Way to achieve the goal

~*~

      Лора была Хану небезразлична. Он не знал, как точнее можно было бы трактовать его отношение к депрессивной пленнице, а это… это было самым подходящим, не подразумевающим никаких тайных умыслов, никакого подтекста и тех романтических значений, которые обычно люди приписывают этому слову. Лишь точное обозначение — не все равно, вернее, не совсем все равно. Более того, сверхчеловек вроде как определился на ее счет, просчитал ее судьбу, ведь, захватив девушку в плен, он взял «заботу» о ее будущности на себя, и это осознанное решение как ничто другое наиболее красноречиво говорило о снисходительном неравнодушии с его стороны.       Вообще-то, Хан изначально не хотел убивать ее, но, зная природу человеческого характера, он прибег к не впервые им использованным запугиваниям. Ведь им давно уже была открыта, проверена и подтверждена простая закономерность: страх пробуждает в человеке первобытные инстинкты, призывает бороться и искать любые пути по спасению жизни и между тем притупляет уверенность в себе, угнетает и ломает изнутри. Лишать человека малейшей надежды на спасение — достоверный способ. Надежда порождает уверенность, наглость и дерзость, а уже достаточно познав буйный и задорный нрав своей пленницы, Хан ясно уяснил одно — такому борцу, как она, никоим образом нельзя давать малейший повод почувствовать облегчение, ее нужно ежесекундно удерживать в тисках, притеснять. Не то, чтобы эта девчонка представляла или могла бы представить для Хана особенные неудобства в случае, если бы она запротестовала, но, как и всякий наторелый тюремщик и палач по совместительству, сверхчеловек применял особые приемы и пытки, не желая примитивно доводить дело до заурядных побоев. Согласно методу Сингха, на человека особо легко давить, нарекая на смерть, ведь, имея привязанности, — семью, детей, возлюбленных и прочее, — человек еще более рьяно будет отбивать свою жизнь, а значит, будет готов сделать все, лишь бы заслужить в итоге пощаду. Но кто же мог подумать, что Хану попадется девушка, уже лишенная всех и всего, не имеющая нити, связующей ее с миром, сломленная. Конечно, нельзя было забывать о Энтерпрайзе — у Лоры оставалась еще ее команда, — вот только все равно такую, как она, благородную, горделивую и принципиальную, эта единственная причина жить не могла удержать на Земле, когда дело шло о перспективе быть у ненавистного противника в помощницах.       Поэтому Блэр с первых мгновений тесного общения с ним поднялась в один момент с должности обычного человеческого существа до доселе Ханом не встречаемого, как будто инопланетного индивидуума. Только с нею сверхчеловеческая методика подчинения, тиранская и жестокая, не работала. Вернее, лишь поначалу — пока Лора не могла еще даже примириться с фактом того, что она захвачена в пленницы и, хочет она того или нет, записана энтерпрайзовскому врагу в служанки, у нее просто не было возможности взбунтовать, как следует. Она боялась и билась в отчаянии и гневе от собственного бессилия. Результат первых, самых свежих, а для только очнувшейся от цепкой хватки Хана и потому плохо сперва соображающей таких действительно серьезных запугиваний был, следовательно, удовлетворителен. Лора покорилась. Уже поговорив с девушкой еще в медотсеке, на Энтерпрайзе, и вскользь прознав кое-какие подробности ее биографии, сверхчеловек понял, что в ее случае семья не будет уж таким мощным рычагом давления в случае чего. Поэтому он нашел иной — пригрозил, что подвергнет ее мучениям. Вот это уже возымело верный эффект, и Хан, хоть внутренне испытал совсем незаметное и неощутимое разочарование в том, сколь скучна, как другие, оказалась в итоге девушка с ее смертобоязнью, был все же вполне доволен тем, как успешно он проанализировал ее психику. А сделал Сингх это всего за миг! Ведь он не предполагал получить «нож в спину» так быстро: выстрел, трусливый и предательский выстрел в спину настиг его тут же, на мостике Возмездия. С того момента сверхчеловек действовал спонтанно. Охваченный взрывным гневом, искалечил себе на усладу всех, кого мог, даже не пытаясь хоть немного придержать рвущиеся причинять боль руки, и, ведомый при том холодным аналитическим разумом, лишь один живой объект на мостике временно не тронул. Он понимал, что в дальнейшем ему понадобиться подмога — хотя бы самая заурядная замена, преувеличенно говоря, настоящей команды, и, конечно, выбор пал на Блэр.       