомфорт. — Мне придется позвонить, Санто. — Его голос прозвучал немного растерянно, потому что он сам не мог поверить в то, что действительно вынужден это сделать. Икер внимательно заглянул в его глаза, замечая эту растерянность. — Тебе не обязательно уходить, так будет лучше. Все хорошо? — Должно быть. Парень откинулся на спинку кресла, обреченно касаясь пальцем вызова и поднося телефон к уху. Он был за пятьсот с лишним километров, в городе, ставшем сокровенным убежищем и рядом с человеком, ставшим нужнее воздуха — как смеет что-либо извне вторгаться в это? — Буэнос диас, сеньор! — нарочно по-андалусски растягивая слова, что наверняка не останется незамеченным. — Что-то случилось? Голос Серхио был меньше всего андалусским в этот момент. — Какого черта ты не на связи, Роналду? — В чем дело? Я же звоню тебе. — После четырех сообщений. После того, как ты молча забил на сегодняшнюю прессуху. После того, как я в одиночку разгребаю это дерьмо и понятия не имею, где находится и какого дьявола не почтил нас своим присутствием лучший из лучших! — Мы попрощались до встречи в Виго. Думал, ты помнишь. У тебя все? — Нет, не все. Я хочу услышать, какого черта. Криштиану понял, что он в ловушке. Он не мог ни повысить голос, ни особо выругаться, ни даже просто сказать то, что на самом деле хотелось бы. Оставалась осточертевшая маска деланной вежливости. — Не верю, что тебе это было не под силу. У меня не было договоренностей о прессе. С чего ты решил, что я должен был быть там? — Разумеется, ты ни хрена не должен! — Рамоса, похоже, добило горячее утро в пресс-центре, и, судя по всему, у него была завидная возможность не держать это в себе. — Ты ведешь себя, как долбаный король. Ты мог хотя бы предупредить. Они вытащили из меня все кишки. — Тогда заканчивай материться и начинай отдыхать — времени на это уже не так много. — Ты шутишь??? Материализовался официант, ловко расставляя салаты, закуски и корзинку с тостами, а также еще две бутылки с водой. Уточнил, все ли устраивает, спросил, не нужно ли чего-нибудь еще в ожидании горячего. Криштиану чуть заметно улыбнулся и покачал головой, произнося «спасибо». В телефоне повисла многозначительная тишина. — Извини. Кажется, Рамос пытался поверить в то, что довелось услышать. — То есть… Ты не в Испании? — Я с тобой, Сесе. Все уже закончилось, просто выброси из головы. Икер задумчиво смотрел на парня, подперев голову рукой, пока не спохватился, понимая, что тот уже убрал телефон и смотрит на него вопросительным взглядом. Вернувшись из мыслей, он потянулся к вилке и ножу. — Есть вещи, над которыми не властно время. — Ты о прессе или о капитане «Мадрида»? — Криштиану ничего не мог поделать с сарказмом в интонации. Разговор с Рамосом был поперек всего его существа. Говорить о капитане «Мадрида» Касильясу не пришло бы даже в голову, но вдруг подумалось, что с момента, когда сам перестал им быть, он не представляет отношение парня к этой теме. Память легко воспроизводила нереально работоспособного и дисциплинированного Роналду. Их разногласия порой были значительными, но он никогда не позволял себе разговаривать с ним в подобном ключе. — Больше о первом. Второе доставляет мне лишь бесстыдное удовольствие. Криштиану почти замер с вилкой в руке. Карие глаза смотрели с недоверием. — Что ты имеешь в виду? Касильяс почувствовал подступающую улыбку, но намного больше этого было тепло. Как возможно, что этот бесцеремонный и резкий человек становится с ним таким настоящим, искренним и уязвимым? — Конечно же, то, как ты относился ко мне, когда я был твоим капитаном. «Ты и сейчас мой капитан». Криштиану отвел взгляд. Прежде он часто ловил себя на мысли, сколько бы отдал за то, чтобы по-прежнему играть вместе. И лишь в эту минуту пришло в голову — только расставшись, стало возможно то, что возможно теперь. Это открытие было слишком новым и невероятным, чтобы до конца осознать. Не говоря о том, чтобы озвучить. По-прежнему избегая встречаться взглядами, он случайно увидел подвеску, терявшуюся в вырезе рубашки вратаря. Он видел ее всего однажды, но запомнил. Это было в тот день, когда он прилетел в Порту и