В полночь вселенная пахнет звёздами

      Боль больше походила на предсмертную агонию, которая медленно растекалась по всему телу, не оставляя нетронутой ни одну клеточку тела. Казалось, по венам струится не кровь, а расплавленная сталь. Каждый вздох заставлял болезненно сокращаться мышцы. Любое, даже незначительное, движение рукой или ногой было невыносимо. Ощущение, будто каждая клеточка тела крошится, точно стекло, а острые осколки впиваются в кожу, разрезая плоть. Голова стала сосредоточением самой страшной боли, и оставалось только ждать, когда она либо лишится рассудка, либо просто-напросто обернется смертью. Но сколько бы ни проходило времени, ни того, ни другого не случалось, и это ожидание забирало последнюю надежду на хоть какое-нибудь избавление от этих ощущений.       В какой-то момент ему удалось найти в себе силы и открыть глаза. Медленно, чтобы привыкнуть к темноте и понять, что вокруг каменные стены и лишь под самым потолком находиться узкая решётка, сквозь которую проникают струи холодного ветра. Что ж, он оценил, клинок папы Тундэ действительно приносил неимоверные страдания.       Прислушавшись, он медленно поднялся с холодного пола, осматривая темницу. Руки оказались закованы в длинные цепи, концы которых были прикованы к стенам и терялись в темноте; попытка освободиться от них не была успешной. Ему стоит поберечь силы, чтобы иметь возможность выбраться отсюда. Клаус вновь огляделся.       Сырость темноты и влажность камней. Стоило отдать должное, камера была выполнена в наилучшем средневековом стиле. Стены будто давили на пленника своей мрачностью и неприступностью. Отдельного внимания заслуживала дверь темницы. Она была окаймлена в свинец и, приглядевшись, Клаус понял, что по её периметру нанесены руны. Он узнал некоторые из них, они были своеобразным магическим барьером, призванным не выпустить пленника, насколько бы сильным он не был. Без сомнений, его специально засадили сюда, словно преступника, оставляя гнить остатки его самомнения в этих подвалах. — Я смотрю, ты очнулся Никлаус? — смешок раздался с резким звуком захлопывания двери. Клаус оглянулся на посетителя, которого не собирался приветствовать. Темно-карие глаза пристально оглядывали пленника. Гость цокнул языком, замечая его неразговорчивость. — Разве так приветствуют старых друзей? Или я тебе больше не друг? — усмехнулся мужчина, складывая руки на груди. — Так и будешь попусту болтать или скажешь, зачем пришёл? — Клаус прищурил глаза, сжимая пальцы в кулаки. — Хотел услышать слова благодарности за преждевременное освобождение тебя от нестерпимых мук. Ах да… — протянул он, — тебе же чуждо это чувство, — губы парня вновь растянулись в ухмылке; каждое произнесённое им слово было пропитано ядом ненависти. — Ты как всегда хочешь то, чего не можешь получить, Марселус, — Клаус повернулся спиной к вампиру, словно собираясь закончить этот бессмысленный разговор. Тот раздражённо фыркнул: — Не могу? — Марсель прошел вперед, вглядываясь в спину гибриду, словно желая выжечь все внутренности. — Ты забываешься, Клаус. У меня уже есть всё, что я хочу. Твой город теперь мой. Я король Нового Орлеана. У меня есть сила и власть, меня боятся и уважают. — Неужели? — Клаус обернулся, оглядывая Марселя так, словно тот был букашкой, которая посмела задираться. — В таком случае я повторюсь, Марсель. Зачем ты пришёл ко мне, если у тебя есть всё, чего ты хочешь?       Вампир стиснул зубы, было видно, что он на грани. Но тем не менее та информация, которую он хотел от него получить, видимо, была очень ценной. Это позабавило Клауса, как бы не старался Марсель показать свою значимость, он, как и прежде, был всего лишь мальчишкой-рабом. — Так уж получилось, что только ты обладаешь информацией, где найти то, что мне нужно.       Клаус вопросительно поднял брови, всем видом показывая, что он весь во внимании. Было интересно узнать, что же такое ему понадобилось, что он обратился к тому, кого ненавидел. — Дуат, — Марсель напряжённо вглядывался в лицо гибрида, но оно оставалось непроницаемым. — Что ты знаешь об этом?

1025 год н. э.