Она привлекла его внимание еще тогда, на Энтерпрайзе. Этот маленький человечек, жалкий винтик в системе, осмелившийся заговорить с ним.              — Если бы у меня была возможность спасти брата, я бы сделала что угодно и согласилась бы на что угодно.       — Что случилось с вашим братом?       — Его убили… клингоны. Я не смогла его тогда спасти. А ты можешь. Медлить в такой ситуации грешно.       — Дело не в медлительности, мисс Блэр, — она чуть дрогнула от неожиданности, когда он обратился к ней по фамилии, — а в все тех же возможностях. Например, я могу и без вашей помощи покинуть не только эту комнату, но и корабль и самолично захватить Возмездие. А ваш капитан этим похвастать не может. Я нужен вам, а вы мне — нет. В этом ваша проблема.              Конечно, этого разговора, короткой словесной стычки с младшим лейтенантом Энтерпрайза, в которой он вышел при том победителем, Сингху не хватило на то, чтобы сделать конкретные выводы о еще совсем малознакомой ему девушке, зато диалог этот ускорил сам процесс, и Хан в один миг избрал Лору в качестве очередного промежуточного пути для достижения цели. И — как удачно! — он не прогадал, ведь Блэр была помимо прочего и специалистом по современному вооружению, что было сверхчеловеку очень на руку.       Однако, понятное дело, относился до поры до времени Хан к ней довольно пренебрежительно, даже и не подозревая, какие сюрпризы ему готовит своеобразный нрав Блэр. Первой неожиданностью был ее резкий отпор — то, как девушка встала на защиту своей команды, доблестно и бесстрашно. Такая храбрость, тем более со стороны особи женского пола, отчаянная и почти граничащая с безумством вызвала в Хане, надо сказать, проблески уважения, но все же раздражение превосходило последнее чувство. Ведь это такое ребячество — пытаться противостоять ему, и пустая трата его времени и ее сил…       Но худшее ждало впереди. Хан допустил ошибку. Он теперь понимал это. Он дал человеку, лишенному практически всего, мотив жить и повиноваться, который назывался «иначе умрешь мучительно, болезненно и медленно», а затем отказался от предложенного им девушке стимулятора, источника энергии, который только и поддерживал в Лоре самосохраненческие инстинкты. Когда она так ждала расправы с его стороны, когда она как никогда боялась его, он отрекся от ее ожиданий и страхов и не то, что не тронул девушку, но даже, что ли, немного утешил. Быть может, и приласкал к своему дальнейшему внутреннему негодованию.       «Я действительно не понимаю, почему? Я уже тебе не нужна. Это очевидно».       Ох, Хан постарался тогда раз и навсегда нравоучить ее, привить ей, вмиг утратившей заложенные в каждом организме инстинкты, естественное стремление пытаться сохранить жизнь. И, думалось ему поначалу, он в этом преуспел. Однако, как выяснилось уже позднее, нет.       На следующий день после состоявшегося разговора сверхчеловек еще не мог распознать витающий в воздухе революционный, настораживающий аромат грядущих буйств. Тогда у Лоры не было возможности никак выступить и выявить то, что зрело в душе. Сразу по пробуждению пленницы заняв ее и себя роковой, решающей работой на пути к добыче желаемого, сверхчеловек измотал девушку до того, что она и говорить толком не могла. Весь день они были заняты разморозкой. Кочевали от одной торпеды к другой и с каждой проводили в среднем пол часа. А торпед, как известно, которыми предстояло заняться, было немало. Понятно, что более уязвимый к нагрузке организм девушки сломался довольно скоро, на торпеде тридцатой, наверное. Однообразие работы, напряженность и сосредоточенность, с которой она выполнялась