Подари мне Имя

Интерлюдия. Стая Лютого. Рой не находил себе места. Бессмысленно метался от стены к стене, то и дело срываясь на рычание, когда под ноги попадала табуретка. Как можно больше десятка раз споткнуться об одну-единственную табуретку в довольно просторной комнате, возбужденный долгим ожиданием мозг оборотня анализировать напрочь отказывался. Едва не навернувшись в тринадцатый раз за последние полчаса, мужчина глухо взвыл от острой боли в ушибленном мизинце и, схватив злосчастный предмет мебели, расколотил его о ближайшую стену. Шли вторые сутки, как погас амулет Ласки. Нервы сдавали. Амулеты жизнеобозначения для посланников и промышлявших вне леса ликанов, несмотря на свою дороговизну, были не роскошью, а жизненной необходимостью. Созданные в давние времена аристократами для малолетних детей, они сменой цвета четко указывали характеристики типа: жив, ранен, мертв. В те времена похищения родовитых детей и женщин были обычным делом, и для убитых горем родителей и родственников знать, в каком состоянии находится пропавший, было немаловажно, чтобы уже исходя из этого строить планы вызволения и мести, или сразу идти мстить, предварительно надев траур. Позднее технологию изготовления усовершенствовали, добавив маяки и упростив конструкт. В разы удешевленное изделие стало более доступным, и уже надевалось не только на наследников, но и на любимых супругов, любовниц, бастардов и прочих, кому хватало средств и привязанностей. В конце концов, секрет ушел в народ, перестав быть элитным, чем и воспользовались, в свою очередь, оборотни. Амулет Ласки Рой носил лично, не доверив такую ответственность никому и потому, когда привычное тепло «жизни» сменилось холодком ранения, он забеспокоился, но удержал себя в руках, не в первый раз, да и не в сотый уже. Однако, почувствовав спустя некоторое время вспышку леденящего холода, обозначающего критическое состояние, а после щелчок отключения от запечатленного владельца, Рой сначала оцепенел, неверяще глядя на ставшую бесполезной драгоценную побрякушку, а после, не взвидя света, кинулся к дому вожака. В голове его не было ни единой мысли, мужчина отказывался верить в случившееся. Притащив двенадцать лет назад в поселение случайно встреченного в глубине Темнолесья забавного, смелого щеночка Рой Синий даже не предполагал, как это событие повлияет на его жизнь. Первым звоночком стало, когда чумазого щеню отмыли и тот оказался девчонкой. Мелкой, нелюдимой, самостоятельной и недоверчивой девчонкой. К которой он имел неосторожность привязаться настолько, что, отправив воспитанницу на первое в ее жизни задание, под насмешливо-понимающим взглядом вожака изъял ее амулет в личное пользование. Такая умненькая и в то же время совсем еще дурочка, ей даже в голову не пришло сделать выводы почему амулет привязали до проверки. Никто не сомневался, что Мелкая справится, сами же натаскивали, со всей ответственностью и самоотдачей. Ну и с расчетом, куда уж без него. Равняющаяся на своих учителей оборотней, девчонка и не предполагала на сколько порядков на самом деле превосходит ровесников своего вида. Магия жизни, растущая в ней, была послушна воле своей юной хозяйки, выполняя желание быть сильнее, ловчее, гибче. Неловко, грубо, сквозь слезы и боль, она делала из воспитанницы двуипостасных несравнимое, идеальное… оружие. Вторым ударом для пусть не старого, однако разменявшего уже полтинник, ликантропа стала удивительная, экзотичная красота нескладного щеночка, вдруг обернувшегося прекрасной в своей дикости хищницей. Рой был поражен. О нет, никакой похоти, тьфу-тьфу, мерзость. Упаси стихии и Мерлин шохом! Но… Но. Цепляло. Она, воистину достойная своего Прозвания цепляла. Гибкая, верткая, как ласка, и столь же опасная. Всякого, кто покушался на привлекательную