Way to achieve the goal

      — Иди к себе в каюту, — раздался, наконец, хриплый, еле слышный, но, однако, повелительный голос Хана.       Блэр приказу не вняла: прекрасно осознающая, что сейчас, как никогда ранее, ей действительно следует мгновенно повиноваться и исполнить волю своего работодателя, она просто не сумела заставить себя сдвинуться с места, заменив это действо другим — бездумным и до глубины души испуганным взглядом, нацеленным Сингху прямо в лицо.       Сам мужчина еще пару секунд и вовсе не глядел на нее, словно бы и не заметив, что девушка вопреки его команде все еще здесь, рядом, но затем, когда, подняв голову, встретился с ее обезумевшими выпученными зелеными глазами, взорвался.       — Ну! — рявкнул он, и его голос гулко разлетелся по всему отсеку.       Тут уж ему не пришлось затрачиваться, чтобы повторить дважды — Лора подлетела, как на пружинах, и, безопасности ради обогнув сидящего на полу сверхчеловека, которому, мягко говоря, не угодила, широкой дугой, чтобы не подступать к нему слишком близко, быстро направилась в сторону лифта. На бег ей, разве что, ноги, ставшие ватными от напряжения, и не давали возможности перейти, а так она торопилась, как могла.       Вот ведь… Чутье не обмануло. Чувствовала же Лора, что сегодняшний день окажется роковым.                            Очнувшись сегодняшним условным утром, она плохо помнила, чем закончился вчерашний день. Когда начался новый, спросонья, разбуженная ярким светом, девушка испытывала многим, должно быть, знакомое чувство, когда воспоминания о произошедших недавно событиях, вроде как, хранятся в голове в целости и сохранности, но, прокручивая их вновь в своем воображении, присутствует ощущение, словно некий важный фрагмент упущен, и подозрение, что все было как-то иначе, нежели так, как это с виду ясно вырисовывалось в голове. Обычно похожее происходило с Блэр, когда она, уставая до этого настолько, что переставала осознавать и воспринимать реальность и начинала делалать все чисто машинально, в дальнейшем испытывала сомнения в последовательности и точности предыдущих моментов жизни. Сегодня утром было то же самое. Она помнила, как вчера, вновь замученная однообразием работы и болью в мышцах, уже перестала ближе к концу дергаться при соприкосновении с Ханом и в целом воспринимать присутствие последнего по-прежнему. Испуг, недоверие, брезгливость — все ушло, перекрытое общей изможденностью. Когда сверхчеловек изрек, наконец, свое повелительное «довольно», его помощница лишь кивнула и с тяжелым вздохом вскарабкалась на ноги, непреднамеренно не заметив услужливую руку Сингха. Лора не знала, сколько времени было тогда, сколько было на момент пробуждения. Она словно застряла в бесконечной, как сама вселенная, реальности, где оно, время, ничего не значило или же вовсе отсутствовало… Еще девушка помнила, как, кажется, договорилась с Ханом, поднимаясь на лифте, на следующий день, то беж сегодня, заняться процессом разморозки — вывести 72-ух людей из состояния искусственного сна. И помнила свое безмерное удивление, приглушенное, правда, общим истощением и потому невыразительное и безмолвное, когда она, выйдя на своем уровне A2, обнаружила рядом Сингха. Блэр была ведь уверена, что он отправиться к себе на мостик, на свою излюбленную точку, и как же она была поражена, когда, пройдя с ним рядом несколько шагов вперед по пустынному коридору и уже замерев у своей двери, обернувшись на него, увидела, как он, подойдя к каюте, располагающейся чуть наискосок от ее, прошел вовнутрь. Он уже скрылся за дверью, не проронив никакого прощального слова, на что девушка в общем-то и не рассчитывала, а Лора так и стояла, отупело глядя в точку, где еще только что стоял ее похититель, и не знала, чему следует дивиться в большей степени: что Хан, выходит, тоже умеет уставать или что он так легко оставил Возмездие