и от которой у Лоры нещадно болела голова, что девушка, показушно или нет — Хан так и не понял — демонстрировала, потирая кончиками пальцев виски; боль в спине, пояснице, плечах, полное отсутствие словесной деятельности и, поскольку Сингх отнюдь не жаловал ее разговорами и, конечно, не собирался этого без нужды делать, социальной коммуникации, привело к скорому измождению. Ближе к концу, когда Лора, покончив с очередной торпедой, вскарабкивалась на ноги и по ошибке направлялась, остекленело глядя перед собой, к торпеде, с которой Хан уже сам успел до того поработать, мужчина притормаживал ее, брал за плечи, непривычно не ощущая никакой ответной боязливой и одновременно брезгливой дрожи с ее стороны, разворачивал на сто восемьдесят градусов, спиной к уже находящейся в процессе разморозки торпеде, и подталкивал в нужном направлении, к другой, никем не тронутой. Каждый такой раз девушка претерпевала телесный контакт с сверхчеловеком абсолютно без эмоционально, слишком усталая, чтобы как-то реагировать на него, и с тем же спокойствием натыкалась порой на Хана, когда, шатаясь бредя между рядами торпед, теряла на миг равновесие. Она врезалась в него, просто случайно задевала плечом, но за время таких нечаянных столкновений ойкнула, должно быть, лишь раза два.       Мучения Блэр были перенесены недаром — от них был прок. Хан за счет ее помощи добился того, чего хотел. Вскоре, уже через двое суток, его команда оживет, Возмездие заполнится голосами, торопливыми и сосредоточенными шагами — желаемой и дорогой сверхчеловеку жизнью. Какую роль в этой будущей идиллии займет Лора, Хан пока не знал. Убивать девушку он отчего-то упорно не хотел, приняв стойкое решение сохранить ей жизнь вопреки своим наигранным намерениям не делать этого с самого начала, но понимал, что среди сверхлюдей ей определенно не место. Как он предполагал теперь, Лору он, скорее всего, вернет на Землю. Хотя, признаться, эгоистическое, собственническое желание оставить ее себе, как игрушку, вещицу, пересиливало, пусть даже сверхчеловек и представить не мог, зачем бы ему понадобилось примостить рядом эту энтерпрайзовскую женщину.       Но пока что Хан не сильно задумывался над этим. Лора после проделанной работы крепко заснула в своей каюте, а он пришел к непоколебимому решению, что со следующего дня сменит род ее деятельности. Он хотел, чтобы эти двое суток, что будет проистекать процесс разморозки, Лора от греха подальше провела с ним. Сингх понимал, что лиши он ее работы, и заразная как вирус назойливая мысль, что жизнь больше не имеет смысла, вновь заселит мозг его пленницы, как проказа. Этого Хан не хотел. Ни к чему ему была девушка с суицидальными наклонностями на корабле, а вот в роли лейтенанта, коммандера, да и, одним словом, всех прислужников капитана она пригодится до поры до времени.       Поэтому на следующий день Лора уже непривычно стояла по правую руку от него, угрюмая, безжизненная, молчаливая, втихомолку и безотчетно готовящая ту самую вторую неожиданность с ее стороны. Хан, асоциальный, как известно, тип, не особо приветствующий общество и людей в целом, избравший для себя лишь определенный, обособленный круг существ, ему подобных — его команду, — и вместе с тем замкнутый и нисколько от этого не страдающий, на удивление чувствовал себя наедине с пленницей омерзительно некомфортно и мерзко. По идее его ни капли не должно было бы беспокоить ее душевное состояние, во всех красках отраженное на лице… да, верно, оно и не беспокоило — раздражало и бесило, правильнее говоря. Его бесила, бесила эта аморальная безучастность, которую выражал пустой стекленелый взгляд затухших зеленых глаз. Наверное, слишком уж поведение Лоры не попадало под описание поведения человека, захваченного в плен, обреченного если не на полное лишение дальнейшей свободы, то на смерть точно, и которого максимально эксплуатировал при том другой человек. Ни страха, ни какой-либо заинтересованности в реальности и будущем, ни ярости — холод, который был позволителен, казалось, лишь самому сверхчеловеку и потому так его возмущал.       