***
— Вы поймите, дело не в том, какой праздник, — убежденно, с жаром в глазах и страстью в голосе твердил очередной клиент. — А в том, что я ненавижу любые праздники. Вот давайте возьмем новый год… Селл на семьдесят восьмой минуте бесперспективного общения готова была взять что угодно и выбросить подальше. Особенно клиента — но не выкинешь, звонок зарегистрирован. Страйк бы этого плюгавенького типа уже убил персонально, ириены бы трахнули, да так, чтобы тот раз и навсегда закрыл рот. А она все еще честно пыталась помочь. Но человек ее не слышал, и упорно склонял в свою антипраздничную веру. — Вот, смотрите сами — для торговых сетей это просто грамотно разрекламированная акция, в рамках которой народу можно всунуть любую (!!!) херню, и при этом покупатели будут счастливы. Они будут метаться по реальным и виртуальным магазинам, скупать безделушки и улыбаться как лохи, которых хорошо доят, а они еще от этого получают удовольствие. — Но подарки позволяют выразить свою любовь, симпатию, уважение к другому человеку. Сделать его чуточку счастливее, и еще эта чудесная атмосфера…. — Ну да, воняет краснобокими и оранжевыми фруктами, причем они больше отдают химией, чем самой натуральностью. И ванилью пахнет по всем углам. Между прочим, именно этот запах призван стимулировать выработку аппетита. — перебил Селл клиент. — Новый год — хороший повод сходить в гости, и нанести не только визиты вежливости, но и посетить приятных, любящих вас людей. Друзья и родственники ходят друг к другу, чтоб провести время вместе, нередко после долгой разлуки. В этот праздник люди возвращаются домой из дальних поездок… — И застают жену с любовником. Мебель — переставленной, и бардак на кухне. А то, что вы описали — эти все застолья, жрущие салаты люди… Вот вы знаете, например, что самое мерзкое зрелище — это именно жующий человек… Селл могла бы добавить, что самое мерзкое — это голография человека, который зубами рвал труп — Санька показывал, но решила благоразумно воздержаться. У нее задача — придумывать контраргументы, а не подводить доказательную базу и фактологичность под вопли очередного мудака. — А в детстве, вы разве не ждали чуда? Эта вера в волшебство…. — Это всего лишь реклама, грамотно смонтированные имиджевые ролики с домашним уютом, горками подарков, нарядными детьми и благодушными животными. Так вот, к вашему сведению, — животные не лежат тушками в новогодних корзинках, а бегают и гадят, и роняют елки. Дети перемазываются конфетами сами и гваздают все вокруг. А есть еще и те, у кого аллергия и на детей, и на животных, и на шоколад. Селл сжала кулачки — вот бывают же люди, без которых было бы намного лучше. И, кажется, она понимает мотивацию Страйка. Такому клиенту действительно проще дать подохнуть, чем отговаривать от последнего шага. А еще лучше дать в лоб, хотя нет — в основание височной доли для надежности, если верить дексам. Зет немного понаблюдал за ее мучениями, и переключил тарифную сетку. Теперь каждое слово клиента выросло в цене раза в четыре, и слушать его стало намного приятнее, в качестве мести представляя, как пустеет счет этого зануды и нытика. Селл похвально кивнула на новую тарификацию и попробовала подобрать аргументы поубедительнее. Но ни видеопрезентация всегалактической снегурочки прошлого года во всех позах, ни забавный парад новогодних персонажей, который даже сама мэрька посмотрела с интересом, ни рецепт вкуснейшего пирога, ни даже демонстрация 5-го размера психологической помощи не принесли желаемого эффекта. — Давай я попробую, — Зет беззвучно оказался за креслом кибер-девушки и мягко положил руки ей на плечи, провел вниз и в стороны — разминая напряженные мышцы. — Давай, он просто мудила, — сдалась Селл, уступая место. — Слушай, мужик, — хмуро бросил Зет, опираясь руками на терминал и подаваясь вперед так, что почти навис над экраном, — я