без своего надзора, словно и не подозревая, что его пленница чего доброго вздумает захватить корабль, пока он, безусловный и безоговорочный капитан, ненадолго приляжет? Так или иначе, Лора не способна была тогда отважничать и устраивать бунт, и Хан прекрасно знал это. «И, судя по его абсолютно бодренькому и живенькому виду, он проспит, если сумеет, конечно, и вовсе заснуть, не так уж долго», думалось Лоре. В его необходимость в отдыхе вообще с трудом верилось — скорее Хан отправился в каюту от нечего делать или просто «на всякий случай», нежели из-за рьяной нужды во сне.       Вчера то были последние для Лоры раздумья перед сном вместо «приятных мечтаний» — она заснула куда быстрее, а, проснувшись, история утра предшествующего дня повторилась. Вновь она чувствовала себя несколько бодрее и лучше, однако, настроенная вовсе не позитивно, увидела в отражении иллюминатора довольно хмурое и мрачное лицо. Выйдя из каюты в коридор, она хотела было подойти к Ханиной двери и проверить, смята ли постель. Так. Из интереса. То, что Блэр вдруг наткнется там на спящего сверхчеловека, было невозможно: он давно уже бодрствовал, ведь иначе как можно было объяснить то, что Лора очнулась, вновь разбуженная загоревшимся в каюте ярким светом? И все же девушка не решилась соваться в временную комнату Сингха и, пристально вглядевшись в ведущую в нее дверь, проходя мимо, словно надеясь увидеть внутреннее убранство каюты сквозь стену, направилась к лифту. Нет. История повторялась не в полной мере — девушка чувствовала это, входя вовнутрь кабины и спускаясь для начала в медотсек… за едой. Сегодня все было иначе. Прежняя живость, присущие Блэр любопытство и практически незаглушаемая веселость, робкие проблески которой сохранялись даже в тяжелые моменты жизни, — все испарилось, оставшись словно бы еще где-то в сновидениях, и девушка чувствовала себя опустошенной и мертвой, словно некогда обещаемая ею Ханом кончина уже настигла ее. Это было предчувствие. Лора ощущала помимо других гнетущих эмоций какое-то странное беспокойство и, на удивление, не за себя — ее не волновало в тот миг, что станется конкретно с ней, спасут ее, или она умрет, или же, — а вдруг? — Хан так и оставит ее у себя, но ее явно тревожило чье-то существование. И не зря, как выяснилось…       А чье, она поняла, уже спустившись к торпедам и привычно усевшись на полу у той самой, одной, над которой корпела третий день. Вчера она с Ханом вроде как «обезвредила» тот защитный блок, но дело было довершено не окончательно. Прямо вовнутрь капсулы был встроен маленький чип — этакое миниатюрное металлическое сердце, которое, по ясным причинам, было страшно трогать. Только вот сделать это, — извлечь это сердце, — было необходимо. Нужно было перервать одну из бесчисленных нитей, — проводов, — так похожую на вены и артерии, и обезвредить безобидную металлическую деталь, несущую в себе на самом деле большую опасность и препятствующую дальнейшей работе с капсулой. Тут нельзя было ошибиться, и Лора, боясь запросто перервать чужую жизнь, долго сидела, вглядываясь в бесчисленные провода, вцепленные в чип, и силясь понять, который из них «основной паразит».       Девушка чувствовала себя в точности, как ее старый пес Марти. Славный друг детства был еще одной ранней потерей, но, спасибо на том, от маленькой Лоры скрыли его смерть, чтобы не ранить психику ребенка, и, таким образом, уход любимого создания прошел для Блэр в тайне и безболезненно — старый пес просто исчез, и долго малышке придумывали убедительные сказочные истории, куда он отправился путешествовать, и уверяли, что он вернется. Блэр, помня своего любимца хоть и очень смутно, вспоминала все же обрывками, как Марти, будучи почтенной пожилой собакой (когда сама девушка только появилась на свет, ему было уже 11), часто бросался к чужим маленьким девочкам, путая их с Лорой. С своим черно-белым зрением бедняга к старости стал видеть еще хуже, и со временем ему пришлось полагаться исключительно на безупречный нюх. Вот и Лора, глядя на провода, ощущала себя ослепшей и, хоть прекрасно вроде бы различала их по цветам, не могла понять, какой же «тот самый». Даже нюх Марти не помог бы в этой ситуации.       