Ваша киска в зоне риска

Бека стояла у плиты и готовила. Ничего сложного, никаких особенных блюд, ничего казахского или какого-то еще национального — просто варила картошку с мясом и делала салат. В конце-концов, никто (к сожалению) не отменял спортивной диеты. Они и так вчера ели чипсы за просмотром телика, и Яков, если узнает, точно душу вынет. А если не узнает Яков, узнает Лилия, а это еще хуже. — Клево, что ты со мной теперь тренируешься. Жаль это временно, — протянула Юля. Она сидела на стуле, опираясь локтями на спинку и разведя ноги в разные стороны. Отросшие светлые волосы закрывали половину лица, но собирать их в хвост было лень. — Ага, — согласилась Бека и, нахмурившись, взяла в руки мельничку, — сколько лет этому перцу? — Чтоб я знала. Это же перец, какая разница? И вообще, зачем тебе он? — С ним мясо вкуснее, — невозмутимо парировала Бека. Юля наблюдала за тем, как она методично помешивала время от времени мясо и тыкала картошку вилкой — проверяла, сварилось ли. На Беке была свободная черная футболка (Юлина, которая на самой Плисецкой и вовсе казалась платьем) и домашние штаны. На кафеле она стояла босая и периодически ставила одну ногу на другую, чтобы совсем не мерзнуть. — Картошка плохая, — проговорила Бека, в очередной раз ткнув ее вилкой. Юля фыркнула. — А где нынче хорошая? — Ну… В Казахстане, — пожав плечами, ответили ей. Юля снова фыркнула и закатила глаза. Бека покосилась на нее и покачала головой. — В Казахстане! Ну конечно, там лучше! У вас климат другой, ничего? А у нас в Петербурге не так тепло и солнечно, так что ешь, что дают! — Ну, у нас не везде тепло и солнечно, — возразила Бека, но Юля махнула на нее рукой. — Все равно, логично, что у вас с картошкой дела обстоят лучше. Бека вновь пожала плечами, но больше ничего не ответила. Юля разглядывала ее и размышляла о том, что на Беке сейчас слишком много одежды. Гораздо было бы лучше, стой она у плиты в одном белье и в фартуке. Фантазия дурацкая, мысленно пожурила себя Плисецкая, в духе глупых журналов для озабоченных мужиков, но все же не такая и плохая. И задница у Беки классная, так что стесняться нечего. И грудь что надо. И вообще все что надо, и все её, Юлино, и фиг кто тронет. И пусть только этот рыжий хрен Бабичев прикопается. Юля его на колбасу пустит. На борщ и пирожки не заслужил. — Бе-ек, мне скучно. Давай поиграем. — Помоги лучше салат нарезать, если скучно, — обернулась к ней Алтын. Юля показала ей язык. — Нет, не хочу. Давай-ка лучше в города. Вернее, в столицы. У Беки было такое лицо, словно она хотела стукнуть Юлю ложкой, которой всыпала соль в кипящую в кастрюле воду, по лбу. Но все же согласилась. — А потом я, так и быть, помогу тебе с салатом. Может быть. Бека устремила на нее взгляд своих прищуренных глаз. И так узкие, подумала Юля, так тут совсем как щелочки. Как китаеза какая-то, типа как… Как там ее звали? Она, правда, вроде была из Тайланда, фигуристка, за пределами катка не выпускавшая из рук телефон… Юля так и не смогла вспомнить, как ее звали, но решила чистосердечно забить. Алтын чувствовала подвох. Она ощущала его всем своим естеством, однако правильно облечь слова в форму и задать наводящий вопрос как-то не получилось. Но ее подозрения оправдались, когда Плисецкая сказала следующее: 

 — Играем на раздевание. Не угадаешь — снимаешь с себя предмет одежды. Ухмылялась она при этом весьма намекающе, как будто заранее знала, что будет победителем. Бека нахмурилась. Не то чтобы она чувствовала азарт (это было как-то совсем по-детски), но проигрывать Плисецкой она не собиралась. Ни на катке, ни в чем-либо еще. И уж точно не в этой игре. — Уговорила. — Вот и чудненько, — воодушевленно взмахнула руками Юля. Она сама была одета в толстовку с тигром и в шорты, так что они были примерно в равных условиях.

