Подари мне Имя

1993 год. Октябрь По темному Лесу быстро бежала невысокая фигурка в темных одеждах, ловко огибая деревья-гиганты и не снижая скорости, перепрыгивала возникающие на пути препятствия. Она буквально стелилась над поверхностью земли и показалась бы постороннему взгляду — окажись кто по какой-то случайности здесь — одной из сказочных фейри, отлучившейся по надобности от Холмов. Туман-дымок, окутывающий фигуру, смазывал границы тела, делая его полупрозрачным, словно сливающимся с окружающим лесом. Не пригибающаяся на пути трава делала картину еще более мистической. Вот, подпрыгнув, словно взлетая и не имея бренного веса тянущего смертных к земле, и преодолев довольно широкий овражек, фигурка крутанулась вокруг своей оси и пропала, осыпавшись горстью тусклых искр. Запретный лес продолжил жить своей смертельно опасной жизнью, не обратив никакого внимания на пропажу одной из своих обитательниц. Впрочем, возможно, он был уверен, что она вернется. Взращенные под его сенью, выжившие и окрепшие… они всегда возвращаются. «Выйдя» из портала среди серых безликих домов, Ласка внимательно осмотрелась вокруг, выпустила палочкой выявляющие невидимок и дезиллюминантов чары, и только окончательно убедившись, что улочка на самом деле настолько безлюдная, насколько кажется, двинулась к расположившейся неподалеку «дыре», ведущей в магическую часть Лондона. Однако без приключений обойтись не удалось. Конечно она не раз пересекалась с персонажами, идущими «по встречке», но, по умолчанию, «переходы» считались нейтральной территорией, потому что ни местным, ни, тем более, «залетным» не нужно лишнее внимание властей. Вот и предпочитали показательно игнорировать друг друга, избегая неминуемых в других ситуациях конфликтов. В этот же раз, активировав комбинацией нажатий «дыру», в цельной на вид задней стене затрапезной магловской булочной, девочка буквально нос к носу столкнулась с черным псом размерами в холке почти достигающим ей груди. Наверное, кто другой назвал бы его огромным или даже гигантским, но после близкого знакомства со звериной частью оборотней — крупноват, не более. Встреча похоже стала сюрпризом не только для Ласки. Резво отпрыгнув, пес пригнулся к земле и угрожающе оскалил клыки. Мгновенно среагировавшая девочка зеркально повторила его действия. Ситуация зависла в хрупком равновесии, двое нежданных противников замерли напротив друг друга, присматриваясь и принюхиваясь. Спутанная, зверски грязная шерсть, родной цвет которой угадывался с немалым трудом, шальные, бегающие глаза с расширяющимися-сужающимися в рваном ритме зрачками, тощая до состояния анатомического пособия фигура, настороженно прижатые к голове уши и текущая из пасти слюна пополам с пеной: вид «собачки» не радовал. «Адекватной реакции от такого не дождешься — придется драться. Главное — не дать ему вцепиться клыками, иначе бешенство не худшее из того, что мне будет грозить», — думала Ласка, анализируя сложившуюся неприятную ситуацию. Пес, в свою очередь, так же внимательно осматривал напружиненную фигурку перед собой. Девочка не знала, о чем он думал, но не по-собачьи разумный взгляд правильно расценить сумела, сделав себе отметку, что ее новый знакомец похоже окончательно поехавший анимаг. В связи с новой информацией пришлось аккуратно менять позу: если дикое животное первой атакой всегда метит в горло жертвы, с полуразумными и разумными тварями все куда сложнее — нужно больше пространства для уворота. Уловив ее движение, пес напрягся, не спуская с девочки блестящих безуминкой глаз, и низко, угрожающе зарычал. Однако услышать в ответ раскатистый агрессивный рык он явно не ожидал. Внутренне хмыкнув на реакцию растерянно отступившего песика, от неожиданности задравшего уши торчком, словно пытаясь понять, не послышалось ли ему, Ласка повторила рычание чуть ниже, предупреждая о своей готовности сражаться. Уверенность, что перед ней анимаг, окрепла, вынутый из рукавов тускло блеснувший нож и палочка привлекли