Между тем время шло и, Лора знала это, приближало момент ее свидания с Ханом. Сверхчеловек сказал ей, что даст фору сначала самой во всем разобраться и только затем придет, но его работница, уже и действительно усвоив все хитросплетения в конструкции капсулы, боялась сделать последний шажок. Не тот выбор мог привести к мгновенной смерти ничего ни о чем не подозревающего мужчины-сосульки из команды Сингха.       Как показалось Лоре, заявился Хан примерно через час. По крайней мере, к этому времени девушка вопреки обыкновению не устала, потому что у нее даже такой возможности не было, ведь вся ее деятельность сводилась к задумчивому взгляду, которым она, избегая пускать в ход руки, «ощупывала» маленький зловредный чип. Должно быть, от мужчины, следившего до этого через камеру видеонаблюдения за куда более скудной и необъемной, чем обычно, деятельностью его пленницы, не укрылось ее замешательство, и он, видимо, понял, что без его присутствия тут не обойтись. Что ж. Пожалуй. И все же Лора не то, чтобы была рада его видеть: у нее были для него не самые лучшие новости припасены.       Разъяснив свою озадаченность и поведав о своих тревогах сверхчеловеку, девушка услышала все же тот ответ, которого боялась и ждала.       — У тебя было три дня, Блэр, — заметил он своим обычным спокойным голосом.       Это спокойствие… Лора, все время ожидающая вспышки ярости от своего надзирателя, внутренне однако примирилась с фактом, что подобного, к ее же счастью, вряд ли дождется. Все три дня изнурительного заключения с девушкой жил этот знакомый с Энтерпрайза образ Сингха, тот холодный, отчужденный, с должной примесью язвительности и презрения, легкой издевки и насмешливой вежливости. Он казался потому таким привычным, и, наверное, в его обществе Лора бы чувствовала себя вполне спокойно, если бы ей не довелось однажды увидеть Хана в совсем ином обличье.       — Этого времени было более, чем достаточно, сейчас нужно идти дальше — у нас не вечность в запасе. — Тут уж Лора не могла поспорить. У нее, которой смерть уготована в любую минуту, уж точно вечности нет. — В Звездном Флоте вслед за Возмездием уже наверняка послали группу преследования, чтобы вызволить тебя и захватить в плен или убить меня. — Он так легко об этом говорил. Вот ведь самоуверенный фрик! — Мне. Нужна. Команда. — подчеркивая каждое отдельно произносимое слово, изрек он. Все, как всегда, в его стиле. Коротко и ясно. И вот тут-то уже его глаза зловеще блеснули.       Глаза — единственное, что выдавало Хана с головой. Точнее, это довольно сильное заявление — Лора лишь более менее могла по ним ориентироваться и угадывать настрой мужчины, но в остальном он был нечитаемым.       — Так что давай.       Что ж, твоя воля, решила Лора и, отвернувшись от Хана, перевела настороженные зеленые глаза на капсулу. Сингх, одобрительно улыбнувшись ее затылку, мгновенно затем помрачнел и присел рядом с девушкой.                            … И вот надо же было умудрится и совершить такую ужасную ошибку, думала уже сейчас, стоя в лифте и смакуя послевкусие жуткого нервного напряжения, Лора.       «Да если бы не Хан с его угнетающим обществом, в котором нельзя расслабиться…» — было подумала она, но пресекла саму себя. Уже ничего не попишешь, и вина лежала исключительно на ней — этот факт следовало принять.                     