Мы сможем

Зазвучал мелодичный перезвон колокольчиков над дверью, оповещая продавца о том, что к нему заглянули посетители. — Чем могу помочь? — обратился продавец к высокому русоволосому мужчине, державшему на руках девочку с голубыми глазами и белобрысыми кудряшками лет шести. — Я хотел бы купить букет из семи пионов. — улыбнулся мужчина. Девочка на его руках заерзала, чтобы он опустил ее на пол, что и сделал последний. Оказавшись внизу, малышка побежала к пионам, дабы указать пальчиком на те цветы, которые отец с дочерью хотели бы приобрести. Папа подошел к дочке, мягко потрепав ее по голове: — Какого цвета возьмем, принцесса? — малышка задумалась, нахмурив брови и немного оттопырив нижнюю губу, как это делал ее папа, когда разбирал в своей кабинете «какие-то важные бумажки». После недолгих метаний между бордовыми и нежно-розовыми пионами, Кларк подошла к первым, втягивая носиком аромат цветов, а затем довольно тыкая пальчиком в них. Отец широко улыбнулся: — Семь бордовых пионов, пожалуйста. Расплатившись за букет, Кларк с отцом вышли на улицу, вдыхая чуть морозный, октябрьский воздух. Ухватившись за мизинец взрослого, малышка спросила: — Па, почему ты всегда покупаешь маме эти цветы? Там было еще очень много других красивых. — Пионы символизируют искреннюю и чистую любовь, малыш, а я очень люблю нашу маму. — мужчина подхватил дочь на руки, нежно чмокнув в теплый носик. Кларк крепко-крепко обняла отца: — Вот так? — Еще сильнее! — рассмеялся мужчина, заметив округлившиеся глаза дочки. — Но, пап, ты ведь можешь погибнуть, если я обниму тебя еще крепче! — возмутилась девочка. — А любовь и должна такой быть, зайчонок. Из-за нее не страшно и погибнуть, иначе это не любовь. Кларк распахнула глаза. «Который час?», взяв телефон с журнального столика, блондинка посмотрела на время: еще только вечер, а ощущение будто проспала около десяти часов, голова безумно раскалывалась. Гриффин накрыло лицо ладонью, пытаясь привести себя в чувства. Ей приснился один их самых любимых ее дней, проведенных с отцом, когда они возвращались домой, чтобы, как обычно они это делали вместе, подарить маме букет и получить в ответ широкую улыбку и теплые поцелуи. Как же ей не хватало отца, его сильного плеча и мудрых советов, его очаровательной улыбки и светящихся глаз, его «моя маленькая принцесса» и крепких объятий. Она так сильно по нему скучала… Вспомнив про сон, Кларк вспомнила и о том, что случилось несколько часов назад. Блондинка понимала, что она вспылила и наговорила много ненужного в адрес шатенки. «Боже, да я вела себя словно капризный ребенок, который не получил то, что хотел, а потом закатил истерику». Тяжело вздохнув, голубоглазая поднялась с дивана, проследовав в ванную, чтобы умыться и остудить пылающие щеки. Лекса сидела на своей маленькой уютной кухне, слепо глядя в окно. На столе покоилась давно остывшая чашка чая, а колено, кажется, уже давно тянет и дергает, но Аллен до этого не было никакого дела. Перед глазами стояли заплаканные и печальные глаза блондинки, а в голове эхом отдавалось «Мы просто хотим друг друга, никаких чувств… Что изменилось сейчас?..». Многое изменилось. Лекса пока не могла понять своих чувств. Она не хотела ранить Кларк, она хотела лишь защитить ее. Защитить от чего, или от кого? От себя? Возможно. Что могло произойти, не случись у них этого разговора? Что, если бы они продолжили свои отношения? Хотела ли Кларк и не боялась ли того, что об этом узнают другие? Ведь это неизбежно. Лекса беспокоилась о Кларк, ведь если бы узнал об их отношениях весь университет, то это дошло бы до верхов, и поскольку у шатенки не было перед глазами наглядного примера каких-либо