Атлас отношений человеческих и не только

— Шоичи, Шоичи! Тебя там что, смыло? Идея взять с собой на конференцию в Италию сестру была очень глупой. А, по правде говоря, Шоичи редко придумывал вот такую, самую настоящую глупость. Но иногда и ему удавалось сесть в лужу с замыслами. Хотя кто знал, что от нее будет столько проблем? Шоичи и не догадывался. Он думал, что привезет сестру в Италию, оставит ее в гостинице, и пусть та развлекается, как сама пожелает — сходит в музеи, погуляет по улочкам, подышит древностью… Ее всегда привлекала романтика старых европейских городов, даже после того, как пейзажи многих изменились до неузнаваемости — там поселились небоскребы, а древние здания, будто прокажённых, согнали в резервации в самый центр. Остальное просто снесли. Так что ей бы понравилась прогулка, а Шоичи нужно было довести доклад до ума и перепроверить, чтобы все данные, которые он собрался представить на конференции, были абсолютно верными. У него было целых три дня до важного выступления, чтобы разобраться во всем, лишний раз отрепетировать публичную речь — в его случае, впрочем, никакой раз не может быть лишним — и со спокойной душой отправиться на конференцию. Сестра спутала ему все карты. Стоило им только приехать, как она потащила его смотреть Рим. «Успеешь!» — отвечала она на вялые, робкие попытки Шоичи отбиться от пристального внимания. Всего один разок, всего один день — ничего страшного. В запасе еще два. Но и на другой день сценарий повторился. Шоичи запаниковал, живот мгновенно скрутило, и он, злой и едва дышащий, обругал сестру так, что та вылетела из номера в слезах. А он потом искал ее по всей гостинице и по всему Риму заодно. Думал, что-то случилось, переживал, был уже готов позвонить матери, но надеялся отыскать. Не нашел. Масштабы города оказались… слишком внушительными для одного человека. Вернулся в номер, попытался сесть за работу, но мысли судорожно бились о черепную коробку. Телефон молчал. Даже если бы она просто скинула его звонок, Шоичи успокоился: с ней всё в порядке, она просто дуется. Но он слушал длинные гудки, пока не обрывались и механический голос не сообщал, что абонент ответить на его звонок не может. Сестра вернулась в пять вечера, счастливая, навьюченная сумками, в модном светло-голубом платье. Она щебетала о том, какие в Италии смешные, но очень наглые мужчины, и как они на нее смотрели, и как много всего интересного она накупила, — хочешь шоколадку Шо-тян? А смотри, какую я нашла юбку, — а Шоичи сверлил ее хмурым, тяжелым взглядом, но рта не раскрывал, опасаясь, что, если она убежит второй раз, его спокойствие, висевшее на волоске от того, чтобы обрушиться вниз с огромной высоты, точно лопнет. Доклад он доделывал всю ночь. И, что закономерно, отключился прямо перед экраном ноутбука. А когда проснулся, понял, что не услышал сигнала будильника. Точнее, услышал, но в полусне выключил его и продолжил спать. До конференции оставалось совсем немного времени. Ирие Шоичи, великий неудачник, едва не проспал самый важный день в своей жизни! Он наскоро позавтракал и сунулся в ванную. Там и застрял. Вначале пытался безуспешно уложить торчащие кое-как волосы: уснул-то он за ноутбуком как раз после того, как в душе ему пришла отличная идея насчет презентации самых объемных данных… Потом влажные, негнущиеся пальцы никак не хотели завязать узел на галстуке. Теперь вот куда-то улетела запонка. — Шоичи! — сестра была готова снести дверь с петель. — Да слышу, я все слышу! — Шоичи ползал на коленях по кафельному полу и пытался нащупать запонку. — У меня форс-мажор. — Что-то случилось? Шоичи! Открой мне, я вол… Запонка нашлась у самой двери. Шоичи подхватил ее, распахнул дверь и посмотрел вначале на сестру, затем — на циферблат больших электронных часов. До выхода у него оставалось четыре минуты. Из номера Шоичи выскочил пулей. — Будь осторожен! — крикнула сестра напоследок. Шоичи гаркнул ей что-то в ответ и едва не прочесал подбородком по полу, споткнувшись о притаившийся в засаде цветочный горшок. На конференцию он успел. Даже осталось время. Охранники на входе тщательно проверили его документы. Шоичи неловко поправил очки и смутился, когда его попросили предоставить всё: пропуск, идентификационную карточку нового образца, международный паспорт участника конференции, который ему выдали заранее, чтобы он мог выехать из Японии. — Что-то случилось? — переспросил он, когда один из охранников вытянул вперед один из паспортов: сравнивал фотографии. — Да так, ничего особенного, — отмахнулся от него первый охранник. Зато второй оказался болтливый. — Да как что, Джеромо? — возмутился он. На английском; видимо, хотел покрасоваться перед Шоичи. Тот напрягся. — Ты считаешь, что это событие так — пустячок? Первый ответил что-то на итальянском, которого Шоичи не знал. — Да ну тебя! — обиделся второй. — Не поверите, синьор… — Он прочитал его фамилию на бумагах. — Синьор И-и-р-и-е. — Что случилось? — холодея от ужаса спросил Шоичи. — Этажом выше вашей конференции будет проходить суд. — Суд?.. Шоичи почувствовал, что впадает в замешательство. Блеск в глазах охранника наводил на мысль о том, что судить должны какую-нибудь знаменитость. Но Шоичи плохо в них разбирался: фильмов он не смотрел, музыку слушал специфическую, за итальянскими политиками