Way to achieve the goal

      Насколько неожиданно судьба умудряется подкидывать в жизнь неприятности и проблемы; как беспощадно она, словно ударами в солнечное сплетение, попросту выбивает из человека кислород, придавливая тяжестью очередного внезапного поворота в жизни. С этим нематериальным понятием у Лоры были забавные отношения, построенные в основном на обмане при том со стороны лишь судьбы, а не мисс Блэр. Таким образом, последняя лишь на двадцать четвертом году жизни, лежа распластавшись на полу корабля «Возмездие» и наблюдая, как главному адмиралу Звездного флота одними руками ломает черепную коробку его бывший пленник, называемый Ханом Нуньеном Сингхом или же для простоты Джоном Харрисоном, поняла, что три года назад, поступая в экипаж Энтерпрайза, оказалась, возможно, не права, думая, что ее должность младшего лейтенанта на этом корабле — «подарок судьбы». Конечно, Лора была ужасно рада и горда и более того — рассчитывала не останавливаться лишь на этом полученном звании, а упорством и предприимчивостью добраться до капитанства, если не выше. Но, будучи реалистом, девушка, к сожалению, быть может, расставаясь с наивными надеждами, прекрасно понимала, созерцая кровожадность Хана, что минуты ее существования сочтены. А ведь не поступи она в свое время в команду Кирка, то, вероятно, продлила бы себе жизнь на подольше. Хотелось бы Блэр вообразить, как это делают маленькие дети, что происходит все не взаправду, а лишь у нее в голове, но болезненные ощущения в затылке, которым Лора ударилась о пол, когда упала после того, как Сингх откинул ее в сторону, расчищая себе путь к капитану, и орган зрения жестко пресекали подобные попытки, снова и снова подтверждая, что происходящее сейчас — реальность, а не просто кошмарный сон, от которого можно убежать, проснувшись. Помимо прочего, сама натура девушки не позволяла ей бессмысленно полагаться на высшие силы и положительный исход в ситуации, где он по всем законам логики невозможен. Жизнь обучила Блэр не быть понапрасну оптимистичной, хоть это и противоречило задорному нраву девушки.       Хан меньше, чем за минуту, успел избить капитана почти что до бессознательного состояния, мягко говоря, покалечить, просто замахнувшись правой согнутой ногой, Кэрол, крик которой при том был сопровожден хрустом ее девичьих костей, а теперь был занят расправой над Александром Маркусом. Между тем Лора Блэр валялась на полу, слушала предсмертные крики адмирала и, глядя широко раскрытыми зелеными глазами на искривленное злобой лицо Хана, которое в момент бешенства и полной потери контроля абсолютно утратило все привлекательные черты, которые девушка подметила до этого на Энтерпрайзе, осознавала, что вскоре очередь дойдет и до нее, и никто не помешает Хану, кроме, разве что, нее самой… Но что она может, пусть и будучи метр семьдесят два ростом, — что довольно неплохо для женщины, — пусть и имея высшую физическую подготовку, против не то, что просто сильного мужчины, а сверхчеловека? В метрах десяти валялся выбитый уже неизвестно у кого фазер, — все произошло так быстро, что Лора не успела особо так вникнуть, куда и чье полетело оружие, в какой момент и после которого удара Сингха, — а девушка чувствовала, как страх сковал незримыми оковами все ее тело, не позволяя шевельнуть даже кончиком пальца. При всем желании она не смогла бы добраться до спасительного оружия сейчас, когда не то, чтобы в смирении перед возможной скорой смертью, а скорее находясь в состоянии шоковой ностальгии, если это можно так назвать, оцепенела, прокручивая в голове всю свою жизнь. Детство с братом, родителей и их внезапную кончину, потрясшую оставшихся сироток Блэров. Дальнейшую жизнь под крылом у брата, учебу, друзей, всякие мелочи, вроде первого поцелуя и тому подобного. Добравшись до момента своего поступления в академию Звездного флота, Лора мысленно отметила, что именно этот момент, по-видимому, и стал, как говорится, переломным, ведь конкретно после него одним за другим жизнь ее окутали