***

— Столица Аргентины? — Буэнос-Айрес. — Столица Афганистана? — Кабул. Бека держалась на удивление молодцом. Юля не сомневалась в ее умственных способностях, но столицы — это же не так просто! То есть для нее, Юли, просто. У нее вон пятерка по географии, так-то. Учись она как все, олимпиады бы писала. Контурные карты вообще были легкотней. Наверняка все дело было в том, что ездила она много и часто, и в отличие от своих одноклассников, максимум летавших с родителями в Турцию и пару-тройку стран Европы, имела более четкие представления о том, как устроен мир и как работают его границы. — Столица Венесуэлы? — Каракас. — Бека, вот какого хрена? — Ну, знаешь ли, я школу только недавно закончила, — резонно заметила Бека, — и помню еще что-то. А тебе что, так хочется меня раздеть? Очень хочется, подумала Юля, но вслух не стала этого говорить. Может, скажет после, когда уже добьется своего. — Столица Индонезии? — Джакарта. — Столица Колумбии? Бека нахмурилась, открыла рот, но тут же закрыла его. Посмотрела на Юлю. Потерла переносицу, смешно сморщилась. — Ай, блин, Колумбия. Колумбия… Плисецкая с затаенным злорадством наблюдала за ее попытками вспомнить. — Где это вообще? — Ха, не знаешь, значит, снимай что-нибудь! Бека помялась, беззвучно пошевелила губами, словно все еще пытаясь вспомнить и надеясь, что слово придет к ней само, но не вспомнила. Вздохнула. Стянула по-мужски, за ворот через голову футболку и кинула ее Юле. — М-м-м, класс, — Плисецкая поймала футболку и жадно уставилась на ее спину. Лифчик был белый, с кружавчиками, лично ее, Юлин, любимый на Беке. Потому что в контрасте с оливковой кожей смотрелся просто отлично. Юля сама его ей выбирала и настояла на покупке. Бека пообещала в отместку подарить леопардовое белье с алиэкспресса, на что Плисецкая заметила, что будет не против. — Ты во мне дыру прожжешь, — пробормотала Бека. Кончики ее ушей уже были красными. Она все еще никак не могла привыкнуть к тому, что они были близки, и можно было делать всякое… И по-всякому. — Ты готовь-готовь. И дальше давай, твоя очередь говорить страну. Они играли еще минуты три, прежде чем запнулась Юля, не вспомнила столицу Мадагаскара и стянула с себя носки. Да, в отличие от Беки, она была в более выгодном положении, по крайней мере, вся верхняя одежда все еще была на ней. Запнулась и забыла отчасти из-за того, что пялилась на спину и шеи Беки и думала, как круто было бы подойти сейчас, обнять ее сзади, положить голову на плечо и смотреть, как и что магичит над плитой. А потом аккуратно подобраться и огладить грудь, провести прямо по материалу лифчика, чувствуя даже сквозь него, как твердеют соски… Дав себе мысленный подзатыльник, Юля вернулась в реальность, и, как оказалось, Бека уже третий раз спрашивала у нее столицу Мозамбика. Довольно долго они перебрасывались странами и столицами, проявляя недюжинные знания в географии, пока наконец-то Бека вновь не смогла ответить. И вопрос-то был простой — столица Швейцарии. Юля даже напомнила, что Кристин оттуда, но Алтын страдальчески изогнула бровь и покачала головой. — Удивительно, как ты можешь знать столицу какой-нибудь занюханной Ямайки и не знать про Швейцарию, — фыркнула Юля. Бека поскребла затылок. — В школе делала доклад про Ямайку, вот и знаю. А Швейцария из головы вылетела. — Подсознательное желание раздеться, да? Я все знаю, — подначила ее Плисецкая. Бека закатила глаза. — Ну, давай! Не можешь вспомнить, тогда раздевайся. Алтын преувеличенно медленно стянула с себя штаны, оставшись в кружевных черных трусиках. Юля даже глаза потерла, но трусы были и вправду черными. Не в тон лифчику. На возмущенный вопль про несоответствие Бека спокойно ответила, что белые в стирке. — Ну как, будем дальше продолжать игра…ох. — Ты готовь-готовь, не отвлекайся. Юля встала у Беки за спиной и, положив ей руки на бедра, наблюдала, как та помешивает мясо. Разница в росте у них была небольшой, так что было довольно удобно. — Картошка почти готова, осталось нарезать для салата зелень, помидоры, огурцы и… Юль. — Чего? Не надо меня резать в салат, — пробормотала Плисецкая, водя носом по загривку Беки. Выпирающий позвонок так и манил, и Юля прикусила его зубами, заставив Алтын удивленно вскрикнуть. — Ты блин. Я тут пытаюсь нам обед соорудить вообще-то, — попробовала достучаться до ее разума Бека, но Юлю уже унесло. Почти невесомыми движениями она прикасалась к ее коже на боках, животе, локтях, пока