не следил… — Так, всё. — Первый не выдержал и нахмурился. Его кустистые черные брови смешно съехались к переносице, делая его похожим на большого, пыхтящего от гнева мопса. — Ты запугал гостя. — Он погрозил кулаком второму. И обратился к Шоичи: — Не слушайте его, синьор Ирие. Суд, конечно, будет, но ничего важного. Просто над одним из этих, мутантов. Шоичи почувствовал: по спине градом льется пот. Не успел он расслабиться, как выяснилось, что вот именно сегодня и именно этажом выше, в этой проклятой высотке, будут судить — подумать только! — одного из мутантов. Хуже не придумаешь. Он обречен. Если что-то пойдет не так, он обречен… Это провал, провал… Пальцы похолодели, ладони стали влажными, а в животе заплясали искры. Шоичи даже поморщился: заранее готовился к неприятным ощущениям. — Да вы не волнуйтесь. — Первый пропустил его за турникет. — Там такая охрана, вы бы видели! Вы никакого суда не заметите. Ученые… В том, как охранник произнес это слово, таилась скрытая зависть. И таилась она за напускным презрением. Шоичи пожал плечами и слабо улыбнулся. Ему было не по себе. Кто-то из мутантов — и почему в самый важный для него день? Он три года убил, чтобы разработать свой проект, столько сил вложил в исследование. От того, как Шоичи его представит, зависит всё: пригласят ли его в Канаду для дальнейшей работы или нет. А тут, надо же, по иронии — суд. Над мутантом. Смешная шутка, жизнь. Зал, в котором проходила конференция, находился на тридцать втором этаже. Шоичи вошел в лифт, шепча мантру: он совершенно, абсолютно точно спокоен и нисколько не волнуется. Однако живот всё равно скрутило, едва двери закрылись. Да еще так больно! Как будто органы пытались там сплясать джигу. Шоичи издал стон, ухватился за живот и согнулся в три погибели, едва не выронив сумку с ноутбуком. Оставалось радоваться, что ехал он один и никто его позора не наблюдал. Радость была недолгой. На двадцать пятом этаже двери лифта раскрылись, вошел мужчина, которого, даже в таком изогнутом положении и маясь с животом, Шоичи не мог бы не заметить. Во-первых, потому что взгляд сразу упал на его босые ступни. Во-вторых, потому что он маячил белым пятном перед глазами — в белых легких брюках, белой растянутой кофте, с абсолютно белыми волосами. Мужчина наклонился к нему и горячей ладонью коснулся вспотевшей руки. — Вам плохо? Щеки потеплели. Шоичи задрожал от непрошенного прикосновения и от усилившейся боли. Резко вскинулся. — Н-нет… все в порядке… я… По телу вдруг разлетелась согревающая волна, когда рука мужчины задела его живот. Шоичи почувствовал себя лучше. Он с удивлением взглянул в улыбающееся лицо, несколько раз сморгнул. Объятый ярким светом внутри кабины, весь в белом, с растрепанными волосами, мужчина выглядел как… как пришелец из другого мира. Ну, или как ангел. Ему бы здорово пошли крылья: белые, длинные, сильные… Железные двери, звякнув, раскрылись. — Кажется, это ваш этаж. — Мужчина отодвинулся в сторону. Однако взгляда с него не свел. Шоичи сморгнул видение, поправил очки, кивнул и вышел на негнущихся ногах. Он был полностью ошеломлен и не мог ничего сказать. Живот больше не болел. Это наводило на мысли, конечно, но… Нет. Просто совпадение. Не может быть такое странное, дружелюбное создание одним из этих монстров. Не может он быть мутантом. Холл освещало множество лампочек. Ошибиться с дверью Шоичи не мог, несмотря на поток людей, которые сновали по широкому коридору. Здание, в котором проходила конференция, построили всего пять лет назад. Оно сильно портило вид старого, отказавшегося примыкать к цивилизованному миру, города и на фоне древних пейзажей смотрелся аляповатой кляксой из стекла и бетона. Но Рим процветал, Италии требовалось всё больше и больше места, чтобы организовать торговую жизнь горожан и приезжих. Шоичи офисный комплекс «Аллегро» нравился куда больше исторических зданий. Роботы, новейшие компьютеры, просторные офисные помещения, окна в полстены и много, много белого цвета. Этот странный незнакомец, должно быть, отлично сюда вписался. Интересно, куда он ехал, босиком-то?.. Нет, до чего странный тип! А живот-то больше не болел. Шоичи мог дышать свободно и легко, но его настораживало уже то, что боль так быстро отступила. Приступы из-за волнения могли длиться минут пять, а могли и час. А что, если?.. Хотя нет, нет. Чушь. Глупости! Этот незнакомец тут ни при чем. С его стороны, кстати, было совсем не вежливо трогать Шоичи. Если хотел помочь, лучше бы связался со службой комплекса. — Ой, — вздохнул Шоичи, упершись в нужную дверь. — Надо же! Шоичи Ирие. Последним, кого Шоичи ожидал увидеть, был его американский приятель еще со школьных времен, Спаннер. Вначале ему даже показалось, что светлая макушка и бесстрастное лицо ему привиделись от волнения. Но в совершенно пустом зале стоял он и никто иной. Спаннер грыз леденец: белая палочка торчала изо рта, который складывался в скромную, но радостную улыбку. Шоичи улыбнулся и приветливо помахал бодрому, похоже, довольному жизнью товарищу. — Сто лет не видел тебя, Спаннер! — Он вытянул вперед руку, надеясь на приветствие. У Спаннера загорелись глаза, и он подошел совсем близко: так, что Шоичи прочитал на прицепленном к его белой рубашке бейдже имя. Кстати, странно, но пиджака он не надел, как и галстука. Хотя Спаннер