шлейфы приключений и эмоций: поступление в команду Энтерпрайза, знакомство с членами экипажа, незабываемая встреча с их обаятельным капитаном, который в то время являл собой лишь молодого, легкомысленного, но симпатичного по всем канонам паренька, очень не любившего быть покладистым в отношениях с правилами и уставами. Попытки флирта Джеймса были помещены в копилку Лореных, пожалуй, самых веселых историй. Смешливость была даже не в том, как он пялился на нее еще при первом знакомстве, а в последующих мучениях капитана, когда он делал якобы незаметные для Лоры перебежки от Ухуры (еще в те времена, когда она не начала встречаться со Споком, конечно) к ней и обратно.       Далее, согласно веденным в голове Лоры архивам памяти, произошло то самое первое опасное, но, определенно, оставившее неизгладимое впечатление в сердцах людей, переживших его, приключение, что принесло всей команде и в особенности теперь уже точно капитану Энтерпрайза, Кирку, славу и честь. Перемены произошли, конечно, со всеми, и это было совершенно понятно: внезапно накатившая известность, награды, — но примечательней остальных изменился сам новонареченный героем Джеймс Кирк. Пред Лорой предстал уже не тот беззаботный, недалекий мальчик, с которым она еще недавно познакомилась, а облагородившийся и повзрослевший, преодолевший тяжелый путь созревания и принятия верных решений в своей жизни мужчина. И хотя с того момента притягательность Джеймса для Лоры возросла, а его ухаживания стали более деликатными и тактичными, девушка, пожалуй, из принципа не уступала, продолжая дразнить своего "босса" неприступностью. Она могла бы продолжать эти игры и дальше, тем более что они для Лоры, по природе довольно задорной и любившей поострить, были уж слишком забавными и увлекательными, но судьба, эта жестокая, неумолимая сила, которая решила, по-видимому, выплеснуть всю злобу на девушку, распорядилась иначе, подкинув в жизнь Лоры то, чего она уж точно не могла ожидать. Старший брат Лоры, Алекс, который так же, как и сестра, старше которой он был на пять лет, поступил в Звездный флот и впоследствии занял там должность коммандера, погиб в одной из экспедиций, когда на корабль с ним и его товарищами по команде напали клингонцы. Стоит ли объяснять, что чувствует человек, потерявший своего единственного родственника, и стоит ли пытаться понять эти чувства? Когда оставшейся последней на свете девушке из рода Блэров сообщили о потери старшего брата, вечного единомышленника, защитника и заступника с самого детства, опору, на которую можно было положиться, Лора впервые в своей жизни почувствовала помимо невыносимой моральной боли, как жуткое безразличие ко всему вокруг охватывает кольцами все ее естество. Потеряв маму и папу в слишком раннем возрасте и почти что не осознав это, она ощутила утрату родителя лишь в двадцать три года. Брат был для нее как отец. Лора безмерно восхищалась им, ведь она могла представить, что выпало на его долю волей опять же несправедливой судьбы: резкий переход от должности старшего брата, который мог беззаботно в детстве играть с сестрёнкой, поддразнивая и подначивая малышку, к ее опекуну, ответственному за нее лицу. Иногда, к стыду Блэр, бывало, что чрезмерная авторитарность Алекса раздражала ее, и она выкрикивала прямо в лицо брату: «ты мне не мама!». Такое происходило нечасто, но жгучий стыд, который потом испытывала Лора, клейко въелся в душу. Спустя год, вспоминая эти слова, она не могла не покраснеть, а стоило ей припомнить то, что обычно происходило потом, когда раскаяние вытаскивало ее даже средь ночи из кровати и силой заталкивало в спальню брата с глухим «извини», прерываемыми всхлипами, и брат безмолвно привлекал ее к себе, обнимая и всегда моментально прощая, Лора не могла удержаться от растроганных слез.       