Алый меч доктора Лисса

Главный императорский лекарь оригинальностью не блистал. Очутившись в беседке и заметив, наконец, Рейхана, он покачнулся, точно споткнувшись о преграду, и выдавил со злым удивлением: – Ты? Лисс закатил глаза и выпрямился, придерживая рукой полы своего халата, так и норовящие разъехаться в стороны. Меньше всего сейчас доктору хотелось ввязываться в свару с первым министром, и он в глубине души надеялся, что Императрица пресечёт их дискуссию в корне, однако та молчала, отступив в сторону. Впрочем, отвечать Хакаши Рейхану не пришлось: не успел он раскрыть рта, как генерал повернул голову к Суэмун и, ткнув пальцем в сторону Лисса, поинтересовался тоном строгого воспитателя: – Почему он, лао, находится рядом с вами? Разве вы не знаете, что он преступник? Что он должен сидеть в темнице? – не дожидаясь ответа, лекарь вновь поглядел на Рейхана, и его тонкие усы гневно дрогнули. – Как ты выбрался оттуда? Нет… кто помог тебе это сделать? Назови имя предателя, и я… Хакаши на секунду замешкался, чем и воспользовался Рейхан. – И ты – что? – скептически хмыкнул он, складывая руки на груди. – Посадишь нас в темницу вместе? Так себе перспектива. – Не смей говорить со мной в подобным тоне, – сквозь зубы отозвался первый министр, и его глаза за круглыми стёклами пенсне и вовсе превратились в крохотные щёлки. – Поклонись и отвечай лишь на те вопросы, что я тебе задаю. – Ещё и поклониться? – картинно удивился Лисс, едва проглотив «Спасибо, что хоть не ноги целовать». – Многовато чести. На скулах Хакаши заиграли желваки, а бледное лицо начало стремительно наливаться кровью. Несмотря на это, первый министр всё же нашёл в себе силы процедить сквозь стиснутые зубы: – Присутствие Её Величества прибавило тебе дерзости, гадзи? Смотри, как бы это не обернулось против тебя самого – когда она узнает, кто ты такой… – Я знаю, кто он такой, господин Хакаши, – ледяным тоном откликнулась Суэмун, судя по всему, несколько оскорблённая подобным обращением. – Рисс всё мне рассказал, и я не могу сомневаться в его словах. – Да что вы говорите, лао?! – в бессильной злобе Хакаши стиснул кулаки так, что побелели костяшки его пальцев. – Как можете вы быть уверены… – Мантра лотосов, – не меняя тона, ответила Императрица и более настойчиво повторила. – Я не могу сомневаться в его словах. – И вас не трогает, что он хозяин меча? Того самого меча, что… – Довольно, – Суэмун рывком подняла голову и мрачно взглянула на Хакаши, заставляя того замолчать. – Я не хочу говорить об этом. Не сейчас. – Позвольте возразить вам, лао, – после секундной заминки генерал предпринял ещё одну попытку переубедить Императрицу. Он разжал кулаки, однако усы его продолжали нервно, мелко подрагивать. – Лучше, чем сейчас, времени не найти. Позвольте, я напомню этому гадзи, в чём обвиняют Сангина Киасэна и почему он… – Я сказала, довольно! – воскликнула Императрица и так резко подскочила к лекарю, что тот невольно попятился назад, взмахнул руками, оступился… Рейхан не успел даже подумать, когда его рефлексы вновь сработали на опережение, и схватил Хакаши за руку за секунду до того, как первый министр рухнул в пруд. Тот, несмотря на свою худобу, оказался довольно тяжёлым, и Лисс едва не искупался второй раз за день, потеряв равновесие вслед за ним. Лишь в последний момент, упершись пятками в пол, Рейхану удалось устоять на ногах, и он рванул генерала на себя, возвращая его обратно в беседку. Несколько мгновений они стояли вплотную, переводя сбившееся дыхание и глядя друг другу в глаза. Рейхан чувствовал, как нервно и торопливо бьётся под пальцами чужой пульс, и успел даже немного пожалеть незадачливого первого министра, когда лицо последнего буквально перекосило в гримасе ненависти, и он что было силы оттолкнул Лисса от себя свободной рукой. Тщедушный доктор отлетел от него, как пёрышко, и навзничь упал на скамейку. Однако удара в спину он почти не почувствовал – всё затмила огромная, всепожирающая боль, вспыхнувшая в солнечном сплетении и разом охватившая почти всё его тело: по злой иронии ладонь Хакаши ударила в пресловутый кровоподтёк, оставленный Онэ. Доктор задохнулся, скорчился, прижимая ладони к груди. Перед глазами вновь вспыхнула чернота, застилающая взор. На какое-то время Рейхан совершенно ослеп, а когда зрение к нему вернулось, доктор увидел Суэмун, стоящую совсем рядом и с тревогой глядящую на него. Хакаши также не отрывал от него глаз, и Лиссу показалось, что где-то в их глубине теплится пусть едва уловимое, но всё же беспокойство. И, как бы доктору ни было больно, он не смог удержаться от кривоватой усмешки. – Отличный способ говорить «спасибо», – прохрипел Лисс, с трудом разгибаясь и потирая грудь. – Надо взять на заметку. – Что… что