шкурку, ждала неминуемая расправа. Даже ее жестокость была притягательной, может потому, что резонировала с его собственной хищной натурой, или сказывалась внешняя красота вкупе с абсолютной покорностью законам стаи, сильнейшим. Ему. А может все вместе. Рой привык считать девчонку своей, уже давно не давая определений и названий их отношениям, просто делая все, что в его силах чтобы помочь, направить, обучить. Вожак молчал, стая не вмешивалась, наблюдая со стороны, заняв нейтральную позицию. Нет, девочку не взяли бы в семью в любом случае: слишком силен инстинкт защиты потомства у самок и степень кровного родства здесь большой роли не играла, стоило бы признать Ласку членом семьи и посланницей ей не быть. Ни одна мать не позволила бы сделать из нее убийцу, вора, шпиона и палача в одном лице. Лютый бы не позволил так бездарно профукать столь ценное приобретение. Синего никто не спрашивал, почему он не взял девочку себе. Лезть в личные дела было не принято даже в их сплоченной стае. Мужчина и сам не мог ответить на этот вопрос. А может не хотел. Думать на эту тему было почему-то дискомфортно, и он предпочел отмахнуться и за то время, пока щеночек рос, причины и следствия позабылись. Вопрос же принадлежности для оборотня никогда не стоял. Ласка была его и только его. Попытавшегося оспорить данную истину, он бы без сомнений порвал насмерть, чтобы другие пасть не разевали. Потому ворвался Рой в логово вожака, едва не снеся дверь с петель. А если б та была закрыта — просто вырвал бы с мясом. Помутившийся от ужаса свершившегося разум выдавал какой-то белый шум, отдававшийся в ушах мерзким писком. Лютый был скор на расправу, жесток, суров, но не глуп. Поставить на место зарвавшегося альфу можно и позже, не дать обезумевшему сородичу пойти в разнос, сейчас было куда как важнее утверждения собственной власти. Болезненный, но не травмирующий прямой в челюсть чуть прочистил Рою мозги, и он смог взглянуть вокруг более трезвым взглядом, сразу, без лишних слов, бросив перед вожаком безжизненный амулет. — Мертва, — констатировал тот спокойно, только предательски вылезшие когти и дернувшийся уголок сурово сжатых губ показал, что новость далась ему не так просто, как хотел показать. — Могли экранировать, — едва удержав себя в руках от необдуманных действий, скрипнул зубами Рой. — Возможно. Найти, кому настолько понадобилась девчонка, будет не просто, скорее невозможно. Вероятнее всего, ее действительно нет в живых, — барабаня когтистыми пальцами по чисто выскобленному деревянному столу и отстраненно глядя на повисшие за окном беспросветные тучи, трезво обозначил ситуацию вожак. — Я буду ее искать, — балансируя на грани трансформации рыкнул альфа, чьи страх и душевная боль готовы были подвести его к прямому неповиновению, исход которого - изгнание из стаи либо смерть в поединке за лидерство. — Мы будем, — спокойно поправил Лютый. Опытный волк уже успел просчитать возможные потери и выгоды, и накидать черновой план, поддаваться эмоциям он, в отличие от подчиненного, права не имел — слишком дорого сейчас было время. Ласка вовсе не была безразлична вожаку, как могло бы показаться со стороны. Да, отправлял на рискованные задания. Да, прикрывал стаю ей, как посредником. Только вот жизнь девчонки никогда не стоила для него меньше, чем жизнь любого члена стаи. Точно так же Лютый отправлял альф в неизведанные дали Темнолесья, в надежде найти новые делянки, редкие растения и животных, рискуя не дождаться их обратно, обрекая поселение на потерю основных кормильцев. Так же, в сложные времена посылал охотиться на смертельно опасных зверей, вроде мантикоры, мужчин, стремясь заработать как можно больше денег, выбираясь из кризиса за счет жизней и здоровья сородичей. Сложнее всего было отправлять только подросших малышей на