встретился с этим человеком первый раз за почти два года. Кажется, это было что-то, по форме напоминающее солнце. — Откуда у тебя это, Санто? Проследив за его взглядом, Икер коснулся цепочки, вытягивая ее наружу и сжимая блестящую подвеску пальцами. — Это? Из Йоханнесбурга. — Он мягко улыбнулся в ответ на его вопросительный взгляд. — Да, тогда. Но не сувенирные лавки. Это из очень отдаленной местности, там почти нет цивилизации. — Расскажи. Парень вернулся к салату, бросая любопытный взгляд, говорящий об ожидании продолжения. Вратарь тихо усмехнулся. Он не переставал удивлять его. — В тот день мы выдвинулись в поселение после обеда. Чины от ЮНИСЕФ, от федерации. От сборной только Дель Боске, Иньеста и я. Миссия состояла в благодарности материку, кажется так. Подарки, встречи, разговоры. Прессы не было, почти никого лишнего. Со всех окрестностей набежала куча детей, они разбирали подарки. Одной мелкой девчушке то ли ничего не досталось, то ли не было ничего девчачьего, она почти плакала. А я к этому моменту мечтал оказаться в номере и слиться воедино с кондиционером. В кармане была какая-то дичь, которую сунули в руки фанатки при выходе из отеля. Красное сердце, с чем-то золотым. Я подошел к малышке и отдал его ей. Она просияла. Что-то говорила. И вдруг убежала. Через пару минут я забыл думать об этом. Но спустя какое-то время я случайно увидел, как она бежит в нашу сторону. Встала рядом, вроде боится. А потом протягивает руку, и в ладошке эта подвеска. Она говорила что-то. Никогда не узнаю, что. Ты не поверишь, но солнце почти такой формы, каким я рисовал его в детстве. На следующий день мы стали чемпионами мира. Криштиану почти не дышал, завороженно глядя на испанца. Он мог поклясться, что эта простая история была одной из лучших, услышанных за всю жизнь. И доверие, с которым тот не задумываясь отдавал что-то очень личное, только свое… Как той ночью, в Навалакрус. Пришлось сделать пару глотков воды, чтобы голос точно не подвел. — Это стало талисманом? — Нет. Удивительно, но нет. — Касильяс улыбнулся, одарив его теплым взглядом. — Это стало украшением и очень приятным воспоминанием. Парень медленно кивнул, не в силах стряхнуть с себя ощущение чего-то почти интимного. — Так лучше всего. Снаружи загорелись фонарики, а официант только что зажег огромные свечи на стенах. Откуда-то долетал прохладный ветер и едва слышный шум улицы. Криштиану прикрыл глаза, не в силах продолжить начатое сообщение Пайшао. Третье или четвертое. Отвечать никому из остальных не хотелось. «Пожалуйста, пусть этот вечер не заканчивается». — О чем мечтаешь, приятель? Вернувшийся Икер не сел в свое кресло, а подошел к нему, чтобы наклониться и дотронуться губами до виска. — О тебе. — Он поднялся ему навстречу, с удовольствием заметив, как вспыхнули отблески пламени в ответном взгляде. Вроде от свечей, но скорее всего от другого огня. Пайшао остался без сообщения. — Придем сюда еще раз? — Хорошо. — Вратарь не сдержался и притянул его к себе, тут же чувствуя, как руки моментально проскальзывают ему под пиджак, обнимая за спину. — Ты не сказал, когда тебе нужно… Он не мог заставить себя произнести слово «уезжать». И почти до боли боялся, что это может быть уже сейчас. В воскресенье он говорил об одном дне. Сейчас были ровно сутки с тех пор, как он приземлился в Порту. И они ни разу не говорили об этом. Прижав его к себе, Криштиану не видел его лица, но почувствовал его беспокойство. Слова были не нужны. Его рейс на Мадрид вылетал меньше, чем через три часа. Что ж, еще один разговор с Регуфе — не такая уж большая цена за то, чтобы продолжать дышать. — Скажу чуть позже, Санто. Когда узнаю время утреннего рейса. Ты же разбудишь меня? Икер опустил голову, касаясь лбом его подбородка. Неожиданно почти до слез. От счастья. Чтобы заставить голос звучать непринужденно, пришлось перейти почти на шепот. — Да. Тебе нужно выспаться. — Почему ответная улыбка была такой хитрой? Он сказал это от чистого сердца! Вот, черт. — Ты ужасно испорченный. — Тебе виднее. — Улыбка стала шире, и, наконец, взгляд в глаза. — Покажешь город? — Город?? — Касильяс подумал, что