никогда не был поклонником формальных костюмов. Но конференция… — Поговори со мной по-японски! — Вместо того, чтобы пожать руку, попросил Спаннер. Шоичи издал тяжелый вздох. Ничего не изменилось со школьных времен. Тогда, когда они встретились на международных состязаниях, Спаннер создавал роботов, грыз леденцы и фанател от японцев и японской культуры. Потом они встречались еще не один раз, мир ученых и изобретателей был очень тесным. У Шоичи завелся номер Спаннера в телефонной книжке, они добавили друг друга в социальных сетях и иногда переписывались. Но Спаннер предпочитал говорить. По-японски. Шоичи однажды предложил тому найти ему репетитора на всех этих сайтах для языкового обмена. Спаннер отказался. Шоичи предложил ему найти себе девушку, вспылив. Спаннер пожал плечами и придумал еще одного робота. В этом был весь он, и, каким бы он ни был, Шоичи все равно его по-своему любил. — Ладно, ладно. — Шоичи потер шею, снял с плеча сумку с ноутбуком и поставил ее на оказавшийся рядом стул. И только сейчас он осознал: аудитория была абсолютно пуста. Если не считать мебель, конечно, и оборудование. — Всё еще никого нет! Или уже!.. — Шоичи с ужасом посмотрел на Спаннера. Тот положил руку ему на плечо и сжал его. — Успокойся, Шоичи. Ты не опоздал, а просто пришел раньше всех. Конференцию задержали на час. Тебе что, не сообщили? — То есть… на час? Как на час?.. А что же… а как же… Почему? Спаннер пожал плечами. — Ну, из-за суда. Говорят, дороги перекрыли. Чтобы все добрались к одному часу. Действительно. Как это он не догадался? Обычная практика в таких случаях — отложить время встречи. Оповещения всегда приходят на почту или на телефон. Шоичи моргнул и нервно засмеялся. Волнение, однако, отступило. И, хотя Спаннер выразил беспокойство его состоянием и сунул ему пластиковую бутылку с минералкой, он отказался. — На почту пришло, да? — Вроде на почту. — Не смотрел с утра… — Шоичи сел на стул, потеснив сумку и ноутбук, и посмотрел снизу вверх на Спаннера. — А ты-то все откуда знаешь? Что в этом человеке было удивительно, так это его улыбки. Он умудрялся использовать для них только мимолетный взгляд и едва заметное движение губ. Зато та горделивая забота, с которой он коснулся своего бейджа, бросилась бы в глаза даже слепому. — А я из компании, которая тут всё организовала. От удивления у Шоичи рот сам собой раскрылся. Он порозовел, сел удобнее и принялся витиевато и вежливо поздравлять смутившегося Спаннера, пока тот не прервал его сухим, сконфуженным «да хватит тебе». — Ну надо же! — Шоичи покачал головой. Он продолжал улыбаться. — А что ты у них делаешь? — Да всё то же. — Спаннер сел рядом и причмокнул леденцом. — Роботы. Мы привезли в качестве образца кое-какую новинку. Ну, а тут я не только как разработчик. Все механизмы в этом здании, — он нарисовал в воздухе дугу рукой, — дело наших рук. Я для отладки оборудования перед конференцией пришел. А ты зачем? — Ну… вот. Как один из участников. — Шоичи легко улыбнулся. Все страхи забылись. Спаннер всегда действовал на него успокаивающе. — От химической корпорации. — Ого! — Спаннер присвистнул. — Всё-таки ты предпочел химию. Думал, что ты пойдешь в робототехнику или хотя бы физику… — Физикой я тоже занимаюсь. — Шоичи чопорно поправил очки. — Но эта корпорация хочет объединить результаты исследований. На повестке дня, ты знаешь, самая обсуждаемая тема. Я готовлюсь показать результаты исследований по кое-чему важному. — По чему важному? — Спаннер. — Да ладно, ты другу рассказать не можешь? — Они уже перешли на английский. Но Спаннер даже не заметил: так хотел знать, что же за исследования такие провел Шоичи. — Ну… сейчас полным ходом идет разработка вакцинации, которая, согласно нашим данным, может… — воцарилась заговорщицкая тишина. Спаннер внимательно всматривался в лицо Шоичи, и это подогревало желание его поддразнить. — Может вводиться людям, у которых обнаружили рецессивный ген, по которому передается мутация… В окно что-то стукнуло. Голос Шоичи затих. Они со Спаннером резко обернулись на звук, но ничего не увидели. Показалось? Спаннер хранил молчание и выглядел невероятно задумчивым. — Знаешь… это потрясающе. Если ты… если у тебя получится… — Не только у меня. — Да нет, именно у тебя. Твоя же идея? — Ну… процентов… на шестьдесят три процента, — краснея кончиками ушей признался Шоичи. — Потрясающе. — Спаннер вновь хлопнул его по плечу. И повторил: — Потрясающе. Шоичи своим ушам не поверил, только сильнее смутился. Чтобы как-то разбить чувство скованности, он поерзал на месте и вздохнул. — А знаешь, в чем ирония судьбы? Спаннер покачал головой. Кто-то открыл дверь, вошло несколько человек, и насиженные места пришлось оставить, чтобы прогуляться до дальнего угла огромного конференц-зала. — Этажом выше, прямо над нами, судят одного из них. — Из носителей гена? — Спаннер непонимающе нахмурился. — Да нет же! Одного из мутантов. — Так вот что за суд… Пока Спаннер вытаскивал изо рта оставшуюся палочку, выбрасывал ее и распаковывал новый леденец, Шоичи решал, стоит ему поделиться своими опасениями с давним товарищем или нет. В окно опять как будто что-то стукнуло. Шоичи не выдержал. — Знаешь, есть еще кое-что. — Ты изобрел машину времени? — с энтузиазмом откликнулся Спаннер. Как удивительно: он всё еще помнил о той