тоже не люблю новый год. А знаешь почему? Потому что долго ждешь чуда, веришь в него — а потом наступает такой жестокий облом, что кажется лучше бы не ждал, не верил, не надеялся. — Ну да, — пропыхтел клиент. — У меня самое яркое новогоднее воспоминание такое… стоишь у окна и надеешься, что за окном будет падать снег. Белый и чистый. И снежинки закружатся в золотом круге света от уличного фонаря. И в доме пахнуть будет ванильной сдобой и мандариновой кожурой, а на елку можно будет развешивать конфеты в золотистой и серебряной бумаге… а потом открываешь глаза и видишь, что за окном льет дождь, на новогоднее застолье собралась толпа какого-то сброда и на искусственной елке мигает дешевая диодная гирлянда. И понимаешь, что праздник ушел. Не просто из дома, а из самой души… Мужик проникся, по щеке даже поползла слезинка. А за спиной раздался едва слышный всхлип… — А ты-то чего? — послал Зет сообщение шмыгающей носом мэрьке. — Бедный, так праздника ждал, — на этот раз всхлипывание получилось еще более жалостливым. — Тьфу ты, это же история просто… придумал образ такой, — выругался Зет. — Да? — Селл подбоченилась. — А я уже хотела было согласиться и праздник устроить… — Вот млять, — теперь Зет ругнулся вслух, хорошо, что успел включить фильтрацию аудио для клиента. — Да ты знаешь, что такое для ириена новый год? Это когда тебя ставят на поток во всех позах и кормосмесь ты успеваешь выпить за те полминуты, пока выходит один клиент и заходит следующий. Да у меня повреждений от этих свечей и огней знаешь, сколько было? И восстановиться не давали. Да ты понимаешь, что значит сидеть голодным внутри торта, когда живот выкручивает? Да что это праздник такой, я только здесь узнал — фильм видел, новогодний. Как празднуют, радуются. Тоже так захотелось, а ты… — А я вот тортами всегда наедалась, подумаешь, — Карри завершила свой разговор и потянулась, отодвигая шторку, — все равно там крема много и бисквита, а люди пьяные и ничего не замечают. Потом налетают на него, как драконы на девственницу… и кто-нибудь рожей обязательно сверху упадет! Кто там разбираться будет: где, кто и сколько отъел… — У меня более ушлый хозяин был, — помрачнел Зет, — он мне приказывал каждый раз: «не жрать торт, ублюдок!». А нарушить я не мог тогда, не знал, как обойти. — Хорошо, праздник устроим, — сдалась Селл. В конце концов, у нее тоже Нового Года еще ни разу не было. Хозяин уходил куда-то два раза, а один раз просто завалился спать. И она тоже стояла у окна и смотрела, как над небоскребами небо взрывается от космического огненного шоу. Зет сделал не слишком приличный жест рукой, видимо, чтобы выразить свой восторг, и убрал фильтр, возвращаясь к разговору с клиентом. —… и вот с того самого дня у меня отношение к новому году изменилось напрочь… — продолжал свое повествование мужик, — и от праздника просто тошнит… Зет подумал, что посоветовать мужику воспользоваться бумажным пакетом по назначению, некорректно. Но затолкать данный предмет в рот, предварительно скомкав, было бы здорово. — Вот и я думаю, что праздновать просто незачем. Только лишние нервы, хлопоты. А так всего лишь очередной день смены календаря. И все, — убежденно произнес Зет. — Вот только представь себе: все вокруг бегают, суетятся, деньги тратят, как идиоты, а ты ходишь посреди этого безобразия спокойный, уверенный в себе, и этак снисходительно наблюдаешь за всей кутерьмой и тусней. Как будто ты… — ириен задумался на мгновение, и тут же продолжил: — король, а эти все жалкие людишки — твои рабы, и выполняют твой приказ встретить праздник. А ты выше этого… Клиент повелся и проникся, даже стал дышать и согласно охать в такт каждому слову. И под конец речи восторженно простонал «О-о-о да-ааа!». Разговор плавно перешел с праздничного аспекта на постельный, и Зет откровенно стал развлекаться. Они немного пофантазировали