ослышался. — Ты хочешь… — Увидеть твой город. — Теперь улыбка была ласковой. Он дотянулся до бейсболки, привычно надвигая ее так, чтобы тенью была скрыта минимум половина лица, и поджидал, пока вратарь заберет свой бумажник и первым выйдет на лестницу. Черный рейндж мягко притормозил, пропуская выезжающую машину, и юркнул на ее место, словно стоял там всегда. Парень невольно улыбнулся, глядя на испанца. — Ты профессионал! — Брось. Я просто всё время за рулем. Криштиану оглянулся по сторонам. Улица была довольно людной, но не очень широкой. И на ней не было ничего, кроме вполне обычных домов. Он дотянулся до легкой куртки на заднем сиденье, забирая ее себе, и снял с выреза футболки очки, отбрасывая их туда, где до этого лежала куртка. Икер вышел из машины, поджидая, пока парень захлопнет дверь, чтобы нажать на блокировку и бросить ключи с подвеской в карман. Кажется, португалец был немного сбит с толку тем, где они остановились. Здесь не было ничего примечательного. Оно было в нескольких шагах, за поворотом, где найти свободное место для машины вряд ли представлялось возможным. И, в некотором роде, было трогательно, что он не сказал или не спросил ни слова об этом, просто направляясь вперед вслед за ним. Его абсолютное доверие накрывало сердце теплом. Изящные фонари самого известного в городе проспекта встретили их за поворотом налево, и Криштиану невольно замедлил шаг, глядя на видневшееся вдалеке огромное здание. — Где мы, Санто? — Алиадуш. Это ратуша. Что-нибудь напоминает? Вернувшись к неспешному шагу, парень коснулся пальцами его руки, сжимая ее и больше не отпуская. Он долго молчал, казалось, не собираясь отвечать, и смотрел на башню роскошного дворца бездонными глазами. Но через какое-то время раздался его тихий голос, окрашенный невозможными эмоциями. — Португалию. — Он снова ненадолго замолчал, подбирая слова. — Я видел это на фотографиях. Но никогда здесь не был. Фонари, подсветка зданий и огни машин рассеивали темноту. Здесь всегда было людно из-за туристов, почти в любое время суток. И они медленно шли, принимая этот ритм и сливаясь с людьми. До ратуши было не больше десяти минут ходьбы, и за это время никто из них не произнес ни слова. Лишь крепко сжатая рука в руке. Забавно, но за прошедшие почти два года Икер привык быть гидом — в городе, с которым ежедневно все еще знакомился сам. Однако, необычное ощущение, едва ли не кружащее голову, было вызвано тем, что подобное происходило впервые. Само собой, впервые с идущим рядом человеком. Но и просто впервые. Поскольку до этого он был гидом в основном по барам. Ресторанам. Кино. Автосалонам. И прилегающим ко всему этому маршрутам. Вся Испания, когда-либо приезжавшая гостить — их общие друзья, родственники, его собственные друзья — хотели общаться, смеяться, пить и есть. Мало кого интересовали виды или история. Парадоксально, но даже Сара за все два года не особо интересовалась достопримечательностями и их осмотром — в свободное от дел время она предпочитала спокойствие вроде набережных или парков. Хотя позже оказывалось, что в центре она все же бывает. С сестрой, подругами. Коллегами. Это не то чтобы напрягало. Ему нравилось открывать для себя новые и новые места. Наедине с собой. Только он и велосипед. Поэтому было так необычно, когда кому-то вдруг стало интересно то, что прежде он оставлял только себе. Не просто кому-то. Криштиану. Они остановились у фонтана перед дворцом. Здесь было максимальное количество людей на единицу пространства, и это было неожиданно уютно. Люди таили в себе потенциальную опасность — в любой момент кто-то мог бросить чуть более пристальный взгляд и узнать кого-то из них. И они же защищали от этой опасности, создавая бескрайнее полотно, в котором невозможно выделить одного человека. Криштиану присел на каменный борт фонтана, переводя взгляд с башенных часов ратуши на вратаря, который казался задумчивым последние несколько минут. — Часто бывал здесь, Санто? — Не очень. — Икер опустил на него теплый взгляд, усаживаясь рядом на чудом оказавшееся свободным место. — Сюда «Порту» приезжает с кубком, когда выигрывает Примейру. — Правда? — Парень