безумной идее, которая когда-то мучила Шоичи. Он даже помечтал о ней вслух, но не думал, что Спаннер запомнит. А тот не только запомнил, но еще и на вооружение взял! — Я-а… что? А, нет! — Шоичи отмахнулся от такого предположения и хихикнул. — Пока еще не изобрел. Кое-что другое. Мне кажется, я видел этого мутанта. — В смысле, в газете?.. — Нет. Я ехал в лифте, и тут вошел какой-то странный парень. Весь в белом и с такой вот прической… — Шоичи взлохматил свои волосы. Однако на Спаннера его слова не слишком подействовали. — Да тебе просто показалось. Это от волнения. — Он меня коснулся… — О!.. — Спаннер. Он меня коснулся, и мой живот тут же прошел. — А, это всё меняет, конечно… — Спаннер! — Да ладно. — Спаннер пару раз пожал плечами. — Не знаю, может, просто совпало. — Он посмотрел на стремительно пребывающую толпу. — В любом случае, тебе лучше думать не об этом парне в белом, а о своем докладе. Вот-вот начнем. Стоило только занять удобное место, как появился начальник Шоичи. Он вошел и сразу же принялся искать глазами своего подчиненного. — Сатору-сан, — поздоровался тот, когда начальство добралось до своего места. — Отлично, что вы здесь, Ирие-сан. Нужна будет ваша помощь. Ваш доклад по очереди какой — третий? Шоичи закивал. Сатору снял строгие, в плотной черной оправе очки, протер их белоснежным платком и надел обратно. — Вам для подготовки нужно будет настроить стенд. Ах, это!.. Шоичи выдохнул. Он успел перебрать в голове множество версий. Вплоть до той, что из-за этого дурацкого суда что-то стряслось. Всего лишь стенд — масштабная модель того, какие замечательные последствия для человечества принесет вакцина корпорации «SaTo Pharmaceuticals Inc»: всего через пятьдесят-шестьдесят лет опаснейшие и необъяснимые мутанты исчезнут. Два года назад начали широко применять генетический тест, который выявлял носителей особого рецессивного гена. Если оба родителя были хотя бы носителями, вероятность, что их ребенок родится мутантом — почти сто процентов. Но вакцинация матерей могла снизить процент риска почти в два раза! В конце концов, этот ген передавался в первую очередь по линии матери. Учитывая то, что борьба с мутантами стала одной из важнейших проблем современности, такая вакцина обещала превратиться в спасительное лекарство. В лаборатории, куда Шоичи и устроился, над вакциной начали работать еще тогда, когда о мутантах заговорили впервые. Все сведения скрывали от ушей широких масс. В начале 50-х проявились первые вспышки неизвестного тогда заболевания. Лаборант, Тони, чей отец работал тогда в правительственном госпитале, рассказывал, что верхушка подозревала начало своего рода зомби-апокалипсиса. Когда правда всплыла… «Лучше бы это был зомби-апокалипсис», — сказал Тони. Шоичи не был так уверен. Но в целом негативные чувства Тони разделял. Лаборатория еще тогда провела первые исследования и попала в затяжное болото бесплодных попыток что-то изменить или усовершенствовать. Вакцины, которые разрабатывались, не работали. Тесты проваливались раз за разом, и лаборатория теряла доверие. Однако попытки выйти из затянувшегося исследовательского кризиса не прекратила. И вот результат — вакцину создали и даже удачно протестировали. Испытания проводили на тех, кого держали в тюрьмах Международного отдела по борьбе с преступлениями, совершенными мутантами. Шоичи побывал там всего однажды, когда тестировали очередной образец. — А это гуманно? — спросил он тогда у начальника японского отдела. — Слово гуманность не применимо к тем, в ком нет ничего человеческого, — был ответ. Несмотря на то, что именно в голову Шоичи пришла верная идея, благодаря которой формулу усовершенствовали, он все-таки не принимал в том испытании, пилотном и успешном, участия. Совесть, однако, мучила его долго. «Это неправильно», — говорил он себе. И тут же возражал: «Это спасет всё человечество, всех. Неправильно подвергнуть мир опасности из-за твоей жалости к сирым и убогим, Шоичи. Неправильно быть таким трусом». Но совесть, — ну и черт с ней! — Следите за временем, Ирие-сан. Если что, я передам вам сообщение. Надеюсь, номер вы не сменили? — Нет, конечно. — Шоичи уже поднялся с места, прихватил сумку с ноутбуком и всем содержимым и был готов двинуться к двери, пока конференция не началась. — Тогда поторопитесь и удачи вам. Шоичи вертелся юлой, стараясь не врезаться в стол или стоявших в проходе людей. В зале стало очень шумно от наплывшего народа. И многоликий хор голосов его дезориентировал. — Куда ты? — Спаннер возник рядом, словно из воздуха. — Стенд настроить. — А-а-а… ну, удачи. Не пропусти свой доклад. — Что ты! До нужного помещения Шоичи добрался без приключений. Оно было меньше и заставлено столами, пока еще пустыми, если не брать в расчет пыль на деревянных крышках. Такую комнатку можно было использовать для операторов колл-центра. На одном из столов нашелся нужный стенд. Шоичи глянул в большое окно и примерился, как ему лучше стать, чтобы солнце не било в глаза. Он расстегнул сумку, вытащил оттуда ноутбук, включил его и принялся искать специальную программу, в которую забил инструкцию по настройке. Волнение перед выступлением отступило окончательно. В голове вертелись цифры, данные, перемешивались с заученными словами, но речь выстраивалась в цельную картинку. А всё потому, что