Стоило ей отбросить выдернутый ею наугад провод на пол, миниатюрный сенсорный экран на крио капсуле, расположенный аккурат над лицом мужчины-сосульки, вспыхнул ослепительным синим огнем. С секунду казалось, что все складывается благополучным образом, вот только эта секунда облегчения оказалась столь ничтожно малой, что Лора и выдохнуть не успела, как тут же ее настигло разочарование. Сначала поднялся лишь необъяснимый высокий гулдеж приборов, но они были еще не столь наводящими панику и нагнетание, как возникшая вслед на экране панелька, на которой большими четкими буквами мигало: «Отключение искусственного жизнеобеспечения». А рядом маленькое, показавшееся бы умильным какой-нибудь маленькой девочке сердечко синего цвета, демонстрируя пульс члена команды Хана, лежащего за стеклом, замигало с бешеной скоростью. Первый момент реакция Хана и Лоры на происходящее была одинаковой — они оба сидели, в молчаливом и безграничном шоке взирая на сердце, биение которого, сперва набрав невероятные скорости, стремительно спадало на нет. Затем они также совместно пришли в себя, и их взоры беспорядочно заметались, порхая с провода на провод. Но стоило Лоре в отчаянной попытке остановить процесс убиения человека-сосульки беспомощно протянуть руки к капсуле, Хан грубо оттолкнул ее в сторону, опасаясь, видимо, как бы его непутевая помощница окончательно не усугубила ситуацию. Сверхчеловек взялся за дело сам. Писк же все замедлялся и замедлялся, и это наводило такой дикий ужас, что Лора просто диву давалась, как это у ее похитителя не дрожат только руки. Саму девушку же нещадно било крупной дрожью. Она не знала точно, что обостряло панику у нее в большей степени: осознание, что она, похоже, загубила чужую жизнь или то, что теперь, после того как она этого почти что добилась, Хан, которому так дорога та самая жизнь, от нее мокрого места не оставит. Нужно было срочно что-то предпринять, пока не стало совсем поздно, но для этого сперва надо было бы по-хорошему хотя бы немного успокоится.       Финальным сигналом к действию послужил очередной писк, который раздался уже настолько запоздало после предыдущего, что стало ясно — дела критически плохи. Тут уже Лора нашлась, что делать. Выкрикнув нервно слетевшее с губ проклятие дрогнувшим голосочком, она вновь кинулась к капсуле и, прежде чем Хан, роившийся в ее конструкциях, успел остановить девушку и вновь оттолкнуть, выдернула зловредный чип-паразит, вместе с ним извлекая из капсулы заодно все прикрепленные к нему провода. И тут писк стих, смертоносный процесс перервался, почти дойдя до своего сокрушительного конца, и экран потух.       В воздухе, как казалось, стоял мерзкий и вязкий запах смерти. А может, и не казалось, может, Лора чуяла этот жуткий, не поддающийся описанию аромат потому, что после совершенной ею ошибки она находилась в небезосновательной близости от гибели, пусть она сумела, прозревшая благодаря выработавшемуся из-за ужаса в организме адреналину, запустившему смекалку, найти выход и исправить положение.       До этого не осмелившаяся взглянуть на своего тюремщика, а вместо этого пристально наблюдающая за погасшим сенсорным экраном на капсуле, словно ожидая подвоха и думая, что он вновь взбесится и, пища, запустит свои губительные процессы, Лора, наконец, бросила настороженный и пугливый взор на Хана, сидящего рядом, дышащего так тяжело, словно это ему только что чуть не остановили, а затем не запустили сердце.                     …Вот таким образом Блэр чуть было не пустила все, в том числе шансы на сохранность своей жизни, коту под хвост. И пусть она спасла в итоге жизнь человека-сосульки, эта ее заслуга уже была совсем несущественна — допущенную ею промашку Хан не простит, и Лора, которая весь день была столь апатично настроена ко всему и своей жизни в том числе, сейчас почувствовала, что боится и, главное, вовсе не хочет более умирать.       