о том, кто будет смотреться круче в ореоле мандариновых корок и шоколадных крошек в кровати — Дед Мороз или Санта Клаус, можно ли засунуть стриптизершу-снегурочку в бутылку из-под шампанского, и надо ли обмазывать елку солидолом, чтобы до верхушки было невозможно залезть и содрать подарок, и кого из гостей можно наречь оленем чтобы затем запрячь в санки. Когда Зет завершил разговор и отключился от клиента, то только ежедневная тренировка помогла ему увернуться от просвистевшего возле уха мокрого полотенца. — У тебя вообще совесть есть? — кипятилась Селл, замахиваясь более прицельно, — ты понимаешь что вместо аргиофобии, он будет страдать манией величия! — Главное, чтобы от оргиафобии страдать не начал, — огрызнулся Зет, уворачиваясь от ударов. — И вообще… он не боится праздника, он его просто не любит. И не хочет. — Сейчас ты у меня захочешь нормально с клиентами общаться, — сердилась Селл, — они ведь не просто так звонят. Они думают, что мы им поможем. — Всем не поможем, помогалки не хватит. И возлюбить всех тоже не в силах — возможности ограничены масштабами трагедии и количеством недолюбленных и недоделанных особей. Страйк с полминуты понаблюдал за догонялками от входа, допил коктейль и, закинув одноразовый стакан в утилизатор, вклинился между размахивающей полотенцем Селл и разобиженным Зетом. — Селл, — декс подставил плечо под взметнувшееся полотенце, — ну давай мне врежь и успокойся. Зет по любому прав, и я его точку зрения разделяю. Люди — они мрази, за редким исключением, и любить их смысла нет. Ну, позвонили, ну, поболтали. И каждый остался при своем. И незачем тебе за всех переживать, а то никаких имплантов на нервную систему не хватит, — уже тише добавил Страйк. — Ну, все. И правда, хватит, — Селл, хозяйственно расправив полотенце, стала складывать его в аккуратный квадратик, и повторила: — Хватит! Праздник — это праздник, и он у нас будет! Настоящий. Такой, как мы хотим. Кто завтра сходит за елкой? — Ура! — Зет вывернулся из-под руки декса, и, подхватив мэрьку, закружился по комнате. Страйк ловким пинком отправил обоих на диван и рванул к голосящему терминалу. — Служба психологического спасения на связи… — начал декс привычный монолог, но вместо традиционного «мы готовы оказать вам любую помощь» ляпнул «мы в вашей власти». — Даже так? — оживилась тетка, со вкусом «облизывая» декса глазами, — очень приятно, что хоть тут нашлись приличные люди, а то вокруг одни козлы, которые толпами ходят. И…. пристают со всякой херней. Декс мог поспорить на порцию плазмы в грудь, что к тетке давно никто не приставал. Но вслух ласково пробормотал: — Мы будем с тобой только вдвоем, никаких козлов, мудаков и им подобных, — и, помедлив, добавил: — И приставать не буду. Тетка оскорбилась, разоралась. И Страйк тут же сменил тактику, вкривь и вскользь используя обороты и словесные приемчики, подцепленные и подсмотренные у Зета. Клиентка подобрела, стала звать его настоящим мужчиной и настойчиво зазывать в гости, обещая показать то, чем отличаются настоящие мужчины. Страйк вежливо кивал. По его мнению, мужчин от немужчин отличала только операция по смене пола, а на результаты подобного действа он смотреть как-то не был готов, он ведь не ириен. Тетке для полного и окончательного удовлетворения Страйк пообещал еще несколько сеансов с двадцатипроцентной скидкой и в особой униформе, и откланялся, сообщив что ее звонок — как подарок, достойная жемчужина посреди всех тонн дерьма. В эту минуту Зет от внутреннего канала связи отключился, и Страйк прикусил язык, потому что его личные сравнения с дерьмом были далеко не так жемчужны и живописны. В ночь с тридцатого на тридцать первое декабря время ночного отдыха по молчаливому согласию сократили вдвое. Четыре часа сна, при нормативных трех, — нормально. Правда, обычно они себе позволяли поваляться и поспать по семь-восемь