Очевидно, девушка столь кардинально переменилась после того разговора, но в предыдущий день это невозможно было заметить и определить, когда как на следующий Лора уже могла показать саму себя во всей красе.       Хан это терпеть был не намерен. Он упорно не мог себя заставить игнорировать мрачный и апатичный вид девушки и принялся устраивать мелкие нападки на нее, пытаясь хоть немного оживить. Первыми шагами были обычные замечания и колкости, и вот тут Сингха как раз таки поджидала самая невыносимо непредсказуемая ответная реакция.       — Ну так убей, — нагло бросила в ответ на его недовольства по поводу медлительности ее работы Лора в лицо Сингху, приглашающе повернувшись к нему корпусом и чуть отведя руки в стороны. Мимика ее лица хоть и пришла долгожданно в движение, но лишь затем, чтобы придать еще большей яркости прежним эмоциям, подчеркнув их: бровь скептически поползла наверх, губы запальчиво приоткрылись, вокруг презрительных глаз возникли морщинки.       И тогда он ударил, хоть пообещал себе до поры до времени этого не делать, прибегая лишь к моральной давке и боли. Его оправдывало лишь то, что сделал он это не сильно и следуя самой настоящей необходимости — лишь легкая, освежающая пощечина, которая, что было особо ценно, привела девушку в чувство. Ее глаза вспыхнули такой искренней, рьяной злобой, а веки угрожающе сжались в прищуре, и это было куда лучше предыдущего бесстрастного, язвительного и насмехающегося выражения лица. Ярость вообще шла ей. К тому же и Хана осенило, как поддерживать в ней желание жить — заставлять ее ненавидеть его, подпитывать и взращивать до этого живущие в ней, но скромные по сравнению с теми, какими они начинали становится, побеги ненависти. Ведь сверхчеловек, уже прознав, как работает сознание его заключенной, уяснил, что Блэр всегда нужно лишь одно — мотив, то, что вызывало бы стремление бороться за жизнь, сохранить ее. Раньше это был страх, теперь — гнев. Чем больше будет ее ненависть к нему, тем безудержнее желание отомстить за каждый отпечаток его длинных пальцев на щеках — тем основательнее, с корнем будет разрастаться в сознании стимул продолжать терпеть все невзгоды, унизительное заключение и самого сверхчеловека, лишь теша себя греющей душу мыслью, что когда-нибудь она с ним расквитается.       Так что Хан смекнул, какой метод следует избрать, и всего за один день их взаимно не особенно дружественные отношения трансформировались в абсолютно негативные. Точнее, скорее со стороны Лоры, которая дерзко скалилась, подначивая своим «так убей!». Хан лишь презирал ее за это, одновременно с этим не подсознательно, почти не отдавая себе в этом отчета, жаждя ее исцелить и приобщить обратно к жизни. Он и сам не до конца мог себе объяснить, отчего он так благородно решил ее своего рода спасать от того мрака, который поселился внутри нее, и почему снизошел до пощады ей, которая и не жаждала помилования вовсе. Иногда ему казалось, что легче было бы девушку и вправду к ее радости убить, но сверхчеловеческому разуму такой исход казался слишком неинтересным. Его развитый, эгоистичный, циничный и холодный ум увлекся изучением Блэр, закономерностей ее мышления и внутреннего мира и уже на автомате приучился искать пути решения ее проблемы — проблемы нежелания жить. Наверное, дело было в этом.       Так или иначе, первый день пребывания Лоры на мостике вместе с ним окрасился еще одним событием, куда более поразившим и заинтересовавшим Хана чем, пожалуй, все предшествующие, — девушка дала ему сдачу.       