внимание противника. Но, очевидно, испугался он именно магического проводника — такой сообразительности от простого животного ждать не приходилось, поэтому девочка решила сделать попытку договориться. — Иди своей дорогой, а я своей, — хрипло шепнула она. После рычания горло всегда болело, затрудняя некоторое время речь, но как говорится: «с волками жить…». Вот и ей пришлось научиться и выть, и рычать, и много еще чему полезному. Пес, заслышав человеческий голос, задумчиво склонил башку на бок и, подумав некоторое время, сделал первый шаг в сторону, девочка продублировала движение, тот снова шагнул… Так, не выпуская друг друга из поля зрения, они сделали полный круг, после чего как по команде развернулись, она, шагая в «переход», а он, скрываясь за поворотом на магловскую улицу. Бесшумно открыв дверь, Ласка зашла в «Горбин и Берк». Хотя на двери никогда не висел колокольчик, скрипела она так, что войти в лавку, не привлекая внимания, требовало сноровки совершенно особого рода, что для щепетильного в выборе клиентуры Горбина служило первичной проверкой «на вшивость». Таких проверочек у него была просто бездна, и от того с каким успехом их проходит клиент, зависел выбор предоставляемого товара: от самомоющей половой щетки до проклятых артефактов и драгоценностей, или же от заколки, скрывающей на несколько часов запах своего владельца до древнейших темномагических фолиантов. Изворотливый змей столько лет умудрялся лавировать между постоянными проверками власти и при этом удовлетворять запросы не совсем законопослушных и откровенно не законопослушных клиентов, что заслужил себе право неприкосновенности при любых разборках и конфликтах теневой жизни магмира. Замерший угодливым сусликом Горбин, узнав в посетительнице Ласку, заметно скис и расслабился. Заинтересованные разумные знали, что помимо условно запрещенных товаров, контрабанды и прочего специфического товара он приторговывал и совершенно легальными вещами. Соваться в Косой переулок контингенту Лютного в большинстве своем было не с руки: кого разыскивали, кого просто патруль авроров без разговоров заворачивал обратно, дав напутственный пендель, дабы не смущали видом своим цивильных граждан. Вот и перекупал ушлый торговец вещички, накручивая процент за посредничество. За год девочка успела уже примелькаться в лавке, закупая учебники и пособия для Рема и мелкие бытовые артефакты для стаи, потому Горбин и расслабился: конкурентов в подобной нише он не имеет, ибо всех повывел давно, а ничего сверхдорогого из-под прилавка посреднице оборотней не впаришь. — Добрый день, — все же профессионально оскалился он. — Чего желаешь? Девочка только фыркнула про себя на этот дежурный прогиб. Помнится, в первый раз он ею чуть проклятый кувшин не «разрядил», хорошо сумела свалить быстро и при своих. В дальнейшем, после того, как Лютый навестил Горбина, не поленившись «пробегать мимо», эксцессов в их сотрудничестве не возникало, и неизменно вежливое приветствие стало традицией. — Добрый день, — в тон ответила девочка. — Мне две заколки от насекомых и вот эти книжки, — выложила она на прилавок список из трех пунктов. Пробежав глазами названия, Горбин, задумчиво морщась, почесал затылок и, покивав самому себе, скрылся в подсобных помещениях. Бегло скользя взглядом по нарочито мрачно-зловещему антуражу магазина, Ласка в который раз поморщилась на эту театральщину. Хозяин лавки как-то признался ей, что такой «дизайн» по неясным причинам притягивает решившую «согрешить» аристократию, как магнит. Словно бабочки на огонь, мнящие себя вершиной пищевой цепочки снобы «летят» в его лавку, стремясь избавиться от незаконных вещичек или прикупить «подарочек» для врагов. Скольких Горбин сдал властям, а сколько «мотыльков» так и не покинуло никогда его логово, торговец уточнять не стал, а девочка мудро решила не озвучивать очевидное. В общем, несмотря на скептичное отношение «гастролеров» и иностранцев, такое оформление себя оправдывало, простым же