Шоичи с детства любил возиться с техникой, и это его успокаивало, позволяло сосредоточиться, с одной стороны, а с другой — отпустить волнение и расслабиться. Даже жаль, что он променял увлечение роботами на химию. Но ему обещали повышение, возможность дальше работать в ядерном центре — а там не так далеко до исполнения мечты. Конечно, не сейчас, ему придется поработать еще три года. Но за них ничего не изменится, значит жизнь пойдет своим ходом. Улыбка появилась на губах сама. Шоичи довольно хмыкнул, поднял голову и едва не рухнул на пол вместе со стендом. За окном на тонком бетонном парапете стоял человек. — Какого!.. — только и успел выдохнуть Шоичи, ловя руками стенд у самого края. Человек изящно развернул к нему лохматую голову и широко улыбнулся большим ртом. Выбеленные то ли какими-то средствами, то ли природой волосы трепал ветер. Из ладони человек соорудил себе козырек от солнца и постучал с обратной стороны окна свободной рукой. Как только удерживался!.. Если бы не этот стук, Шоичи решил бы, что ему привиделось. Просто галлюцинация. Оптический обман. Он моргнет — всё прекратится. Но он моргнул — и за окном раздался совершенно точно существующий в реальности стук. Шоичи тяжело вздохнул. Его сердце выкинуло странный фортель и провалилось в живот, к колючим ежам, которые уже ощетинились и принялись тихонько шевелиться в районе желудка. За окном, вне всякого сомнения, стоял человек, с которым они нос к носу столкнулись в лифте. Человек, гулявший по «Аллегро» босиком. По жестам Шоичи догадался, что он хотел, чтобы окно открыли с этой стороны. Медленно, всё еще опасаясь поверить в реальность происходящего, Шоичи подкрался к окну, схватился за ручку, прокрутил ее и распахнул створку так широко, как мог. В помещение тут же ворвались ветер и шум расстелившегося под ногами города. Человек уставился на него любопытным взглядом лиловых — он что, альбинос? — глаз, потом улыбнулся, схватился — любой другой упал бы!.. — пальцами за край рамы, просунув в окно голову, низко согнулся и прочитал на его пропуске, висящем на груди, по слогам: — И-ри-е Шо-и-чи. Шоичи тяжело сглотнул и отшатнулся. Человек засмеялся. Голос у него был плавный, убаюкивающий. Он разговаривал, словно не стоял за окном на высоте тридцати с лишним этажей, а столкнулся на вечеринке со старым приятелем. — Как твой живот, Ирие Шоичи? — Имя он размазывал по языку и растягивал гласные. А может — удовольствие. К спине прилипла рубашка. — Живот? А… да. Хорошо… да. Хорошо. Он снова засмеялся. — Ты очень забавный, Ирие Шоичи. Поэтому я тебе кое-что скажу. — Он поманил Шоичи ладонью к себе. Обомлевший от шока, тот не знал, сопротивляться ему или нет. «Я сплю, это глупый сон. Я просто уснул. Потом я проснусь в номере и выяснится, что никакой конференции не было», — сказал Шоичи себе под нос, зажмурился и подошел совсем близко. И все-таки человек был реальным. Какое невозможное открытие! Он дышал, состоял из плоти и кожи, от него исходили едва уловимый цветочный аромат и шум дыхания. — Нет… я… Спаннер! Он должен увидеть!.. — пробормотал Шоичи. Человек только прищурился и еще разок рукой пригласил его подойти ближе. Шоичи приблизился еще на шаг. От шепота возле уха он вздрогнул, по спине промчалась волна мурашек. Совсем не похоже на страх. — Тут не безопасно. Спаннер — это твой друг? — Шоичи кивнул, даже не успев удивиться. — Тогда бери его и уходи. — Что?! Я не могу! У меня доклад. — Это важный доклад? — Да, очень. — Шоичи сдвинул брови к переносице. В глазах человека за окном вспыхнуло что-то такое, что заставило мурашки вновь засуетиться вдоль позвоночника. Теперь уже похоже на страх. — О, ну раз очень, — он голосом выделил это слово, — тогда придется отложить. Если уж отменить совсем нельзя. Неожиданно тонкие, но сильные пальцы схватили Шоичи за лацкан пиджака и смяли черную ткань. Лицо этого странного человека оказалось так близко, что у Шоичи едва не подкосились колени. — Слушай меня, Ирие Шоичи. — Голос его вдруг стал звенящим от холода. — Между двадцать третьим и двадцать седьмым этажами самое устойчивое место. Либо — первые три. У тебя есть минут семь. Бери друга, бери себя и уходи. Ты можешь меня не послушать, но тогда я не могу обещать тебе, что ты останешься в живых. Его оттолкнули с еще большей силой назад. Шоичи стукнулся ладонью об острый край стола и сжал зубы. В голове у него судорожно забегали мысли. Человек за окном снова тепло улыбнулся. — Ты понравился мне, Ирие Шоичи. Считай это бесплатной услугой. Пока! — Стой! — заорал Шоичи и подскочил к окну. Но человек бесследно исчез. Внизу, по крайней мере, никто не разбился. Шоичи поднял голову вверх и на секунду ему показалось, что за ярким солнцем он видит тень от огромной птицы. — Вот дьявол!.. Ладони вспотели. Шоичи некуртуазно обтер их о рубашку, метнулся к двери, метнулся к стенду, метнулся к окну, схватил сумку с ноутбуком и помчался в конференц-зал. Первый доклад подходил к концу. Среди людей он около двух секунд искал глазами знакомую белую макушку, а когда нашел — принялся кричать: — Спаннер!.. Спаннер! — Шоичи отчаянно замахал руками. — Спа… Тот, возившийся с техникой, бросил дела и подскочил к нему, загородив собой от любопытных взглядов. — Тише ты! Что случилось? — Надо уходить. Спаннер посмотрел на него, как на дурака. Шоичи