Брата не стало. Они даже не успели попрощаться, и теперь, казалось, жизнь после осознания этого перестала интересовать девушку. Неизвестно, каких глупостей с горя могла она натворить, не приди к ней в квартиру однажды Кирк. Тем вечером Лора сдалась: впервые его присутствие рядом казалось настолько жизненно необходимым, впервые Лора так сильно нуждалась в обычном человеческом тепле, в крепкой мужской груди, в которую можно было уткнуться лицом, представляя на месте капитана родного брата и ища привычного с детства утешения. Кирк давал девушке необходимое, словно дозой наркотика поддерживая в ней последние силы и желания, чтобы продолжать существование. Джим подарил ей такую любовь и заботу, которую вряд ли мог ожидать даже от самого себя. Капитан был как раз одним из тех представителей мужского пола, для которых не существовало серьезных отношений, а в случаях, если они возникали, приходилось сразу «прятаться в раковину», разбивать сердце девушке, в корень портить с ней отношения, лишь бы не обременяться глубокой привязанностью. Быть трепетным и нежным было явно не по части Кирка, но с Лорой он проявлял исключительную мягкость. Девушка пленила его своей ранимостью, беззащитностью и трепетностью, так доверчиво приникая к нему, ища сочувствия.       Джеймс был с этим трогательным созданием четыре месяца почти безотрывно, временами даже напрочь забывая о своей должности в Звездном флоте. Но ничто, как это уже выяснено человечеством, не вечно. Когда Лора более менее оправилась внешне и полностью выкачала из себя суицидские мысли, нужда в обществе сменилась необходимостью в одиночестве. Обнимая ее, Кирк чувствовал теперь лишь каменность не только ее тела, но и души. Подыскивая самые осторожные выражения, напрасно боясь ранить девушку, которой хуже уже все равно не могло быть, капитан Энтерпрайза предложил «сбавить обороты, остаться друзьями» и тому подобное. А Лора выслушала его с натянутой улыбкой, которой, похоже, успешно прикрыла свое истинное безразличие, написанное на лице, и внутренне поразилась, насколько все же недогадлив Джеймс, если он действительно решил, будто она не могла предположить конец их отношений и будто они вообще когда-либо волновали ее.       Самый тяжелый в жизни девушки месяц, проведенный наедине с собственной негативной, а то и попросту без эмоциональной персоной, по своему окончанию все же принес какое-то небольшое разнообразие чувств: поначалу, правда, Лоре моментами становилось даже страшно, что она навсегда останется мрачной и безрадостной, но, как известно, время лечит, хоть и не полностью заживляя шрамы, оставшиеся в сердце, но частично, возвращая желание двигаться вперед, желание радоваться и быть самим собой. Блэр и заметить не успела, как ее черствый близнец с болезненной гримасой лица покинул тело, и как оно, словно сосуд, вновь наполнилось прежними чувствами. Путь восстановления душевного состояния девушки был завершен к началу 2259 года: позитивная, остроумная, жаждущая приключений, смешливая, Лора вернулась в прежнее русло жизни.              Хан брезгливо, но довольно тщательно, с все еще не установившимся после эмоциональной и физической нагрузки дыханием, вытер окровавленные руки о форму затихшего, так и замершего навсегда сидя в кресле Маркуса, на чье тело, а, точнее говоря, лицо, было жутко смотреть, и Лора почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Она метнула быстрый, как выстрел из фазера, взгляд на Кэрол, которая была так смертельно бледна, что, казалось, вот-вот лишится чувств. Между тем убийца ее отца даже не одарил взглядом слегка поскуливающую, плачущую, судорожно гладящую пострадавшую ногу рукой, словно это могло ослабить боль, блондинку.              Хан Нуньен Сингх… Еще одна черная дыра в жизни Лоры. Он возник внезапно, в июне 2259, представ перед Блэр пока лишь только на фотографии, над которой, светясь, висело его ненастоящее, как это выяснилось лишь позже, имя — Джон Харрисон. Уже тогда он олицетворял для девушки одно лишь зло.       