Подари мне Имя

Труп. Еще теплый труп. Еще теплый труп человека, умиравшего в жуткой агонии почти семь минут, растянувшихся в вечность. Из-за нее. Ха-ха. Ихи-хи-хи-хи. Зашлась она мелким дробным смехом с отчетливым, сладковато-гнилостным привкусом безумия, вдруг отчетливо услышав запах собственной поджаривающейся в адском котле души. Забавно. Скольких уже убила? Не считала. Покалечила, фатально подставила? Аналогично. Всегда была выдержанной, без изрядной доли фатализма в ее жизни просто не выжить, не поехав чердаком. А тут раз! И раздражение от скабрезных высказываний трансформировалось в критически большой, не структурированный заряд магии. Как результат — мучительная смерть от единовременного увеличения органов одного из первых предоставленных на усовершенствование бойцов. После двух месяцев без осечек, после полугода брождения в потемках, когда на ощупь подбираешь подход к магии внутри себя… И вот перед ней лежит свеженький покойничек. Первый убитый не по заказу, по случайности. Хи-хи. Прям невинности лишилась. Ихи-хи-хи… «Шлеп!» — хлесткая пощечина огнем обожгла щеку Ласки, заставив мир вмиг потемнеть от боли, а мозги проясниться. Когда калейдоскоп кружащих образов постепенно сложился картинку окружающей действительности, Ласка обнаружила себя стоящей в оборонительной стойке напротив скучающе вертящего в руках оба ее ножа авторитета. Руки машинально метнулись к креплениям, ожидаемо обнаружив пустоту, и только тогда до девушки дошла суть произошедшего. — Ошалела, дрянь? — почти светски осведомился Лис, заметив на мордашке ведьмы тень осознания. — Запомни, — молниеносное движение руки и девушка повисла в его руках покорной тряпочкой, и не подумав морщиться от боли в волосах, которые мужчина неторопливо, со смаком, накручивал на запястье. — Запомни, сдохнуть ты сможешь только после моего распоряжения и никак иначе. Я ясно изъясняюсь? — Кристально, — глядя прямо в отливающие кровавой краснотой глаза, утвердительно моргнула Ласка, большего в ее, в буквальном смысле подвешенном состоянии, она сделать не могла. — Вот и умничка, — тут же отпустил трещащий от натяжения скальп воспитанницы ликанов Лис и, словно стремясь загладить резкость воспитательного момента, бережно, но твердо надавил ей на плечи, усаживая на подставленный табурет, и ласково проведя по волосам принялся с ощутимым удовольствием переплетать истрепанную косу. — Надо приставить к тебе кого порасторопней, раз уж у тебя внезапно образовались истерики с попытками суицида. Придется предоставить в личное пользование няньку. Ласке хватило умения изобразить смущение. Показывать насколько ее на самом деле пугают непредсказуемые срывы нужным ведьма не посчитала. С такими, как Лис, откровенничать — самолично себе могилу рыть. — Это, — небрежно кивнул на изувеченный труп мужчина. — Сейчас уберут. Но расслабляться не советую, на записи еще двое расходников. «Неужто у него реально столько «мяса»?» — мимолетно удивилась Ласка, осторожно ощупывая сооруженную Лисом косу мудреного плетения. — Оставь, будет демонстрационным материалом, что тете-доктору хамить и угрожать не лучшая идея, — отмахнулась от предложения мужчины девушка. После того, как в голове окончательно прояснилось, труп перестал казаться чем-то особенным и практичность подсказывала, как использовать его с максимальной пользой для себя. — Хм, — скептически нахмурился авторитет, впрочем, тут же забив и махнув рукой, давая разрешение творить, что вздумается. — Будь умницей, — послал он Ласке воздушный поцелуй, выходя из ее подвала, уже несколько месяцев носящего неофициальное название вивисекторной. — Буду. Жить-то хочется, — оставшись, наконец, наедине с собой, труп по умолчанию не считался, тяжко вздохнула девушка. — А ножи так и не вернул. Было очень обидно, ведь чтобы выпросить оружие обратно в личное пользование ведьме пришлось в течение пары месяцев от начала их «сотрудничества» изображать из себя девочку-одуванчик и быть тише воды, ниже травы. И вот, один долбанный срыв и все старания насмарку. Хотя… Может, и к лучшему. Тот давний срыв, когда она почти шагнула с крыши, так и не смазался со временем из памяти, слишком необъяснимым был, а значит настораживающим. Отчетливо помнилось, что контролировать себя тогда Ласка не могла, будто