обернулся, окидывая дворец еще одним долгим взглядом. — Как Сибелес? — Да. Шум воды и голоса людей. Роскошь и величие истории всего в двух шагах. Темное небо, на котором только-только появилась почти полная луна. Икер почувствовал теплую тяжесть руки на своем плече. Он не успел пошевелиться или повернуть лицо к нему — губы почти коснулись его уха, обжигая той интонацией, которую не слышал больше никто. — Однажды ты будешь здесь с кубком. Ты будешь смеяться, тебя будут обнимать. Остановись на мгновение. Вспомни, как мы сидели здесь этой ночью. И знай, что в этот момент я буду с тобой. — Малыш… Это было просто пыткой. Он хотел целовать его, пока не закончится воздух в легких. Всего, без остатка. Снова и снова, как в ту мадридскую ночь. Почему-то вспомнился телефонный разговор по пути в Оливал — в клубном автобусе, где вокруг была куча людей, и по идее невозможно было говорить даже шепотом. Легкая улыбка тронула его губы, что не ускользнуло от взгляда парня, и он улыбнулся ему в ответ, дотягиваясь до кармана джинсов и вытаскивая телефон. — Сделаешь это для меня? Разумеется, вокруг все фотографировали миллион возможных ракурсов. Но вопрос прозвучал немного туманно. Ему не верилось, что при желании парень не в состоянии сделать селфи. Что-то подсказывало переспросить. Он включил экран и нашел камеру, поднимаясь и отходя на пару шагов. — Как ты хочешь? С фонтаном? К его удивлению Криштиану тоже встал, оказываясь рядом. — Не знаю, как сделаешь. — Поймав удивленный взгляд, он немного растерянно пожал плечами. — Не меня, ратушу. Фотограф из меня так себе. Икер порадовался, что можно заняться делом и ничего не говорить. Привычно оставляя лишнее за кадром с помощью зума, он снимал, не переставая ощущать трепет где-то в самом сердце. Человек с глянцевых обложек, неприличное количество раз признанный лучшим в мире во всем, что можно только вообразить, смущался того, что не умеет фотографировать. А еще — считал его, Икера, тем, кто в этом разбирается. Господи. Он хотел целовать его до беспамятства. Может быть не прямо для страниц «Конде Наст Тревелер», но снимки шикарной подсвеченной ратуши, в количестве больше десятка, заняли свое место в памяти телефона. Он не мог побороть это чувство, лишавшее самообладания, поэтому кадров было так много. Прикосновение к плечу заставило встрепенуться, отвлекая от мыслей. — Иди ко мне. Обернувшись, он увидел, что Криштиану тянет его вслед за собой, легко запрыгивая и становясь на каменном бортике рядом с водой. Оставалось взяться за его руку и в следующую секунду встать рядом. — Это можно? — Он не был уверен, и точно не видел вокруг никого, кто делал бы нечто подобное. — Если нет, я расскажу, кто я, и нам разрешат. Президент — почти мой приятель. — Парень рассмеялся, разворачиваясь спиной к дворцу, и обнимая вратаря. — Давай, так должно быть меньше людей. Давно привычно — с ним несовместимые вещи вместе. Сердце все еще сжимало каким-то сокровенным теплом, и одновременно невозможно было сдержать смех от его слов о президенте. После Алиадуш прогулка у Кафедрального собора заняла немногим больше десяти минут. И почти столько же — выехать с площади и подобраться максимально близко к Каиш-да-Рибейра. Велосипедный маршрут до смешного отличался от автомобильного. Рейндж остался около кафе. Узкая улочка спускалась к набережной, где горели фонари, и было непривычно малолюдно. Икер бывал здесь только днем, когда были открыты все магазины, кафе, рынок, и было полно людей. — Дору! — Криштиану улыбнулся, ускоряя шаг и пересекая улицу. — Конечно, Дору. — Вратарь наоборот немного отстал, снова не в силах побороть тепло, затопившее сердце. Кажется, парень был рад просто реке. — Посмотри налево, Крис. — О… — Он замер, всматриваясь в огромный арочный мост, подсвеченный не хуже ратуши. Что-то до боли знакомое. Снова с фотографий. — Это… Понти ди… — Дон Луиш. — Икер поравнялся с ним, дотрагиваясь до его плеча, и за мгновение оказываясь в теплых объятиях. — Видел его? — Не уверен. Нет. Конечно, нет. Испанец прижал его крепче к себе, касаясь губами виска. — На том берегу Вила Нова де Гайя. — Он самый