Когда несчастная выходила из лифта на своем этаже, ступая в тихий прохладный коридор, ее колотило в судорогах, как на морозе. Стараясь хоть немного успокоится, она делала рекомендованные в таких случаях дыхательные упражнения, но едва ли это помогало. Лора чувствовала, что близка к истерике. Казалось бы, Хан сказал лишь «иди в каюту», а не убил ее прямо на месте или не пригрозил сделать это позднее с свойственной ему изощренностью, а девушка все равно услышала в его словах приговор. Приговор при том на то, чего она так страшилась — медленную и мучительную погибель. Хан мстителен — это известный факт, и даже за свой испуг, который он испытал, видя, как погибает его товарищ, он отплатит сполна, как думалось Лоре.       «Может, запереть дверь?» — лихорадочно размышляла Блэр. «Нет. Конечно, это не поможет. Все попытки спастись тщетны» — была ее следующая мысль. Весь корабль во власти Хана, и тут, на его территории, от него непосильно наверняка укрыться так, чтобы в итоге не оказаться настигнутой и пойманной. Есть, конечно, вариант добровольно выбросится в открытый космос — да, неприятно, но не так хотя бы нестерпимо страшно, как умереть в руках разгневанного генетически усовершенствованного человека.       А вместе с тем убивало также мучительное ожидание его предсказуемого прихода. Лора, сидя у себя в каюте на кровати, сжавшись в комочек, приглушив во всем помещении свет до 10%, словно надеясь, что тогда сумеет растворится во тьме и ее не найдут, судорожно поглядывала из угла в угол, из раза в раз останавливая взгляд на двери, которую оставила чуть приоткрытой. Из образовавшейся щелочки лился слепящий коридорный свет, и возникшая потому картина была похожа на иллюстрацию какого-то портала из ада, в котором сидела Лора, в рай, откуда при том вскоре должен был явится демон, что было несколько парадоксально.       «Ну где же он» — думала Блэр, изнывая от нетерпения, ведь нет ничего хуже ожидания надвигающейся смертельной угрозы.       Уже когда девушка пришла к выводу, что, видимо, умрет от инфаркта, так и не дождавшись своего палача, она расслышала еле различаемое гудение, с которым двигался лифт, и то, как затем раскрылись дверцы его кабины. Всполошившись, Лора отняла лицо от коленей, в которые до этого, спрятавшись, уткнулась кончиком носа, и не осознанно прихватила пальцами краешек одеяла, сжав его в кулаках.       Хан, словно специально, шел неторопливо, вопреки своей обычной стремительности. «Наверное, идет и грезит на ходу, как будет меня убивать».       Наконец, его шаги замерли у двери в каюту, и с неясной осторожностью он толкнул ее ладонью. Видимо, затем, чтобы она с идеально подходящим к ситуации «хоррорным» скрипом медленно приоткрылась. По мере того, как последнее неосновательное препятствие между убийцей и жертвой отходило в сторону, свет из коридора проникал в комнату, освещая сидящую на кровати Лору.       Что ж, ожиданиям конец, остается худшее.       Девушка несмело подняла на вошедшего взгляд, стараясь при том привить ему холодное и спокойное выражение. Безуспешно. Наверняка, она смотрела на Хана, который в общем-то на вид вполне миролюбиво замер в дверях, как загнанный в угол крольчонок, испуганно дергающий своим милым носиком. А Хан в таком случае, должно быть, был волком, вот только он отчего-то не скалился и вообще никаких признаков агрессии пока не проявлял, что было с его стороны как-то, что ли, ненормально после того, что произошло.       Сделав шаг, он прошел вовнутрь каюты и прикрыл за собой дверь — хоть без режущего уши скрипа на этот раз обошлось, и то хорошо. Зато теперь Блэр осталась один на один в темном помещении с человеком, который предположительно желал размозжить ей голову обо что-нибудь тяжелое. Ну или как-то иначе расквитаться с ней. Это не столь важно. Неясно лишь, почему же каратель до сих пор медлит?       Не проходя вглубь помещения навстречу девушке, Сингх остановился прямо у двери, прислонившись к ней спиной, скрестив руки на груди, и с абсолютно нечитаемым каменным выражением лица пилил взглядом замерзшую Блэр.       