испытание для получения Прозвания. Великая честь и огромный риск, без которого нельзя обойтись, ведь именно тогда закладывается основа будущей личности, раскрываются все грани характера и таланты. Только смертельный риск способен выковать стальной стержень внутри вчерашнего детеныша, поставив на путь становления взрослым хищником и даруя контроль над второй ипостасью. Так было у пращуров, так будет и впредь. И, наконец, самая сомнительная обязанность: отдавать волчиц замуж в другие стаи. Каждый раз делая все возможное, чтобы супружество не приравнялось к рабству, ведь далеко не все стаи были подобной его. Вожаки бывали и самодурами-тиранами, откровенными психами и моральными слабаками, что в результате всегда заканчивалось одинаково плохо для ведомых. Многие также не гнушались правом «первой ночи» и гаремами. Каждый сам себе мелкий князек, творивший в своих владениях все, что левая пятка прикажет. Не просто так, по праву сильнейшего. К Лютому бежали. Мужчины и женщины, холостые и с семьями, без разбору. Лишь старые и больные не смели, ибо не могли ничего предложить за право войти в стаю. Он помнил день, когда пришел Рой Синий, подумать только, прошло уже более двадцати лет. Молодой оборотень нашел Лютого в одном из закоулков трущоб и, едва почуяв его крепкий, яростный запах сильного самца, альфа решил, что ему бросят вызов и даже почти засомневался в исходе поединка, когда тот приблизившись и пронзив мимолетным ярым взглядом, склонил голову набок, открыв шею в древнейшем жесте покорности. Тогда он приобрел нечто, куда как большее, нежели подчиненного, соратника, друга и непоколебимую опору, необходимую даже сильнейшим из властьдержащих. О своем прошлом Синий не распространялся, на все вопросы касательно семьи, храня партизанское молчание, но взгляд в такие моменты у него становился воистину пугающим: радужка словно выцветала, под гнетом полыхавшего внутри оборотня жестко обузданного волей пламени, злобы, оберегавшего иссушенную, как пепельная пустыня, душу. Лезть, куда не просят, Лютый не стал ни тогда, ни в последствии. Да и не было необходимости: пользительно-прикладные свои умения Рой освещал подробно и грешки скрыть не пытался, чем сумел расположить к себе и завоевать доверие. А личное — на то и личное, чтобы хранить и оберегать от всяких не в меру любопытствующих. Самоотверженность же, с каковой Рой влился в дела стаи, с безбашенностью смертника бросаясь из одной рисковой авантюры в другую, подкупили самых недоверчивых. Потому, когда тот одним ничем не выдающимся днем буквально в зубах приволок в поселение мелкого мажонка, члены стаи без лишних вопросов пошли на встречу, приняв, в общем-то, обузу, лишь только потому, что таковым было желание Синего. О чем кстати, впоследствии ни разу не пожалели: вложение оказалось ценным и перспективным, укрепив и без того нерушимую к тому времени репутацию альфы. Лютый «плясок» друга вокруг подросшей девчонки не понимал. Будучи по натуре прямолинейным, как арматура, он изначально видел только два варианта: либо дочь, значит — принимай в семью и готовься выбирать достойного жениха, либо не дочь, тогда вали и трахай, пока никто другой не подсуетился. Вот и вся философия, просто и ясно. Однако лезть с рекомендациями не спешил. Делать ему, б**ть, больше нечего. Нравится заниматься пи***страданиями и х** с вами. Вольному воля. А вот Ласку вожак ценил и даже, наверное, по-своему любил, если вообще был в состоянии испытывать подобное бабское, как он искренне считал, чувство, то, наверное, это было оно. Зацепила Лютого боевая мелочь, с одинаковым энтузиазмом, как губка, впитывающая науку убийства и банальную географию. Настолько, что он, бывало, не гнушался лично натаскивать общую воспитанницу и не жалел редкой, неловко-грубоватой похвалы. И пусть