Порванная струна

      Оказалось, не очень-то просто с такими широкими плечами, как у Винса с Грегом, войти одновременно в один дверной проем. Хлипкая дверь теплицы отчаянно заскрипела, грозя развалиться, а профессор Спраут нахмурилась, готовясь разразиться гневной речью. На самом деле это у них получилось случайно, и такое уже бывало — просто они порой думали об одном и том же. Столкнувшись в проходе, они неуклюже ввалились внутрь, едва не сбив чан с цапенем (1), который тут же выпустил в их сторону парочку мерзких побегов, так и норовящих ухватить их за руки. Винс и Грег шарахнулись влево, отдавив ноги бедняге Хопкинсу. Многие засмеялись, но не Элоиза Миджен. Винсент давно заметил, что она никогда ни над кем не смеялась — наверное, потому что помнила, как это неприятно, когда смеются над тобой.       — Давайте приступим, — сурово сказала Спраут, останавливаясь во главе длинного стола. Крэбб и Гойл побросали свои школьные принадлежности и заняли места, по возможности подальше от цапеня, который явно затаил на них обиду.       — Доброе утро, — поприветствовала учеников профессор. И Винс тут же не удержался от широкого зевка. Первые уроки всегда давались ему тяжело, ведь он очень любил поспать. — Откройте страницу шестьдесят восемь ваших учебников и познакомьтесь, пожалуйста, с Гейхерой. Ее еще называют горной геранью, — монотонно продолжала преподаватель Гербологии.       Винсент бросил мимолетный взгляд на Элоизу. С тех пор, как она отказала ему, прошло уже две недели. И он надеялся, что, может быть, она хоть немного скучает по нему. Иногда ему казалось, что он ловит на себе ее взгляд. Но в основном она не отвлекалась, а усердно работала на уроках. Послушно выполняла все, что говорили, и внимательно слушала преподавателя. Надо же, и почему она все еще не стала лучшей ученицей факультета? Наверняка ей занижали баллы, Винс был в этом уверен.       — Ай! — Крэбб получил ощутимый тычок в бок от друга. — Ты чего? — шикнул он.       — Чего-чего, — пробасил в ответ Гойл, — рот закрой, а учебник открой. А то опять баллы снимут.       Винсент принялся перелистывать страницы учебника, попутно заглядывая к соседу, поскольку он, само собой, прослушал номер страницы, которую нужно было открыть.       — Кроме иллюстраций Гейхеры, растение вы можете воочию увидеть в нашей теплице, — продолжала Спраут, обходя горшки, стоящие у одной из стен. — Здесь представлено несколько сортов Гейхеры. Но нас с вами интересует лишь один — Гейхера Фаерберд — Огненная птица. Только этот древнейший сорт имеет магические свойства. Это многолетнее травянистое растение вырастает до двадцати дюймов высотой. Имеет длинные пяти— или девятилопастные, зубчатые листья, развивает многочисленные цветоносы, отрастающие и цветущие разновременно, — лекция лилась из уст профессора Гербологии, как тягучая нуга из банки. И так же, как нуга, долго тянущаяся к куску хлеба, суть слов преподавателя никак не могла достичь сознания Винса. Лаванда Браун, стоящая напротив него, методично накручивала светлый локон на палец. И в ее взгляде отражалась вселенская скука.       — Итак, может быть, кто-нибудь уже знаком с этим растением? Некоторые волшебники выращивают его в саду, — Спраут оглядела класс. Винсу тут же захотелось сделаться размером с булавочную головку. Его взгляд снова упал на Элоизу, которая тоже смотрела на него. И тут у него внезапно возникло желание показать себя в лучшем свете. Ну, или хоть как-то напомнить ей о своем существовании, обратить на себя ее внимание. Его рука взметнулась вверх.       — Да, Крэбб? — в голосе профессора явственно звучало удивление, она, видимо, не ожидала от Винсента подобного подвига.       — Гейхера Фаерберд... — начал Винсент, шаркая ногой по утоптанной земле. Он только что прочел название цветка в учебнике, оно было заглавием параграфа и напечатано жирным шрифтом. Больше он, собственно, ничего и не знал, поэтому решил импровизировать. — Она растет у нас в саду.       — Очень хорошо, — кивнула Помона Спраут. — Продолжайте.       — Это… — Крэбб пятерней почесал макушку. — Растет она, значит, летом. Зимой не растет.       По ряду пронеслись редкие смешки. Винсу стало жаль, что здесь нет Грейнджер. Эта выскочка обязательно вылезла бы и пересказала учебник наизусть.       — Шарлахового цвета, — натужно подсказывал Грегори, вчитываясь в страницу учебника.       — Черепахового? — неуверенно повторил Винсент.       — Достаточно, — оборвала его декан Хаффлпаффа. На этот раз захохотали почти все. А Элоиза Миджен стояла с лицом пунцового цвета.       — Лонгботтом? — она всегда спрашивала Невилла, когда никто не мог ответить.       — Гейхера Фаерберд, как вы уже сказали, профессор, единственная из своего рода обладает магическими свойствами, — затараторил гриффиндорец. — Ее используют в лечебных целях, больше всего Гейхера Фаерберд подходит для исцеления драконов. Несмотря на свое название и окрас, солнце они не любят, а потому растут в тени других растений. Цветки Гейхеры Фаерберд имеют ярко-шарлаховый цвет, листья с нижней стороны могут иметь коричнево-лиловый оттенок. Они округло-сердцевидные, на длинных черешках…       Большего занудства Винсент и представить не мог, поэтому быстро отвлекся, наблюдая, как Элоиза Миджен рассматривает Гейхеры. Он не понимал, как можно было считать ее некрасивой. Небольшие проблемы с кожей, это ерунда. Он видел в ней то, что было скрыто от других.       К сожалению, замечтавшись, он не заметил, как цапень протянул к нему свои гибкие побеги.       — Ай! — закричал Крэбб, когда острые стебли полоснули его по открытым участкам обеих рук. Со злостью он дернул за них, вырвав из цветка.       — Крэбб! — обеспокоенная Спраут тут же оказалась рядом с ним, отодвигая цапень. — Вам не стоило подходить к этому растению. Если вы поранились, идите в Больничное крыло, — велела она.       Побросав свои вещи в школьную сумку, Винс перекинул ремень через плечо и, махнув Грегу, вышел наружу. После проливных дождей, закончившихся полторы недели назад, настала солнечная погода. Дорожки уже подсохли, и Крэбб резво двигался в сторону замка, пока его не окликнул тоненький девичий голосок.       — Винс, подожди!       Слизеринец обернулся и увидел бегущую по тропинке от теплицы Элоизу Миджен. Одновременно удивившись и обрадовавшись, он даже почти забыл о ранах на руках.       — У тебя кровь! — девушка вынула из кармана белый платочек и приложила к руке Крэбба. — Идем, я провожу тебя.       — Как ты… — он развел руками, — как Спраут тебя отпустила? Почему?       — Я сказала, что меня ужалила жгучая антенница, — покраснев, сказала хаффлпаффка.       — Она тебя укусила? — испуганно переспросил он.       — Нет. Я соврала, — улыбнулась Элоиза, продолжая семенить рядом с ним по дорожке, ведущей к замку.       — Да уж, — он не мог поверить своим ушам. Она сказала неправду ради него. А он-то думал, что все хаффлпаффцы честные. Эти факультетские стереотипы не всегда работали.       — Больно? — сочувственно спросила Миджен, бросая жалостливые взгляды на руку, к которой он прижимал ее платок.       — Нет, — махнув рукой, в свою очередь беззастенчиво солгал Крэбб. Он ни за что не захотел бы предстать перед ней плаксой или жалобщиком.       До обители колдомедика они добрались очень быстро. Других пациентов, кроме них, не было, и Помфри занялась ими немедленно.       — Это уже третий случай с начала года! — причитала она, обрабатывая раны Винсента на обеих руках. — Посиди так пока, через пятнадцать минут повторим. А с тобой что, дорогая? — она обратилась к Элоизе.       — Ничего… у меня закружилась голова, — второй раз за день солгала Миджен. — Просто я ничего не ела и только занималась.       — Ох, — всплеснула руками Помфри. — Вот, выпей эту настойку и полежи тут немного, — она оставила девушку на соседней со слизеринцем кровати и ушла, сообщив, что скоро вернется. И как только она скрылась за дверью, хаффлпаффка перекинула ноги с кровати и села, заговорщически глядя на Винсента.       — Здорово — провести время вдвоем вместо уроков, — она зарделась. — Я впервые прогуливаю.       — Кажется, я плохо влияю на тебя, — смущенно пробурчал Крэбб. — Да и потом, ты же говорила, нам не стоит встречаться, и все такое... Чего это ты, изменила мнение? — с плохо скрываемым довольством спросил он.       — Ну, — девушка пожала плечами, — я кое-что придумала. Почему бы нам не встречаться тайно? Это мог бы быть наш секрет. Только твой и мой.       — Я не знаю, — надулся Винсент.       — Ну давай, — попросила она. — У меня раньше ни с кем не было секретов.       — У меня тоже, — признался Винс. — Хотя, может, и были, — тут он вспомнил, что раньше ему приходилось хранить кучу секретов Малфоя, — но не такие…       Наверное, девушка немного лукавила, когда говорила, что привыкла к насмешкам. Она наверняка не хотела, чтобы ее подруги знали, что она встречается со слизеринцем. Так что Винсент не мог отказать ей в этом. Но он был уверен, что в будущем Элоиза изменит свое мнение. Да и тайну их рано или поздно раскроют. Однажды это случается со всеми тайнами.       — Ладно, согласен, — ответил Винсент.       Элоиза широко улыбалась. Ему захотелось быть ближе к ней. Поднявшись со своего места, он сел на краешек кушетки рядом с девушкой. Она внимательно смотрела на него, словно ждала какого-то шага. Может быть, они должны были как-то закрепить договоренность? Но как? Винсу в голову ничего не приходило. Может, он должен ее поцеловать? Да, наверное. Он видел, как целуются другие, но сам никогда этого не делал. Крэбб принялся судорожно вспоминать все советы из Ведьмополитена, который заказывала и читала его мать. Как-то из одной из статей он узнал, что все девушки в этот момент стоят неподвижно и ничего не делают, рассчитывая, что все сделает парень. И это тогда напугало его, поскольку он не был готов к такой ответственности.       Винс посмотрел Элоизе в глаза и попытался приблизиться, наблюдая за ее реакцией. Отстранится или нет? А может быть, оттолкнет? Но она тоже подалась вперед. Соприкоснувшись носами, они оба немного смутились. Неловко опустив пятерню на ее плечо, слизеринец закрыл глаза и медленно тронул своими губами губы девушки. Они были мягкими, нежными. И все прочие мысли мгновенно испарились из его головы, стеснение и страх пропали, а сердце заколотилось так, что Винсу показалось, что оно стучит у него в ушах. В животе словно вихрь пронесся, и все прочее вокруг перестало существовать. Только они вдвоем были в центре этого огромного замершего мира. И это было более волнующим, чем самый первый полет на метле. Хотя Винсент никогда не думал, что что-то способно затмить это воспоминание. Когда поцелуй закончился, и он открыл глаза, то почувствовал опьянение. Как будто он залпом выпил несколько бокалов отцовского хереса. И вдруг ощутил себя невероятно взрослым, как никогда прежде. Элоиза смущенно опустила глаза, поправив ворот мантии. Винсент вздохнул, натужно пытаясь подобрать слова, соответствующие этому моменту.       — Ты такая… как клубкопух, — промямлил он. — Ну, в смысле, я не имел в виду то, что он козявки ест, а то, что он такой же мягкий и вкусно пахнет, — добавил Винс.       — Спасибо, — ответила она, подскочив от звона колокола, возвещающего о конце урока. — У меня сейчас Прорицание.       — А у меня отработка у МакГонагалл, — пробурчал в ответ Винс.       — Ну, пока, — взяв свою сумку, Элоиза попятилась к двери.       — Пока, — слизеринец неуклюже помахал в ответ, наблюдая, как девушка скрывается за дверью. Улегшись на подушку и спрятав платочек Элоизы в карман, он смотрел в потолок, думая о том, что только что произошло.       — Как ты чувствуешь себя, дорогой? — поинтересовалась появившаяся на пороге Помфри, вернувшаяся, чтобы повторить процедуры. — Постой, ты, кажется, отдыхал на другой кровати? Что, матрас слишком жесткий? — обеспокоенно спросила колдомедик.       — Немного, — ответил Винсент, густо покраснев.