***
Это довольно интересно. Забавно наблюдать у себя на столе все новые и новые цветы с запиской рядом. У его тайного поклонника явно есть четко продуманный план. Каждое утро среды или четверга Ривая ждет еще одно послание.«Роза розовая — вежливость». «Репейник — благодарность». «Ландыш — надежность».
Язык цветов. Его он не встречал, должно быть, очень давно. Последний и единственный раз был около шести лет назад, когда Зоэ, переполненная энтузиазма, просвещала новоприбывшую в делах любовных. Начитавшись книг о тонкостях романтики, она яро контролировала девушку, советуя и помогая той. Только из этой истории так ничего и не вышло, всплеска незабываемых, прекрасных чувств не произошло, а девушка пропала сразу же после первой своей вылазки за стену.***
— Что на этот раз привело Вас? Ровно неделя с момента дарения пятого цветка. Больше месяца Армин проявляет свою заинтересованность к капралу, объясняясь с ним в чувствах, пусть тот и не догадывается от кого. Больше месяца Арлерт имеет маленькую тайну, не посвящая в нее никого. Ему не хочется огласки, лишних взглядов в его сторону, изредка слышать осуждающий шепот за спиной. Армин боится людского пренебрежения, поэтому каждую неделю говорит своим друзьям, что отправляется в город по делам. Они не догадываются. Возможно, полагают, у Армина появился дополнительный заработок. Два-три часа в библиотеке — горсть монет. До безобразия невинно и наивно. Глупо доверять выдуманным стереотипам. — Ха, — лучезарно улыбается, склонив голову набок. — Как и всегда. Армин Арлерт — порядочный молодой человек, влюбившийся в мужчину. Смешно, смешно сквозь слезы осознания собственной убогости. Он безбожен. Приступил законы Бытия. С любезной мордашкой он просит торговку продать ему очередной цветок, пока в душе ломается самообладание. — Мне, пожалуйста, г-ге… — подсматривает в крохотный листок, исписанный неразборчивым почерком, — гелиотроп. Гелиотроп. Армин, ты уверен в своих чувствах?***
Он слышит вскользь. Случайно, проходя мимо стола вышестоящих, он краем уха улавливает из разговора фразу, которую, пожалуй, не хотел бы слышать больше всего. Ривай заинтригован. Ему интересно, занятно узнать кто «тот самый» человек, что так щедро одаривает его один раз в неделю. Но зачем? Мелочь, это же невзрачная мелочь, не достойная внимания Аккермана совсем. По крайней мере, если бы его проигнорировали, Армину стало бы чуточку спокойнее. Выходит из столовой, прикрывает за собой дверь и глубоко, облегченно вздыхает. Пронесло. Арлет скатывается по деревянной поверхности вниз, закрывая лицо руками. Пробует встать, ведь засиживаться около двери небезопасно и безрассудно одновременно, но собраться никак не получается. Блондин чувствует, как к горлу поступает тошнотворный ком, а в глазах расплываются очертания предметов. Дурак. Приближающийся шум с конца коридора становится четче. Неожиданно, впопыхах, Армина поднимают с пола, заглядывают в глаза и что-то спрашивают: — Эй, парень, ты как? С тобой все хорошо? — А, да, все нормально. Он отмахивается от быстро подоспевшей помощи, пытается уйти от расспросов, говорит: «Соберись, тряпка» — и вроде бы получается, пульс, нащупанный пальцами на запястье, становится ровнее, а учащенное сбивчивое дыхание сходит на нет. Но знакомый, грозный голос за спиной рушит в один миг, построенное с нуля, спокойствие. — Что случилось? Почему столпились? — осматривает сбившихся в кучку солдатов, зацикливая внимание на блондине в центре неразберихи. — Арлерт, не создавай проблем. Ривай проходит мимо, задевает нескольких человек плечом и уходит, презрительно цокнув. Горько, горько на душе, когда не можешь ничего сделать.***
Он увлечен. Ривай и вправду увлечен неординарным выражением чувств тайного поклонника. Ведь в некой степени приятно получать подарки, выражающие столь высокие чувства. Аккерман не раз хотел, порой пытался застать «того самого» человека ради удовлетворения собственного интереса. Нет, он вовсе не караулил день ото дня входную дверь своего кабинета, не прятался в шкафу, как бы глупо ни звучало, всего лишь старался прийти чуточку раньше и, может быть, ему лучезарно улыбнулась бы удача, повернувшись лицом к застывшему в проеме двери капралу. Брюнет не раз замечал за собой мысли, представления о том, кто этот человек, как он выглядит и чем увлекается. Ему хватило бы пары слов и обещания встретиться вновь, лично, с глазу на глаз. Да уж, постоянно думать о том, кого не видел ни разу, удивительно.***