затмение нашло. И сейчас, после нового приступа со смятением обнаружила, состояние неадекватности было словно бы навязанным. Где-то в глубине сознания смутно ощущалось, что притаилась чужеродная тень, наблюдая и выжидая удачного момента для нападения. И стоило хоть на мгновение потерять самообладание — следовала атака, чьей целью было самоубийство. Возможно, следовало благодарить долгие месяцы практики магии жизни, когда каждое движение и воздействие приходилось тщательно сверять с интуитивными знаниями, попросту говоря — врожденным талантом. Подобное очень помогало разобраться в себе, понять и принять собственных «тараканов» и даже купировать психические расстройства, неизбежные последствия ее образа жизни. Ведьма была уверена, что именно благодаря этим практикам удалось распознать чужеродность самоубийственного порыва. «Проклятие? Но кто и когда?» — судорожно размышляла Ласка, мечась по лаборатории из угла в угол. Столь тонкое воздействие нельзя подвесить, просто плюнув неприятному тебе человеку в спину. Неведомое проклятие было куда «умней» всех известных ведьме, к тому же неизвестно сколько просуществовав в ждущем режиме, выжидая удобного для активации момента, не распознаваясь заклинанием проверки, не реагируя на ритуалы очищения. Ласка озлобленно выматерилась, хотя обычно подобного себе не позволяла, и с досады пнула лабораторный стол, заставив склянки на нем жалобно зазвенеть. Вот так внезапно обнаружить, что смертельно больна какой-то неведомой херней, было уже слишком для ее отнюдь не хрупкой психики. Открытие настолько подкосило мнящую себя невозмутимой девушку, что вдруг захотелось совершенно по-детски прижаться к кому-то большому, надежному, пахнущему теплом и защитой, и отчаянно разрыдаться в полный голос. Чтобы с подвываниями и соплями в три ручья, не думая о последствиях и не стыдясь слабости. Чтобы знать, что не будет после осуждения и презрения, и кто-то любящий разделит с тобой отчаяние, укрыв от всего мира в надежных объятиях. «Шмыг», — с готовностью хлюпнуло в носу, но Ласка ожесточенно потерла предателя рукавом замызганного зельями халата и упрямо поджала подрагивающие губы. «Ну нет уж! Так просто я не сдамся! Я еще всех переживу!» — упрямо сощурила она глаза, пряча за клубом ядовитых змей свернувшийся в них страх. — Зови следующего, — крикнула ведьма дежурившему за дверью Гасту и деловито, не смотря на дрожащие руки, поправила прическу. Скептически ухмыляющегося, буквально лучащегося вызовом подоп… клиента встречала уже не почти захлебнувшаяся в отчаянии девочка-подросток, а полностью уверенный в себе маг жизни. Не дав мерзко заухмылявшемуся мужчине разинуть рот и ляпнуть какую-нибудь скабрезность, даже скучно, ни на что иное у протеже Лиса фантазии не хватало, Ласка принялась его крутить во все стороны и беззастенчиво ощупывать, параллельно диагностируя состояние организма заклинаниями. — Неплохой экземпляр, — одобрила материал молодая вивисекторша. — Надеюсь, ты более воспитан, чем то хамло? — выразительно ткнув пальцем в откровенно кошмарно выглядящий труп незадачливого клиента, осведомилась Ласка у взбледнувшего до состояния линялой простыни от подобного зрелища бойца. Веселиться ему, кажется, уже расхотелось. — Ты не… — попытался тот с ходу наехать. — Я да, — перебила ведьма, демонстративно помахав палочкой. — Не знаю, чем ты так накосячил, что к мне в «помощники» сослали, но от души советую быть послушным мальчиком и не бесить меня. Тогда мы, быть может, поладим и у тебя появится шанс покинуть эти стены целым и с прибытком. Ах да, уточняю дополнительно, я не преувеличиваю, твоя судьба в моих руках. Так как тебе мое предложение? — на всем продолжении своего импровизированного спича Ласка не спускала с подопечного глаз, хотя его и лишили палочки еще на подходе к лаборатории, у него оставались внушительные физические возможности. Мало ли что могло стукнуть в голову оказавшемуся в столь незавидном положении самцу вида хомо магикус. А телосложение действительно впечатляло: высокий рост, крепкий торс, не «дутый», рабочий, жилистый, твердокаменные мышцы рук и ног, дополнительным плюсом к этому богатству была весьма неплохая внешность. Гнев его особенно красил, голубые глаза горели, короткие светлые волосы встопорщились как