Белокурая девочка.

      Дни летели слишком быстро, а отношения между «отцом» и ребёнком не менялись. Но Никита, решив не расстраиваться раньше времени, не теряет попытки сблизиться и заполучить её доверие. Как жаль, что он не знает, что он его уже давно получил. Ровно тогда, когда посадил ребёнка в свою машину, уверенно уезжая с участка детского дома.       Сегодняшнее утро ничем не отличалось от тех других, таких же. Никита, опять-таки, в смешном фартуке в цветочек, готовил завтрак, напевая под нос весёлые песни Бруно Марса. Настроение было хорошим, даже отличным: за окном светило яркое солнце, которое, в последнее время, было редкостью — одни дожди, дожди и дожди. Никита собирался сегодня погулять с малой в какой-нибудь парк, а также задумался о том, чтоб отдать ребёнка в детский сад и художественную школу.       В дверь позвонили, и это означало то, что, наконец-то, пришёл Артём, который должен был подъехать к десяти утра, но притащил свою задницу к Нику только в двенадцать. Парень вытер руки о полотенце и снял с себя фартук, не желая слушать подколы друга, и прошёл в коридор, где открыл входную дверь Пиндюре.       — Привет, — брюнет, в солнцезащитных очках, жвачкой во рту и наушниках, прошёл в коридор просторной квартиры, снимая с себя наушники, после откладывая их вместе с телефоном в карман спортивных штанов, в которых он сейчас и был. Сняв очки, Артём сложил их и повесил на толстовку, которая тоже была на нём. Эдакий комплект.       — Здаров, — Киоссе пожал протянутую руку и, подождав своего друга, пошёл на кухню, где уже приготовился завтрак.       — Ой, моя хозяюшка, сразу меня с едой встречает, — парировал Пиндюра, пока Киоссе ставил тарелку с яичницей и легким салатом на стол, перед самим Артёмом, ещё и подав ему вилку.       — Сейчас договоришься, и я заберу, — хмыкнул в ответ шатен, намереваясь уйти с кухни, чтоб разбудить малышку. Что-то она сегодня долго спит.       — Молчу, — подняв руки в знак поражения, Пиндюра ослепительно улыбнулся и, взяв в правую руку вилку, стал трапезничать.       Никита, закатив напоследок глаза, вышел из кухни. Тихие шаги раздались где-то у двери Маши и парень, слегка постучав, мало ли она проснулась, слегка приоткрыл дверь и просунул голову. Убедившись, что Маша спит, Никита полностью зашёл в комнатку, проходя к кровати. Она прогнулась под его весом, когда Никита сел на край. Его рука коснулась детского плеча и сам он, наклонившись, поцеловал ребёнка в лоб.       Где-то внутри него разлился трепет. Никогда он не чувствовал такой нежности по отношению к какому-то человеку. Не считая родителей, естественно. Парень вообще стал замечать, что меняется. Стал готовить завтраки, специально вставая на час раньше обычного, чтобы когда Маша проснулась, могла сразу есть. Никита перестал ходить в бары и пить, хотя он и так делал это редко, но всё же. Да и сам по себе, он стал мягче, что не укрылось от его друзей, которые не оставляли попыток его подколоть.       — Папочка, — Никита не сразу понял, что обращаются к нему: Маша никогда не называла его так, только если в своих мыслях.       Естественно, его глаза вытянулись, но сонная Маша, которая ещё, в принципе, не поняла, что назвала папу папой, выбралась из огромного одеяла, под которым было жутко жарко, и забралась к шатену на колени, тонкими ручками обнимая парня за шею, утыкаясь личиком в его ключицы, которые слишком выделялись. Внезапно его губ тронула улыбка: такая нежная и светлая, что он не смог её скрыть. Никита поцеловал девчушку в макушку, руками обнимая за маленькую спину и прижимая к себе.       — Сейчас тебе нужно умыться, а потом завтракать, хорошо? — Маша немного отпрянула, маленьким кулачком протирая глаза, чтоб их открыть, а другой ладошкой убрала с лица белокурые волосы. Всё это выглядело слишком по-детски, немного нелепо, но очень мило.       — Да, папочка, — Киоссе снова вздрогнул, когда услышал, как она его назвала. «Папочка».       Это слово гулом отдавалось в ушах, медленно доходя до "мозгов". Никита осознал, что он тот ещё тугодум, когда увидел, что Маша уже выходила из комнаты, направляясь в ванну, пока он всё также сидел на месте, не двигаясь. Розовая пижама, украшенная узорами в виде белых мишек, отлично ей шла. Никита думал не о том. Совершенно. Просто каша в голове.

