a kiss with a hiss (is better than none)

Хосоку одиннадцать, и он впервые ощущает, как его сердце бешено колотится около платформы 9 и 3/4; его желудок — глубокая дыра нервов, а руки потные. Он вытирает их о свою мантию и снова берется за ручку чемодана, смотря на свою маму, которая ждет его на расстоянии нескольких метров, чтобы наконец покинуть платформу. Она выглядит нервной, теребя свой шарф с измученной улыбкой. Хосок знает, что ей никогда не нравилась затея заниматься магией или ходить в такую опасную школу, как Хогвартс, но все же она согласилась (он даже принимает тот факт, что задавал слишком много вопросов каждый день... но счастлив, что она согласилась). — Если бы здесь был твой отец, — она его приобняла, — он был бы рад за тебя. Ты станешь удивительным. Она отпускает его и нерешительно отходит назад, стараясь не заплакать. Хосок видит, что ее глаза уже на мокром месте, и задумывается: будет ли все с ней в порядке в течение этих месяцев, когда он будет в школе? Шепотом он обещает, что будет писать еженедельно. — Ладно, не стоит задерживаться, — говорит она, вдруг улыбаясь. — Ты уверен, что все собрал? Он кивает. Она тщательно осматривает его с ног до головы три раза. — Чемодан есть, книги, остальные принадлежности, хмм... А также мистер Жаба. Хосок дуется. — Его мне тоже обязательно носить, мам? Та закатывает глаза. — Чон Хосок, твоя тетя взяла эту жабу специально для тебя. Как она говорила, все ученики Хогвартса должны иметь при себе животное, теперь как и ты; так что не жалуйся. Жаба смотрит на Хосока и высовывает язык. Мальчик вздрагивает и смотрит на маму с щенячьими глазами. — Но он уродливый, мам, — скулит тот. — И слизистый. А слизистые вещи пугают меня. — Я знаю, милый, знаю. Но страшные вещи иногда случаются, и ты должен знать, как преодолевать свои страхи. Хосок нехотя кивает. Ее глаза переводятся на скрытую в стене платформу и снова возвращаются к нему. Хосоку не нравится ее грустная улыбка. — Жаль, я не могу поехать с тобой, Хосок, — она останавливается, беря себя в руки, и ее улыбка становится уже более искренней. — Мы оба знаем: если я побегу с тобой в это, то получу только сотрясение. Она ерошит его волосы, а тот смеется, легко отталкивая ее руки. Затем она тянется ближе и целует его в лоб. — Я могу идти? Она кивает. Он поворачивается и глубоко вздыхает, уже большее уверенный. — Люблю тебя, мам. — Я тоже тебя люблю, Хосок. Он сжимает свои вещи настолько сильно, что костяшки бледнеют; пульс громко шумит в ушах, и Хосок ощущает обреченность. Он испуган, но знает, что должен преодолеть свои страхи. Он ожидает или мучительной боли, или темноты, или, может, вечно белого шума, но ощущения столкновения со стеной все нет. Когда он открывает глаза, он уже стоит на платформе 9 и 3/4. Конечно же, он в курсе, что за этой стеной был еще один путь, по идее; но тот факт, что он действительно существует, заставляет трепетать. Небо мрачно-серое, как обычно бывает по утрам, и глаза Хосока следят за вздымающимися клубами дыма паровоза. Трасса окружена лесом и горами, и ему интересно, как это возможно, если он только недавно стоял посреди вокзала. Он поворачивается и, к удивлению, не видит ничего подобного. И вдруг улыбается. Люди засуетились, и Хосок замечает других маленьких пассажиров. Родители их обнимают, целуют и машут, прощаясь и крича их имена, желая удачи, и его сердце начинает тосковать. Он сделал глубокий вдох. Он теперь взрослый. Ему уже полных одиннадцать лет, и совсем нет времени рыдать. Он теперь мужчина (вроде бы), и мама верит, что он справится сам, без помощи. И он не собирается ее разочаровывать. Он обещает, что хандры впредь не будет. У него будет много друзей, он будет разговаривать и творить с ними все, что угодно. При помощи магии. Хосок направляется в сторону поезда. --- Мин Юнги вовсе не смешно, когда он просыпается из-за чьего-то спотыкания в своем купе. Он раздражен и вовсе не собирается приветствовать нового гостя. Сейчас Юнги не подлый. Он может быть холодным временами, но это вполне ожидаемо от наследника голубых кровей. Есть, однако, одна вещь, которую он не сможет вынести — и это быть грубо разбуженным. Никто не просил мешать тихому часу Юнги. Он не может держать себя в руках, поэтому впервые так груб к первогодке (он так считает, так как на вид мальчишка младше и невиннее). Исследуя его с ног до головы, Юнги замечает, что парень неуклюжий и долговязый, с черной копной волос. У него до абсурда много вещей, включая маленькую клетку с жабой. Юнги вздрагивает. Отвратительно. У мальчика улыбка в виде сердца, когда он садится рядом с Юнги (и намного ближе, чем старшему комфортно). — Привет, я Хосок, могу ли я сесть рядом? — он неожиданно подает руку. Никто таким образом не обращался к Юнги, да и руки его