у ежика, а ходящие по лицу желваки красиво очерчивали высокие скулы и квадратную челюсть. — Тебя как зовут-то? — неожиданно для себя поинтересовалась Ласка, именами предыдущих подопытных желания засорять голову ранее не возникало, а тут отчего-то озаботилась. — Гайлс, — сухо отрекомендовался мужчина, но на рожон не полез, чем заработал дополнительные баллы по шкале симпатий девушки. Похоже в его привлекательной голове таки водились мозги, как известно, самая эротическая часть самцовского организма. — Хм, ок. Меня можешь называть просто Лаской, — кивнула ведьма, и не дав повиснуть в комнате неловкой тишине, принялась отдавать четкие распоряжения: — Держи лист диеты на ближайший месяц, список зелий, рекомендуемые нагрузки, — всучив растерявшемуся от такого напора подопечному блокнот с записями и сумку с подписанными и пронумерованными зельями, девушка не дала ему времени сориентироваться, и не успел тот охнуть, как оказался полностью раздетым и лежащим на столе. — Сладких снов, — шепнула ведьма, прежде чем накрыть глаза Гаста ладонью, погружая в глубокий наркотический сон. — Что ж, приступим, — предвкушающе потерла руки девушка и, перевернув песочные часы, приступила к преобразованиям, полностью отрешившись от внешнего мира. Чем-то этот процесс напоминал творчество, а сама Ласка со стороны казалась то ли художником, то ли скульптором, то ли чокнутым доктором Франкенштейном — таким вдохновением и воодушевлением в такие моменты светилось ее лицо. Все же правду говорят: счастлив тот человек, кому удалось найти свое призвание.

***

«Хрусть, Хрусть». Громкий вопль огласил огромное помещение, отозвавшись гулким эхом по углам и верхним этажам-балконам. «Хрусть-хрусть-хрусть». Вопль перешел в надсадный вой, заметавшийся в дальних переходах и взметнувшийся к высокому потолку. «Хрусть… Хрусть… Хрусь-хрусь». Вой затух, трансформировавшись в жалобный скулеж и на струганные доски пола закапали горячие соленые капли. «Хрусть!» — прозвучал заключительный аккорд после чего обессиленный скулеж оборвался, погрузив помещение арены в некомфортную тишину. Впрочем, тут же разорванную в клочья хлесткими, как удар кнута, аплодисментами вольготно развалившегося в кресле вип-ложи Лиса. — Браво! Брависсимо! — выкрикнул он с неподдельным энтузиазмом прямо-таки лучась нездоровым восторгом. — Бис кричать не буду, пальцев у него все равно больше нет. Но я бесспорно впечатлен! Решительность, хладнокровие, сила — детка, ты прямо кладезь талантов. Как страшно стало жить простому мужику, — лицемерно посетовал он, качая головой и комично округлив глаза. — Уже и девку по упругой жопе не шлепнешь, чтоб все пальцы не переломали. Лучше б «пером» пырнула. Кошмар! Куда катится мир?! Ласка молча выслушала лицедействования рыжего для одного зрителя с каменно-непреклонным выражением лица. Как бы тот не разорялся, не стебался, девушка не чувствовала себя виноватой ни на гран. Нужно было лишь дождаться, пока авторитету не надоест впустую сотрясать воздух и действовать по ситуации, исходя из его реального отношения. — А теперь вылечи его, — будто прочтя мысли ведьмы, резко прервался Лис, отбросив всякую иронию. Отрывисто кивнув, ничем не выразив отношения к приказу, девушка послушно приступила к устранению ею же причиненного ущерба. Нужно было успеть закончить, пока не появится отек, и работа не усложнится втрое. Пришлось поторопиться, все же чинить открытый перелом десяти пальцев из десяти — тот еще геморрой. И как только первая же попытка выйти за границы осточертевшей цикличности, лаборатория-спальня-кабинет Лиса, могла закончиться подобной хренью? Расслабилась она… Непозволительно расслабилась. Ножи и Глок, изъятые авторитетом девушка выпрашивала долго. Сняв вооружение с Ласкиного бесчувственного тельца, когда ее полумертвую после неудачной аппарации, доставили пред начальственные очи подчиненные Лиса, возвращать тот предсказуемо не собирался. Разумно с одной стороны, нахрена ему в ближнем окружении вооруженный человек сомнительных привязанностей? С другой же, оставлять беззащитным ценное приобретение великая глупость. Контингент в клубе, где и проживал на изолированном от случайной публики этаже Лис, более чем опасный. Судьба беззащитной девушки совершенно ясно не будет долгой и счастливой, стоит