      Стены расступились, и Клаус оказался в огромной пещере, в центре которой находилось озеро. Даже лёгкая рябь не касалась тёмной воды, и создавалось впечатление, словно это огромное зеркало. Его окружали колонны, которые поддерживали куполообразный свод пещеры. Хотя факел горел ровно и ярко, рассмотреть этот свод не удавалось: он терялся во тьме. Стены украшали барельефы, изображающие разные сцены из истории оборотней. Несмотря на то, что пещера была огромна, Клаус испытал навязчивое ощущение чьего-то присутствия.       Факел выхватил из темноты неправильной формы колонну — тяжёлую и приземистую. Поверхность её казалась покрытой сетью замысловатых кружев. Он провёл рукой по избороздившим камень древним письменам.       Он читал с трудом: кое-где текст истёрся, осыпался, хоть много веков его не касались ни солнце, ни дождь, ни ветер.       «Надо решаться», — подумал он устало. В голове так некстати возникли слова предупреждения старой жрицы, но он лишь отмахнулся от них. У него не осталось выбора, и то, что должно быть совершено, свершится. «Чья кровь питает вас»…       Он обошёл приземистую колонну кругом — на другой её стороне высечен был рисунок — огромный, прекрасно сохранившейся: величественный волк. Пламя факела колыхнулось, и глаза волка вспыхнули янтарём. Казалось, он вот вот сойдёт с барельефа — настолько правдоподобным тот выглядел.       Приглядевшись, Клаус понял, что камень, на который волк опирался лапой и не выделяющийся на фоне остального рисунка, призван скрывать от посторонних глаз нечто ценное. Опустившись на колени, он дотронулся до него рукой, ощущая под пальцами неровность поверхности. Поднеся факел ближе, он понял, в чём дело.       Вся поверхность была испещрена такой же вязью букв и символов, как и другая часть колонны. Клинописные символы кое-где поросли мхом, кое-где стерлись.       Напряжённо вглядываясь в старо-коринфские надписи, он с трудом разбирал слова: «… способен наделить силой и властью, сделать практически непобедимым. Поможет выжить, даже если он будет находиться на волосок от смерти. Но плата слишком дорога. С того момента, как он совершит ритуал, его ждёт ужасная жизнь. Он будет проклят…»       Так же как и надписи на колонне текст был стар, и кое-где прочитать его было невозможно. Клаус на мгновение прикрыл глаза, не время для сомнений, он наконец-то у цели, а бояться проклятий…он и так проклят. Гибрид извлек из ножен острый клинок и поднялся с колен, оставив мерцающий факел на земле. Повернувшись в сторону тёмного озера, он шаг за шагом стал заходить в ледяную воду. Забредя по пояс, Клаус лезвием подцепил рукава кофты, разрезая их, оголяя кожу. Клинком вскрыл вены — заговоры, наложенные на него, не позволяли активироваться процессу регенерации — и багряная кровь потекла по запястьям. Факел на берегу несколько раз полыхнул и погас, оставляя его в полной темноте. Тишину нарушал лишь звук крови стекающей в озеро. Он не знал сколько прошло времени, час или несколько минут, всё смешалось. Оставаться в сознании становилось всё сложнее и вскоре мрак поглотил его сомкнув над головой аспидные воды.

Наши дни

— С чего ты взял, Марселус, что я хоть что-то знаю? — впервые за всё то время, что он здесь находился, у него возникло искреннее желание рассмеяться. Теперь ему стали понятны причины, по которым вампир столь поспешно освободил его от обещаемых «вечных мук». — Мне нет никакого дела до всяких мифов. — Мой источник не врёт. Поэтому отвечай на вопросы, если не хочешь, чтобы твои мучения продолжились и дальше.       Смерив Марселя тяжёлым взглядом, он увидел у него в руках хорошо знакомый изогнутый клинок. Внезапно дверь позади новоиспечённого короля Нового Орлеана вновь открылась, впуская внутрь ещё одного посетителя. Клаус перевёл взгляд на девушку, которая остановилась рядом с Марселем. Она показалась ему смутно знакомой, но он не мог вспомнить, где видел её.       Она была невысока, иссиня-чёрные кудри рассыпались по плечам и из-за скудного света, который проникал через окошко, почти сливались с окружающим пространством. Внешность можно было бы назвать довольно миловидной, если бы не взгляд светло-карих глаз. Он был колючим и, казалось, не упускал ни одной детали. На вид её нельзя было дать больше двадцати пяти.       Девушка внимательно оглядела пленника, и от гибрида не укрылось некое торжество, мимолётно отразившееся на её лице, которое, впрочем, быстро сменилось маской равнодушия. — Позволь представить тебе Фриду, — взгляд вампира смягчился, стоило ему посмотреть на неё. — Она настоящий мастер своего дела: ни один пленник, которого она допрашивала, не протянул дольше недели. И, кстати, если ты ещё не понял, она ведьма.       Девушка же что-то прошептала Марселю, что вызвало у него довольную улыбку, а Клауса заставило напрячься. Ведьма сказала, что они напали на след Хэйли, и он ведёт в Вирджинию: не сложно было догадаться, куда она направилась. Что тут же подтвердил Марсель своими словами: — Вирджиния… Мистик Фолс. Отправь туда моих лучших людей, найдите её и то, что она так успешно от меня скрывает вот уже пять лет, — Фрида кивнула и покинула камеру. — Мне жаль, что ты стал свидетелем этого разговора, Клаус… — начал Марсель, а Клаус фыркнул: — Только не надо делать вид, Марсель, будто услышанный мной разговор — случайность. Ты всё это рассчитал с точностью до минуты. Спектакль, надо сказать, на троечку.       Глаза Марселя полыхнули красным, что вызвало у гибрида усмешку. Он почти без усилий развёл руки, освобождая себя от кандалов. — Ты пришёл сюда, демонстрируя свою силу и власть, — гибрид медленно двинулся в сторону вампира. — Показывая мне свою осведомлённость, рассчитывая узнать нужную тебе информацию и склонить меня к сотрудничеству… — сделав ещё пару шагов, он остановился перед Марселем. — Но всё это говорит лишь о том, что ты не контролируешь ситуацию, — улыбка украсила губы гибрида. — Тебе вновь нужна моя помощь…       Резким движением Марсель вонзил в первородного кинжал и оттолкнул от себя. — Мы ещё вернёмся к этому разговору, — прошипел вампир, покидая камеру.       Когда за Марселем закрылась тяжёлая окаймлённая в свинец дверь, знакомая волна боли уже прокатывалась по всему телу. Он медленно сполз по стене и, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, почувствовал лёгкое прикосновение к волосам и увидел образ, который априори не мог здесь находиться…