известный в городе, да? Наверное, я видел фотографии. — Теперь у тебя будут свои. Криштиану почти сделал движение, чтобы достать телефон, но вместо этого лишь крепче сжал руки на его плечах и коснулся губами его губ. Ему казалось, что он жил без их вкуса вечность, а не несколько часов, прошедших с тех пор, как они уехали ужинать. Он не смог сдержать стон, когда почувствовал, как они раскрылись ему навстречу и завладели поцелуем. — Икер… — Ты обещал мне! — Вратарь понимал, что пропадает. Он заставил себя больше не касаться этих губ, уткнувшись ему в шею и практически лаская ее языком. — Что ты делаешь со мной? — Ты знаешь. Да, он знал. И желал этого так отчаянно, что это даже вызывало улыбку. В его руках была стихия. Как вообще получалось не сдаться сразу же? Он нашел его руку, сжимая и притягивая к себе. По линии пешеходной улицы стояли лавочки, и ближайшая к ним была на почтительном отдалении от света фонаря. Икер медленно шагнул к ней, увлекая парня за собой. Криштиану забрался на деревянную поверхность с ногами и удобно расположился спиной к испанцу, опускаясь в его уютные объятия. Он чувствовал, как тот касается губами его головы, и прикрыл глаза от неожиданных едва ли не слёз, сжавших горло. Подобных моментов раньше не существовало в его жизни. Робкое ощущение, что он нужен — сам по себе, вне всего, такой, какой есть — родилось здесь, в Порту, той ночью, когда они впервые были близки. Но как раз не из-за физической близости. С тех пор оно настигало его с завидной регулярностью, поражая, играя с разумом, пугая и принося что-то высшее, чем все испытанное до этого в жизни. Взгляд задумчиво следовал за огнями поезда, проезжавшего по мосту. Он накрыл руки вратаря на своей груди, почти не сжимая их. Хотелось их целовать, а не просто касаться. И не только их. Но где-то за пределами концентрации существовали единичные фигурки людей, едва различимые в ночи. Что ж, здесь, конечно, не Фош в свете маяка. Он улыбнулся. — Рики заказал мне рейс. В восемь нужно быть на паспортном контроле. Разбудишь меня в шесть? Касильяс прижал его к себе чуть крепче и снова коснулся губами его головы. — Конечно. — Давно шел одиннадцатый час. — Нам нужно уезжать, малыш. Уже поздно. — Да. — Криштиану снова закрыл глаза, все же забирая его руку и легко касаясь ее чуть влажным поцелуем. — Можно еще пару минут? «Нет. Потому что я не сдержусь и пошлю все к дьяволу». Он прижался щекой к мягким волосам, вдыхая их запах. Которого не хватало, даже когда он был рядом. — Можно. — Существовало ли что-то, на что он мог сказать ему «нельзя»? Парень довольно улыбнулся. Хотелось бы пару часов, а лучше дней. Но он чувствовал счастье просто от того, что есть еще несколько минут — в этих руках и в этом месте. — Дай мне свой телефон, Санто. — Мой? — На своем я лежу. — Он хмыкнул. — Не хочу шевелиться. Икер вытащил телефон из кармана пиджака и вложил в его руку, наблюдая, как он зажигает экран. Честно говоря, у него не было настоящих тайн, однако, просто факт — его телефон не бывал ни в чьих руках. Единичные исключения составляли руки старшего сына — в моменты тотальной усталости и невозможности бороться с ним, сдаваясь и разрешая ему игрушку. Всего часом ранее он держал телефон парня в своих руках — было ли это чем-то похожим? Он не мог знать, но странное ощущение полностью другого уровня доверия между ними родилось еще в тот момент. А сейчас стало пронзительно тепло от естественного и необходимого подтверждения. Криштиану уже открыл камеру и чуть приподнялся на локтях, чтобы оказаться примерно на одном уровне с испанцем, обнимающим его сзади. Щека к щеке. И мягкий поцелуй, которого он совсем не ожидал. Именно это мгновение осталось на фото — его лицо с сюрреалистично счастливым взглядом, и вратарь, невозможно бережно и желанно касающийся губами его щеки. Он вернул телефон, не переставая плыть, снова, как всегда с этим человеком. Голос прозвучал тихо из-за эмоций: — Не забудь прислать мне. Касильяс усмехнулся, нажимая на отправку. — Уже. Мы забыли про Дона Луиша, он остался напротив нас. Португалец покачал головой. — Нам лучше вдвоем. Да, мне нужен Дон Луиш, Санто. — Не