с тобой такое? – слегка нервозно поинтересовался главный лекарь. Вместо ответа Рейхан слегка распахнул халат, демонстрируя фиолетовое пятно на груди. – Неужели вам, первый министр Хакаши, не сообщили подробности моей доставки во дворец? – с плохо скрытым сарказмом спросил Рейхан, поправляя одежду. – Или мой пульс, который вы столь усердно считали, не рассказал вам об этом? – Пульс может сказать обо всём, что беспокоит человека, – раздражённо отозвался генерал, на что Лисс лишь скривился. – Не понимаю, как с подобными познаниями в медицине вы стали главным императорским лекарем. Кто вообще… – Господин Хакаши получил свой титул от моего отца, – перебила доктора Суэмун. – Он… правил до меня. И… – И был мудрейшим и достойнейшим человеком Империи Ин-Си, по праву носившим титул Императора, – подхватил Хакаши. – Оспаривать его приказы, лао, всё равно что оспаривать волю богов. – Тем не менее, он был человеком, а не богом, – парировал Рейхан. – А люди, даже самые мудрейшие и достойнейшие, обладают как минимум двумя отличиями от высших существ. Первое: они порой ошибаются. Последовала краткая пауза. – А второе? – не выдержала Императрица. Очевидно, ей не нравились слова Рейхана, однако любопытство оказалось сильнее. – Что за второе отличие? – Они, к несчастью, смертны, – отозвался доктор, глядя на Хакаши в упор. Тот не нашёлся, что ответить, и отвернулся от Рейхана, лишь презрительно фыркнув. А после развернулся всем телом к кустам, из которых сам не так давно выбрался, и пристально в них всмотрелся – пожалуй, даже чересчур пристально. Взгляды Лисса и Суэмун невольно обратились в ту же сторону. И не напрасно: спустя несколько мгновений на берег пруда, на ходу отцепляя от халата веточки и налипшие листья, выступил генерал Отоёри. Почти сразу заметив троицу, стоящую в беседке, он оправил одежду и ножны, после чего быстро, но без лишней торопливости, зашагал в их сторону. Приблизившись на почтительное расстояние, генерал низко поклонился Императрице, легко кивнул Рейхану и Хакаши, а после, спрятав руки в широкие рукава одеяния, возвёл глаза к небу. – Нынешней осенью холода наступили неожиданно рано, – задумчиво произнёс он, ни к кому конкретно не обращаясь. Рейхан почувствовал, как его брови сами собой ползут вверх – надо было постараться, дабы выдумать фразу более неуместную, чем эта. И так, кажется, думал не только он. – Ради небесных духов, лао, оставьте своё пустословие, – рыкнул главный лекарь и нетерпеливо дёрнул головой, отчего его длинная коса, точно разозлённая змея, метнулась из стороны в сторону. – И оставьте нас: вы вмешиваетесь в беседу, не предназначенную для ваших ушей. – Вот как? – с убийственной вежливостью переспросил Отоёри, не торопясь, впрочем, двигаться с места. – В таком случае прошу меня простить. Однако я должен сообщить кое-что важное. – Её величеству? Тогда дождитесь аудиенции… – Нет, эта новость предназначена для вас, Хакаши-айсин. – Вопреки своим словам, Отоёри покосился на Лисса, и лишь после этого обратил взор к первому министру. А потом проговорил, глядя прямо ему в глаза. – Думаю, вам следует знать, что младший помощник надзирателя императорской тюрьмы Шэнь Исунь взят под стражу и сейчас находится в одной из камер в ожидании суда. Повисла краткая пауза. Выражение лица Хакаши почти не изменилось, однако краска, стремительно схлынувшая в его щёк, не оставляла сомнений в важности данной вести для первого министра. Впрочем, его ступор длился недолго. Несколько мгновений спустя Хакаши знакомым уже Рейхану жестом завёл руки за спину и, с хрустом сжав ладони в кулаки, как можно более ровно поинтересовался: – С чего вы взяли, лао, что эта новость имеет хоть какую-либо ценность для меня? Мне нет дела до каких-то там помощников надзирателей. – Даже если помощником надзирателя является ваш родной племянник? Неужели вы настолько жестокосердны, господин Хакаши? Или, вернее сказать, господин Шэнь Цао? Где-то сбоку тихо ахнула Суэмун, однако Рейхан едва удостоил её взглядом, поглощённый противостоянием двух генералов. Хотя пока что он не понимал до конца подоплёки их конфликта – были ли то обычные дворцовые склоки или же за этим стояло нечто большее, – сомневаться в важности происходящего ему не приходилось. А напряжение, разлитое в воздухе и готовое вот-вот заискрить, меж тем только нарастало. Мгновение Хакаши стоял молча, вновь краснея всем лицом и дыша тяжело, точно после быстрого бега. А после правая его рука стремительно метнулась куда-то в сторону. Рукав одеяния первого министра задрался, послышался металлический лязг, и Рейхан увидел закреплённое на запястье не то широкое шило, не то причудливой формы кинжал. А в следующую секунду Хакаши уже замахивался на своего оппонента, явно