Пошлите в палату-Т поэта. Он изучит, как они это делают. Только поэту это под силу. Поэт уже наполовину живет в мечте. (Альфред Бестер "Феномен исчезновения")
Чудесную тишину утра выходного дня разбавляли ненавязчиво жужжащий телевизор и восхитительный аромат свежесваренного кофе, струящийся по квартире. Худенькая девушка, нежившаяся в кровати в обнимку с планшетом, задумчиво почесала напоминающие воронье гнездо кудрявые каштановые волосы и перевернулась на живот. Проворные пальцы умело забегали по сенсорной клавиатуре, виртуозно набирая текст новой главы. Однако по закону подлости воскресная идиллия вскоре была опошлена постылой бытовой. – Маринка, сбегай за хлебом! – раздался с кухни омерзительно бодрый зов la maman, вполне сошедший бы за глас первого ангела – предвестника Апокалипсиса. Шатенка неверяще оторвала взгляд от экрана и возмущенно уперла его в закрытую дверь. – Ма, серьезно? Воскресенье, восемь утра, и мне тащиться в магаз? – Ну, ты же все равно не спишь, – не растерялась родительница. – Давай, поднимайся; чем раньше встанешь – тем больше сделаешь. Девушка фыркнула и закатила глаза, понимая, что покинуть гостеприимное лоно родимой кроватки все равно придется. Нажав клавишу "сохранить", она потянулась, нехотя поднялась и, нашарив панически запрятавшиеся под пологом тапки, отправилась в ванную. Управившись с водными процедурами относительно быстро, она натянула потрепанные джинсы, кислотно-желтую майку и легкую ветровку, являющуюся, впрочем, во время царствования поздней весны простой формальностью. Кеды радостно помахали шнурками из гостиной, довольные, как маленькие собачки, что их идут выгуливать. Сграбастав со стола горсть мелочи и чмокнув маму в щеку, Марина отдала расслабленным ногам команду "на выход!". Выдавшееся прохладным утро синими безоблачными небесами давало понять, что через несколько часов перерастет в умеренно теплый день. Свежий ветерок мягко овевал открытые участки тела и трепал каштановые кудри. Девушка на мгновение остановилась и вдохнула полной грудью. – Обожаю весну, – в который раз утвердила она и направилась дальше, но уже через дюжину шагов рухнула на землю, чувствуя, как ее тело буквально выворачивает наизнанку. Однако колени исчезли в паре миллиметров от земли. И только ветер тревожно пошуршал бездомным пакетом перед тем, как вновь сорваться в путь, уносясь прочь по опустевшей улице.***
– Слева, слева заходи, – шипела Дельфина в голове напарника. Тот беззвучно выругался и скользнул в расселину, немедля собрав телом густые слои паутины и их обитателей. – Что делают? – так же мысленно спросил он. – Полностью спокойны, нас пока не учуяли. Двое спят. Идеальный момент, чтобы напасть, – отрапортовала сенсор. – Остальные? – На местах. Дело за тобой. – Понял. – Эдри, изо всех сил стараясь не думать о ненавистных насекомых, бесшумно преодолел скальный разлом и застыл у выхода. Отсюда было хорошо видно расположившихся на каменном пятачке троллей в количестве семи штук. С виду тупые и неповоротливые, эти злобные твари были на редкость проворны и живучи и не зря считались одними из самых опасных обитателей Диколеса. Сражаться с ними всем скопом было бы крайне глупо, так что в операции участвовали четверо – не считая держащейся на расстоянии Дельфины. – На месте. – Сигнал, – немедленно среагировала менталистка. – Три... Два... Один... Штурм! Эдри первым выпрыгнул из убежища с боевым кличем, отвлекая внимание на себя и мощным ударом меча приканчивая спящее чудовище. Второй тролль мгновенно проснулся, но широкое лезвие тотчас впилось в его грудь, и он с хрипом опустился обратно, истекая грязно-бурой кровью. В живых осталось пять тварей, и одна из них уже занесла над головой мужчины громадный кулак, как вдруг в маленькие глазки воткнулось по стреле. Мысленно поблагодарив сидящую в засаде Элен, Эдри принял боевую стойку и снова закричал. Второй крик был условным сигналом, и на твердолобые головы тварей обрушилась сильнейшая ментальная атака. Пока гиганты, жалобно поскуливая, топтались на месте, каменная площадка засияла голубоватым светом, и тролльи стопы прошили ледяные штыри. Под аккомпанемент слившихся в единый рев яростных воплей на арену битвы выскочили две женщины. Одна – лет тридцати, с собранной в хвост гривой каштановых волос – крепко сжимала узловатый посох, обозначавший ее принадлежность к касте магов, во второй по боевым косам и заостренным ушам можно было узнать эльфийку. – Эй, уроды! – снова крикнул Эдри, привлекая внимание противников. В обернувшегося тролля полетела стрела, но разъяренный гигант сшиб ее еще на подлете, однако маг за его спиной времени не теряла, и запущенный ею камешек на лету превратился в комету и вышиб в мускулистой груди дыру. – Сильва, сейчас! – скомандовал мужчина эльфийке, и они разом кинулись на оставшихся трех врагов. Эдри принадлежал к касте рыцарей, и ближний бой был его стихией, но даже ему приходилось туго: тролли стремительно махали мощными руками, норовя сбить нападающих с ног, а то и впечатать в пол, и было бы роковой ошибкой пытаться отрубить им конечности мечом – кожа на них была тверже камня. Гибкая и юркая эльфийка нашла изящное