Что-то промямлив, шатен по крепче прижал к себе подушку. Просыпаться совершенно не хотелось, а солнце, как назло, светило прям в глаза, от чего парень мило жмурился, прячась под огромным одеялом. Назойливые лучики всё равно светили, только уже на покрывало. Наманикюренные пальчики длинноногой красотки пробежали по крепкой, мужской спине, от чего парень поморщился, скидывая с себя её руку. Елена лишь хмыкнула, встав с кровати и натягивая на обнажённое тело бюстгальтер с трусиками.
— Никита, вставай, — парировала она, на что сам Никита, что-то простонав, уткнулся лицом в подушку, — Давай-давай, а я пока приготовлю тебе завтрак.
Осознание того, что девушка пойдет на кухню, так ещё и, практически, голой, пришло не сразу: Маша не должна её видеть. Шатен подскочил с кровати, наспех одевая боксеры и спортивки, после чего выбежал из спальни. Девушка в этот момент шла по коридору, где Никита перехватил её за запястье.
— Лена, тебе лучше пойти домой, — стараясь быть вежливым, пробурчал Никита, всем своим нутром желая поскорее избавиться от этой особы.
— Что, даже завтрак не дашь приготовить? — закатив глаза, проговорила Лена, выдирая руку, а после складывая их на груди.
— Повторюсь: тебе лучше идти домой, — начиная закипать, повторил Киоссе, немного подталкивая девушку за плечи к спальне, чтоб она там оделась.
— Не больно-то и хотелось, — съязвив, цокнула языком и, виляя бедрами, прошла в спальню, чтоб одеться.
Киоссе стоял в коридоре, ожидая «подружку», которая слишком долго, по его мнению, одевалась. Ему было страшно, что Маша может проснуться и увидеть Лену. Не хотелось как-то объясняться перед ней. Да и тем более, как он объяснит ребёнку, что эта «тётя» пришла только на одну ночь и она её больше никогда не увидит? Пока Никита об этом не думал, и думать не хотел.
Через двадцать минут из спальни парня вышла Лена: одетая, накрашенная, и снова, словно кукла. Киоссе закатил глаза и, прочистив горло, выдохнул, улыбнулся и открыл входную дверь, как бы намекая: «тебе пора домой». Брюнетка, громко цокнув языком, прошла по коридору, останавливаясь в прихожей и, буравя, словно съедая Ника взглядом, наклонилась за сапогом на высокой шпильке. Засунув правую руку в карман на спортивных штанах, Никита терпеливо выжидал, когда же она, наконец, уйдет.
— Пока, Киоссе, — откинув волосы, гордо подняв голову, проговорила девушка, хмыкнув и выйдя из квартиры.
— До встречи, — улыбнувшись, проговорил Никита, но улыбка вышла настолько фальшивой, что это выглядело не очень-то и красиво, захлопывая дверь.
Спокойно выдохнув, шатен прошел по коридору и, немного помедлив, открыл Машину комнату. Маленькая девочка спала, сжавшись в клубочек, и под одеялом. Киоссе прошел в комнату, предварительно закрыв за собой дверь, и присел на край просторной кровати. Кончики его пальцев коснулись приятной на ощупь ткани и парень немного стянул его, сразу обращая внимание на лицо малышки: глаза то и дело подрагивали, светлые бровки хмурились, а на щеках засохли слёзы. Никита не знал, что нужно делать в этой ситуации, и поэтому, решив поговорить, когда она проснётся, а сейчас не будить, парень лег рядом с ребёнком, нежно прижимая того к себе. В нос ударил знакомый запах сливочной малины, от чего кареглазый улыбнулся, медленно, но верно проваливаясь в сон.
***
Маленькая девочка медленно открыла глаза: необъяснимая тяжесть была на её хрупких плечах, а из-за чего-то дыхания становилась невыносимо жарко, но если всё это обобщить, то просто — неудобно. Малышка, сквозь огромные старания и усилия, выбралась из кольца рук, смешно ладошкой убирая слегка растрепанные волосы, проводя пальчиками по сонному лицу. Кулачки прошлись по глазкам и ребёнок их, всё-таки, открыл. Маша посидела несколько минут просто так — приходила в себя после сна, а после повернулась. Её глазки широко раскрылись, а после в них заискрилась неподдельная радость. Ротик ребёнка раскрылся в немом восторге, а ручки сжали лапку любимого, плюшевого зайчика.
Папа.
Папа спит.
Папа рядом.
Папа с ней.
— Никита! — всё-таки не удержавшись, со всей радостью закричала девочка, бросаясь на своего папу.
Хрупкое тело залезло на торс парня, маленькими ручками обхватывая шею — Маша нежно-нежно обняла его. Шатен медленно открыл глаза, в принципе, не понимая, что происходит. Пазлики, бегающие по голове, никак не хотели собираться.
— Машенька, — решив, что ребёнок просто хочет ласки, шатен нежно обнял девочку.
Крепкие руки обхватили тоненькие плечи, разом прижав к груди. Маша полностью сидела на его торсе, что наоборот упростило задачу прижать девчушку к себе. Её ручки лишь крепче сжались на его шее — Никита поцеловал голубоглазую в щеку, после утыкаясь в белокурые волосы носом.
***
А после, когда Никита в смешном фартуке в цветочек стоял у столешницы и готовил завтрак, Маша покорно сидела на стуле и ожидала еду, параллельно наблюдая за ловкими движениями папы.
Да, она уже считала его папой.
И в девочке даже проснулся эгоизм: это её папа, поэтому он должен любить только её. И гулять только с ней. Маша считала, что им никакие тёти и девочки не нужны — они сами справятся.
Она не вернётся в детдом.
Потому что всем своим маленьким сердцем привязалась.
Потому что любит.
Но он никогда об это не узнает.