покупателям по умолчанию предлагалось держать мнение при себе. — Пять галеонов, — обозначил вернувшийся Горбин, протягивая надежно упакованный сверток. Еле удержав печальный вздох, девочка выложила на прилавок крупный тугой кошель, наполненный мелочью. Золотые в их стае были, конечно, но оборотни разумно предпочитали ими не «светить», рассчитываясь со внешним миром мелочью. А «честь» таскать тяжеленые мешочки, как посреднице, доставалась Ласке. Расставаться с такой значительной суммой было почти физически неприятно, но родившимся недавно малышам требовались амулеты от кровососущих насекомых во множестве водящихся в лесу, и как только у их изобретателя жадности хватило сделать их строго личными, бедным же ликантропам приходится выкладывать теперь аж по два галеона за подвеску. Не забыв поблагодарить продавца — настраивать против себя невежливостью такой кадр было бы крайне недальновидно — Ласка выскользнула из лавки, направившись выхоженным за долгие годы маршрутом. «Сладкая кобылка» стояла все там же, где девочка ее увидела в первый раз, и даже кричаще-розовые цвета расцветки не поблекли. На крылечке как обычно расположилась Пышка Роуз, в этот раз на удивление благодушно настроенная. — О, приперлась, — поприветствовала она девочку. — Тебе как, намордник не натирает? Гы-гы-гы! Все привычно и традиционно, но расслабляться Ласка разумеется не собиралась, не то место, не тот контингент. — Хочешь такой же? Могу поспособствовать, хоть зубы свои благородных оттенков черного спрячешь, глядишь клиенты посимпатичнее «клевать» начнут, — «отбрила» девочка — Нее, — ничуть не обидевшись, отмахнулась пухлой ручкой проститутка. — Зае***. Мне моих неприхотливых головорезов хватает. У нас сейчас какой-то «залетный», — снизив голос до шепота поделилась она с посланницей. — чернокожий и сморщенный как сухофрукт, а уж страхолюдный, что не дай мамка встретить в темной подворотне, околеешь тут же, как пить дать! Колдун, небось, какой африканский. Приперся, значится, всех девок перещупал, мне тоже перепало, — бесстыдно задрав подол замызганного пеньюара, Роуз продемонстрировала девочке огромный синяк на внутренней стороне бедра. — Козел, товарный вид попортил, а в комнаты других утащил. Аж трех, прикинь! Пол дня уж с ними кувыркается, мы хотели подслушать, любопытно все ж, да мамка шуганула. «Эх, погубит тебя тяга к сплетням, не помрешь своей смертью», — подумала Ласка, старательно делая заинтересованный вид. Держать руку на пульсе при ее «профессии» было жизненной необходимостью: непонятный кадр с «черного» материка, не разбирающийся в местной «кухне» может быть крайне опасен. — «Пожалуй, стоит некоторое время сюда не соваться и черкнуть весточки некоторым знакомцам, должны заинтересоваться», — сделала она правильные выводы. Возможно, со стороны такой поступок может показаться подлостью или даже предательством подруги, вот только таковыми они с Роуз никогда не являлись. Алчные расчетливые взгляды, которые та бросала на девочку, когда думала, что та не обращает внимания, недвусмысленно намекали, что малейшая ошибка или потеря бдительности в ее обществе — и Ласку уже никто никогда не найдет, включая оборотней с их звериным нюхом. И надо бы девочке держаться подальше от такой «подружки», но при своей практичности проститутка была существом крайне недалеким, под соусом сплетен выдавая такие сведения, которые в их среде ни за какие деньги не купишь. Когда и кто из аврората посещает бордель, расписание проверки патрулей, каких «девочек» кто из мелочевки власть имущих предпочитает, когда шушера группировок заваливается праздновать успешное дельце и многое, многое другое. Выбалтываемое мужиками в постели и вовсе идет отдельной графой, просто дно неисчерпаемое компромата и полезной инфы. Ласка не была глупой маленькой девочкой, как могло бы показаться со стороны невнимательным или неосведомленным, и педантично записывала все имеющее даже сомнительную на первый взгляд информацию под девизом: «Авось