девчонка была из породы ненавистных магов, это ничуть не мешало гордиться ее успехами наравне с остальным молодняком стаи. Она была своей и ничто больше не имело значения. — Мы обязательно ее найдем, — весомо, со стальной уверенностью в голосе, повторил Лютый, и сжал плечо друга в жесте поддержки. — Наша девчонка не той закалки, чтобы скромно сдохнуть где-нибудь в уголочке. Не сомневайся, она сумеет потянуть время, чтобы дождаться помощи. Зови Боба, надо обезопаситься со стороны «сил света». Не исключаю вероятности, что они сами же и прибрали к рукам Ласку. Во имя «высших целей», разумеется, — гнусно усмехнулся альфа, с удовольствием замечая, как взбодрился после его слов Рой и сколь недоброй решимостью от него повеяло. — Она дождется, — согласно как непреложную истину, подтвердил Рой и кивком поблагодарил вожака за поддержку, шагнул за порог дома, безликой тенью растворяясь в непроглядных осенних сумерках, лишь блеснули двумя болотными огоньками янтарные глаза. Зверь вышел на охоту. Спустя двое суток, все, что можно было сделать — было сделано, возможные рычаги давления использованы, должники и соратники задействованы. Оставалось самое сложное — ждать результата.

***

Ласка не спешила вставать или совершать резкие телодвижения, продолжая деланно-расслабленно лежать, изучая самодовольно усмехающегося Лиса. Настоящего имени его никто не знал, по крайней мере ей его выяснить не удалось. Хотя не больно-то старалась, куда больше волновали боевые возможности и ресурсы мужчины. Признаться, они впечатляли. Не славясь агрессией и жестокостью, что было бы не удивительно, рыжий умудрялся цепко держать в своих руках сеть наркоторговли и полулегальных боевых клубов для скучающих, читай: «зажравшихся», богачей, специализирующихся на тотализаторе и торговле «мясом». Да-да, пока мужская половина зрителей упивалась кровавой бойней на ринге-сцене и азартно повышала ставки, их половинки не гнушались после выкупить победителя на вечер для вполне определенных целей. Изящные маски инкогнито на обезображенных презрением личиках, и надушенные платочки демонстративно прижатые к носикам, вовсе не мешали им совершенно по-сучьи мокнуть при виде сражающихся на смерть сильных самцов. И без разницы уже было — аристократка это в сотом поколении или удачливая торговка, — платили любые деньги, чтобы прогнуться под необузданной мощью фаворита вечера. С наркотиками же все и так было понятно. Опустившиеся люди, поломанные судьбы. И большие деньги. Очень большие деньги. Несведущему могло бы показаться, что торговля «порошками счастья» в трущобах дело неприбыльное. Он был бы крайне неправ. Если каждая помойная крыса притащит по галеону, сумма получится немалая, а таких крыс у Лиса было прикормлено тысячи. Размах и хватка рыжего вообще поражали. Особенно его конкурентов — они же заклятые друзья, ибо как бы странно это не звучало, сила банд трущоб была, есть и будет в единстве. Четкий раздел территорий помогал им удерживаться от полномасштабных военных действий и противостоять властям. Даже ходил слух о неком Совете дельцов, но был слишком мутным, чтобы в него поверить. Но это ничуть не мешало «компаньонам» гадить друг другу в меру сил, подсылать убийц, кротов и всячески подставлять. Ласке, в общем-то, до их возни дела не было, слишком мелкая она рыбешка, чтобы всерьез заинтересовать таких крупных игроков. Пребывала девушка в такой уверенности долго, аж до прошлого года, пока нос к носу не столкнулась с Лисом на пороге «Горбин и Берк». Хрен знает, чем ему так запала ее постная морда в маске, тем более, она в то время знать о нем ничего не знала, только уже через неделю за ней обнаружился «хвост». Дилетантский, грубый, но упорный. Скинуть тощего дядечку с бегающим взглядом и чутьем гончей удалось с трудом, тот продолжал почти