отношений между студентом и преподавателем в их учебном заведении, то она не могла позволить случиться тому, что последовало бы после этого, а именно — увольнение блондинки. Возможно, на это закрыли бы глаза, но она не может рисковать тем, что есть у Кларк, она не может рисковать самой Кларк. Аллен думала, что она сделала все правильно, оставив блондинку тогда, успокаивая себя тем, что лучше прекратить все это сейчас, чем потом. Но первым делом, как захлопнулась дверь за Гриффин, шатенка хотела бежать за ней, остановить ее и взять все свои слова обратно, сказать, что она тоже… Что блондинка ей не безразлична. Правильно ли она поступила? Да, она хочет обезопасить блондинку, но что думает об этом сама Кларк? «Почему ты ее не спросила о том, что чувствует она? Вместо этого ты наговорила ей то, что ранило Кларк, даже не попытавшись понять ее. Ты судишь всегда только со своей стороны, Аллен». Хотелось кричать на саму себя: «Разуй глаза, наконец-то, ведь было так много сказано и без слов». Лекса устало потерла виски. Раздался звонок в дверь, заставив вздрогнуть шатенку. — Входите! — взволнованно крикнула зеленоглазая. — Хей, больная. Как ты? — Лекса нервно выдохнула. «А чего ты ожидала? Что она вернется к тебе после всего этого дерьма?». Но все же шатенка была рада визиту подруги. — Я принесла пиццу и пиво. — На пороге кухни появилась Рэйвен, неуклюже ставя все принесенное на стол. — Ты каждому, кто звонит тебе в квартиру, предлагаешь войти? Потому ч… — Рэйес остановилась на полуслове, увидев букет, стоявший на столе. -…потому что тебя могут… Лекс, откуда у тебя эти цветы? — Переведя взгляд на шатенку, подруга увидела грустную подругу, с опущенными плечами. — Что случилось? Аллен решила не врать Рэйвен и сказать все, как есть: — Они от Кларк. — Мисс Гриффин? — Да. — затем шатенка рассказала брюнетке обо всем, что случилось с ней и с ними за то непродолжительное время, что они общались с блондинкой. Закончив небольшой монолог, Лекса печально взглянула на подругу. Рэйвен сидела с широко раскрытыми глазами, а после сказала: — Вот дерьмо! — Лаконично, Рэй. — грустно усмехнулась Аллен. — Зато по делу. А если серьезно: я так рада, что моя малышка Лекси, наконец-то, в кого-то влюбилась! — Что? Я не… — попыталась возразить Аллен. — Заткнись, Лекса, и просто посмотри на себя в зеркало. Ты сейчас выглядишь так, будто тебя переехал самосвал, а потом еще сверху самолет упал. Ты переживаешь не за себя, а за другого человека, что ты причинила ему боль. И ты отрицаешь эти гребаные чувства, но эти гребаные чувства — не гребаные, Лекса. Ты сомневаешься и это нормально. Просто… Не руби с плеча, хорошо? Вам стоит попробовать еще раз поговорить и все обсудить. — Рэйвен улыбнулась, взяв в руки ладонь шатенки. Лекса кивнула и слабым голосом ответила: — Я боюсь, что она не даст мне больше такого шанса, Рэй… — Ты просто не видела ее лицо в тот момент, когда этот мудак Белл влетел в тебя, Лекс, я подумала, что у нее на глазах топят котят, а потом смотрю: ан нет, ты валяешься. — Ты грубая, Рэйес! — закатила глаза зеленоглазая. Рэйвен показала язык и улыбнулась: — Вообще-то, я пришла к тебе только из-за красавчика Дэниела Крейга, а ты тут задерживаешь меня своими нелепыми рассказами о твоей личной жизни. — Лекса пихнула брюнетку в бок. Подруги поднялись из-за стола, прихватив с собой все, что принесла Рэйес, медленно продвигаясь к большому экрану, на котором Рэйвен уже включила последнюю часть «Агента 007», плюхнувшись на диван и взяв кусок пиццы, кареглазая добавила: — В этой части снимается Леа Сейду, есть на кого попускать слюни, Лекс, хотя, у тебя уже своя блондиночка есть… В Рэйес полетела подушка.