скрывая вздох, он медленно поднялся, наконец, выуживая свой телефон из заднего кармана джинсов, и отдавая вратарю. Уходить не хотелось почти до слёз. Что ж, тогда не отказать себе в последнем удовольствии, находясь здесь. Он подошел к Икеру, снимающему великолепный мост, и тихо встал сзади, проскальзывая руками под его пиджак и опуская подбородок ему на плечо. Обе руки испанца были заняты, и он беспрепятственно ласкал любимое тело, касаясь его пальцами сквозь тонкую ткань рубашки. — Что ты делаешь, Крис? Он дотронулся губами до его шеи и мягко обнял, замерев и больше не мешая ему. «Скучаю по тебе каждую секунду, даже когда мы вместе». — Любуюсь тобой, meu lindo. Время остановилось ровно с того момента, когда они смеясь вышли из рейнджа, добрались до входной двери и закрыли ее за собой, останавливаясь в холле. Где, не зажигая свет и не говоря ни слова, оказались в объятиях друг друга. Прерывистое дыхание и звуки поцелуев, когда больше не нужно сдерживаться — глубоких, влажных, долгих. Сильное тело, просящее ласк так, что темнело в глазах. Его объятия, и в следующую секунду весь вес, когда он обвил его бедра ногами, не прерывая поцелуй. До спальни, прижимая к себе, как самое дорогое в жизни. Не повредить его одежду. Справиться с чертовыми джинсами. Почти выпасть из реальности, наблюдая, как сильные руки раздевают его за мгновения. Услышать его стон, когда красивое тело оказалось полностью в его власти. Услышать собственный стон, когда наслаждение стерло грань с действительностью. И услышать свое имя, как разрешение идти до конца. Абсолютная потеря пространства и времени. Следующим фрагментом — луна, все еще с ними. Тихий поцелуй в губы, и карие глаза, смотрящие с нежностью, от которой невозможно дышать. Молчание, говорящее больше любых слов. Все же душ, поскольку упрямое создание отказывается засыпать. Его объятия под теплой водой, уютные и нужные. И руки, ласкающие тело. Абсолютно откровенно. И, боже, так желанно. Хриплый голос, произносящий «ты хочешь еще». Это не вопрос, а утверждение. И нет ни одной причины соврать в ответ. Наслаждение такое огромное, что стоны срываются почти в крик, оставляя в другом измерении. Кто-то из них выключил воду. Постель. Отброшенное в сторону полотенце. Сильная рука, невероятно нежно обнимающая за спину. И загорелая кожа груди под щекой. Как и должно быть. Настойчивый звук будильника не собирался никуда деваться, вытягивая из сна. Пришлось пошевелиться, чтобы со второго или третьего раза дотянуться до телефона и смахнуть сигнал. Цифры беспристрастно светились в верхнем углу экрана — полшестого утра. — Твою мать. Отрицать очевидное бессмысленно. Утро. Серое небо, хотя уже рассвело — видимо будет пасмурно. Каким-то образом все еще влажное полотенце рядом с подушкой. Он не представлял, сколько прошло времени с тех пор, как они уснули. Но мог точно сказать — катастрофически мало. При взгляде на лежащего рядом парня сердце снова замерло, утопая в вечно необъяснимом состоянии. Любой ценой не разбудить его раньше времени. С этой установкой удалось по-кошачьему незаметно выбраться из-под одеяла и бесшумно покинуть спальню. Душ предсказуемо не принес особой бодрости, вся надежда была на кофе. Одевшись и набросав несколько сообщений, пока ждал заветную дозу эспрессо, он нехотя поглядывал на часы, понимая, что совсем скоро ему все же придется пойти и разбудить его. Есть не хотелось совсем, но имело смысл сделать хотя бы горячий тост, поскольку он очень смутно представлял, как сложится этот день. Можно даже с маслом. Сезон все равно проигран. Усмешка вышла почти не горькой. Еще один взгляд на часы, когда с тостом покончено, и глоток воды перед тем, как подняться, направляясь в спальню. Он осторожно присел рядом со спящим парнем, и какое-то время просто смотрел на его лицо, понимая, что ему никогда не доводилось видеть его таким безмятежным и настоящим, как в это мгновение. Которое он обязан был разрушить собственными руками. — Крис… — Легкое прикосновение к обнаженному плечу. Конечно же, ноль реакции. Плечо пришлось сжать, тихонько встряхивая. — Просыпайся. Криштиану чуть нахмурился и