решение: улучив момент, она вонзила меч в предплечье чудища и сама запрыгнула туда, сальто назад – и она уже на плече гиганта. Через секунду стальное жало впилось в шею и достало до мозга, тролль взревел, рухнул и задергался в конвульсиях. Эдри тем временем тоже не стоял на месте: он вывел врагов за пределы ледяных штырей, и пока одного усердно обрабатывала Дельфина, поднырнул под второго и вонзил ему меч между ног. Едва не оглохнув от рева, он успел убраться из-под тролля прежде, чем тот упал, а затем запрыгнул на спину поверженного гиганта и одним мощным ударом расколол бугристый череп как орех. Оставшегося в живых тролля уже взяла в оборот волшебница, закидав его воздушными режущими серпами. Первые атаки ударили по незащищенным глазам, остальные нацелились на бедра. Ослепленный противник упал на колени, но когда Сильва подобралась поближе, намереваясь повторить излюбленное добивание, он с неожиданной ловкостью извернулся и хватанул по эльфийке ладонью, отшвырнув вскрикнувшую девушку на несколько метров. Не теряя времени, Эдри кинулся вперед и отточенным движением снес голову с вытянутой шеи. – Миссия окончена, – радостно известила всех Дельфина. Мужчина выпрямился, отер пот со лба и устало вздохнул, затем, встряхнувшись, зашагал к Сильве. Ею уже занималась волшебница. – Маарен, как она? – с едва заметной тревогой спросил мечник. – Трещина в кости, ссадины и сильный ушиб, – отозвалась маг. – Вылечу, ничего страшного. Тем временем на поляне появились остальные участники операции. Белокурая Элен – тоже эльфийка, лучница, неопознаваемого, как и у всех эльфов, возраста, – и двадцатилетняя Дельфина – чернявая, подвижная и веселая. – На сегодня хватит, – объявила Маарен, долечивая девушку. – Возвращаемся. Эдри поддержал встающую Сильву, Элен корото кивнула, а Дельфина дурашливо отозвалась: – Есть, капитан! Волшебница покачала головой и направилась к пологому подъему с площадки, как вдруг ее скрутило мерзкое, но до боли знакомое чувство. Чувство, которого она не испытывала уже шестнадцать лет...***
Светило раннее весеннее солнце, возносили к нему молитвы на своем чиркающем языке бодрые птички, а лохматая дворняга, побиравшаяся у мусорки, с жалобным воем улепетывала по улице, внезапно обнаружив за спиной как из воздуха возникшего человека. – Какого черта?! – изумленно прошептала Маарен, оглядываясь. Пейзаж был неуловимо знакомым, а события шестнадцатилетней давности еще не до конца выветрились из памяти, так что волшебница сложила два и два, получила четыре, ужаснулась, да так и села на прохладный асфальт. Ноги ощущались непривычно слабыми, Маарен опустила голову и едва сдержала истерический всхлип: это тело принадлежало никак не тренированной женщине тридцати одного года, а, скорее, пятнадцатилетнему подростку! Но как?.. Впрочем, одежда почему-то осталась привычная: исшитая рунами туника, темные штаны и кожаная куртка на худенькой фигурке висели мешком. Ровным счетом ничего не понимая, Маарен поднялась и едва не взвыла от прошившей голову страшной мысли: это сколько же ее не было! Каково было матери, когда она пропала! А теперь... Жива ли она вообще? Есть ли у нее дом? Колоссальным усилием воли девушка заставила себя успокоиться и вспомнить, куда идти. Домофон в подъезде, как всегда, не работал. На негнущихся ногах она поднялась на третий этаж и воткнула палец в кнопку звонка. Несколько секунд мучительного ожидания... За дверью послышались шаги. – Кто там? – раздался женский голос. – Мам, это я, – хрипло произнесла Маарен. Замок щелкнул, ручка повернулась... – Что-то ты быстро сходила, за десять минут только туда... – женщина осеклась, увидев дочь. – Это... Что это... Ты где так вырядилась?! – всплеснула она руками и добавила как-то жалобно и невпопад: – А хлеб?.. Девушка, не слушая, отодвинула ее плечом и вошла в квартиру: – Сходила за хлебом... Быстро... Шестнадцать лет всего... Мозг отказался обрабатывать полученную информацию, и Маарен, истерически смеясь, сползла по стенке.***
«Череде странных происшествий среди подростков дали название "феномен исчезновения". Согласно показаниям очевидцев, люди (как правило, в возрасте от десяти до двадцати лет) буквально исчезали на глазах, а через несколько минут появлялись на том же самом месте. Правительство приняло решение установить наблюдение за "исчезнувшими". Есть мнение, что для этого их соберут в специально отведенном месте...» Маарен со вздохом отложила газету. Можно было с уверенностью сказать "этого-то я и боялась", но на самом деле бояться давно не осталось сил. После пережитых приключений съехавшая крыша была бы простым и логичным завершением, но девушка еще как-то держалась, хотя тридцатилетней главе столичной гильдии, магу и признанной охотнице на нечисть было, мягко говоря, неуютно в теле подростка, она-то и на прежнее имя через раз отзывалась. А теперь ее и сотни, тысячи таких же, как она, отправят на опыты... "Пора валить", – шепнул неистребимый инстинкт самосохранения, походя прикапывая в песочке попытавшуюся возразить депрессию, и Маарен, залепив себе для отрезвления пощечину, поднялась с парковой скамейки и решительно зашагала домой. А дома ее уже ждали.