тоже посмотрел бы на себя, как на дурака. Но он знал то, чего не знал Спаннер. И что-то внутри него заставляло верить совершенно безумным словам. Может, то, каким решительным и в то же время открытым был взгляд того странного человека? Может, его слова… — Надо остановить конференцию, эвакуировать всех и уходить. — Что… почему? Пожар? Взрывы? Ты слышал объявление по громкой связи? — Н-нет. Но… послушай. Помнишь, я сказал о том, что видел странного парня в лифте? — Спаннер помедлил и кивнул. — Сейчас я видел его. — …И он нашептал тебе, что нужно отменить конференцию и уходить? — Да!.. Нет, не совсем. Он сказал, чтобы уходил я. Ни слова про конференцию. Спаннер! Это может быть опасно. — Шоичи, успокойся. Тяжелые ладони легли на плечи. Спаннер тряхнул его пару раз, но Шоичи спихнул с себя его руки и зло крикнул: — Не надо меня успокаивать!.. — Шоичи, всё равно успокойся. — Сказал же! Спаннер! Ты не понимаешь! Это правда… — Ладно. — Спанер тяжело вздохнул, сжал пальцами палочку от леденца и сурово посмотрел на Шоичи. — Сейчас я поговорю с шефом. Стой здесь. Ожидание он ненавидел с детства. Ждать — это пытка. Особенно, если в твоей голове шестеренки крутятся с бешеной скоростью, и ты перебираешь тысячу и один вариант быстрее, чем все окружающие. Почему он поверил этому человеку? Только из-за встречи в лифте? Вся история была ненормальной — если Шоичи расскажет ее целиком, его точно упекут в дурдом. Но было что-то такое… что-то… Пусть будет «интуитивная вера». И дело совсем не в словах, нет. Скорее во взгляде. В движениях. В этом человеке, во всем. Черт!.. Нужно уходить. Спасаться. Почему они, черт возьми, медлили? Он сейчас сам всё… Спаннер вернулся и покачал головой. Шоичи едва не ворвался в конференц-зал, но тот удержал его и вытолкнул за дверь, закрыл ее и серьезно посмотрел в глаза. — Сейчас я задам вопросы, а ты на них ответишь. — Да. — Хорошо. Ты действительно кого-то видел? — Да. — Ты действительно слышал от него, что надо уходить? — Да. Спаннер!.. — Еще не всё. Ты ему веришь? Шоичи вздохнул и на выдохе ответил: — Да. Взглянув на дверь, Спаннер пожал плечами, потом толкнул Шоичи, вынуждая развернуться, и потянул за плечо к лифтам. — Пойдем. — Погоди. — Шоичи схватил его за руку. — Это может быть небезопасно. Лучше лестницей. — Ладно. — Спаннер кивнул. Шоичи обрадовался, что тот ему верит. Еще больше он бы обрадовался возможности вернуться в конференц-зал. — Их эвакуируют? — Я передал шефу. Не знаю. Он сказал: «Посмотрим». Они выскочили на лестницу, похоже, что на одну из боковых — она была узкой и с огромным количеством ступеней. Не теряя времени, пошли быстро. — Тогда… почему ты со мной? — Я тебе всегда верил. Шаги раздавались гулким эхом, смешивались с отчаянным дыханием, и Шоичи думал о том, что он может потерять всё — работу, уважение, будущее. Разум твердил остановиться. Интуиция вопила: «Беги! Беги, не оглядываясь!» Но как ни хотелось ему доверять последней, через несколько пролетов Шоичи замедлил шаг: в боку закололо. — Что такое? — Спаннер наклонился к нему. Волосы у него на висках потемнели. — Колет, — прохрипел Шоичи. — В боку. — Пойдем медленней. — Не рискуй, иди один. — Шо… — Иди. Он сказал: между двадцать третьим и двадцать седьмым безопасно. Или на первых трех. Поспеши, Спаннер. Ну! Ты меня только задержишь! Я доберусь, сейчас… Махнув рукой, Спаннер пошел вниз один. Шоичи выдохнул. Вдохнул. — Догоняю тебя! — крикнул он вниз и побежал вниз по ступеням следом. Они проделали большую часть пути, когда вдруг неожиданно что-то сильно грохнуло. Здание затрясло. Они вдруг попали в зазеркалье, где пространство резко исказилось, пол будто осел и даже воздух закрутился в спираль. Шоичи закрыл голову руками. В ушах безумно звенело. Шоичи схватился за каменную кладку, осыпавшуюся под пальцами, поправил очки. Всё, что он видел, превращалось в мутный туман перед глазами. Кашель вырвался через легкие каждую секунду. Он был весь в пыли: костюм, волосы, очки. — Спаннер! — позвал Шоичи. Никто ему не ответил. Второй этаж маячил ломанным просветом в двух шагах. Он спускался по лестнице на первый едва сгибая ноги в коленях и не знал, за что удержаться, чтобы не упасть. В ушах всё так же стоял звон. В холле весь мраморный пол был усыпан кирпичной пылью. Ошарашенные люди налетали на него, бежали кто куда. Он прокладывал себе путь сквозь них и постоянно звал: — Спаннер! Спаннер! Спаннер!.. Всё происходящее казалось нереальным. Они будто до сих пор находились в иллюзорном пространстве. Но шум на улице, и дорожные знаки, и испуганные люди, и вой сирен — всё это было настоящим. От этого становилось так невыносимо жутко, как никогда еще в жизни. — Спаннер! — снова позвал Шоичи. Он вышел из здания и задрал голову. Из-за солнца и мутных стекол очков совсем ничего нельзя было разглядеть — разве что кто-то будто снес часть небоскреба. Хотя… нет. Это невозможно! — Шоичи. Шоичи обернулся — Спаннер, куда более целый и взволнованный, стоял рядом. Он улыбнулся одними глазами. На душе потеплело, когда его руки снова легли на плечи. Они обнялись. — Ты в порядке. Ты был прав, Шоичи. Тот только кивнул. Звон в ушах всё еще мешал. Шоичи глупо засмеялся: в самом-то деле, было опасно. Они спаслись? А что с остальными? Сумка с ноутбуком болталась на плече. Удивительно: он ее