медленно повернул голову на звук его голоса. Карие глаза сонно, но очень тепло уставились на него в сильном недоумении. — Икер… Уже? — Да. Он видел, как исчезают остатки сна из взгляда, забирая с собой что-то неуловимое, но не трогая тепло, которое было в нем. Все еще делая его невозможно настоящим. — Уже шесть? Хотелось усмехнуться, он буквально открыл рот, собираясь подколоть вопросом вроде «не веришь мне?», но случайно заметил, как парень нерешительно тянет край одеяла вверх. Всего на пару мгновений это показалось странным, но сердце тут же замерло и полностью утонуло в том, что давно не имело названия. Этот уверенный в себе, сильный и до известной степени самовлюбленный человек сейчас словно смущался и пытался спрятаться от контраста своего обнаженного, лишь наполовину прикрытого одеялом тела, с тем, кто сидел рядом полностью одетый. Нежность была такой огромной, что не давала дышать. Он понимал, что уже месяц это не было случайностью. Черт с ними, с названиями. Их можно искать еще полжизни, но то, что сейчас творилось внутри, вдруг абсолютно четко и ясно обрело потребность быть сказанным. Тому, кому принадлежало. Хоть какими-то словами. Какими угодно. Рука сама коснулась сильных пальцев, отнимая одеяло и бережно укрывая его до самого подбородка. Пересев чуть ближе, он наклонился, обнимая его, уже укрытого, и коснулся губами щеки. Дыхание задержалось около уха, позволяя лишь шепот. — Люблю тебя. Нет, это было не то или не всё то, что владело сознанием весь прошедший месяц. Возможно, что почти три месяца. Возможно, что момент совершенно неподходящий. И еще меньше подходящий для того, кому он это произнес. Вынуждая на какую угодно реакцию. Которой, в принципе, может не быть вовсе. И скорее всего, не должно. Неважно. Потому что любой чертов момент — неподходящий. Месяц назад, или еще через месяц. Какая разница, если это было нужно самому себе? Просто произнести вслух. Хотя бы это. Тепло пальцев сквозь ткань футболки, когда они проскользнули ему под пиджак, обнимая и прижимая к себе. И тихий шепот: — Vos amo. Мой Икер. Какое-то время в тишине было слышно только два дыхания. Пока парень не пошевелился, дотрагиваясь до его руки, чтобы забрать ее себе и прижать к губам. — Крис… Что ты делаешь? — Смотрю на твои часы. На них нет шести утра, Санто. Такой эту улыбку не видел больше никто. Никогда. — Мне нужен был запас. — Тебе? — Нам. — Икер скользнул рукой по его плечу, обнимая за шею и притягивая к себе. Дотронувшись губами до губ, он за мгновение превратил поцелуй в страстный и глубокий. Такой, который мог пустить под откос весь предстоящий день. И лишь это заставило поднять голову и легко коснуться его виска влажными губами. — Давай, малыш, нужно вставать. Сделаю тебе кофе, пока одеваешься. Криштиану ухватился за его руки, не давая ему подняться, и также легко касаясь его щеки, такими же влажными губами. — Пожалуйста, чай. — Уверен? Ты уснешь еще до аэропорта! — Нормально. — Съешь что-нибудь? — Нет, спасибо тебе. — Он улыбнулся ему, выпуская его руки. — Я быстро. Уже сделав движение, чтобы подняться, вратарь услышал, как он тихо называет его имя, и заглянул ему в глаза. Парень снова дотронулся до его руки, словно не решаясь сказать то, что хотел. Снова пропущенный вдох. И теплая волна по сердцу. «Люблю тебя». — Можно попросить тебя? — Все, что хочешь, малыш. Нерешительность уступила место задумчивости, с которой он медленно гладил его руку. — Ты мог бы оставить мне что-то свое? Что угодно. Что я верну тебе, когда снова буду с тобой. Не удивило ни на секунду, но подарило еще одну порцию бесконечного тепла. Даже не успев начать размышлять, он завел руки за голову, расстегивая цепочку. Еще через мгновение блестящая и теплая от его тела подвеска коснулась загорелой кожи португальца, и он мягко обнял его, закрывая застежку и касаясь губами заветного места на шее. — Талисман? — Нет. Просто ты. Со мной. Слова снова пропали в тишине, нарушаемой лишь дыханием. Если бы им можно было дышать, как воздухом, он бы делал это бесконечно. Часы показывали уже пару минут седьмого. Осмотрительно короткий поцелуй в желанные губы, и