Узнав, что он совершил, Лора, уж конечно, не могла сразу не отнестись к его личности отрицательно, но ее негативные чувства были просто жалки по сравнению с теми, что испытывал и, как не пытался скрывать, явно выказывал капитан Кирк. Когда он собрал всю команду и сообщил, что им предстоит очередная опасная и на этот раз тайная миссия, его чистые, как летнее небо, пронизывающие голубые глаза не горели тем привычным для членов Энтерпрайза огоньком задора, всегда предвещающим скорейшие нарушения правил и максимум экстрима. Они были пусты, и даже цвет их, казалось, слегка поблек.       В тот день собрание команды прошло необычайно тихо. Произошедшей трагедии, принесшей столько смертей и траура в весь город, было едва больше дня, но новость о гибели Кристофера Пайка — не только начальника, но и в первую очередь друга для всей команды Энтерпрйза, успела дойти до каждого. Кирк, для которого ушедший на тот свет адмирал был как отец точно так же, как Алекс — для Лоры, стал девушке неожиданно ближе. Она могла легко понять его чувства, и, сидя напротив капитана, ей даже казалось, что между ними установилась телепатическая связь, схожая с той, какой обладали вулканцы. И Блэр ощущала, как при каждом новом пропитанном яростью и ненавистью слове Кирка, которое он, пытаясь быть сдержанным, выплескивал, рассказывая о цели путешествия, а именно — уничтожить Джона Харрисона, — ее сердце болезненно сжималось за юношу.       Но она не одна сочувствовала Джеймсу: все были предельно мягки в общении с капитаном, даже Спок, который, видимо, огромным усилием воли удерживал себя от того, чтобы не возразить что-либо. Выдержки его, правда, хватило строго на двадцать четыре часа: видимо, вулканец счел, что этого времени человеческому существу хватит на то, чтобы оправиться от шока потери. Уже на следующий день, когда родной для Лоры Энтерпрайз, находясь в когда-то казавшимся неизвестным людям космосе, стремительно рассекал, как судно море, звездные просторы, каждый раз, когда Блэр умудрялась пересечься с капитаном, за хвостом последнего постоянно семенил бубнящий коммандер. Девушка не вслушивалась в их разговор и потому не представляла, по какому поводу вулканец решил на этот раз промыть мозги Джеймсу. Но, так или иначе, к моменту, когда Энтерпрайз приблизился к клингонской земле, где, как выяснил Скотти, скрывался беглый преступник Харрисон, последний внезапно получил помилование от самого первоначально очень враждебно настроенного капитана, которое шокировало, кажется, всех и удовлетворило лишь Спока.       Планы кардинально переменились в одно мгновение…       Лора, Ухура, Спок, Кирк и двое сопровождающих их лейтенанта сели, переодевшиеся в светскую одежду, предназначенную для скрытия причастности молодых людей к Звездному флоту, в шаттл и, оставив в капитанском кресле Сулу, отправились прямиком к самой кровожадной расе с целью живьем взять в плен Харрисона.       Садясь в шаттл, Блэр пока не представляла, что произойдет с ней пару мгновений спустя, когда она сойдет на клингонскую территорию. Она чувствовала отрешенность и начавшие вновь расти те самые холодность и мрачность, что долгое время жили вместе с ней после смерти брата. Как ни грустно, но именно эти чувства, как видно, ассоциировались теперь у девушки с Алексом. И все же Лора долго не понимала, хотя ответ был совсем на поверхности, почему же траур по брату так резко возник в сознании именно сейчас. Закономерность для нее обозначилась, лишь когда она воочию увидела клингонцев, возникших из тьмы и приблизившихся к Ухуре, — единственной обладательнице знания клингонского языка и потому и ушедшей добровольно на переговоры, — и услышала их грубый, рявкающий язык.       …Лора давно заметила, что толерантности, к которой призывали уставы Звездного флота дипломатичного благополучия ради, у нее не было, за что девушке отчасти даже было стыдно. Но она просто не могла мириться с инопланетными расами, их уродливыми представителями, которые, будучи по мнению Лоры ничтожными и убогими по сравнению с человеческим существом, решили навязывать свои права. Особенно велико было ее презрение именно к клингонам, что в общем тоже не было удивительно: абсолютно все ненавидели этих мерзких и агрессивных существ с той лишь разницей, что кто-то делал это открыто, а кто-то — скрытно…       Когда девушка увидела этих тварей, ее губы искривились в гримасе омерзения. Но произошло и другое событие, как раз то, что повлияло на будущую неконтролируемую потерю самообладания девушки: впервые до нее дошел абсолютно очевидный факт, который до этого почему-то не был затронут вниманием девушки и расценен по всей своей важности: клингонцы виновны в смерти Алекса, они убили его.       Лора никогда не считала себя особо жестокой и способной на месть, но лишь успели прозвучать первые выстрелы неизвестного, чье лицо, которое, как потом это выяснилось, принадлежало Харрисону собственной персоной, было скрыто темным капюшоном, насколько это возможно было разглядеть во тьме, Ухура уложила, вырученная неожиданным спасательным огнем со стороны, своего клингона, Кирк едва успел дать команду покинуть шаттл, а Блэр, умелым зигзагом обогнав товарищей, уже вырвалась вперед с фазером в руках и с одной стучащей в висках целью — убивать. Тогда-то Лора и убедилась в обратном.       Такой безрассудной и ослепленной яростью она не ощущала себя ни до, ни после совершенного... Девушка в одиночку кинулась на пятерых, сопровождая атаку совсем не свойственным ей боевым рыком, и в итоге только выстрел Сингха, что она с неудовольствием, но признала в будущем, когда разумность вернулась к ней, спас ее от смерти. Фактор неожиданности нападения Лоры и бурлящий в ней адреналин помогли уложить с ходу лишь двоих клингонцев. И только вид обступивших с разных сторон и направивших свои фазеры на девушку троих оставшихся и привел Блэр в чувство, любезно доставив в мозг понимание всего безрассудства ее поступка. Лора отупело замерла, очень некстати задумавшись, неужто ли последняя из Блэров падет так же, как и ее брат, когда три точно направленных выстрела Хана, умышленно проигнорировав ее, поразили оставшихся троих клингонов.       Дальнейшие воспоминания Лоры о той высадке были смутными. Кажется, она тогда просто, что называется, выпала в осадок: остолбенелая, она не сходила с места, устремив шокированные зеленые глаза на темную фигурку вдалеке, которая только что спасла ее жизнь, а сейчас с пугающим мастерством легко расправлялась с все нападающими и нападающими клингонами. Потом непонятно откуда возникла Ухура и, крепко вцепившись Блэр в локоть, потащила последнюю куда-то вперед — в укрытие, где уже, как Лора могла различить, сидел капитан, пребывающий, судя по всему, в том же состоянии, что и девушка. Другими словами его можно было бы описать как загипнотизированного: он неотрывно следил за маневрами Харрисона, его пухлые губы были изумленно приоткрыты, и, когда Лора, услышав предупреждающий вскрик лейтенанта, увернулась от выстрела и неловко плюхнулась на землю за спиной Джеймса, больно ударившись при том подбородком о его плечо, тот едва заметил ее и вообще чье-либо еще появление. Остаток битвы с клингонами, который посланные с Энтерпрайза молодые люди провели, наблюдая, как цель их экспедиции, — Джон Харрисон, — с легкостью изничтожает отряд неприветливых существ и, как бы то не хотелось признавать, спасает тем самым жизнь энтерпрайзцам, Лора продолжала сидеть плечом к плечу со своими товарищами. Она уже попросту утомилась снова и снова подмечать, насколько силен опальный преступник, которого Энтерпрайз был послан преследовать, и задумываться, как же они собираются брать его в плен, если для него, как оказалось, не представляет сложности уложить шестерых человек сразу. Лора чувствовала себя настолько неожиданно эмоционально и физически истощенной, что, когда Харрисон, метнув в последнего оставшегося в живых клингона нож, направился в сторону сидящих на земле Джеймса, Спока, Ухуры, ее и двух лейтенантов со своей фазерной винтовкой в руках, Блэр вовсе не испугалась и лишь про себя оценила, насколько изящно и красиво у этого человека вышло стянуть с головы капюшон так, что его угольно-черную челку при том, слегка свисающую на правый глаз, мгновенно подхватило ветром, и насколько глубокий и бархатистый был у него голос.       — Сколько торпед?       — Ни с места! — единственный из шестерых встрепенувшийся Спок проворно вскочил на ноги и направил на стремительно приближающегося мужчину винтовку.       Раздался выстрел, который повлиял на Блэр, будто сильная пощечина: она вздрогнула и, наконец-то, очнулась. Широко распахнутыми глазами она проследила траекторию падения улетающей после выстрела по ней Харрисона винтовки Спока и перевела взгляд на самого вулканца, который в тот миг стал более похож на человека — таким ошарашенным он выглядел.       — Торпеды. Вы угрожали мне ими в своем послании. Сколько их у вас?       Беглец говорил отрывисто, но не было похоже, что он запыхался. Он стоял совсем близко от Лоры, возвышаясь над ней, и девушка чувствовала силу, исходящую от его могучего тела.       — Семьдесят две.       Харрисон резко повернул к ней голову, и зеленые глаза встретились с голубыми. Необыкновенно красивыми. Как море. Аквамариновыми. Чистыми.       Лора и сама не понимала, откуда у нее взялись мужество и способность заговорить, но голос, спасибо ему, не подвел — не дрогнул и не сорвался.       С секунду она держала зрительный контакт с преступником, не позволяя себе отвернуться первой, ведь это был бы признак слабости, а ей не хотелось, чтобы Харрисон с первого взгляда принял ее за слабую. Хотя последнего на самом же деле не волновало, кто стнет этим самым первым: странно, но слова девушки, как видно, поразили его до глубины души, если, конечно, у человека, виновного в стольких смертях, она была, и он переводил быстрые изумленные взгляды с лица Лоры, на лицо Спока и, наконец, остановившись, сконцентрировал взгляд на искривленном ненавистью лице капитана Кирка.       — Тогда я сдаюсь.       Эффект, который возымели эти слова, был все же комичен: все, как один, пораженно проследили округленными глазами, как летит на землю добровольно отброшенная Сингхом винтовка. И опять же лишь умница Спок смекнул, что ему неплохо было бы подобрать свою собственную. Вулканец поднял и прижал оружие к себе и, демонстрируя самый серьезный настрой, положил палец на спусковой крючок. Хан лишь с занудно-мрачным видом глядел на коммандера пока, привлеченный шумом, не перевел голубые очи на медленно и устрашающе поднимающегося на ноги Кирка.       В этот момент все без исключения только на капитана и смотрели, на его потемневшие от ярости глаза, на то, как он пошатываясь, приблизился к Сингху.       — От имени Кристофера Пайка, моего друга, я принимаю твою капитуляцию.       Дальнейший исход ситуации Лора, как и остальные прочие, легко могла предсказать, и все же на один момент, когда Джеймс как будто бы развернулся, чтобы уйти прочь, показалось, что он сумеет сдержать себя в руках, сохранить ясность рассудка, как этого ранее не смогла сделать Блэр. Но нет… Капитан, словно увидевший красную тряпку буйвол, сорвался: с яростным криком он с разворота врезал Хану, который, хоть голова его и взметнулась в сторону, что красноречиво продемонстрировало всю силу удара Кирка, не издал ни единого звука. Тогда Джеймс ударил вновь… и снова, и снова. Никто не попытался остановить его. Лора видела, как Ухура, тоже встав на ноги, тяжело дышала и встревоженно наблюдала за происходящим, как Спок изумленно замер с оружием в руках и как Хан, спокойно терпя удары, которые, похоже что, утомляли одного лишь наносящего их Кирка, взирал на капитана с по-искренне ядовитым и презрительным выражением лица, одновременно сохраняя на нем и надутость упрямца.       Уже в тот момент у Лоры где-то на уровне подсознания мелькнула мысль, что Харрисон попросту не человек: ему не было больно; его дыхание было не то, что не прерывистым, а попросту ровным, и это было невероятно. Создавалось впечатление, что Джим бьет скалу. Капитан так выдохся, что, после энного удара в каменный пресс Сингха, сразил сам себя и, сломавшись, обессиленно повис на сверхчеловеке. Не ясно, что повлияло на Джеймса в большей степени: крик Ухуры или собственная истощенность. Но после он, наконец, прервал процесс бичевания и, скомандовав надеть на преступника наручники, медленно поплелся обратно к шаттлу, провожаемый усердным, как луч лазера, злобным и язвительным взглядом Хана, направленным капитану аккурат в спину.       