не потерял. Надо было найти этого странного человека — альбинос он или нет? — и поблагодарить. Спросить заодно. Шоичи вытащил из кармана телефон, всучил его Спаннеру и попросил связаться с сестрой вместо него. Это ведь может быть важным: если он не только мутант, но и альбинос, Шоичи не учел важные факторы в своей формуле. Результаты исследований могут быть поспешными. — Куда ты, Шоичи?.. В ответ Шоичи обернулся, жестом дал понять, что всё в порядке, и пошел вперед. Прочь от наводняющегося звуками места. Без цели, просто вперед, хромая на одну ногу. — Не иди за мной. Это важно, — отрывисто сказал Шоичи, когда Спаннер попытался его нагнать. Тот отстал. Хорошо, что он был такой понятливый. Дороги было не разобрать. Небо — без единого облачка — синело над головой, а в воздухе витала пыль, от которой он снова и снова кашлял. Солнце било по глазам, глаза противно слезились, слезы стекали по испачканным щекам, а вместе с ними — что-то еще, очень густое и липкое. Шоичи не обращал внимания. В его голове крутился очень важный вопрос, на который он должен был найти ответ. Дорожные знаки таращились на то, как он открывал рот и беззвучно шевелил губами. В голове пролетали сложные формулы, цифры, буквы, системы, схемы: он изучал их долгими ночами, сидя в полутемном кабинете, и старая настольная лампа иногда принималась мерцать и гудеть. Темные круги ползли по столу, устланному белой бумагой, по длинным линейкам, по исчерканному блокноту с обложкой, на которой от уха до уха улыбался рыжий пес. — …Простите! Прости, синьор. Как из воздуха возник человек во всем белом. Сердце Шоичи отчаянно забилось. Он подумал: вот, его шанс! Но, когда он присмотрелся, понял, что ошибся. Его вдруг схватило и сжало по бокам отчаяние. Врач махал руками, говорил ему: — Вам нужна помощь, вам нужна помощь! Он позволил чужой руке увлечь себя в машину скорой помощи, где уже сидел какой-то человек, такой же пыльный и потерянный, как и он. Врач полил ватку пахучим раствором, прижал ее к ране. Пальцы грубо стирали с лица грязь. Шоичи сидел, смирно устроив руки на коленях. Время утекало. — Не могли бы вы побыстрее? — нетерпеливо спросил он по-английски. Врачи переглянулись. — Вы куда-то торопитесь, синьор? — Да, — резко ответил Шоичи. — Да, я тороплюсь. Это очень важно. Так вы можете побыстрее? Спорить с ним не стали. Рану обработали, заклеили и позволили уйти. Выбравшись из «Скорой», Шоичи снова пошел вперед. Гул чужих голосов оставался позади. В ушах уже не звенело. Он вышел откуда-то в самый центр офисного квартала и на огромном плазменном экране, который висел над длинной пробкой гудящих машин, увидел странного человека, который спас ему жизнь и сейчас так сильно его волновал. Объявление крутили на английском: Бьякуран Джессо, разыскивается полицией, а также Международным Отделом и еще какими-то аббревиатурами, значение которых Шоичи не знал. — Бьякуран Джессо, — повторил он шепотом. — Бьякуран Джессо, — сказал громче и пошел прочь. Вероятность встретить Бьякурана Джессо, разыскиваемого полицией и Международным Отделом, а еще другими аббревиатурами, в реальности стремилась к нулю. Но у Шоичи был важный вопрос, который определял исход всех его трудов, всех его исследований, его будущего в мире науки: альбинос Бьякуран от рождения, не от рождения или вовсе не альбинос? Поток людей, никогда не кончавшийся здесь, в этом огромном месте, в этом чужеродном Риму районе, вынес Шоичи куда-то далеко вбок. И он вдруг очутился не на широкой улице, а в каком-то переулке. Шоичи пошел вниз, спускаясь вдоль бордюра. И в этот самый момент, перекрещивая свой путь с его, прошел Бьякуран Джессо. Шоичи не успел понять или проанализировать. Он даже и рассмотреть толком-то ничего не успел: только вспыхнуло белым перед глазами — и вот он уже мчится, хватает Бьякурана за руку и слышит бьющийся где-то рядом вздох — удивления, испуга и облегчения одновременно. Шоичи перевел дух и не поверил своим глазам. Бьякуран оказался значительно выше, чем выглядел в лифте или тогда, за стеклом. Он улыбнулся, а лиловые глаза блестели неуютным холодом. — Ирие Шоичи, — произнес он. — Ты определенно необычный человек. Что значили эти слова, Шоичи понял значительно позже. А пока он ловил ртом воздух и пытался втиснуть происходящее в рамки привычной реальности. Попытки его выглядели жалкими и нелепыми. Обыденность, к которой он так стремился вернуться, вопреки всему рушилась. Бьякуран был не один. Но Шоичи не успел рассмотреть его спутника — он исчез по безмолвному приказу, — только удивился его странному, неуместному в их времени плащу, который с успехом мог принадлежать средневековому европейскому монаху. — Я хотел… — наконец подобрав слова, произнес Шоичи. — Что ты хотел, Ирие Шоичи? — Бьякуран не то забавлялся, не то насмехался. Он сложил на груди руки, высвободившись из ослабевшей хватки. Шоичи одернул ладонь, неловко пошевелил пальцами, уже пожалел, что схватил Бьякурана, и из любопытства кинул взгляд вниз: его ноги были обуты. — Я хотел спросить. — Очень хорошо. Спрашивай, Ирие Шоичи. Только вот что это тебе даст? Ты же все равно подумаешь, что всё тебе снится. И эта фраза звучала не как предположение — как констатация того, что ждет его в будущем. Шоичи передернулся. Он не собирался лишаться своих воспоминаний. Конечно, он