Стоит и… молчит.       Ну и что же это значит? Это и есть его «мучительный и медленный» способ — изводить ее бездействием, заставляя теряться в догадках, что же последует дальше? Это словно как та самая неловкая жизненная ситуация, с которой каждый человек определенно хоть раз да сталкивался, когда, желая узнать друг друга поближе, собеседники теряются и в неуклюжем молчании судорожно пытаются отыскать любую тему для беседы, лишь бы избавиться от сложившейся некомфортной ситуации.       Возникшие ввиду такого нелогичного поведения сверхчеловека непонимание и негодование умудрились даже перекрыть собою страх, и, не выдержав более терпеть творящийся бред, Лора спустя, наверное, минуту молчания и гнетущей тишины с чувством выдала:       — О, да не медли ты уже! — в сердцах воскликнула она, моляще возведя глаза к потолку, за которым, где-то очень высоко над головой, простирался необъятный космос. — Прошу лишь, сделай это быстро, — продолжала она, переведя выразительный взгляд на Хана, который и бровью не повел и даже не моргнул, словно какая-нибудь безэмоциональная ящерица, которая по определению на это не способна. — Я знаю, что напортачила и по всем правилам теперь ты должен медленно и мучительно… Но, будь так добр, не извращайся, а? Удар ребром ладони по сонной артерии, просто свернуть шею, пристрелить из фазера… зарезать ножом? — закончив перечислять, а точнее, предлагать сверхчеловеку возможные способы прикончить ее, девушка сама же ужаснулась — то была правильная реакция любого человека, лично предоставляющего возможные варианты собственного убийства, — а Хан лишь с флегматичным выражением лица внял ей.       — Не сегодня, — спокойной возразил он, выдержав перед тем, однако, драматичную, совсем коротенькую, но достаточную по времени для того, чтобы Лора успела впасть в еще большее отчаяние, паузу.       Было повержено склонив голову после того, что она наговорила, Блэр пораженно обратила к Сингху лицо, услышав его слова.       — Ты… это серьезно? — недоверчиво переспросила она, а Хан, не уловив в ее голосе ни единой радостной и обнадеженной нотки, вопросительно и даже несколько негодующе вздернул бровь.       — Есть возражения? — бросил он вызывающе.       — Нет, просто… — на миг замявшись, Лора, вздохнув, продолжила свою мысль, которая созревала и расцветала с каждым новым словом. — Не пойми меня неправильно — я не пытаюсь тебя переубедить, но я… я действительно не понимаю, почему? Я уже тебе не нужна. Это очевидно. Если раньше, когда нужно было в срочном порядке уйти в неизученные и недоступные Федерации секторы космоса, ты должен был управлять кораблем, и у тебя не было времени на торпеды, я и вправду была необходима, то сейчас… Ты знаешь теперь после произошедшего, что делать, как все работает, как включить разморозку, как обезвредить торпеду. Так зачем сохраняешь мне жизнь? Не по доброте же сердечной?       Она как бы передразнила его не такую уж давнюю реплику, и, хоть сейчас она чувствовала себя прескверно, ее губы растянулись отчего-то в горькой улыбке, которая потонула во мраке, оставшись незамеченной.       — И я еще говорил, что ты не похожа на смертницу, — заметил Хан в ответ пораженно. — Почему я все это слышу? — требовательно и с нажимом, словно побуждая ее отказаться от предыдущих слов и запассовать, сдать свои позиции, спросил он тут же. — Неужто тебе абсолютно все равно на свою жизнь?       — Мне не для чего жить, — моментально отозвалась девушка, нарушив правило «сначала думай, затем говори». Она сделала все точности вопреки этой жизненной «инструкции» и проанализировала свою реплику лишь затем. И, к сожалению, пришла к выводу, что вырвавшийся наружу тихий крик души не был бредом или преувеличением. По сути, у нее и вправду никого и ничего не было.       — Вздор, — злобно осек ее Хан, категорично мотнув головой. — Каждому разумному существу есть, ради чего жить.       — У меня этого чего-то не осталось, — бесстрастно отозвалась Лора.       — А как же семья? — поинтересовался Хан как будто даже с вниманием и участием в голосе.       — Брат погиб, родители тоже.       — Я про другую семью, — холодно пояснил сверхчеловек, ярко продемонстрировав свою способность стремительно менять интонацию.       Лора различила, как во мраке комнаты блеснули его глаза, но не успела она для самой себя уяснить, как трактовать увиденное, — это был дурной знак или… опять же дурной знак, ведь речь идет о Хане, в конце концов, — а он уже целенаправленно двинулся в ее сторону.       — Ты боролась за Энтерпрайз, — продолжил он, присев рядом с ней на край кровати — Лора тут же интуитивно отодвинулась, насколько смогла, — как надо бороться сейчас за себя. Отчего ты вдруг смирилась?       — Я… просто устала. Не хочу… — она покачала головой, отказываясь сама не зная, от чего. От жизни, от своего заключения здесь, от общества Хана, от которого она незаметно попыталась отсесть еще немного в сторону, от изматывающей беседы с ним, от собственного бездушного и апатичного состояния, в котором она, еще минуты назад трепещущая за сохранность своей жизни, вновь оказалась.       Кошачье зрение позволило ей углядеть, как Хан с укоризной склонил голову набок, словно он имел дело с капризным ребенком, и хоть в этом движении определенно не было скрыто никакой угрозы, Лора, чуть дрогнув, сдвинулась еще назад, неловко смяв под собой синтетический плед синего цвета, на котором сидела, в который плакала две ночи подряд и который не смела поднять со своего положенного места: девушка ни разу еще не залезала в постельное место «с ногами», предпочитая устраиваться на своем ложе, как есть, в одежде, сжимаясь в миниатюрный светловолосый комок.       Блэр и сама не поняла, что ее так напугало, но она и проанализировать причины своего бегства не успела, когда, наткнувшись плечом на спинку кровати, почувствовала, как на место страха стремительно приходит неясная злость. Наверное, это была такая защитная реакция загнанного в угол зверя — отбиваться и скалиться, раз все равно уже становится ясно, что все пути к спасению отрезаны.       — А твоя неопределенность только бесит! — наскоро заверила она напоследок Сингха, пока он еще не оказался достаточно близок к ней для того, чтобы вершить мгновенную кару за дерзость.       Но, казалось, это в его планы не входило.       Он целенаправленно протянул к ней руку, ведомый намерениями, которые невозможно было проглядеть в глазах, которые уже даже и не блестели, сосредоточенно замерев на лице Лоры. А девушка ждала лишь худшего — в парадоксальной медлительности и тягучести его действий она видела размеренное приближение ее смерти. Ей казалось, сейчас смертоносные ледяные пальцы, которых она так боялась, сомкнутся на ее горле и будут сжиматься, пока не выдавят весь воздух, пока кости не выдержат. Когда она почувствовала первое соприкосновение его кожи с ее, ей захотелось вскочить и убежать, но на это не хватило сил — хватило лишь на то, чтобы панически дернуться назад, повторно стукнуться спиной о препятствие за ней и вспомнить: она в ловушке и при том достаточно давно, чтобы это обстоятельство притупило в ней желание продолжать бессмысленные попытки сбежать.       