пригодится». Пока себя такая полезная привычка окупала полностью, пару раз спасая ее нежную шкурку от неприятностей. «Дыра» — безлюдный закоулок — портал — секунды дезориентации — лес. Много раз хоженый маршрут не становился с каждым разом безопаснее, но привычка брала свое, остроту и напряжение прибытие и убытие со временем потеряли, уступив место ледяному спокойствию и сосредоточенности. С удовольствием вдохнув свежий лесной воздух с кружащими голову ароматами прелой листвы и мириадов растений, завершающих круговорот цветения перед холодным временем года и окутавшись полупрозрачным дымком магии, Ласка побежала к поселению, ей не терпелось посмотреть рекомендованные Ремом книги. Когда вчера ей на плечо спикировала официального вида сова в браслете с гербом Хогвартса на лапе, удивлению Ласки не было пределов. Для приглашения на учебу уже слишком поздно, а других контактов со школой магии оборотни, а она тем более, не имели. Распаковав плотно свернутые в рулон свитки, девочка обнаружила штук десять эссе по разным предметам. Но фактом, плотно вогнавшим ее в ступор, было вовсе не это: тщательно удалив фамилию-имя написавшего внеклассную работу ученика и оценку, собственную подпись учитель стирать не посчитал нужным. «Р. Джей. Люпин» красовалась надпись, аккуратно выведенная чернилами на пергаменте. Вечером Ласка долго сидела на крыльце, меланхолично взирая на закат, такой овцой она себя давно не ощущала. Поттериана, читанная-перечитанная в прошлой жизни в непрекращающемся водовороте бытовухи и борьбы за выживание со временем сгладилась из памяти. Нет, она, конечно, помнила, в какой мир «попала», но воспринимался канон отстраненно. Девочка никогда не задумывалась о возможности встретить кого-то из его персонажей, тем более главных героев, слишком далекой и нереальной казалась теперь книжная история. Реальны оборотни, реален Горбин, реальна Пышка Роуз и конченный на прошлой неделе смотрящий из банды Лиса, с перепою решивший, что устроить охоту на нее отличная идея, а Гарри Поттер с… как они там назывались?.. дарами смерти и даже Дамблдор со Сней… тем мужчиной, казались бесконечно далекой параллельной вселенной. Потому обнаружить вдруг, что обучавший ее целый год Рем, к которому Ласка в конце концов сильно привязалась, не устояв перед горящими искренним беспокойством печальными глазами как у добродушной дворняги, которую сколько бы не пинали прохожие, она все равно ластится ко всякому, кто протянет руку, что он окажется тем самым Люпином, одним из четверки Мародеров. И ведь истина лежала на поверхности — не привязанный к стае укушенный оборотень каким-то чудом до сих гуляющий на воле, имя, пусть и сокращенное, характер, умения и, наконец, то, что в конце лета он уехал. Вроде бы в этом году Дамблдор вызвал бывшего ученика преподавать ЗОТИ в Хогвартс. Точно, у Гарри Поттера сейчас должен быть третий курс, а значит из тюрьмы сбежал его крестный, дементоры в школе и прочее веселье ждут его в этом году. «Хм, получается Поттер ровно на год меня старше», — машинально подсчитала Ласка, точной даты своего рождения она не помнила, но как сказал потом Рой подобрал он ее в лесу ближе к середине июня. «Хотя какая разница, Люпин Рем или Вася Пупкин какой-нибудь, — решила в конце концов не заморачиваться девочка. — «Главное обучал на совесть, переживал искренне и даже Пьеро его называть позволил, теперь еще и полезную информацию подкидывает на халяву, хотя на рекомендованные учебники все же придется раскошелиться». Учил Рем и вправду с полной самоотдачей. Ласка помнила их первое занятие где, понаблюдав, как она тупо накачивает растения энергией, новоявленный учитель пришел в почти священный ужас, закатив аж двухчасовую лекцию о рациональности и тонком манипулировании магией. Распинался оборотень пока не выдохся, после чего очевидным усилием воли взял себя в руки и, назначив время завтрашнего занятия, закопался в свои школьные тетради с головой, не реагируя на внешние раздражители. В конце концов