совсем приклеены к бокам. Губы сомкнулись в сплошную белую линию, а разум сгорал. Хосок даже не расстраивается из-за неответа, потому что и вовсе забывает об этом. — Остальные купе уже забиты битком, да и никого не знаю; и я знаю, что я не знаю тебя, но мне кажется, что тебе одиноко? Юнги может только наблюдать и чувствовать, как его сердце бешено колотится. — Боже, я же только что назвал свое имя, сел без разрешения и даже не спросил твоего имени! Огорчение — единственное, что могло бы описать выражение парня в данный момент. Его глаза направлены на Юнги с интересом. — Может, скажешь имя? — говорит мальчик. И эти слова намного нежнее, чем его предыдущие бредни. Они мягкие и нерешительные, и Мин Юнги хочет ему ответить, но в горле застрял ком. Поэтому он смотрит вниз на свои колени. — Мы могли бы быть друзьями; я хороший! Обещаю! Юнги вздыхает и считает неплохой идеей игнорировать мальчика, чтобы он наконец ушел. Но этого не происходит. — Ты в порядке? Выглядишь грустным... — парень быстро ломает личное пространство и обнимает его. Крепко. Он теплый, и Юнги очень неудобно. — Мама говорит, что объятия всегда лучше любого заклинания! — смеется Хосок. — Говорит, как магл, — отрезает Юнги. Хосок застывает, а Юнги глубоко в душе проклинает себя. Он вовсе не подлый, просто его кое-что беспокоит. Это не только потому, что он прервал его правило тихого часа, но и нарушил правило не прикасаться (а также правило личного пространства, и еще много-много правил, о которых Юнги не в состоянии сейчас думать). Это точно не потому, что Хосок заставляет Юнги чувствовать себя тепло, уютно и странно. Младший смущенно отводит руки и смотрит в сторону, засуетившись. Через пару секунд молчания он говорит: — Она магл. Почему? Юнги сам не понимает, что делает, пока не слышит слова из своих же уст. — Так ты грязнокровка, да? Поэтому ты такой ребенок? Юнги злится на себя, отводя глаза. Он не знает, почему такой грубый, но он не может перестать; и стыдно ли, в этом он не уверен. Единственное, что на данный момент хочет Юнги, — чтобы Хосок ушел прямо сейчас. — М-моя мама говорила про это - это- Юнги поворачивается, когда слышит всхлипы в незаконченных предложениях. Ему жаль, но он даже не шевельнется, чтобы успокоить. Он застыл. Будто Юнги наблюдает разговор со стороны, но сколько бы раз он не кричал на него, он смотрит; Мин Юнги рядом с Хосоком не двигается. И не меняет свое выражение. Хосок не заканчивает предложения, потому что слишком трясется. Юнги молча наблюдает за Хосоком, когда тот собирает свои манатки и стремительно выходит из купе. Смотрит снова на Юнги, остановившись, и направляется к соседям с сырой болью в глазах. Даже не удосужившись закрыть дверь. Юнги хочет что-то сказать, но нечего, поэтому просто молчит и смотрит на выход в пустой коридор. Мин смотрит в пустоту и вспоминает себя. Тот собирается продолжить сон, из которого так грубо был вырван, и кладет голову на подоконник. Не самое удобное, но поезд уже подъезжает к Хогвартсу. Его веки снова тяжелеют. Последняя мысль перед сном — надо забыть о Хосоке. Он даже не представляет, как будет извиняться. --- И в следующий раз Юнги видит Хосока, но уже с другим мальчиком, тем, что с ямочками и с прической покороче. И он выше, чем Хосок, но, наверное, того же возраста. Что-то неописуемое болит в груди Юнги, но он пытается игнорировать это. Он просто зол на тех мелких, так как они выше его; вот и все. Они оживленно беседуют о чем-то, громко и неприятно смеются, заставляя закрыть уши. По каким-то причинам он сам тоже смеется, но потом резко прикрывает рот, осматривая стол Слизерина и надеясь, что никто не заметил. И, к счастью, он успокаивается. Юнги особо не обращает должного внимания на церемонию, если честно. Он больше смотрит вниз и молчит. Если бы он умел стрелять лазерами из глаз, он бы давно сжег в пепел ножку деревянного стола. Ему следует поработать над зельем для этого. Слизерин шепчут друг другу о страшном втором годе, но Юнги не слышит этого шума, он слышит имя "Чон Хосок" и почти получает растяжение шеи, поворачиваясь, чтобы увидеть того. Он ждет, нервно теребя пальцами под столом. Будет как-то глупо представить, что мелкого отправят в Слизерин, учитывая то, что тот узнал о нем в предыдущей встрече, но он продолжает шептать те же самые слова. не Слизерин, не Слизерин, все что угодно, но не Слизерин. — Хосок, Хаффлпафф! Аплодисменты взрываются у стола Хаффлпаффа, а для Юнги этот звук выключен. Звучит, как тупой рев, будто его голова под холодной струей воды. Его легкие почувствовали то же самое. Он не понимает, что затаил дыхание, пока не выдыхает с облегчением. Он говорит себе, что счастлив, и, скорее всего, никогда больше не встретится с Хосоком. Но он как-то не так счастлив, как сам ожидал.