не был уверен, что кто-то из мутантов способен на такое, но… вдруг? — Я хочу спросить: вы альбинос? Лицо у Бьякурана мгновенно вытянулось. И без того узкое, с резко очерченными скулами, оно стало уже и резче. Глаза расширились. Шоичи подумал, что это, на самом деле, невероятно красиво — такая тонкая, белая кожа, такие бесцветные волосы и такие необычные, лиловые глаза, — это настолько противоестественно, что красиво априори. — Что?.. Должно быть, Бьякуран ждал другого вопроса. Шоичи прочистил горло кашлем и повторил: — Вы альбинос? Если да, то это врожденное или проявилось в подростковом возрасте вместе с мутацией? Какое-то время Бьякуран смотрел на него так, словно он был не человеком, а каким-нибудь инопланетным ежиком. Затем вдруг схватил его за плечо и зашелся хохотом. Звучал он жутко и выглядел тоже не слишком приятно. Бьякурана трясло, и эта дрожь передавалась Шоичи, но не весельем, а ужасом. Он сглотнул. — П-простите, я… — Ирие Шоичи, — выдохнул Бьякуран, отсмеявшись, вновь вызывая волну мурашек по спине. — Ты такой странный, в самом деле. Я никогда таких не видел. Но, извини, — он смахнул ладонью остатки кирпичной крошки со щеки Шоичи, — я сейчас очень занят для таких вопросов. Мне нужно… Не успел Бьякуран договорить, как воздух взорвался ревом сирен. Шум нарастал, превращаясь из далекого воя в истошный крик. Теперь ужас сковал не только Шоичи — он отразился в выражении лица и в рваных движениях Бьякурана. — Быстрее! — крикнул он кому-то — хотя никого не было рядом! — зашипел рассерженно, с силой схватил Шоичи за запястье и потащил. Нет, помчал его за собой. Они неслись сломя голову вдоль по улице. Шоичи, который никогда в жизни не бегал так быстро, удивился, откуда вдруг в его далеком от спорта и выносливости теле взялись силы. Перед глазами мелькали цветные пятна: зеленая полоса насади, красный кирпич, шершавые стены, серый ковер асфальта, дрожащие черным линии ограды. Дыхание свистело, Бьякуран шипел, дергал его, иногда отрывисто командовал «вперед!», «налево!», «направо! не на это право!..», а солнце выглядывало из-за поворотов и норовило со всей силы ударить в глаза. Как будто кончился город. Они бежали. И сумка, которую он тащил с собой, не облегчала его участи. Она била по ногам и сваливалась с плеча. Шоичи поправлял ее, но не мог выкинуть. Бьякуран настойчиво тащил его следом по какому-то дикому маршруту в никуда. Сколько они бежали, посчитать было сложно. Но в какой-то момент сирены стихли. Шоичи чувствовал острую резь в боку и боль в ногах, а воздух, влетавший в открытый рот, скреб глотку изнутри острыми лезвиями. Наконец, Бьякуран резко затормозил, вытянул руку, и они оба ударились спинами о стену какого-то здания. — У нас есть минут пять, — прохрипел Бьякуран. — Надо успеть кое-что… В тот момент, когда Шоичи поднял голову, отдышавшись, и хотел спросить, что именно им нужно успеть, он увидел, как длинные рукава белой кофты сдвинулись к сгибу локтя. На бледной коже правой руки алела полоска. На левой, в том же месте, чернел кожаный браслет — не из тех, что надевают для украшения. Специальное изобретение Международного Отдела. Как наручники, только круче. Один из них уже сняли какое-то время назад. На его глазах Бьякуран попытался снять второй. Но едва он поднес руку, как его рот исказился от боли, и все лицо мигом осунулось. Он скривился. Попытался еще раз — пальцы сжали пустоту. Шоичи смотрел на это, будто зачарованный. Бьякуран закусывал губу и старался сдержаться — болезненно кривился в результате и отступал. Он весь взмок не то от бега, не то от усилий. — Нужно вытащить оставшийся под кожей чип, — прошептал Шоичи. Так тихо, что Бьякуран не мог услышать. Но он услышал. — Где… где он может быть? — Там должна остаться ранка. Давно надели браслеты? — Утром. — Значит, она тонкая. Ее можно нащупать. Пальцы с — надо же! — отросшими ногтями зашарили по руке. Бьякуран пытался ощупать каждый миллиметр кожи. Он хмурил брови, покусывал то верхнюю, то нижнюю губу. А потом вдруг втянул голову в плечи, нахохлился и по-детски обиженно посмотрел на Шоичи. Сердце болезненно сжалось. — Не вижу. Не чувствую. Где? — Дай руку. Бьякуран недоверчиво, как будто у него хотели отобрать что-то важное, посмотрел на него, потом небрежно протянул руку ладонью вверх и позволил себя коснуться. Шоичи провел по ней пальцами и подвигал, сжав запястье. — Погоди. У меня… должно кое-что быть… Сумку он поставил на асфальт, выпустил руку и под любопытным взглядом принялся рыться в вещах. Он носил с собой карманный фонарик по давней привычке: мало ли, придется что-то настраивать — тогда фонарик незаменим, если речь пойдет о проводах или механизмах. — Вот, погоди. Дай руку еще раз. Так… Свет фонарика помог. Шоичи заметил едва-едва бросавшийся в глаза порез. Бледная, тончайшая полоска. Это у тех, кто носит браслеты не меньше года, она грубеет и превращается в толстый шрам. А у Бьякурана могла затянуться в любой момент. Уже начала затягиваться. Шоичи осторожно провел по ней кончиком указательного пальца, стараясь не смотреть в наблюдавшие за каждым его движением с немыслимой настороженностью глаза. В тот же миг вновь завыли сирены. Бьякуран скуксился, схватил Шоичи и снова потащил за собой. Тот едва успел подхватить сумку и фонарик. А город действительно подходил к концу.