Вот так сверхчеловек добровольно стал пленником Энтерпрайза. Почти никто, надо сказать, тому не радовался: всю команду и в особенности тех шестерых, что участвовали в «захвате» сбежавшего убийцы, напрягала неимоверная мощь этого, как метко выразился Маккой, супермена. Если бы доктор знал тогда, насколько правдивым окажется его замечание, его проницательность наверняка прельстила бы ему. Но в момент, когда Кирк, Спок и Маккой направлялись к Харрисону, чтобы взять у него кровь на анализ, никто из этих троих не мог предположить, насколько опасная личность попала к ним на корабль. Лора, признаться, наблюдала через камеры за допросами Хана. Не смогла сдержаться — очень уж было ей любопытно посмотреть, каков враг не на поле боя, а за столом, так сказать, переговоров. И в этом вопросе Сингх не разочаровал Блэр: дар убеждения у него был на высоте. Если еще при первом коротком разговоре капитана и сверхчеловека, который Лора, не раскрывая себя, тайно созерцала, последний не сумел проявить свои дипломатические способности в полной мере и соответственно не удивил девушку, то при втором лавры победы и молчаливые овации Блэр полностью перешли к нему в руки. Горячность его речей, его кристаллические чистые слезы, которые он с легкостью выпустил наружу, его эмоциональная открытость, побуждающая тоже заплакать и убежденность и горечь в рассуждениях о семье и команде тронули Лору до глубины души и внушили ей робкие проблески доверия и сочувствия, которые одновременно с ней явно выказал первоначально главный ненавистник Харрисона, Кирк. С ним у девушки, как видно, попросту установилась телепатическая связь: они оба поверили Хану, на них обоих повлияли его слова.       После увиденного Блэр хотелось одного: поговорить с Сингхом или хотя бы последить за ним вживую, а не через камеры. И такой случай представился. Долгое время девушка сидела с ним в лазарете, слушая, как в другой части корабля, на мостике, капитан ведет непростые переговоры с оказавшимся предателем и прилетевшим к ним на огромном корабле с целью убить Маркусом. Без стеснения, ибо тем же, что и она, занимались в этой комнате помимо нее множество людей, младший лейтенант переводила иногда взгляд на Хана, созерцая его реакцию на те или иные слова адмирала. Внешне сверхчеловек был спокоен. Только взирающие из-под нахмуренных бровей глаза выдавали истинные бури, творящиеся с ним глубоко в душе, и после этого представшего ей зрелища Лоре даже не было больше нужды пытаться заговорить с Ханом: она с лихвой убедилась, что он не простое существо, запрограммированное тупо на то, чтобы слепо и бездумно убивать, а личность, борец за свои ценности, за свою семью, за свой уголок в этом мире; тоже в чем-то чувствительный и ранимый, как и другие люди, человек…       На этом, как полагала девушка, ее общение с сверхчеловеком и должно было раз и навсегда оборваться, но судьба не собиралась завершать свои игры и приготовила для Лоры новый сюрприз.       Джеймс после короткого разговора с Ханом, который, казалось, должен был закончиться не в пользу капитана, но, к счастью, завершился взаимной договоренностью на временное сотрудничество, отвел Блэр в сторонку и, пока с Сингха снимали наручники, а Боунс сообщал мостику новые планы: Кирк и сверхчеловек собираются десантироваться на Возмездие — упросил девушку пойти вместе с ними. То ли Джеймс боялся по непонятным Лоре причинам оставлять ее на корабле, полагая, видимо, что так ей будет грозить опасность, то ли он решил взять ее «третьей лишней», действительно ссылаясь на те причины, которые он озвучил — у нее прекрасная физическая подготовка и боевые навыки, — то ли он, поддавшись своим