он, наконец, поднялся с постели, бросая ему теплый взгляд. — Одевайся. Жду тебя с чаем. Тихая музыка удивительно гармонично растворялась в дымке пасмурного утра. Для того чтобы открыть глаза, требовался категорически весомый повод. Но чтобы не уснуть, когда они закрыты — вот настоящий тест для силы воли. Только не позволять мыслям вести за собой, а управлять ими. Очки надо было все же не полениться и найти, дальше без них будет напряжно. К черту. Как проснуться в самолете по приземлении? Раздражала мысль, что будут задействованы чужие люди. Потом машина, где тоже бы поспать. Опять с чужим человеком. Проклятье какое-то. Он открыл глаза, поймав немного странный взгляд Касильяса, направленный на него. Уже не первый, и не второй раз. — Что, Санто? Икер едва заметно улыбнулся, возвращаясь взглядом к дороге, и опустил правую руку с руля, чтобы коснуться его пальцев. — Спишь? — Нет. — Никогда не видел тебя таким. — Ммм? Каким? — Криштиану сжал его пальцы в ответ, снова прикрывая глаза. «Беззащитным. Мягким. Настоящим. Любимым». — Полностью моим. Парень едва слышно усмехнулся. — Мне тоже нравится. Икер чувствовал, как тепло накрывает с головой. Никаких мыслей, пока они вместе. Всё потом. Как обходиться без этого тепла, без этих глаз, без вкуса губ, без его голоса. Как жить, не имея возможности дотронуться и обнять. Времени бесполезно подумать обо всем этом будет вагон. Ответы не придут, их не существует. — Почти подъезжаем, Крис. Парень поморщился, вытаскивая телефон и бросая извиняющийся взгляд. Вызов был принят моментально. — Oi, да, почти на месте. Ты сможешь забрать меня сам? Регуфе выдержал паузу, не скрывая добродушного сарказма в голосе: — Чьи-то бессонные ночи — мой шанс почувствовать себя нужным. — Черт, даже не начинай. Давай, adeus. Кажется, Рикардо рассмеялся в ответ. Он убрал телефон, бросив пристальный взгляд на вратаря, который вроде пытался скрыть улыбку. — Что? — Нет, ничего. Наверное, все же лучше было выпить кофе. — Касильяс засмеялся и покачал головой. — Обожаю тебя. — Ну, еще бы. Он снова прикрыл глаза, поэтому не увидел, что испанец продолжает веселиться над его сонным ворчанием. Знакомый, ставший уже едва ли не родным, выход к лифтам, почти восемь утра, никого. Оторвавшись от изучения обстановки, Криштиану обернулся к Икеру, молча заключая его в объятия и чувствуя неумолимо подступающую дрожь где-то глубоко внутри. Он отказывался верить, что должен выпустить этого человека из своих рук — перестать касаться его, перестать ощущать его физически. Яблочный запах свежести доделывал сознание практически до слез. Они молчали, не шевелясь. Лишь руки сжимались крепче, не готовые отпустить самое дорогое. Вратарь осторожно дотронулся губами до его уха, лаская кожу тихим шепотом: — Напиши мне. И прошу тебя, отдохни, насколько это возможно. — Хорошо. Не беспокойся об этом. Разумеется, за прошедшие полтора суток не нашлось времени поговорить о том, на что теперь времени не было тем более. Икер прикрыл глаза, потому что слова давались с трудом. — Мы вряд ли увидимся до июля. — Я знаю. — Почти эхом, таким же тихим голосом. — Ты… будешь звонить мне? Снова, как и накануне — мягко и нерешительно, словно боясь отказа. — Да, малыш. Обещаю. Ты тоже. — Он прижался губами к шее, которую обожал и чудом сберег в невредимости в этот раз. — Удачи, мой чемпион. Я болею за тебя каждую минуту. Ты лучший. Ты сможешь все. — Да, мой капитан. Я сделаю все. — Он прижал его крепче к себе. — Можно я поцелую тебя? Дышать становилось нечем от переполнявших эмоций. Лишь кивнуть в ответ и позволить ему владеть поцелуем полностью, как ему хотелось — глубоко, властно, сладко и безумно нежно. Слова больше не требовались. Долгий взгляд в глаза. В нем столько, что хочется остановить время. Которого больше не было. Рука в руке. Запах яблок. Еще одно прикосновение губ. Открытая дверь, небрежно закинутый на плечо рюкзак, захлопнутая задняя, и, наконец, снова рядом, наклонившись к нему. Губы на щеке, и на мгновение переплетенные между собой пальцы. — Буду скучать по тебе, Крис. — Я тоже, amado meu. «Я уже скучаю». Как в самый первый раз, три месяца назад.