Теплая вопреки ожиданиям ладонь легла на шею и скользнула по ней в бок, так, что пальцы утонули в пусть спутанных и не видевших расческу уже три дня, но по-прежнему мягких и пушистых светлых волосах. Лоре было до боязных мурашек странно чувствовать это прикосновение, необъяснимо мягкое. Особенно со стороны Хана. Но еще страннее было, когда уже в следующий миг, дав девушке лишь несколько секунд на то, чтобы по сути смириться с фактом того, что он беспардонно дотрагивается до нее, сверхчеловек в своей манере — требовательно, настойчиво, но на сей раз безболезненно — притянул ее за шею к себе, чтобы иметь возможность видеть ее лицо еще, еще ближе. Их лбы могли запросто соприкоснуться — до такой степени Хан привлек девушку к себе — но такой недопустимой близости Лора, усилием воли стерпевшая предыдущие «нежности», допустить уже не сумела: она максимально подалась назад, как еще только могла далеко, корпусом и точно так же чуть запрокинула голову, пытаясь хоть немного отдалиться от лица мужчины, чьи совершенно непонятные в глазах девушки действия пугали даже больше, чем неумолимо засевшая в голове мысль, что скоро она умрет.       И в этой попытке Лора не особо преуспела и теперь лишь, сжав губы, наблюдала из-под опущенных ресниц за Ханом. Ей все еще мерещилось, что он по-прежнему намерен свернуть ей шею. Ему ведь совсем не составит труда сделать это одной рукой, это очевидно. И все же с каждой новой секундой иллюзия скорой кары для Лоры спадала, и она этому даже не была рада: уж лучше было думать, что поведение Хана трактуется желанием ее убить, нежели иметь дело с реальными фактами. Первое — прикосновение сверхчеловека по-своему мягко, второе — ей оно нравится, ей оно приятно и знакомо настолько, что, казалось бы, прикрой она глаза и выпади на миг из реальности, и на месте Сингха легко можно было бы представить Алекса, который некогда прикасался в точности таким же образом.       И ей было определенно некомфортно принимать происходящее взаимодействие с Ханом за должное. Так не должно было быть. Руки, которые причиняли ей боль, не могли прикасаться к ее коже, не принося вместе с этим прикосновением неприятные ощущения; Хан по определению не мог проявлять к ней никаких эмоций, хоть слегка приближающихся к границе не то, что хороших, а даже нейтральных. А она не должна была допускать все это, должна была бы уже давно скинуть его руку вместо того, чтобы продолжать настороженно наблюдать загадочное поведение Хана, придерживаясь пассивной роли в взаимосвязи с ним.       Наконец, когда Лора успела уже потеряться во времени, но, однако, не позволить напряжению, залившему все тело словно свинцом, спасть, Сингх заговорил.       — Эгоистка.       Этот шепот с сдержанной смешинкой в нем неожиданно настиг Лору, и она от звучания столь же негаданного слова, обращенного по отношению к ней, широко раскрыла глаза, недоуменно заглядывая в скрытое тьмой лицо.       — Нужно продолжать жить и бороться за жизнь, даже если кажется, что смысла нет, — со знанием и убежденностью в голосе произнес он, неощутимо чуть тряхнув девушку в своих руках, словно вместе с этим желая также вбить ей в голову эту свою нравоучительную мысль.       Возможно, он ждал ответа, комментария, возражения, согласия с его словами. Но Лора, если он и впрямь рассчитывал на ее реакцию, не могла удовлетворить его ожидания. Измученно прикрыв глаза, она, до этого чуть придвинувшаяся к Сингху, будучи слишком пораженной и, стоит сказать, заинтригованной тем, почему он назвал ее «эгоисткой», чтобы слушать последующие объяснения этого прозвища в столь отстраненном положении, вновь отодвинулась от него, запрокинула голову назад, желая уже, чтобы ладонь на ее шее исчезла.       Миг спустя оно, собственно, и произошло.       Хан резко отпустил ее, встал на ноги и, больше ничего не говоря и даже не глядя в сторону девушки, покинул ее, плотно прикрыв за собой дверь каюты с другой стороны. Тут же звук его стремительных шагов раздался в коридоре.       А Лора бесчувственно повалилась на кровать, полностью сбитая с толку и в конец запутавшаяся.        «Что это было?»

》Up in your arms Too late to beg you or cancel it Though i it must be the killing time Unwillingly mine… Fate Up against your will Through the thick and thin He’ll wait until You give yourself to him《 ~ The Killing moon | Roman Remain ~