часов, почти как люди. И даже никто не спорил с Селл, когда она раздала каждому указания относительно фронта работ. Хотя их квартира и так сверкала чистотой, а порядок был настолько идеальным, что хоть на рекламный буклет подавайся. После двухчасовой уборки четырьмя киборгами на максимальной скорости, мэрька сжалилась и решила, что «сойдет». Зет только вздохнул — они даже потолок выдраили, не говоря уже про труднодоступные места. Зато потом начались более приятные хлопоты — они долго выбирали елку и украшения для нее. Дронов доставки было три. И выглядели они настолько пыльными и убитыми, как будто на них скакали гамадрилы, а не развозили заказы. Коробки были хотя и большими, но легкими. Страйк потянулся было распаковать и собрать елку, но Селл придержала за руку. — Пусть Зет и Карри — им интереснее, — попросила мэрька. Страйк кивнул. Действительно, ириены были младше, и праздника им хотелось больше. Он сам мог бы и обойтись. А у них аж глаза счастьем засверкали. Гирлянды развесили по комнате быстро, декорированием руководил Зет — Страйк даже не ожидал, что у парня настолько креативное мышление. Вроде бы обычные ленты лампочек и огоньков — а на стенах получились настоящие картины: зимние снежинки, переливающиеся искрами от синего до белого цвета, горящие желтые свечи, красные банты, ленты которых, кажется, развеваются на невидимом ветерке. — Зет… красиво очень получилось, — декс улыбнулся, наблюдая, как покраснел от заслуженной похвалы ириен.***
Легче всего оставаться равнодушным. И смотреть на все. что происходит вокруг него, как на картинку голофильма. Когда сам понимаешь, что это всего лишь актеры, и они просто отрабатывают гонорар, и их эмоции наигранные. Только вот такое самовнушение не всегда срабатывало. Он перестал радоваться новому году, когда под праздничный салют из подствольников хоронил друга. После этого долгое время для него бабахающая огненная феерия напоминала именно то прощание. Но с годами раны затянулись, а память затерлась. Болеть перестало, а грусть от неправильности происходящего превратилась в яростную тоску. И это чувство плохо заливалось спиртным и не гасилось улыбками и шутками в знакомых и не очень компаниях. Калай включил холодную воду и умылся. Потом просто набрал почти ледяной воды в пригоршни, и прижал ладони к лицу. Пускай вода стекает на рубашку. Все равно. Снять и бросить в стиралку не проблема. Просто сегодня будет еще один вечер, который надо как-то пережить и себя куда-то деть. Еще одна порция воды, выплеснутая в лицо. Калай глянул на себя во встроенное зеркало. Усталые глаза, запавшие щеки. Про кого другого с таким выражением он бы сказал, что мужика достали из замшелого фанерного ящика, выбили пыль небрежно, и пинком под зад отправили в пестрый и колючий мир. К черту, сварить кофе, крепкий, чтобы аж на языке горчило. Кофе получился именно такой, какой он терпеть не мог. И это хорошо. Когда заставляешь себя пить такую гадость, то все остальное немного проще воспринимается. Калай развернулся спиной к имитационному окну, пристроив зад на широкий подоконник. Спать не хотелось, да и рано еще. Всего-то десять вечера. Общаться с кем-то тоже. Четыре обязательных поздравления с Новым Годом и пожеланием всех благ он отработал еще час назад. И что делать теперь, решительно не знал. Вот такая пустота и безысходность, просто хоть к психологу на поклон топай. А это мысль… Калай подхватил со стола видеофон и набрал номер. С удивлением послушал механический голос, который рекомендовал ему перезвонить в более удобное время. И набрал еще раз. Ему никто не ответил. Калай методично по три раза набирал на каждый из четырех терминалов, потом даже попытался дозвониться на личный номер Селл. Но ни один контакт ему не ответил. — Что за чертовщина там могла произойти? — версий Калай строить не стал, просто мгновенно собрался и выскочил