не дотронулась до ткани лифчика. Бека шумно втянула носом воздух. — Я не блин, а ты вкусно пахнешь, — прошептала Юля. Ее ладонь протиснулась под ткань и огладила ореол и горошину немедленно затвердевшего соска. — Я душ принимала, — Бека все еще не сдавалась и, вооружившись вилкой, вновь приготовилась проверять картошку, — осторожно, у меня острое. — Да какое оно острое, деда этими вилками пользуется еще со времен царя гороха. Я думаю, — она нежно поцеловала Беку в плечо и провела почти невесомую дорожку поцелуев к уху, — я думаю, что ими даже морковку как следует наколоть не выйдет. Ее ладонь продолжала методично гладить грудь Беки под лифчиком. Было не очень удобно из-за того, что он мешался, но в то же время в этом была какая-то изюминка. — Ю-Юль… Прекрати пожалуйста, я же… — Вот еще, прекращать. Ты уже возбудилась, а мне прекращать? Не дождешься, — Юля укусила ее за ухо, прижала зубами, чуть пожевала и отпустила. — И ничего не… — Соврать не выйдет, — радостно прошептала ей на ухо Юля, — я все про тебя знаю. И про твои потаенные места тоже… Знаю. А ты готовь, не останавливайся. Ты так яростно тыкаешь эту картошину уже минуты три как. Меня это ужасно заводит. Вторую руку Юля опустила ниже и скользнула ей под резинку трусов. Бека закусила губу и немного прогнулась в спине. Юля сунула пальцы в жаркое и мокрое. — Возбуждаешься с пол-оборота, заводишься, как мотоцикл. Только тут даже вставлять ничего не надо. Бека издала какой-то звук, нечто среднее между вздохом и смешком. Почти хрюкнула. Наверняка эта японка Юри с «Вики», как она ее называла, в постели только так и делала. Хотя фу-у-у, думать о том, как Никифорова с кем-то трахается, было ужасно мерзко. Да и японка эта в голом виде наверняка не очень, Юля не знает что ли, сколько порнухи на эту тему… 
 А вот Бека классная. И пахнет классно, и байк водит, и вообще все делает классно. Да даже пьет классно и отказывается от лишнего шампанского классно — твердо и непреклонно, не то что эта размазня Кацуки. Юля погладила внутри, сунула чуть глубже, согнула пальцы, потерла, прикусила шею, оставив багровый засос. Бека откинула голову ей на плечо и поцеловала ее. Они лениво сплетались языками, пока Плисецкая ласкала ее, не забывая сильно прихватывать и терзать пальцами второй руки сосок. Бека всхлипывала от боли ей в рот, но судя по тому, как она подрагивала и становилась еще мокрее (хотя куда уж), ей нравилось. Кое-как нащупав выключатель на плите, Бека выключила картошку. Они чуть сдвинулись, Юля вынула из нее пальцы (Бека недовольно выдохнула), перевернула ее лицом к себе и усадила на столешницу, подвинув выставленные ингредиенты для салата. Ленивые поцелуи переросли в яростные, Бека гладила ее бледные щеки, зарывалась в светлые волосы. Юля вновь нырнула пальцами в жар и тесноту, стянув трусики к щиколоткам, чтобы не мешались. Бека придвинулась ближе к ней, обвила ногами за талию, толкаясь вперед, подстраиваясь под ее ритм. Бека кончила, высоко простонав Юле в искусанные губы, и обмякла, тяжело дыша. Юля вытащила из нее пальцы, деловито облизала каждый, как будто пробовала шоколад. Бека смотрела на нее мутным взглядом, тяжело дыша, Юля чмокнула ее в нос, коснулась подбородка, прижалась губами к приоткрытому рту, а потом деловито опустилась ниже и нырнула языком внутрь, вылизывая горячее и мокрое. Бека вцепилась ей в волосы и вновь вскоре кончила, так громко простонав, что соседи наверняка что-то подумали (хотя что именно, было Плисецкой глубоко неинтересно). Юля поднялась на ноги, облизнулась и кинула Беке футболку. Алтын поправила лифчик, натянула ее на разгоряченное тело и потянулась. Позвоночник приятно хрустнул — сидеть на столешнице было не очень удобно. — Ну что, можно считать, что ты пообедала? — спросила внезапно Бека. И ухмыльнулась так, что Юля внезапно подумала, что она, возможно, смухлевала в их игре в страны и столицы. Это было правда как-то не в ее характере, и подозрения ничем не подтверждались, но… Но все же. Нет, подумала Юля, не такой Бека человек! Не то что всякие там выпендрежницы до пизды «Вики» и «Жанетты». — Ты вари, горшочек, вари, — Плисецкая плюхнулась обратно на стул, дотянулась до лежавшего в вазочке печенья и съела его. Ну, подумаешь, сладкое вперед обеда. Такое сладкое, размышляла Юля, глядя, как Бека добавляет в мясо лаврушку (и зачем только, ну да ладно, пусть будет), можно употреблять в любое время. Аппетит точно не испортит.