***
Жить с девушкой под одной крышей — уже испытание для мужчины, который никогда не состоял в серьезных отношениях. Ну, правда, Чонгук был буквально женат на своей работе, как бы там кто ни говорил ему, что хочет себе внуков («мам, у тебя старший сын еще есть, его терроризируй»). Поэтому в ближайшее время он никак не собирался делить с кем бы то ни было свою жилплощадь. Даже редко появляющиеся девушки максимум допускались до порога, иначе почему-то лезли на кухню, картинно вздыхая, что питаться так, как это делает Чон, нельзя. И почему же это? Хотя все равно эта клишированная фраза была направлена на одно: они имели наглость думать, что своими кулинарными изысками смогут привязать такого видного парня к себе. Три раза «ха». Но все же даже так Чонгук не ожидал, что «домашний арест» станет суровым испытанием для собственной психики. Ведь где это видано, чтобы жертва мучила своего наблюдателя? Соён была ужасной. Восприняв спокойно информацию о том, что рыцарь в доспехах по имени Чон Чонгук готов пожертвовать самым дорогим, что есть — покушением на личное пространство — лишь бы не видеть в кошмарах то, как несчастную девушку кто-нибудь насилует в камере, дочь подполковника хмыкнула и обозвала лейтенанта извращенцем. Ведь так просто нашел, как заманить хорошенькое личико к себе в постель. — Да сдалась ты мне! — возмутился тогда Чон, забывая, что хотел казаться грозным полицейским. Это ж надо так подумать о нем, который ни разу в жизни еще не бегал за какой-нибудь юбкой. Это они сами мечтали попасть к нему в постель, желая прописаться там на всю оставшуюся жизнь. Да за кого себя эта хамка принимает? Благо, возраст и внутренняя дисциплина не дали опуститься до банальной стычки с девчонкой. В конце концов, между ними 8 лет разницы. Так что нечего и обращать внимания на этого ребенка. Единственное, что все же спросила Соён перед тем, как выйти из отделения полиции, было об ее отце. И в этом вопросе Чонгук хоть чуть-чуть, но увидел израненную душу жившего внутри подростка, который наверняка был забыт всеми взрослыми в детстве, которые теперь хотели видеть идеально воспитанную леди. — Он правда мог меня здесь оставить? И этот вопрос в пустоту (ответить на него ни положительно, ни отрицательно лейтенант не мог) начал их странную совместную жизнь.***
И вот теперь, подписав себе практически смертный приговор, Чонгук сидел и думал: а надо ли оно ему все? Подполковник нашел идеальный ключ к совести молодого офицера: он выручает отца в беде, при этом спасает девушку, на которую нет никакого управы. И раз Чон известен своими моральными принципами, он ничего не сделает дражайшему отпрыску, на него можно положиться. В качестве невероятного бонуса — перевод на другую службу, где будет больше возможностей и шире поле деятельности. Заманчиво, не правда ли? Кто ж знал, что выйдет это все… через жопу. Потому что если поначалу Соён вроде как только обживалась, ходила тихо и ждала подвоха (может, что отец из шкафа выберется?), то позже все встало на свои места. Отца здесь нет, мать никак с ней не связывается, а конфискованный телефон никто не собирается возвращать. — То есть я реально от мира оторвана? — еще раз скорее уже на автомате спросила девушка, продолжая находиться в каком-то ступоре. Если родители отошли на второй план, то вот отсутствие любимого гаждета вызывало обиду ребенка, у которого отобрали конфету. По крайней мере Чонгуку казалось так, не мог же его всегда рациональный мозг обработать информацию, что девушке было больно от предательства родителей, и телефон просто стал последней каплей. — У меня есть ноутбук, это максимум, который я могу тебе предложить. — Хорошо, оппа. И почему это обращение показалось парню таким зловещим и пугающим?