Сколько их уже было? Сколько было цветов, что он подарил капралу? Не сосчитать. А точней, просто-напросто отсутствует всякое желание их считать. Ведь узнав цифру, поймет ответ на то, чего знать не хочется. Первая любовь убивает хуже любого яда. Она длительна, мучительна и смертоносна. Она несет лишь сплошную муку. Забыть, забыть. Так хочется забыться, очутиться в дали от вредоносных мыслей. Но становится ужасно жаль, узнав, что лекарства для потери памяти не изобрели.***
Он дарит ему подсолнечник. Кладет цветок, означающий возвышение и чистые помыслы, на гладкую поверхность стола. Взглядом проверяет на невредимость лепестки и с долей ласки прощается с ним. Подсолнечник — цветок, выросший под солнцем и несущий лишь светлые, добрые намерения. По крайней мере, на словах звучит красиво. Только Армин так не думает. Он не уверен в выборе, мыслях, делах, что сподвигли идти его в эту комнату, в конце концов, чувствах, что обвязывали тело лучше прочных канатов. Погряз. Утонул, захлебнулся в слащаво-разноцветных лепестках цветов. Ему кажется, он дышит исключительно ими, выдыхает и вдыхает пыльцу с ландышей, розовой розы, репейника и герберы; завтракает стеблями самшита, колокольчика и маргаритки; давится оркестром ароматов и запахов… И рыдает навзрыд, опустив голову в подушку, ведь ничего поделать с этим не может.***
Он понимает, понимает и принимает свои чувства. Грешные, порочные и никому ненужные. Жалок. Армин убеждает себя, что он ничтожен. Кому нужен малолетний шкет, вовсе не разбирающийся в жизни? Вопрос в пустоту. Кажется, даже она глумиться над ним. Довел. Довел себя до предела. Дальше уже некуда. Надо кончать.***
Это был восьмой по счету цветок, тот самый подсолнечник, найденный на столе. Ривай заметил Арлета, выходящим утром из его кабинета. Блондин не увидел капрала, стоящего в пяти шагах от него, он осторожно, без лишнего шума, закрыл за собой дверь и также тихо ушел, свернув в коридор. Брюнет проводит ладонью по лицу, пытается привести мысли в порядок. В голове полный шквал эмоций. Кто бы мог подумать, что «тем самым» тайным поклонником окажется именно Армин.***
Довольно по-детски эгоистично ставить себя на ровне с цветами. Сравнивать с желтыми тюльпанами из-за светлых побуждений — глупо. Думать, что они идеально тебе подходят и по праву считаются любимыми цветами, тоже глупо. Хах, не смешно. До определенного момента так и думаешь, ты все еще ребенок. Только тогда, когда, казалось бы, понял свои чувства и отступать, отказываться от них довольно бессмысленно, Арлет выискивает в старой потрепанной книге цветок, с помощью которого можно поставить точку. И находит значение желтых тюльпанов, таких же двуличных, как и его чувства, он понимает насколько был прав, будучи еще ребенком.***
В столовой всегда существовала своя последовательность питания. Повара заранее продумывали меню на неделю вперед, вешали его в виде непримечательной, пожелтевшей бумаги на доску, располагавшуюся прямо над столом раздачи. Задыхаясь от быстрого бега, Армин буквально влетает в столовую, распихивая бóльшую часть пришедших. Незаметно подпрыгивая, он выглядывает сквозь высоких, плечистых солдат, две макушки. Конни и Жан должны были взять еще одну дополнительную порцию еды для Армина, задержавшемуся в тренировочном зале. — Хэй, ребята, я здесь, сюда, здесь есть свободные места! — он машет им с другого конца помещения, звонко зовет идти к нему. Гречка в виде мелких, неказистых зерен выглядит не особо аппетитно. А чай с одной ложкой сахара, наверняка, несладкий и отвратительный. Бюджет разведотряду в последнее время сильно сокращают. — Снова гадкая крупа. Тошнит уже от нее. — Ну, с этим ничего не поделаешь. — Но разве капитан Эрвин не может попросить у правительства выделять больше жалования? Почему мы, солдаты, должны страдать и питаться дрянью? Армину нравятся его друзья, он не прочь проводить с ними лишнее время, чем больше тем веселее. Но сегодня разговаривать, что-то обсуждать или же слушать и вникать в разговоры не хочется от слова совсем. Поступок, совершенный им сегодня утром, до конца не осмыслен. Арлет откладывал размышления о содеянном до определенного момента, спокойного и неторопливого. И кажется, можно отдохнуть и подумать, забить на окружающий шум, но резкий голос Спрингера рушит все к чертям. Конни, ну зачем ты так поступаешь? — Капрал? Почему он направляется к нам? Он его не видит. Сидит спиной к приближающемуся к их столу Аккерману. Арлерт не может различить в голубых глазах оттенки решительности, заметить в руках, сложенных в виде чаши, ромашки, но когда бутоны желто-белых цветов сыплются прямо ему на голову, Армин пребывает в немом шоке. ______________________________________ • Гелиотроп — увлечение • Тюльпан желтый — восхищение улыбкой любимого человека/безнадежная любовь • Ромашка — юность, невинность, недоверчивость, романтичность