ей кому попасться на глаза. Потому, спустя некоторое время, когда Ласка, наконец, восстановила форму после тяжелейшего ранения и выдержала приватную беседу с самим наркобароном в стиле «что такое хорошо, а что такое плохо», ей было дано послабление, ножи таки вернули. До первого косяка, ибо такое понятие, как прощение, авторитету было незнакомо в принципе. Продержалась ведьма долго, более полугода, пока не облажалась по-крупному, в помутнении едва не сведя счеты с жизнью. После подобного проступка разбираться и слушать оправдания Лис не стал, в крайней степени ярости введя полный запрет на колюще-режущее оборудование включая вилки и заколки. После, конечно, отошел, отлично понимая все разнообразие способов самоубиться при большом желании, но ножи так и не вернул. О чем вскоре пожалел, ибо время изоляции Ласки подходило к концу, а ценному приобретению и выгодному вложению, наконец, пришло время начать окупаться. Выход в свет, если так можно назвать сомнительное мероприятие демонстрации ее бесценной персоны подчиненным, коих, кстати, в предрассветный час нерабочего дня было всего ничего, десятка полтора обслуги и бойцов всего, был вполне в духе Лиса, обожающего шокировать и эпатировать окружающих. За чужой счет, разумеется. Сам же он в любой ситуации сохранял маску жесткого владетеля, невозмутимого и непроницаемого. Однако Ласка к тому времени слишком хорошо знала его истинную натуру, чтобы поверить в выражение вселенской скуки на лице рыжего, отчетливо читая в медовых глазах почти экстатический восторг. Ведьма ни на секунду не поверила, что подойти к ней было собственной инициативой замершего теперь бесчувственной тушей на полу головореза. Даже не потому, что актер из него хреновенький, слишком напоказ тот бычился и шлепок по жопе девушки был откровенно картинным, но он честно старался. Здесь вина скорее режиссера ака-Лиса. Ибо она не могла представить, чего должен был нанюхаться один из персонала клуба, чтобы так внаглую на глазах у авторитета, жестко держащего подчиненных за яйца и ярого сторонника тоталитарного строя, позволить себе подвалить со скабрезностями к его протеже. Да еще и не попытавшись выяснить статус нового лица полезть лапать, а ведь далеко не все дамы в Чедере являлись штатными подстилками, были и те, кто по статусу был где-то на уровне «небожителей», в основном финансисты и организаторы зрелищ. Влет распознав гниловатый запашок провокации, ожесточившаяся в долгой изоляции Ласка… не отказала себе в удовольствии на нее повестись. А что, значимость свою она осознать успела, а необходимость прояснить границы дозволенного назрела давно. Так что быдловатый неудачник был в секунду скручен, с бойцом бы были проблемы, но этот смазливый дрищ был из обслуги, похоже он искренне не ожидал от ведьмы столь незамысловатой реакции, идиот. Ласка с огромным удовольствием отыгралась за все свое накопившееся раздражение от вынужденного подчиненного положения медленно, со смаком переломав ему все пальцы. Один за другим. Не разрывая зрительного контакта с Лисом и, позволив тому увидеть весь калейдоскоп эмоций, что вот уже семь месяцев бушевал внутри нее. Страх, отчаяние, смятение, потерянность, тоска — все что отравляло жизнь. Все, что являлось последствиями подвешенного положения, когда раздираешься от неизвестности. Когда элементарно не знаешь, что с тобой будет завтра. Эмоции девушки были сильны, затягивая словно водоворот в глубину обычно зеркально-непроницаемых черных глаз… И Лис повелся. Купился. Не сумев удержать любопытства заглянуть, наконец, за стены равнодушия, скрывающие сущность ведьмы о окружающих. Он сделал неосторожный шаг… и утонул. И в тот момент, когда ее эмоции отразились в глазах напротив, как в зеркале, Ласка отчетливо осознала, ничего больше не будет как прежде. Планета, конечно, не сойдет с орбиты и юг с севером не поменяются местами, но столь глобальных изменений и не нужно, чтобы диаметрально изменить жизнь одного-единственного неблагополучного подростка. И светящееся нездоровым восторгом лицо авторитета это подтверждало, как и то, что после излечения жертвы ее отвратительного настроения верные ножи вернулись к своей хозяйке. Начинался новый этап жизни воспитанницы оборотней и каким он будет — зависело только от нее.