в открытую идти за ней, шагах в двадцати позади, и на обманные маневры не покупался, пришлось принимать крайние меры. Следующий был хитрее, пытался расспрашивать о ее маршрутах, а поскольку деньгами расшвыривался щедро, сдавали Ласку охотно и наперегонки, после с тем же энтузиазмом докладываясь ей самой. К тому времени репутация у посланницы Лютого была в самых темных тонах, темно-алых. С бешеной сучкой оборотней предпочитали поддерживать хорошие отношения, дивидендов с этого можно было поднять немало, да и риски намотаться кишками на нож никто множить не хотел. Пришлось принимать меры относительно и этого любопытствующего. В качестве внушения один из альф показательно подраспусил его на ленточки, не смертельно, но впечатляюще. Но неведомый тогда преследователь не сдался так просто, шпионили за ней чуть ли не косяками, вроде как даже конкурируя между собой, чем только облегчали Ласке жизнь. Пока неизвестный заказчик резко не сменил состав и тактику, что преследователи именно выполняют чьи-то указания к тому времени стало очевидным. Если ранее это было скорее наблюдение и изучение, то после — открыли откровенную охоту. Засада из нескольких наемников с задачей захватить совсем не то, что хочется повстречать после долгого дня беготни по заказчикам. Ловушки, подставы, провокации и шантаж также разнообразили ей жизнь, делая похожей на хождение по лезвию бритвы над пропастью, когда и в сторону не дернуться и остановиться никак. Вожака проблемы воспитанницы беспокоили, но заменить ее было просто не кем, и девушке приходилось полагаться на собственные умения, экстренно отрастив глаза на затылке. Больше всего напрягало, что целью нападавших и провокаторов было именно взять ее живой и желательно по уши обязанной Лису. И нет, Ласка не сама догадалась о целях, ее любезно просветил один из шестерок главаря, нагло выцепив прямо посреди рынка. Громогласно, свидетели, разумеется, тут же развесили жадные до сплетен уши, разъяснив на жуткой смеси ирландского мата с английским и трущобного сленга, что она нужна Лису, и следует прям щас рухнуть на колени и лизать благодетелю ноги за оказанную честь. Быть полезной такому авторитетному человеку — это не блохастых обслуживать, так что «не**й вы***бываться». Не сказать, чтобы посланница была поражена «щедрым» предложением: не один десяток уже таких «благодетелей» яйца подкатывали. Наоборот, была почти благодарна за раскрытые карты. Искать некую заинтересовавшуюся тобой темную лошадку — это совсем не то же самое, что пробить вполне определенного авторитета. И это оказалось даже проще, чем она думала. Беспринципного ублюдка Лиса знали многие, и уже через несколько дней последовательной пробивки девушка знала о нем, если не все, то очень и очень многое. Так же, припомнив давнюю смутно узнаваемую встречу с персонажем, подозрительно точно подходящим под описание. Такие не отступают от желаемого, им при комплектации такой функции недодали. Простирающаяся перед Лаской жопа приобрела наконец объемы и были они воистину необъятными. Связываться с таким противником ради нее Лютый не станет — это чистой воды самоубийство. Оставалось лишь уповать на удачу в надежде, что у его лисьего высочества найдутся дела поважнее, нежели вылавливать в безбрежных трущобах магмира неподатливого звереныша. «Похоже, госпожа Фортуна в этой игре не на моей стороне», — подвела итог их с Лисом неравному противостоянию девушка, вслух безэмоционально поинтересовавшись: — Сам трахать будешь или отдашь кому? На что мужчина насмешливливо хмыкнул, хитро глядя на нее сквозь узкий прищур глаз: — Много о себе думаешь, малолетка. Хотел бы нагнуть кого — только пальцами бы щелкнул. И сказано это было так, что Ласка враз поверила его словам, такой бы, пожалуй, действительно не стал бегать за кем-то только