он сумел простым языком объяснить девочке различие между врожденной магией, то есть индивидуальными способностями каждого мага, имеющими великое множество «оттенков» и подвидов, с которыми волшебник должен разбираться самостоятельно, не считая каких-то общих сильно усредненных моментов. Не стоило и упоминать, насколько проще приходится Родам, где способности оттачивались и изучались поколениями, преподносясь потомкам на золотом блюдечке готовыми и уже «разжеванными». Также существовала так называемая «общая» магия. С помощью проводника-палочки, ею мог овладеть, в разной степени конечно, но любой, именно ей обучали в школах волшебства. Мастерство и высшие учебные профильные заведения были уже ориентированы на развитие предрасположенности мага и его врожденных способностей. Так с младенчества пуляющийся искрами мажонок вырастет скорее всего в боевого мага, а такому сильному «жизнюку», как Ласка — прямая дорога в целители. Послабее пошли бы в травники или рядовые колдоведьмы. Девочка, когда услышала профиль своих способностей, вульгарнейшим образом ржала до слез и покалывания в боку, оценив шутку судьбы. Врожденный маг жизни — убийца, ничего ироничней в обеих своих жизнях девочка не слышала. «Размазывать» по телу энергию было первое — чему Ласка научилась самостоятельно, ибо Рем тут помочь ничем не мог, хотя пытался, временами раздражая лавиной советов. Словно покрытая полупрозрачным дымком-паром фигура теряла четкие очертания, сильно помогая в деле скрыта. Но главным бонусом было, что, ступая покрытыми магией подошвами по траве девочка не оставляла следов — примятая трава при соприкосновении получала заряд энергии, достаточный чтобы моментально восстановиться, выпрямляясь. Полностью же покрывая тело, «дымок» гасил естественный запах девочки, вопреки распространенному мифу, мол «девушки не воняют» после многокилометровых пробежек по пересеченной местности и «прогулкам» по закоулкам трущоб, пахло от Ласки по возвращению в селение или после тренировок, совсем не розами. Не оставлять после себя биологических следов и запахов оказалось немалым подспорьем в ее «профессии». Оценивший перспективы вожак стал поручать девочке более деликатные дела, а репутация мелкой посредницы оборотней в клоаке магмира достигла немалых величин. Палочковой магии Рем учил, тщательно выбирая исключительно прикладные заклинания. Порыв обучить Ласку «танцующему ананасу» был не понят ни ученицей, ни Лютым, потому творческая часть обучения была решительно отметена. Трансфигурация, кстати Ласке не поддавалась совершенно, как стыдливо признался Рем за практической ненадобностью, школьные уроки успели забыться кроме двух вызубренных до полного автоматизма: изменение крупных объектов в кровать и небольших в столовые приборы. Однако объяснить, что и как он не сумел, учебник же просто ломал мозг обилием сухих терминов, потому данный предмет был отложен в сторону в связи с несостоятельностью преподавателя. В Чарах же и ЗОТИ, напротив, Рем блистал, выливая на ученицу буквально тонны полезной информации и даже делясь простенькими заклинаниями, которые во времена учебы они изобретали с друзьями. Тогда девочка и поняла, что оборотень ввел ее в некий ближний круг, признав младшим другом, однако в его отношении не присутствовало и тени снисходительной покровительственности так свойственной большинству взрослых в отношении детей. При всей добродушности и неприспособленности к жестокостям мира, он умел трезво оценивать окружающих. Видимо, жизнь приучила, и принимал девочку, как зрелую самостоятельную личность, а не неразумного ребенка. В свою очередь Ласка стала чуть более расслабленной в обществе мужчины и позволила ему некоторые вольности, вроде погладить ее по голове в качестве похвалы, или даже отругать за несосредоточенность. В итоге, расставались они едва ли не со слезами, будучи в теплых дружеских отношениях, и забота Рема, даже на расстоянии не собирающегося забывать о своей ученице, приятно грела девочке душу.