Забытый в звёздах

      Лес прочёсывали люди с собаками. Человек десять односельчан, местный участковый и две умные охотничьи собаки, ищущие след пропавшего ребёнка. Денису Невскому было десять лет, когда он не оказался дома в положенный час. Если бы ему было шестнадцать-семнадцать лет, его дедушка и не подумал бы волноваться. Но десять лет — это не тот возраст, когда уходят в ночные загулы. Да и Денис — не такой ребёнок.        Каждое лето с тех пор, как ему исполнилось шесть, он проводил у дедушки в деревне. Учитывая занятость его родителей, поглощённых развитием их молодой, но перспективной фирмы, вариант летнего отдыха в деревне казался самым удачным и выгодным. Вместо того, чтобы отправлять ребёнка в дорогой и престижный лагерь, где можно быть уверенным в том, что о мальчике позаботятся как следует, его можно отправить в деревню к дедушке и не переживать. Ведь так поступают тысячи семей. Только у этой тысячи дети вдруг не пропадают.       Но Невский нашёлся. Не прошло и часа поисков, как в лицо мальчика уткнулся холодный нос серой собаки. В свете круглой и яркой луны серая шерсть отливала серебряным, а острая морда удивительно походила на волчью. Горячий и тёплый язык пробежался по бледной щеке растянувшегося на земле мальчика, но тот даже не пошевелился. Пёс заскулил, прижав уши, и лизнул своим горячим языком холодный нос ребёнка: никакой реакции. Собака заскулила ещё жалобней, повертела головой, ожидая увидеть кого-нибудь из людей, но никого не было, и она громко залаяла. Никто раньше не слышал, чтобы этот пёс лаял, он всегда молчал, изредка завывая по ночам на луну так тоскливо, что хозяину (а это была собака старика Невского) приходилось выходить во двор и впускать собаку в дом.       Когда сбежались люди, пёс обслюнявил всё лицо ребёнка. Денис пришёл в себя, но всё окружающее казалось ему совсем нереальным. Было уже далеко за полночь, наверное, старые часы в доме Невских уже пробили три.        — Хвала богам, ты здесь! — дедушкины руки обвили Дениса в мягкие и тёплые объятья.        И мальчику сразу стало спокойно. Он с дедом никогда не обнимался раньше. Денис и подумать не мог, что эти старые руки с обвисшей кожей, покрытой старческими пигментными пятнами, могут так крепко и нежно обнимать. Вообще Денис никогда не проводил со своим дедушкой много времени, они лишь обменивались дежурными фразами за столом и когда пересекались вечером за телевизором.        Какой-то молодой парень с пробивающимися усиками посветил Денису в глаза маленьким фонариком и попросил высунуть язык. Этот парень послушал его пульс, потрепал ребёнка по голове, а потом сказал дедушке что-то такое, отчего старик улыбнулся облегчённо.       Домой Дениса принёс на руках участковый. Мальчик сидел у него на спине, ухватившись за шею руками, и с какой-то отстранённостью глядел вокруг. Лес, мерцающие среди трав светлячки, яркий свет луны — всё это осталось одним корявым мазком кисти на холсте памяти Дениса. Ему хотелось поскорее принять душ и лечь в свою постель.       Только он этого не сделал, когда оказался дома. В доме его дедушки было восемь комнат, не считая кухни и двух ванных. Той ночью Денис впервые осознал, насколько же нелеп этот дом в деревне. На фоне одноэтажных деревянных домишек их дом казался девушкой в пёстром платье на похоронах. Чёрт возьми, зачем старику такие хоромы? Казалось, что весь первый этаж занимают какие-то люди. Денису хотелось, чтобы они поскорее ушли, ему хотелось открыть холодильник и сделать себе бутерброд, но вместо этого нужно было говорить с сильным участковым, который нёс его на своей широкой спине.        