намереваясь снести ему голову. Однако реакция Отоёри оказалась молниеносной: мига хватило ему, чтобы выдернуть из ножен свой меч. Длинная полоса стали тускло блеснула в свете пасмурного дня, описала короткую дугу… Рейхан прищурился, когда от соприкоснувшихся клинков во все стороны полетели огненные искры, а в воздухе разлился пронзительный стальной звон. – А ты рыщешь за расписными ширмами*? – речь Хакаши едва можно было разобрать из-за пенящегося у него на губах рычания. – Что ещё ждать от преступника, посмевшего восстать против Императора, от перебежчика, трусливо переметнувшегося на сторону врага, стоило только чаше весов склониться в другую сторону! От того, кто, получив благоволение нового хозяина, вероломно уничтожил своих бывших союзников и не сделал ничего, дабы облегчить участь выживших!.. Хакаши отскочил назад, снова занося клинок. Отоёри лишь слегка изменил свою позу, повыше поднимая меч, однако от его спокойствия не осталось и следа: лицо генерала потемнело, на скулах играли желваки, а глаза глядели на первого министра с такой ненавистью, что даже видавшему виды Рейхану стало не по себе. – Хотя что за дело человеку с чёрной душой до старых друзей? Наверное, ты даже был рад, когда их ослепляли, отрезали им языки, уши – теперь-то они не станут докучать тебе своими жалобами и стонами! – Ты подговорил Императора отдать подобный приказ, – голос Отоёри вибрировал: генерал едва сдерживал рвущуюся наружу ярость. – На тебе их кровь, их слёзы… – Но разве я привёл их к подобной участи? – парировал Хакаши. – Это твоя вина – твоя и Сангина. Но ему хотя бы хватило смелости идти до конца… – Не смей произносить… не смей даже думать о нём, инская крыса! – проревел Отоёри, бросаясь на первого министра. Тот вскинул руку с клинком, защищаясь, однако сталь так и не ударилась о сталь. Пронзительный крик Императрицы, пронёсшийся по беседке, над гладью пруда, садом и замерший где-то вдали, остановил противников, и те застыли, точно восковые статуи. – Довольно!! Головы Хакаши и Отёри, а вслед за ними и голова Лисса медленно повернулись к Суэмун. Та же, пылая гневом, стремительно выступила вперёд. После вскинула руку – маленький палец ткнул сперва в первого министра, после в генерала, – и только затем заговорила срывающимся голосом: – Довольно! Я не потерплю подобного от своих слуг. – Хакаши открыл было рот, но девочка вновь указала на него, заставляя молчать. – Да, слуг – поскольку вы все мои слуги; теперь я вспомнила, хотя вы так упорно пытались заставить меня это забыть. Отец назначил Императрицей меня, а не вас, Шэнь Цао, а посему будет так, как скажу я. – И что же вы скажете, Ваше Величество? – с усилием выдавил Отоёри, нехотя опуская меч. Глядя на него краем глаза, Хакаши также опустил руку с кинжалом, однако подать голос не решился. А Суэмун спрятала ладони в рукава и длинно выдохнула, опуская пушистые ресницы, будто бы не в силах более наблюдать за происходящим. – Я желаю, чтобы вы прекратили свои склоки и решили ваше противостояние мирным путём. Для этого я помещаю вас под домашний арест… скажем, в доме господина главного лекаря. Он находится неподалёку, так что я смогу за вами наблюдать, а, кроме того, он достаточно велик, чтобы два генерала чувствовали себя в нём достаточно удобно. – Что? – Хакаши стремительно шагнул к Императрице, но замер, не донеся ногу до пола, остановленный её тяжёлым взглядом. – Н-но… Ваше Величество… – Также, – не удосужившись ответить первому министру, продолжила девочка, – вместе с вами будет жить Рисс. История, которую он мне рассказал, не позволяет проявлять к нему непочтительность, а потому я желаю, чтобы вы двое обеспечили Риссу достойный приём – ведь кто справится с этим лучше, нежели первый министр и начальник императорской стражи? А он, в свою очередь, присмотрит за вами и проследит за тем, как идёт ваше примирение. – Что?.. – только и смог выдавить генерал. – В конце концов, Рисс единственный, кто не побоялся вам возразить, – закончила Суэмун. – Кроме того, он тоже лекарь. Думаю, у вас найдутся общие темы для беседы. Что скажешь? Императрица поглядела на Рейхана из-под ресниц, и тот заметил в её взгляде плохо скрытое веселье. Едва удержавшись от мученического вздоха, доктор медленно кивнул, избегая смотреть на генералов. Идея Суэмун была неплохой – хитрой, находчивой и притом весьма ехидной, – однако выступать в роли жертвенного козла Рейхану хотелось в последнюю очередь. Но, разумеется, мнения его на этот счёт никто не спрашивал. Лисс в очередной раз поправил сползающий халат и меланхолично подумал, что до этого момента были лишь цветочки. Теперь же его ждали самые настоящие ягодки, и доктору оставалось уповать лишь на то, чтобы ягодки эти не оказались ядовитыми.