наивным мыслям, решил, что девушка может оказаться очень полезной и даже спасительной, будучи способной как-то повлиять на Сингха. Дело было в том, что во время беседы Джеймса с сверхчеловеком в момент, когда, казалось, насмешливый, язвительный взгляд Хана красноречиво предвещал его отказ помогать, Лора влезла, со стороны услышав, как неуместно, после мужских голосов, прозвучал ее, женский, в разговор — сказала, обращаясь к преступнику, что, будь у нее те возможности на спасение близких, какие он мог обрести сейчас, она бы непременно спасла брата. Ее слова, надо признать, и вправду произвели впечатление на Сингха, но, разумеется, совсем не такое, какое выдумал себе Кирк, предположивший, что участием Хана в вторжении на Возмездие весь Энтерпрайз обязан Блэр. Сверхчеловек всего лишь смерил ее любопытствующим взором, словно впервые увидел, и обратился к ней, назвав по фамилии, что кстати очень поразило лейтентанта, которая полагала, что Хан не знает ее второго имени. Он спросил, что случилось с ее братом, и в ответ Лора вкратце поделилась своей историей. А что ей оставалось? Если это хоть как-то поможет делу, думалось тогда ей, то пусть уж этот фрик спрашивает, что угодно. Что ж. Все пошло и вправду как будто бы в лучшую сторону. И как итог команда Энтерпрайза получила временного, способного на предательство, но все равно высоко ценимого союзника. Кирк, если хотите знать мнение Лоры, словно надев на глаза розовые очки, решил вдруг, что все в этом мире не так плохо, что Блэр может в случае угрозы утихомирить Сингха, заболтать его, а значит все должно пройти, наверное, благополучно. Лоре хотелось бы поддаться таким же надеждам, разделить уверенность капитана в успехе, но непредсказуемость Хана страшила ее.       И не только она одна сомневалась — вся команда ждала от Сингха выходки, и больше всего все тот же Кирк, который, хоть и предположив, что Лора сумеет немного унять сверхчеловека в случае чего, морально был готов к краху.       Он и вовсе был настроен, как это предугадала Лора, обезвредить Хана при первой возможности, и в дальнейшем так и поступил, что обернулось наихудшими последствиями.       — Когда будем на мостике, вали его.       — А я думал, что он нам помогает!       — Я уверен, что это мы ему помогаем.       В этот момент Лора, заранее приоткрыв рот, собираясь выступить с протестом, уже кинулась к своему бывшему любовнику: отданный Скотти капитаном Энтерпрайза приказ казался ей бесчестным, несправедливым. К сожалению, сказать она ничего не успела: уже в следующую секунду до этого потерявшийся, словно ребенок, ускользнувший от матери в супермаркете, Хан, как будто растворившейся ранее прямо в воздухе, перед этим покалечив энное количество солдат «Возмездия», возник перед его непутевыми «мамашами».       — Сюда.       Троица удивленно переглянулась и молча проследовала за ним. Лора понадеялась лишь, что Хан не слышал, как капитан Энтерпрайза только что приказал оглушить его, как только выдастся такой случай. И вновь оказалась права. Вот они все оказались на мостике, и ничего, похоже, не подозревающий Сингх легко попал под удар: с виду ненадолго обездвиженный и потерявший сознание, он рухнул на пол, сраженный выстрелом Скотти, и замер, а Блэр, хоть и будучи до этого негативно настроенной к такому способу проявления благодарности по отношению к сверхчеловеку за его помощь, все же вздохнула чуть свободнее и, припомнив недавно загоревшийся в глазах сверхчеловека при виде адмирала Маркуса гнев, посудила, что, возможно, это и вправду будет разумнее — дать Хану немного полежать и отдохнуть и повременить, а лучше, не допустить и вовсе кровавой расправы над предателем-адмиралом, которую собирался вершить, судя по всему, мужчина .       Тогда никто не думал, сколь жестоко капитану и двум его товарищам, Скотти и Блэр, обойдется ошибка первого. Никто не мог предположить, что Хан — искусный актер, и что вскоре глазам собравшихся на мостике предстанет материализовавшееся понятие злобы и безжалостности.