Все эти люди, с которыми мальчик даже не был знаком, стояли на кухне исключительно из любопытства, маскируемого заботой о его судьбе. Дедушка Дениса, разумеется, и не подумал о том, чтобы выставить за дверь людей, которые среди ночи встали из тёплой постели и отправились в тёмный холодный лес на поиски его внука. Впрочем, осознав, что ничего интересного не будет, народ постепенно разошёлся сам, чему сильно обрадовался Денис. Радость его выразилась тихим и долгим выдохом.        На кухне остались Денис, его дедушка, отец лучшего друга Дениса и участковый. Лампа заливала комнату жёлтым, почти янтарным светом, и от этого лицо мальчика казалось нездорового, болезненного цвета. Но на самом деле Денис был всего-навсего чересчур бледным. Как одни люди краснеют, когда врут, так некоторые бледнеют. А Невскому предстояло врать. Невскому предстояло очень много врать.        — Значит, ты поскользнулся и стукнулся головой о камень? Я правильно всё понял?        — Да.        — Мальчик, — устало произнёс участковый, отпив кофе из поставленной перед ним кружки, — говори только правду.        — Это правда.        Денис слишком равнодушно для десятилетнего ребёнка посмотрел в глаза участковому. Он знал, что, когда говорят правду, всегда смотрят в глаза. И он пытался притвориться первоклассным вруном, ведь быть им (первоклассным вруном) у него ни за что бы не получилось. На самом деле Денису совсем не хотелось врать, но другого выхода не было. Ради себя самого он не врал, он врал ради другого человека. Ради человека, который этого даже не заслуживал.        — Там, где тебя нашли, камня не было, — сказал участковый, и мальчик сразу же опустил свой взгляд и стал рассматривать грязь под ногтем указательного пальца.        Наконец он сказал:        — Камень в другом месте.        — Где?        Продолжать этот поток лжи больше не было сил. Мальчик раздражённо взвыл и откинул тяжёлую голову на спинку стула.       — Какая разница?! Я дома! Всё хорошо! Опросите дедушку, если вам надо кого-то опросить. Или сестру, она последнее время стала больно разговорчивой. А я хочу есть, я устал.        — Я приготовлю тебе чего-нибудь, — сказал дедушка, — а ты иди к себе.        Когда Денис уходил, он только услышал, как неугомонный участковый переключил своё внимание на деда.        — У него есть сестра? Это надо было сразу сказать! Давайте начнём с…        Мальчик дважды споткнулся на лестнице. О, конечно же, он мог удариться головой о камень. Ловкость в нём отсутствует напрочь. Висок страдал от какого-то странного монотонного пульсирования, глаза хотелось закрыть и не открывать, и всё тело болело так, как оно болит после спортивной тренировки или долгого дня, проведённого за активной игрой вроде футбола.        Дэн открыл дверь комнаты и застыл с широко распахнутыми глазами. Уж кого он не ожидал тут увидеть, так это его. На кровати, положив локти на колени, а голову на руки, сидел его лучший друг, Сержик. Они с ним совершенно не похожи, совершенно. И Денис осознал это только сейчас. Сейчас, когда они, похоже, больше не являются друзьями.        Сергей Стражников был старше Невского на два года. И это имело значение, ведь Денис был чересчур инфантильным, а Серж наоборот, слишком серьёзным для своего возраста. И от этого могло показаться, что разница в их возрасте не два года, а четыре и больше. И внешний вид у них тоже кардинально отличался. Денис был похож на обычного толстого избалованного мальчишку, то есть внешний вид у него был ничем не примечательный. А вот Серж был хорошо сложен для своего возраста, и внешность у него была яркой. По какой-то непонятной причине он не был ни брюнетом, ни блондином. Что-то странное творилось у него на голове: его светлые, напоминающие цветом рожь, волосы ото лба до затылка (там, где девушки делают пробор) пересекала полоса чёрных, как осенняя ночь, волос. Да и черты лица Сержа были куда более тонкими и аристократичными, чем его друга.        — Дэн! — Сергей вскочил с кровати, сделал шаг вперёд, а потом растерялся и сел назад.       — Да, я жив, — мальчик закрыл дверь, — спасибо, что бросил меня там одного.        Повисло молчание. Дэн забрался на кровать с ногами, сложив их по-турецки, и уставился на Сергея.        — Ты хочешь, чтобы я извинился? — спросил тот. — Извини!        — «Извини» ничего не исправит.        — А что исправит? Ничто уже ничего не исправит.        Невский закрыл глаза и покачал головой. Какой же всё-таки Стражников дурак!       — Кое-что может всё исправить.        — Что?        — Надо закончить начатое, понял?        — Я не буду. Я уже всё сказал. Я…       — Я был в лесу! Один! Всё это время! Удивительно, что ты никому ничего не сказал! Хорошо, что я додумался подыграть! Ударился головой о камень в лесу, где и камней то нет, — фыркнул Дэн, прожигая друга (бывшего друга?) взглядом.        Серж судорожно сглотнул, почесал пятку, посмотрел направо, налево, потом в лицо Дэну и сказал кротко:        — Ладно. Давай со всем этим покончим и больше не будем к этому возвращаться. Никогда. И то, что я сказал тогда в лесу всё ещё в силе. Нам лучше не водиться больше.        Дэн немного наклонился вперёд, его недлинные ресницы дрожали, а пальцы сжимали белую простыню. И он почувствовал губы Сержа. Они поцеловались. А потом, когда за спиной мальчиков открылась дверь, Дэн распахнул глаза и увидел, как лицо Сержа стремительно отдаляется. Денису пришлось обернуться, чтобы увидеть, кто вошёл: это был папа Сергея с подносом в руках.        — Это тебе, — грубо сказал он, сунув Дэну поднос с едой прямо в руки.        — Мы уходим, — и он ещё более грубо схватил за плечо своего сына и уволок его из Денисовой комнаты.        Его папа всё видел. Он всё видел. Всё! Дэн медленно опустил поднос с едой на пол, растерянно всхлипнул, потом всхлипнул ещё два раза и по-детски заревел, но очень-очень тихо. В этом огромном доме всё так хорошо слышно. Особенно, когда кто-то плачет. Денис плакал в подушку, чтобы заглушить всхлипывание. Эта подушка перенесла многое. Он в неё не только плакал, он ещё и кричал в неё, когда накрывало злостью. Но он ещё никогда не улыбался и не смеялся в подушку. Да и зачем?        — Эй, братишка, с тобой посидеть? — дверь отворила его старшая сестра.        — Нет, — он даже не поднял лица. — Уходи.        — Ты уверен?        — Уходи! Оставьте меня в покое! Оставь меня в покое! Уйди.        И он остался совсем один. Он плакал и чем дольше он плакал, тем легче ему становилось. Правда, уставшее тело совсем не могло расслабиться, а голова загудела ещё сильнее. Но зато на сердце делалось легче. Словно слёзы умывали его сердце от грязи, словно его сердце приняло, наконец, душ после долгого и очень тяжёлого дня.       Дэн изо всех сил обхватил руками подушку, ему так надо было кого-то обнять. А он всех прогнал, а он остался совсем один. Под подушкой пальцы наткнулись на что-то холодное. Мальчик вытер глаза тыльной стороной ладони, поднял подушку и уставился на то, что лежало под ней.        На кровати лежала ракушка и листок бумаги, сложенный пополам. Дэн взял в руки ракушку, повертел её перед глазами, а потом чересчур бережно положил в карман грязных шорт. Он открыл сложенный пополам листок и сразу же узнал почерк Стражникова.       «Она твоя, забирай. В конце концов, она всегда была твоей, ведь ты принц. Я покидаю Дзету и тебя вместе с ней. Думаю, нам нужно какое-то время не общаться. Сергей Стражников», — вот что было написано там.