***

«Чудная погода. Просто прекрасная, увидеть и сдохнуть. От обморожения», — исходила в желчном сарказме Ласка, тщетно кутаясь в тонкую майку и потирая покрытые мурашками ноги друг о друга. «Июль почти, лето в разгаре, так какого хрена погода решила вые***ться, и вместо умеренно солнечного денька разродиться ледяным ливнем?!» — про себя сорвавшись на позорный взвизг, вслух скрежетнула зубами ведьма, покосившись на все так же закрытую дверь крыши. Будто можно было надеяться, что та смилостивится над насквозь мокрой, имеющей откровенно жалкий вид недотопленного котенка девушкой и отворится «по щучьему велению». Увы, дверь к сантиментам была не склонна и оставалась все также удручающе запертой. Воспитательный момент продолжался. Вины Ласка за собой не чуяла совершенно: если потребуется она бы целую речь могла толкнуть в свою защиту. Но «увы» и «ах», Лис в оправданиях не нуждался: сам сделал выводы, сам вынес приговор, сам же и исполнил. С-с-с-самостоятельный с-с-сука. «Ну не мог он не предвидеть подобного исхода. Рыжик кто угодно, но никак не наивный лох. Значит, просто воспользовался, как удобным поводом, чтобы провести урок. Или хотел на что-то намекнуть. Надо думать», — всерьез загрузившись, ведьма машинально присела на бортик крыши и, не обращая внимания на добрых четыре этажа высоты за спиной, устремила задумчивый взгляд на затянутое темными, насыщенно-чернильными тучами почти не видимыми за плотной стеной ливня. «Допустим, Лис изначально знал, что я воспользуюсь клиентами в своих целях. Это только до меня, как до жирафа доходило, что за увеличение члена некоторые индивидуумы готовы выполнить любой каприз мага жизни. Добыть же некоторую информацию, доставить послание или шепнуть несколько слов нужному разумному и вовсе за нечто выдающееся не считается. Вполне здоровые отношения услуга за услугу процветали во все времена, а уж на изнанке магмира и подавно». Ведьма отлично помнила какое повергающее основы впечатление на нее произвел один из бойцов рыжего, когда, терпеливо снеся очередную процедуру из цикла типовых для «танка» изменений и получив рекомендации по питанию, приему курса зелий и запись на следующий прием, не понесся на выход из «обители зла», а в лоб предложил услугу в обмен на увеличение мужской гордости и потенции. Такой идиоткой Ласка себя давно не ощущала. Находясь под подавляющим впечатлением от собственной слепоты, она настолько подкрутила хваткому клиенту «потенциал», что тот впоследствии два раза возвращался, умоляя уменьшить «аппетит». Тогда девушка почти не думала, черкнув пару строк на первой же подвернувшейся бумажке и наказав оставить записку в условном месте. Как же ее трясло после ухода бойца, что только не передумала за те несколько дней, пока проходя мимо по коридору, ведьма теперь частенько шлялась по зданию по делам или просто гуляя, тот не сунул мимоходом ей в руку бумажку с первыми за долгое время словами от единственных дорогих ей разумных. Словами не приказа, не упрека. Словами поддержки. «Я не злоупотребляла «подработкой». Основные изменения производила качественно и без форс-мажоров. Да знал Лис. Точно знал», — сделала однозначные выводы Ласка, даже кивнув самой себе настолько уверена была в их правильности. «Остается понять, отчего рыжий так психанул, когда сученыш Гаст растрепал ему мои секретики. Даже вот на крышу, как в карцер, выставил почти голой. И не сбежать, барьеры, и на жалость не надавить, кто ж поверит, что маг жизни может всерьез простудиться. Мдя, засада. Придется сидеть на жопе ровно пока мой драгоценный дружок не соизволит просветить относительно своих планов. Вот тоска. А Гаст еще пожалеет, ишь, падла, выслужиться решил», — по-змеиному прищурилась девушка и недобро усмехнулась, погрузившись в дилемму попросить у лиса шкурку стукача в выделанном виде или самолично заняться его наказанием. Нелегкий выбор.