Забытый в звёздах

      Я проснулся и какое-то время лежал в тёплой кровати Сержика. За окном пели птицы, и луч солнца лежал на письменном столе, грозясь очень скоро перебраться на кровать и больно резануть по моим глазам.       Я прислушался к дыханию Сержа, установил, что тот спит, и стал думать о том, что мне делать. Наверное, всех, кому доводилось просыпаться в чужом доме, охватывало по утрам это странное чувство, когда совсем не понимаешь, что делать. И тогда я решил пойти поесть.       Родителей Сержа дома не было, что меня обрадовало. Я бы чувствовал себя скованно, расхаживая в одних трусах по их дому. На маленькой кухне я нашёл упаковку кукурузных хлопьев, насыпал их в тарелку и залил молоком. Я жевал хлопья и смотрел телевизор, поставленный на холодильник.       Когда хлопья остались только на дне, в комнату вошёл одетый Серж. Он молча насыпал в тарелку хлопья, залил их молоком и уселся за стол. Мы обменялись взглядами, и Серж достал из кармана ракушку и положил её на стол.       Облизав ложку и бросив её в пустую тарелку, я сказал сонным, но в то же время радостным голосом:       — Так это было на самом деле! Поэтому кровать мокрая! Я уже подумал, что описался во сне!       — Ты писаешься? — переспросил Серж.       — Что?! Нет! — я весь вспыхнул.       — А я ещё разрешил тебе спать на своей кровати.       — Придурок! Может, лучше поговорим о Дзете? О Малиновском? О вчерашнем вечере?       — Тут не о чем разговаривать. Я доем, ты оденешься, и мы поедем искать в лесу пруд. К счастью, я догадался запомнить дорогу, когда мы возвращались, — и он проворчал. — Всегда мне приходится всё запоминать.       — Я одеваться, — встал я из-за стола, — а ты доедай быстро. Встретимся на улице, у велосипедов.       Меньше чем через десять минут мы, сопровождаемые встретившимся нам Вольфом, уже шли по пустынной улице, ведя в руках велосипеды: главная дорога в деревне была из пляжного песка, а ездить на нём просто невозможно. Я жевал яблоко и думал, что будет, когда мы окажемся в пруду. Что, если мы не вернёмся в Дзету? Вся эта история слишком… нереальная.       На лавочке перед своим домом сидел Доминик и с явным интересом смотрел на нас. От его взгляда мне скрутило живот, и я выбросил яблоко в кусты. Как же я ненавижу Доминика! Удивительно, как от одного присутствия определённого человека, можно заставить чувствовать кого-то, как на собственных похоронах. Хотя откуда мне знать, что чувствуют на собственных похоронах?       Поравнявшись с Домиником, я нутром почувствовал его злобную усмешку, хотя и не смотрел на него, а внимательно глядел себе под ноги.       — Эй, педики, куда ночью в одних трусах ездили?       — Не твою дело, Доминик, — спокойно ответил Серж, даже не останавливаясь.       Меня это спокойствие насторожило. Он ведь, как и я, терпеть не может Доминика. Они как-то раз даже подрались из-за какой-то чепухи, и победил Доминик. А тут такое спокойствие. Но Сержика можно было понять. Все дураки планеты перестают тебя волновать, когда оказывается, что ты принц какой-то там непонятной державы.       Как только дорога стала более-менее нормальной, мы взобрались на велосипеды и помчались так быстро, словно за нами гналась стая голодных волков. Но, понятное дело, никакие волки за нами не гнались. За нами, высунув из пасти розовый язык, бежал только Вольф. И всё-таки, кто бы что ни говорил, а я верю, что в нём течёт волчья кровь. Пёс из него никакой, но волк бы вышел прекрасный: эти массивные лапы, серебристая шерсть и умные глаза.       Как всегда мы бросили велосипеды в кусты, у входа в лес, и пошли по тропе. Впереди шёл Серж, вспоминая дорогу, а мы с Вольфом плелись за ним. Между прочим, вчера мы бы не выбрались из леса, если бы не собака. Вольф каким-то чудом оказался у пруда, так что нам оставалось только идти за ним. Он вывел нас из какой-то тёмной чащи, провёл через рощу, где мы встретили Льва, ну, а дальше знакомая часть леса, где мы с Сержом нашли бы дорогу и сами. Ту территорию леса, которую мы уже исследовали, мы знаем, как свои пять пальцев.       — Вот, это здесь! — Сержик раздвинул руками ветки, и я увидел ровную поверхность воды.       — Скорее!       