***

      Шатен, как в тумане, наложил Маше завтрак в тарелку, налил сок в стакан, и красиво всё расставил. Медленно, словно в каком-то трансе, он убрал тарелку после Артёма и также молча налил кофе в две кружки. Одну, естественно, дал Пиндюре, который даже немного растерялся, видя состояние Киоссе. А тот, шумно выдохнув, плюхнулся, в прямом смысле, на стул.       — Что-то случилось? — осторожно спросил качок, почесывая затылок от неловкости, а после как-то с опаской посмотрел на Никиту, который вздрогнул.       — Она назвала меня папой, — задумчиво ответил Киоссе, смотря куда-то в пустоту.       Воцарилось молчание. Артём не очень понял, что так заставило Никиту задуматься. Ну, назвала, и что? Никита же сам наоборот к этому стремился: хотел стать настоящим отцом. А как время подошло, то он что, испугался? Артём даже нахмурился       — И что? Тебя это пугает? — напрямую спросил он, излагая свои мысли. Его губы коснулись белой кружки, откуда он поспешно отпил два глотка кофе с молоком.       — Я совру, если скажу, что нет, — нахмурился Никита, взяв в руки чайную ложечку, начиная помешивать кофе, — Естественно, это прекрасно. Я много раз представлял в голове, что она когда-нибудь меня так назовёт, — Никита усмехнулся, отпив глоток, — Но когда она меня всё-таки назвала папой... Я растерялся.       — И что ты будешь делать? — спросил Артём, — Если ты попросишь называть тебя по имени, то, ты же понимаешь, что этим её обидишь?       — Понимаю, — кивнул в ответ Киоссе, наконец переводя взгляд на Пиндюру, — А кто тебе сказал, что я попрошу её называть меня по имени? — уголки его губ медленно поползли вверх, Никита даже засмущался, опуская глаза, — Я когда услышал... Сердце забилось в разы сильнее. Так быстро, тук-тук, тук-тук, тук-тук. И осознание медленно пришло в голову: она от меня больше никуда не денется. Она моя дочь.       Артём заулыбался, пытаясь вспомнить тот момент, когда шестнадцатилетний школьник вдруг стал взрослым мужчиной. И он был уверен, что Юлия может гордится своим сыном.       Звуки воды в ванне притихли, а после послышался топот маленьких ножек. Никита не смог сдержать улыбку, когда Маша вошла на кухню и, увидев Артёма, тут же спряталась за спиной «папы». Артём лишь пожал плечами: он встречался с Машей уже ровно семь раз, а она всё равно его боится, как огня. А, тем временем, Никита обнял Машу, а после посадил к себе на колени. Девочка с опаской поглядывала на Артёма, плотнее прижимаясь к шатену.       — Маша, ну, ты чего? — улыбнулся парень, заглядывая в глаза ребёнку, — Это Артём. Ты его помнишь? — спросил и получил кивок в ответ, — Я же тебе говорил, что он хороший.       — Он большой, — совсем тихо сказала она, опуская глаза, так как ей стало ужасно стыдно.       — И поэтому ты его боишься? — опять получив кивок, Никита улыбнулся и, встав со стула, отдал Машу Артёму, который опешил, — Я, наверное, тебе не рассказывал, но у Артёма есть крестница, Женя. Так вот, Артём нянчится с ней, когда она приезжает, играет, читает сказки, смотрит мультики. В общем, к чему я веду: Артём очень любит детей.       Пока рассказывал, Никита краем глаза заметил, как Маша расслабленно опустила плечи и испуг со взгляда пропал. Он понял, что Маша доверилась Артёму, но этого она, естественно, не покажет.

***

Когда Маша позавтракала, то шатен отправил её одеваться и сам, попросив прощения у Артёма, что опять заставляет сидеть его в одиночестве, ушёл в свою спальню. На улице светило солнце и было очень жарко. Никита, не долго думая, достал рваные, тёмные джинсы и чёрную кофту с длинными рукавами. Также, в его образ вошли солнцезащитные очки. Шатен, несколько раз пшикнув на себя духами, вышел из спальни, заходя в комнату ребенка: Маша пыталась сделать себе хвостик, но у неё, естественно, не получилось.       — Давай я, — проговорил Киоссе и малышка вздрогнула, потому что не заметила, как Никита к ней вошёл.       Она молча наблюдала в отражении зеркала, как бережно Никита расчесывает её волосы. После, как проводит по ним пальцами. А после он заплетал ей косички: Никита был настолько увлечен и серьёзен, что, казалось, ничего не замечал. Например то, что он хмурится. То, что между его бровей появилась морщинка. И, в конце концов, то, что он поджал губу, с какой-то гордостью и восхищением глядя на косички, которые только что заплел.       — У меня есть младшая сестра, Алиской зовут, — зачем-то начал оправдываться шатен, — Ты почему, кстати, ещё не одета?       А Маша просто не знала, что надевать, поэтому и начала пытаться сделать себе хвостик. Никита, несколько минут подождав чего-то, чего сам не знал, подошёл к белому шкафу, открывая дверцы. Его глаза пробежались по одежде, которую они с Артёмом и Толей так упорно выбирали и которую Маша ещё ни разу не одевала. Он достал белые носочки и брендовый, спортивный костюм белого цвета фирмы «NIKE». Шили на заказ. Маша одевалась быстро, рассматривая Никитины волосы, которые ей, почему-то понравились: они были мягкими и, когда к ним прикасаешься, кажется, как будто касаешься ваты или чего-то нежно-мягкого. Одевшись, они вышли из комнаты и прошли на кухню, где Артём сидел всё за тем же столом и проверял социальные сети.       Уже стоя в коридоре, Никита вдруг понял, что костюмы Артёмы и Маши совпадают, но у Маши белые и размер меньше, а у Артема серый и, естественно, размер больше. Его губ тронула ухмылка и он, покачав головой, продолжил натягивать кеды фирмы «VANS», в то время, как Артём с Машей натягивали кроссовки фирмы «NIKE».