с целью задрать юбку. Не та фигура, не тот характер. Ласка предпочла промолчать, давая возможность авторитету обозначить, наконец, свои цели. — Будешь на меня работать, — сказал, как отрезал Лис, и пока девушка переваривала такой расклад, с удобством развалился в стуле-кресле, стоявшем возле кровати с лежащей Лаской. «Он что, караулил, когда я очнусь?» — машинально отметила она. — Кем? — В «Чеддере», — наркобарон был лаконичен. Закрытый клуб «Чеддер» воспитанница оборотней, разумеется, знала, его все знали. И обходили десятой дорогой. Первоначальное название привольно расположившегося в Лютном заведения давно уже кануло в Лету, и элитную арену для самых отвязных извращенцев и любителей насилия называли не иначе, как в честь этого дорогого сыра. Не из поэтических соображений точно, из-за бессчетного поголовья регулярно находимых в его окрестностях тел. Тел не бойцов, а неосторожных прохожих, выбравших не лучшее место прогулок. Обезумевшие от запаха крови и дури, богатеи не спешили расходиться на рассвете, когда заведение набрасывало на светлое время суток вуаль благопристойности и превращалось в один из множества баров Лютного, разве что отличающийся подозрительной чистотой и почти полным отсутствием публики. Горе тем, кто встретится им на пути. Горе и мучительная смерть. Клуб, конечно, держал так называемых дворников, как раз для подобных случаев, чтобы поддерживали порядок. Тела убирали, тщательно заворачивали в ткань и воск, что и придавало им сходство с вышеназванным сыром, замывали особо крупные лужи крови и нечистот, в общем, следили за «чистотой» подотчетной территории. Несчастным жертвам, это, конечно, никак помочь не могло. А вот репутации владельца со стороны клиентов, пожалуй. — Меня порвут на британский флаг за минуту, — озвучила очевидное Ласка, переоценивать свои умения она была не склонна. То, что в Чедере бьются исключительно сильнейшие, она также была в курсе, у слабаков не хватило бы опыта из сражения сделать настолько впечатляющее шоу, чтобы зрители настолько насытили свою жажду насилия, что даже смерти проигравшего требовали не всякий раз, желая видеть его впоследствии. Грамотный ход, кадры в подобных заведениях на дороге не валяются и в двери не ломятся. На «сырную» арену идут исключительно от отчаяния и безысходности. Так что волей-неволей владельцу приходится исхитряться и беречь ценных бойцов, иначе разорится в два счета. К «мясу» такая экономия не относилась: тех крошили без счета, и их судьба ни «до» ни «после» никого не интересовала. На то он и расходный материал. — Пф, — уже откровенно заухмылялся Лис. — Публика бы оценила, но нет, так просто ты не отделаешься. — Так зачем я вам? — нарушила затянувшуюся мхатовскую паузу девушка, уже едва удерживая покерфейс, слишком острым было напряжение, слишком высоки ставки. — Все банально, — беспечно пожал плечам Лис и неожиданно рывком подался вперед, оказавшись буквально нос к носу с невольно вздрогнувшей посланницей. Настолько близко, что она при желании смогла бы спокойно пересчитать все его веснушки и реснички на выбор. — Убивать и умирать у меня есть кому. Нужен тот, кто сможет лечить. «Он знает», — обреченно поняла Ласка. — Я знаю, — подтвердил Лис, и совершенно по-скотски ухмыльнулся, обдав девушку на удивление свежим мятным дыханием. — Маг жизни, кто бы мог подумать, что у хвостатых на побегушках такое сокровище. Ничего, дорогуша, теперь будешь заниматься исключительно своим призванием. Уж я позабочусь, чтоб ты не скучала. «Не трахнет, не убьет и другим не даст. Шоколадно. А там поживем — увидим, кто кому на труп плюнет», — хладнокровно подумала Ласка и как могла мило улыбнулась новому хозяину. Глаз, однако, не опустила. Не понял бы. Слишком правильно он чуял ее сущность, такому врать — только провоцировать.