Я даже не стал разуваться. Зашёл в воду, как был, в шлёпанцах. Под ногами был скользкий ил, и вода была ужасно холодной, поэтому я стал торопить Сержа, снимающего кеды у берега.       — И что теперь? — спросил я, когда Сержик по щиколотку вошёл в воду.       — Держи меня за руку и закрывай глаза.       — Подожди, — он отодвинул свою руку от моей, — а что, если это сработает?       — Я именно на это и рассчитываю.       — Но такого ведь не может быть.       — Такое уже было. Вчера. И если ты хочешь, я могу напомнить.       — Молчи уже.       И мы взялись за руки. Я закрыл глаза, но ничего не почувствовал. Воздух не стал ощутимее, вода не стала теплее. Но я всё равно не открывал глаза. Это всё-таки правильно, что они должны быть закрыты, это придаёт загадочности переходу. Даже то, что мы моргаем, придаёт загадочности обычной жизни. Ведь в тот момент, когда наши глаза закрыты, может происходить всё, что угодно. Пока твои глаза закрыты, ты можешь оказаться совершенно в другом месте.       Только вот, когда я открыл глаза, мы всё ещё стояли в пруду.       — Ты же закрывал глаза, да? — спросил я у Сержа.       — Да. Ну, мы убедились, что вчера было какое-то очень странное помешательство. А жаль. Я только сейчас понял, что мне бы очень хотелось ещё раз туда попасть.       — Мы попадём, — уверенно сказал я и стал напряжённо думать. — А ракушка? Ты взял её с собой?       — В кармане.       — Вот! А вчера ты держал её в руке, у тебя не было карманов.       — Разве это важно?       — Просто попробуем ещё раз. Только сейчас возьми ракушку в руки. Малиновский сказал, что это что-то вроде приглашения, так что это важно.       Мы снова взялись за руки, только на этот раз в другой руке у Сержа был пропуск, там лежала ракушка. Я вспомнил, что говорил Малиновский о любви. Она открывает этот проход. Но прямо сказать, что я люблю Сержа, было бы как-то странно, поэтому я нашёл самую подходящую формулировку для своих чувств.       Не открывая глаз, я произнёс тихо:       — Серж, ты мой самый лучший друг.       — Да, ты мой тоже.       И я открыл глаза, тут же сощурив их от яркого разноцветного солнца. Луна в этом месте розовая, а солнце кажется нарисованным пятилетним ребёнком, который сделал каждый луч разного цвета.       — Вы вернулись! — из зарослей какого-то незнакомого мне кустарника вышел Малиновский.       Его волосы при свете дня казались скорее красными, чем малиновыми, но вот глаза всё ещё были странного салатового цвета.       — Конечно, мы вернулись! — я очень быстро оказался на песчаном берегу. — Где единорог?!       — О, точно, сейчас!       Малиновский нырнул в зелёные заросли кустарника, а вышел из них, уже не один. В одной руке он за уздечку вёл двух единорогов, а в другой какое-то непонятное создание, похожее на что-то среднее между ослом и бегемотом. О, я понимаю, что такое даже представить сложно, но поверьте мне на слово, выглядит это точно так же, как и звучит.       — Ослопотамус для тебя, — небрежно кивнул мне Малиновский, — и единорог для принца.       Единорог выглядел куда лучше ослопотамуса, но всё-таки себе я его представлял не таким. Вместо красивой белой лошади с изящным рогом на лбу меня с явным интересом рассматривал чёрный поджарый конь без гривы, зато с рогом длинной никак не меньше метра.       — А почему у него такой большой рог? И почему он чёрный? — спросил я, гладя единорога по жилистой шее.       — А с чего ты взял, что они должны быть непременно белыми? Да, и к слову, единорог — военное животное. Рог единорога сродни мечу воина, им он сражается.       — Вот уж во что бы ни за что не поверил.       — Нужно собираться в путь, — Малиновский ловко взобрался в седло, — принцесса Ро уже ждёт нас.       Серж взобрался на единорога так нелепо, что я не смог сдержать смеха. Но надёжно устроившись в седле, рассмеялся уже Сержик.       — Седлай своего ослопотамуса (или как его там) и поехали!       — Я на это не сяду, — заупрямился я и обиженно посмотрел на Малиновского. — Почему ты не взял единорога и мне?       — Единорога способен оседлать только истинный воин. Тебя он бы сразу же сбросил со спины.       — Кто сказал, что я не воин? — спросил я ещё более обиженно.       