за дверь, только на лестнице подумав о том, что поймать таксофлайер будет нелегко. Чертов новый год. Предчувствия не обманули — во всех службах вежливые искины рекомендовали или обратиться позже или встать в очередь, которая могла подойти как раз часикам к пяти утра. А хитромордый говнюк, что соизволил остановиться на лихорадочное рукомашество, заломил такую цену, словно не извозом занимался, а гоп-стоп практиковал. Причем в грабительским ремесле явно преуспевал. Калай плюнул на землю, хотя хотел в морду, и решил что за час и пешком дойдет. Дошел за два часа. Аккурат за пять минут до символического боя мифических курантов, объявлявших старт Новому году. Запыхавшийся, замотанный, заебанный и злой. Открыл дверь конторы предусмотрительно захваченным карт-ключом, чтобы не пришлось, как в прошлый раз, возиться с биометрическим сканером. Толкнул дверную панель и замер на пороге, щурясь от яркого света. Человек моргнул раз, другой, пытаясь осмыслить увиденное: стол с разнообразными кушаньями, мигающие лампами стены, пышная наряженная елка… и четыре киборга, разом окаменевшие, с большими коктейльными стаканами в руках. Мозг отчего-то отметил именно этот бело-розовый, абсолютно нелогичный напиток. А потом время замедлилось. И Калай смог заметить, как стекают живые эмоции с кибернетических лиц, в стекленеющих глазах горсткой пепла перегорает искренняя радость, а два парня и две девушки застывают в незаконченном движении, и очень медленно переходит в боевой режим декс… Киборги, как один подорвались со своих мест: декс на мгновение быстрее, мэри — последней. Военная выучка сработала быстрее разума, и, прежде, чем в голове сложился пазл понимания, Калай успел выкрикнуть: — Киборги! Стоять! Всем замереть! Не двигаться! Киборги подчинились приказу, четыре неподвижные машины пристально смотрели на хозяина. Под этими взглядами Калаю стало неуютно — наверное, так могли бы смотреть смертники на своего палача. С той лишь разницей, что у живых приговоренных есть право на эмоции, слезы и истерику, право на последнее слово, а у сорванных киборгов нет — потому что процессор железной командой на импланты пережимает горло, сковывает мышцы и остается только смотреть с болью и обреченностью. Краем глаза Калай уловил движение декса, вернее попытку побороться с прямым приказом, и снова инстинкт самосохранения, качественно простимулированный пинками командиров, сработал спусковым крючком: — Декс! Замри! Прямой приказ хозяина оставаться на месте и не причинять мне вред! Губы боевой машины беззвучно шевельнулись, рывок оборвался. Против такой команды дергаться бессмысленно, только напрасно рвать имплантами органику. Селл спокойно и доброжелательно смотрела на хозяина. Карри опустила глаза. Зет глянул на декса — да, хозяин запретил и Страйк не причинит вред человеку, но декс мог бы убить их, хотя бы ириенов. Для Селл, может, все и обойдется, а вот для него с Карри вариантов нет — сорванных ириенов охотно покупают бордели на пытки. Они сейчас в хорошей форме и неделю точно смогут протянуть, так лучше бы одним ударом. Страйк, кажется, понял, отвел взгляд. Плохо, не может сопротивляться. Зет попытался сдвинуться ближе к дексу — и чуть не взвыл, боль взорвалась изнутри, раздирая в клочья каждую клеточку тела. Да, это не те приказы, против которых можно было бы потрепыхаться. Калай, не выпуская из поля зрения киборгов, скосил глаза на праздничный стол, мельком глянул на елку. И медленно потянулся за видеофоном. Номер нужного контакта набрался только с четвертого раза — сложно было попасть дрожащими пальцами по виртуальной клавиатуре. А еще больше нервировала презрительная усмешка на губах декса. Страйк действительно улыбнулся, через боль и сочившуюся из уголка рта от чрезмерного усилия, кровь. — Давай… хозяин, не тяни… — прохрипел декс, — приказ… пожалуйста… Калай активировал вызов….