Малиновский вздохнул и сжал переносицу тонкими пальцами.       — Если я скажу, что остальные единороги были заняты, ты сядешь, наконец, на это милое и смирное животное?       — Я скорее пойду пешком! Либо на единороге, либо…       Я умолк, так и не сказав, что я либо еду на единороге, либо иду пешком. А умолк я потому, что краем глаза заметил Вольфа в голографической воде моря. Он в два прыжка оказался рядом с нами. А ещё он стал просто огромным, словно вырос где-то на полметра в высоту.       — Вольф! — я обнял его и уткнулся в мокрую шерсть лицом.       — Как он попал сюда? — спросил у Малиновского Серж.       — О, животные могут спокойно путешествовать по мирам. Правда, они адаптируются к условиям мира, в который попадают, в отличие от людей. Но это хорошо.       — Я поеду на Вольфе! — сказал я. — Лежать, мальчик!       Вольф послушно растянулся на земле, а я сел на него сверху.       — Поехали!       Пёс не сдвинулся с места, поэтому я пришпорил его пятками. Никакой реакции.       — Ну же, вперёд, — я потянул его за ухо, и он резко вскочил на ноги.       В какой-то книге я читал, что уши — самое важное в собаках. Можно стать вожаком для собаки, если укусить её за ухо.       — Видите? Вы едите на единорогах, а я на огромно волке! Даже не знаю, что круче.       — Это собака, — заметил Серж.       — Зато это собака больше любого волка. Поехали, нельзя ведь заставлять принцессу нас ждать, верно?       И мы выдвинулись в путь. К замку вела мраморная дорога, по которой очень громко стучали копыта единорогов. Малиновский рассказывал нам о том, как именно нужно кланяться принцессе и прочих необходимых для удачной первой встречи вещах, вроде того, что нельзя говорить с принцессой первым.       Я совсем как в школе на уроках не слушал Малиновского, потому что меня ничуть не интересовала какая-то зазнавшаяся от излишней власти девчонка. Куда интереснее мне было рассматривать новый мир, где всё казалось лучше и красивее. Цветы были размером с деревья, а деревья были не выше моего колена. Мы проезжали мимо поля пшеницы, совсем как нашей, только синего цвета.       Проехав через распахнутые витые ворота, судя по всему, сделанные из чистого золота и украшенные самыми что ни на есть настоящими драгоценными камнями, мы оказались во дворе замка. Мраморная дорога, извиваясь, вела нас через парк к видневшемуся за огромными цветами зданию из кирпича.       У замка Малиновский ловко спрыгнул с единорога и помог спуститься Сержику.       — Лежать, — сказал я ласково Вольфу, и тот аккуратно опустился на землю.       — Проходите в замок, а я уведу единорогов в конюшню, — произнёс Малиновский, взяв за поводья единорога Сергея и смирно шедшего всё это время за нами ослопотамуса.       «И почему место для единорогов называется конюшней, если они никакие не кони?» — подумал я, следуя за Сержиком, открывающим стеклянную дверь.       Мы прошли пару шагов и остановились: в центре круглой пышной залы, куда мы попали, стояла девочка приблизительно моего возраста. Я почувствовал, как сердце забилось сильнее. Я никого красивее не видел!       Её волосы, совсем как шерсть Вольфа, были чудесного серебряного цвета. Она собрала их в два хвостика, и мне так хотелось до них дотронуться, они казались такими пушистыми и мягкими. И глаза у неё были такими чудесными! Такого глубокого синего цвета я ещё не у кого не видел. Да и никого, кто отдалённо был бы похож на принцессу, я раньше не видел тоже.       — У него всегда рот открыт? — спросила принцесса у Сержика, кивнув на меня.       Я тут же понял, что всё это время стоял, раскрыв рот, и захлопнул его, громко щёлкнув зубами.       — Я просто, — стал оправдываться я, но мне ничего не шло в голову, поэтому я честно сказал: — Ты такая красивая!       Девочка тут же окрасилась в красный цвет, а потом рассмеялась.       — Разве?       — О, да! Ты очень красивая, — заверил я, а потом представился ей без всяких глупых поклонов. — Я Дэн, а ты Ро, верно?       — Верно, — улыбнулась она. — А твой друг?       — Серж, — улыбнулся ей Сержик. — А я думал, ты будешь ужасно чопорной и вычурной.       — Это Малиновский хочет, чтобы я была такой. Но мне не нравятся все эти хорошие манеры, они такие… фальшивые. О, я так рада, что вы пришли ко мне! Вы не представляете, как мне скучно одной в замке! Жаль, праздник Сердца уже отпраздновали, вам бы обязательно понравилось! Но ничего, мы устроим что-нибудь другое. О, я слишком много болтаю! — она зажала ладошками рот. — Чем вам хочется заняться?       — Я хочу есть, я такой голодный!       Серж глянул на меня так, словно я ртом пукнул на весь зал, а не сказал вполне безобидную и нормальную фразу.       — Всё нормально, — Ро положила руку на плечо Сержу. — Я не хочу, чтобы вы мне кланялись, а я отпускала вас реверансы. Лучше будем друзьями. А моих друзей в столовой ждёт чудесный стол. Там есть еда и из вашего мира, кстати.       — О, веди меня, моя принцесса! — и я облизнулся, предвкушая блюда, которые могут ожидать меня на королевском столе.       Мы прошли по длинному каменному коридору с окнами из разноцветных стёкол и оказались перед распахнутой настежь дверью. Внутри просторной комнаты стоял огромный стол и столько еды я видел только на свадьбе своего двоюродного брата. А ведь там была целая толпа гостей, а здесь всё для нас троих!       — Хорошая работы, — вместо того, чтобы восхищаться столом, Серж гладил дверь, — Красное дерево, удивительный выбор для двери.       — Ты совсем как свой отец, — сказал я Сержу и без отдельного приглашения уселся во главе стола.       Принцесса замялась, а потом села напротив меня, в другом конце стола и сказала:       — На самом деле во главе стола должен сидеть принц, Дэн. Но я ведь уже говорила, что не люблю условностей, так что занимайте места, которые вам нравятся.       — Я уже занял, — сказал я и ткнул вилкой в маленькое розовое облачко. — Ро, что это?       — О, тебе должно понравиться, если ты любишь сладкое.       Я откусил кусочек, и от удовольствия откинул голову на спинку стула. По вкусу это облачко напоминало халву со сгущёнкой, а по консистенции сахарную вату, только совсем не липкую.       — Я надеюсь, мы можем обсудить наши планы за этим поздним завтраком? — поинтересовалась Ро, поедая какие-то зелёные штуки в форме пятиугольных звёзд.       — Да, конечно. А что ты ешь? Я тоже хочу это попробовать, — отозвался я, набирая звёздочки в свою серебряную тарелку.       — Это свежие водоросли из нашего моря. Повар готовит их по тайному рецепту его семьи, — Ро обратилась к Сержику, который предпочёл всем странным блюдам обычного жаренного цыплёнка. — Серж, тебе уже рассказали о легенде?       Тот в ответ только кивнул, потому что скажи он хоть слово, и всё содержимое его рта оказалось бы на столе. Он постоянно кладёт в рот слишком много еды. Помню, я как-то рассмешил его за столом, когда он сидел с набитым ртом, и всё содержимое его рта очень быстро оказалось на столе. Мерзкое зрелище, между прочим.       — Тогда ты знаешь, что в конце лета мы должны сыграть первую свадьбу? Мне исполнится десять лет, а в десять лет, по местным обычаям, девочки выходят в первый раз замуж. О, не смотри на меня так! Это ведь понарошку. Но ты навсегда останешься для меня и моего королевства верным другом и опорой.       — Я не хочу жениться, — наконец, проглотив цыплёнка, ответил Серж.       — Но ты должен, — растерянно произнесла Ро, отложив в сторону столовые приборы. — Об этом говорится в легенде. Все ждут нашей свадьбы. Все рассчитывают на тебя.       О, зря она это сказала. Зря. Сержик не выносит, когда на него возлагают надежды, когда на него рассчитывают.       — А меня кто-нибудь хочет спросить?! — он резко встал из-за стола. — Кому-нибудь интересно, чего хочу я? Нет, никому! Я только что-то кому-то должен, чем-то кому-то обязан, и всё! А, может, я не хочу быть принцем? Потому что я действительно не хочу всего этого! Я рад, что оказался здесь, но я не хочу править и кланяться, нет, спасибо!       Ро побледнела, она тоже привстала из-за стола.       — Но принц должен быть. Ты срываешь мой праздник, Серж.       — Успокойтесь, друзья! — я тоже встал из-за стола. — Я мог бы быть принцем! И все были бы счастливы: Серж бы занялся, чем ему хочется, а ты бы отпраздновала свой праздник со мной.       — Хорошо, — медленно, обдумывая мои слова, произнесла Ро. — А чем ты будешь заниматься, пока мы с Дэном будем готовиться к празднику, Серж?       Серж в замешательстве окинул взглядом столовую. А потом он уверенно подошёл к стоящим у двери доспехам, снял шлем и надел его на голову. Через отверстие в шлеме линия его чёрных волос воинственно топорщилась щёткой.       — Я буду рыцарем! Буду оберегать ваше королевское высочество!       — Прекрасно! — хлопнула Ро в ладоши. — Теперь все довольны. Я уже распланировала наш день! Итак, мы с Дэном будем готовиться к свадьбе: нам нужно пригласить звериный оркестр, выбрать торт, поставить королевскую печать на всех пригласительных и много-много подобных дел! — потом она обернулась к Сержу, который так и остался стоять в шлеме. — О, а ты пойдёшь в сад к Малиновскому! Он не проходил посвящения в рыцари, но все рыцарские доблести соответствуют его поведению. Он научит тебя защищать слабых, любить родину и быть мужественным в бою!       — И владеть мечом?       — Особенно владеть мечом! Меня он научил стрелять из лука, — Ро широко улыбнулась. — Малиновский бывает чересчур чопорным, но учитель из него превосходный!       — И когда я приступлю к урокам? — с нетерпением в голосе спросил Серж.       — Если все уже сыты, то мы можем оставить стол и спустится в сад.       Я кивнул, хотя мне и хотелось попробовать ещё странных блюд, которых у нас встретить не получится.       У дверей меня встретил Вольф. Я познакомил его с Ро, и мы все вместе отправились на огромную лужайку за замком. Сворачивая за угол, я врезался в Малиновского и чуть не упал.       — Мы как раз тебя искали! — вырвалось у меня.       Ро изложила ему в краткой форме то, к чему мы пришли за завтраком. По лицу Малиновского было ясно, что он недоволен, но парень лишь поклонился принцессе и потом обратился к Сержу:       — Что ж, я постараюсь научить тебя всему, что умею сам.       — А что ты умеешь?       — Многое.       — Но ты не похож на воина, — фыркнул я.       Я всё ещё злился на него из-за ослопотамуса.       — Смотри, — сказал Малиновский и отошёл от нас на несколько шагов.       Он опустился на одно колено и приложил ладошки к земле. И перед ним невероятно быстро стал расти куст. Нет, это был не куст. Это был клон. Меньше чем через две минуты перед нами стояли уже два Малиновского: один настоящий, а другой из куста, малинника.       — А теперь будет небольшое приставление.       Малиновский вырастил два стебля и сломал их у основания. Один стебель он оставил у себя, а второй протянул кусту в форме самого себя. Как только Малиновский щёлкнул свободной рукой, его клон ожил и взял в руку стебель.       Они поклонились друг другу и стали сражаться на палках точно так же, как мы с Сержиком это делали в лесу. Оказалось, что воин из Малиноского чуть лучше, чем я ожидал. Он поверг своего клона, проткнув его грудь палкой. Кустарник немного набух, а потом с глухим хлопком лопнул разлетевшись зелёными листьями в разные стороны.       Ро и Сержик захлопали, и я неохотно присоединился к ним.       — Нам нужно пригласить оркестр, — обратилась к Сержу принцесса, — поэтому оставляю тебя на Малиновского. Встретимся в обед за столом, — и она поцеловала его в щёку, как сестра может поцеловать брата.       Мы с Ро ушли с лужайки, но пошли не в замок, а к каким-то постройкам, которых я раньше не замечал.       — Что это? — спросил я, указав на здание перед нами.       — Конюшня. Мы поедим на единорогах.       — О, я поеду на своём волке. Вольф лучше любого единорога.       — Ты просто не видел королевских единорогов, — она мне подмигнула, а у входа в конюшню сказала: — Подожди меня здесь, я быстро.       — Ладно, — вздохнул я и остался наедине с Вольфом.       Я погладил его по морде, до которой еле достал, а потом попросил его лечь и забрался на его тёплую и широкую спину. Вольф стоял чуть левее от двери, и я жутко этому обрадовался, когда единорог, оседланный принцессой, галопом выскочил из конюшни. Он вскочил на задние ноги и стал брыкать воздух передними, широко распахнув крылья. У её единорога были ещё и крылья!       — Полетели! — обернувшись через плечо, улыбнулась мне Ро.       — Но волки не летают, — крикнул я.       — Здесь летают! — и, проскакав немного для разгона, её единорог взмыл в воздух.       Я потянул Вольфа за ухо и сказал неуверенно:       — Вверх.       Вольф сделал два прыжка вперёд, и я понял, что он уже не бежит по земли. Он бежал над землёй! Как только я поравнялся с принцессой, у меня вырвался вопрос:       — Как это возможно? Как он летает?       Она рассмеялась:       — Волки не летают! Он бежит! Летать умеют только птицы и королевские единороги!       — Но он бежит по воздуху!       — Нет! Не трусь и посмотри вниз.       Я опустил голову, и мне всё стало ясно. Более или менее ясно. Вольф действительно не летел, он всего лишь бежал. Каждый раз в том месте, куда он должен был поставить лапу, появлялась мраморная плита, и он опирался на неё. Так что фактически он не умел летать. Но это всё-таки не так уж и важно, ведь я лечу! Я лечу!       Ро рассказывала мне обо всём, что открывалось нам сверху. Например, могли ли вы догадаться, что к замку ведёт именно мраморная дорога лишь потому, что так в королевстве лучше слышно, когда к замку приближаются гости. Особенно, когда они едут на лошадях, единорогах или гипопотамусах.       Мы спустились в лес перед сценой, на которой репетировал звериный оркестр. Медведи, лисы, еноты и олени во фраках и галстуках-бабочках играли Бетоховена.       — У вас здесь знают музыку из моего мира?       — О, да, — с какой-то еле уловимой грустью в голосе сказала принцесса Ро. — В нашем мире искусство слабо развито, поэтому мы читаем ваши книги и слушаем вашу музыку. Я как-то просила Малиновского научить меня создавать музыку, но он не умеет играть не на каком инструменте. Это так печально.       — Ро! Я могу тебя научить!       — Ты умеешь играть на скрипке?! — с восторгом спросила она.       — Нет, на скрипке играть я не умею. Зато я умею играть на ложках!       — На ложках? Столовых ложках? — она захлопала своими длинными серебристыми ресницами.       — Да, на ложках! Если стучать ими по коленкам, то получится музыка! Никто меня этому не учил, но мне кажется, я очень хороший музыкант.       И тут Ро поняла, что оркестр уже не играет, и все звери с явным любопытством смотрят на нас.       — Прошу прощения, — шепнула она мне и поднялась на сцену, чтобы пожать лапу медведю-дирижёру.       Она сказала ему что-то, но я не смог расслышать, что именно она говорила. Зато я отлично расслышал, как медведь очень любезно проревел ей в ответ. А я почему-то был абсолютно уверен, что он разговаривает.       Когда Ро, сияя лицом, оседлала своего королевского единорога, я спросил:       — Разве они не должны разговаривать?       — Что? Нет! С чего ты вообще решил, что животные могут говорить? Это было бы так странно.       — Будто бы то, что олень играет на скрипке, совсем не странно, — буркнул я.       — Разве странно? — посмотрела на меня Ро, а я лишь махнул рукой.       Мы рассекали воздух и скакали по небу. Но скакали мы не в сторону замка, поэтому я спросил:       — Куда на этот раз?       — К пекарю! А пока летим, нам нужно обдумать заказ. Что ты хочешь, чтобы было в торте?       — Я ведь совсем не знаю, что у вас тут едят, кроме розовых облаков и водорослей в форме звёзд.       — О, я составила список из того, что хочу видеть в торте! — она достала из кармашка своего голубого платья листок. — Вот, слушай. Форелевый пудинг, яйца ослогипопотомуса (боже, они ещё откладывают яйца?!), лунный сыр, ягоды ежевики гигантской, собранные в полнолуние, зажаренного рызогура, фаракулы, следобики, масарошки…       И она стала перечислять названия, которые мне совсем не о чём не говорили. Но, когда она спросила про моё мнение об этом списке, я сказал, что он весьма хорош, этот её список.       — Дэн, я же знаю, что ты так не думаешь. Ну скажи мне, что такое масарошки?       — Эм…       — Вот видишь! Давай я добавлю что-нибудь из твоего мира в список. Это не так уж и сложно достать. Тем более у меня такой важный праздник!       — Хорошо, — я почесал затылок и стал медленно, чтобы Ро успевала записывать, перечислять. — Яблоки, кукурузные хлопья, сыр, морская капуста, апельсиновый сок, белый шоколад…       И как только я дошёл до изделий из мяса, я вспомнил, что всё это будут добавлять в торт, и побледнел. Пришлось объяснять Ро, что мясной торт — это не очень удачный вариант, на что она без капли волнения ответила:       — Там будет, по меньшей мере, пятьдесят ярусов. Можно десять отдать под мясо, если оно тебе очень нравится. Насколько я поняла, Сержику нравится цыплёнок, поэтому сделаем для него целый ярус из цыплёнка.       Вот тогда я и осознал, что местные свадьбы для меня загадка. Я ничего о них не знаю. Значит, помощник из меня для Ро никакой. Но, в любом случае, мне нравится проводить с ней время. А ещё я могу воспользоваться этим временем, чтобы побольше узнать о свадьбе и её традициях. Всё-таки мне стоит знать, на что я подписался.       После долгого и довольно скучного рассказа про свадьбу, пришло время задавать вопросы. На самом деле их свадьбы не сильно отличались от наших, с той только разницей, что в десять лет свадьбы фальшивые и женишься ты на своём друге, с которым нужно будет ладить и поддерживать отношения до самой смерти.       — И нам надо будет целоваться? — спросил я о том, что меня волновало.       — Что? Нет, фу, — Ро с отвращением высунула язык.       — Это хорошо, потому что я никогда раньше не с кем не целовался, — честно сказал я.       — Мы сами должны выдумать, как закрепим клятву. Чаще всего у нас на свадьбах пожимают руки в знак уважения и доверия.       — У нас тоже так делают. А когда есть общие тайны, мы плюём на ладони, а потом пожимаем руки.       — А это похоже на поцелуй, только не так противно, — улыбнулась Ро. — Может, так и сделаем?       — Да! Хорошо!       — Мы на месте, смотри! Это главная пекарня!       Она была просто огромной! Здание повторяло собой форму цилиндра и, наверное, было самым высоким зданием во всей этой местности. Ро спрыгнула с единорога и спросила у меня:       — Хочешь пойти или останешься здесь? Я могу познакомить тебя с пекарем, он далёкий предок великанов.       Меня мутило после долгой скачки на Вольфе, но увидеть предка великанов очень хотелось, поэтому я, пошатываясь, сошёл с Вольфа и последовал за Ро. Мы оказались в комнате полной карликов, снующих туда-сюда и не обращающих на принцессу внимания.       — А почему они тебе не кланяются? — поинтересовался я, следуя за ней.       — У них есть король гномов, да и они ведь работают, они заняты готовкой и им не до нас.       Мы прошли в белую кухню и увидели стоящего к нам спиной над котлом гнома.       — И это предок великанов? — шепнул я Ро с досадой в голосе.       Она хихикнула, и гном обернулся. Он отвесил нам с Ро поклон, а Ро, плюнув на все приличия, сжала гнома в объятьях и подняла его над землёй.       — Шелби, у меня скоро свадьба! Позови Громилу, мне нужен самый большой и лучший торт, который ваша команда только способна сделать!       Шелби выбежал за металлическую дверь, а через несколько секунд, нагнувшись, из неё вывалился Громила, который действительно был похож на дальнего предка великанов. Всё обсуждение о выпечке свадебного торта я простоял, задрав вверх голову и восхищаясь размерами Громилы. Тяжело представить, какими же должны быть великаны, если даже их дальний предок настолько огромен.       Из пекарни мы полетели в замок, чему я был несказанно рад. Все эти визиты меня так утомили, что мне даже стало жаль Ро, когда она рассказала, что её обычный день состоит из сплошных визитов. А мы ведь даже не выезжали за пределы её королевства!       Ро сама поставила своего единорога в конюшню, и мы пошли в замок, чтобы подписывать и рассылать приглашения на свадьбу. Когда мы оказались во внутреннем дворике, который со всех сторон окружали стены замка, я заметил фонтан со львом.       — Ро, что это за лев?       — Нравится? — сказала она, глядя на струю воды, бьющую из распахнутой пасти.       — Нет. То есть да. Но я спрашиваю, потому что человека, который рассказал нам об этом месте, звали Лев.       — Это мой дядя, — Ро потянула меня за руку вперёд. — Но я расскажу тебе о нём позже, а сейчас нам нужно заняться пригласительными.       И мы вошли в комнату, доверху наполненную квадратными бумажками. Ро энергично распахнула окно, села за стол и постучала по свободному стулу рукой, приглашая присесть и меня.       — Что мне нужно делать? — спросил я.       — Ставь печать, вот так, — и она всё мне продемонстрировала. — А я буду складывать из пригласительных журавликов, чтобы они сами прилетели по нужному адресу.       И мы занялись пригласительными. Так как работа не была сложной, мы болтали и рассказывали друг другу о себе интересные истории. Я рассказывал про школу, в которой учусь, про дедушку и то, как вкусно он умеет готовить, про сестру, которая мне постоянно надоедает, а Ро рассказала, как Малиновский научил её всему, что она знает, про то, как она отправилась ночью в лес на поиски королевского единорога, потому что его можно приучить, только познакомившись с ним в лесу глубокой ночью.       И тогда в окно влетел огромный шмель. Он нёс в лапках письмо. Ро прочла его, тяжело вздохнула и сказала:       — Прости, Дэн, мне срочно нужно отлучиться. Ты печатай пока, если станет скучно, можешь пойти к Сержику. Вдруг Малиновский и тебя чему-нибудь научит, хотя он такой противный и дотошный временами, что может вполне заставить тебя смотреть на уроки и не разрешить в них участвовать. В любом случае, я постараюсь быстро вернуться, и тогда мы все сядем обедать.       — Точно, обед! Разве он не должен был быть несколько часов назад?       — Здесь обед начинается тогда, когда я сажусь обедать, — подмигнула мне Ро и скрылась за дверью.       А я остался совсем один. Даже шмель, почесав лапки и изучив меня внимательно, улетел через распахнутое окно. Я прилежно ставил печать на пригласительных. Потом от скуки попытался сложить журавлика, и у меня получилось, но только тот категорически отказался вылетать к адресату. Наверное, складывать бумажных журавликов — это исключительно королевская привилегия. А я ведь не совсем принц, как-никак настоящий принц — это всё-таки Сержик.       Я очень долго ставил печать, я уже её запомнил до того хорошо, что смог бы подделать, будь я в этом мастером. Единорог с крыльями, заяц, лев, звезда и месяц образовывали круг, внутри которого был нарисован силуэт замка. Очень красивая печать, между прочим.       Но мне наскучило. Мне наскучило, и я решил отправиться к Сержику. Даже если Малиновский не захочет меня учить драться, я уверен, что наблюдать за тренировками Сержа будет куда интереснее, чем ставить одну и ту же печать, на почти одинаковые квадратные листочки.       Но найти выход во внутренний дворик, через который мы попали в это крыло, оказалось не так уж и просто. И тогда я стал открывать все двери, которые мне попадались на пути, пока не обнаружил что-то интересное. Это не был выход во внутренний дворик, но это было что-то лучше выхода.       Комната была светлой и просторной, но совершенно пустой. Только в центре стоял круглый столик, на котором находилось что-то вроде огромного двухэтажного террариума. И там что-то двигалось. Я нерешительно вошёл внутрь комнаты, осознавая, что поступаю неправильно. Но любопытство заставило меня это сделать, оно заставило меня подойти к террариуму и заглянуть в него.       Первым я увидел скорпиона, который бродил по песку. Потом в воде я заметил двух рыбок, играющих друг с другом. Они словно пытались укусить друг друга за хвост. А на границе песка и воды был рак. Ярусом выше по зелёной травке бегал маленький барашек, а в стороне за ним наблюдали миниатюрные бык и кентавр. Я не сразу понял, что же это такое. Но когда мой взгляд скользнул снова по воде, я заметил то, что сразу же мне всё объяснило.       Там были водолей и козерог. И всё это были знаки Зодиака. Маленькие знаки Зодиака!       — Как ты сюда попал?!       Я обернулся и встретился с испуганным взглядом принцессы.       — Через дверь, — растерянно ответил я, а потом улыбнулся. — Это знаки Зодиака! Они живые! Удивительно! Что они тут делают?       Ро подошла ко мне и посмотрела на бегающего туда-сюда овна.       — Я их коллекционирую. Но ты не должен рассказывать об этом Малиновскому, все мои увлечения он считает пустой тратой времени.       — Я не скажу. Но где ты их ловишь? Я бы так хотел на это посмотреть!       — Да? — лицо принцессы медленно озарилось довольной улыбкой. — Решено! Пока я буду готовиться к свадьбе, ты поймаешь для меня оставшихся Зодиаков!