Когда он ударил ее в последний, четвертый за этот день раз, а Блэр уже знакомо вспыхнула, она вернула Хану его же пощечину, хлесткий отзвук которой еще даже не успел угаснуть. Кажется, девушка сделала это совершенно автоматически, не успев благоразумно остановить свою руку, прежде чем та, ощутимо даже для Хана, звонко, злобно, обжигающе и со всей женской силой, подпитываемой неподдельным негодованием и яростью, «оцарапалась» об острые мужские скулы. Это был совершенно искренний, душевный, что называется, порыв, и только затем, когда Лора, видя, как голова Хана чуть метнулась в сторону после удара, неосознанно прикрыла обеими руками рот и округлила зеленые глаза, ужаснувшись по-детски естественно и глубинно, она поняла, что же натворила. В тот миг девушка выглядела настолько неподдельно напуганной, что вдруг отчетливо напомнила Хану прежнюю себя, ту самую младшую-лейтенант Блэр, которая не так давно валялась на полу этого самого мостика и снизу-вверх глядела на сверхчеловека с точно таким же выражением лица. Именно это внешнее сходство как-то смягчило Хана, чьи глаза зажглись недобрым огоньком, а челюсти сжались. Но он не ответил на пощечину и даже ничего не сказал, а лишь отвернулся от Лоры, возвращаясь к работе.       Более в тот день до увечий дела не дошло. По его окончанию Лора получила ровно четыре пощечины, Хан — одну, на чем и решили прерваться. Один момент, правда, сверхчеловеку померещилось было, что четырьмя ударами девушка не ограничится — так она обнаглела, спустя некоторое время отойдя от шока после ее ответного, внепланового выпада в отношении Хана, снова утратив живой блеск глаз и какую-либо эмоциональность на лице. Но все же в пятой оплеухе уже не было нужды: когда Лора действительно устала, Хан не тронул ее, понимая, что на сей раз ей не встряска нужна, а отдых, и все же не позволил ей с удобствами расположиться в своей бывшей каюте, приказав остаться с ним. По лицу было видно, что пленница сперва хотела взбунтовать против такого несправедливого по отношению к ней решения, но затем, то ли поняв, что еще один красный след на щеке был бы чересчур, то ли просто смирившись, поддалась. Она заняла капитанское кресло, уселась там с ногами, обхватив колени руками и мгновенно заснула, лишив Хана, случайно или из ехидства, его законного седалища и сместив его на лейтенантское место. Едва ли и ее собственное положение было удобным — больно было смотреть, как она вся съежилась в мягком кресле. Но утомление ее было настолько велико, что, кажется, организм Лоры в его нужде получать заслуженный отдых ничто не могло смутить.       Девушка была сильно ослаблена, это было ясно. Как всякая хорошая и качественная вещь, она износилась. Хан ужасно влиял на нее, он и сам это видел. Она увядала тут, на корабле, а сверхчеловек не мог предложить ей никакой альтернативы, кроме как по-прежнему служить и угождать ему до той поры, когда он вернет ее на Землю. Но каким образом, интересно?       Возмездие сейчас, замаскированный, двигался на пониженной скорости по уже заранее заготовленному и запрограммированному сверхчеловеком маршруту. Оставив позади клингонские территории, корабль с вороватой осторожностью крался по космическому пространству, с почтительным расстоянием огибая границы Ромуланской империи и приближаясь к Кардассианской. Цивилизация, практически не контактирующая с Федерацией, которая почти никогда не предпринимала экспедиций в зоны Альфа-квадрата, отлично подходила для того, чтобы, подобравшись к ней, но так и не пройдя через незримую ее границу, занять позиции совсем рядом, примостившись у какой-нибудь ничейной планеты. Там временно залечь на дно, дождаться, когда команда оживет, и затем уже заняться планировкой будущего. Речи о том, чтобы, наматав еще один умопомрачительный круг, вернутся на орбиту Земли, не было и быть не могло — рискованно, затратно и бессмысленно. Так что Хан видел два пути: высадить Лору у Ромалунцев, которые, заняв центральное положение на карте, были с любой точки космоса довольно близко и, что удачно, поддерживали связь с Федерацией и смогли бы таким образом передать ей заблудшую заложницу, нечаянно попавшую им в руки; оставить у себя или… убить, ведь второй вариант мог быть воплощен при условии, что девушка согласилась бы стать частью сверхчеловеческой команды… А в это Хану мало верилось.       Да. Положение дел было не самым утешительным. Невидимый Возмездие был при том абсолютно безоружен в случае негаданной встречи с неприятелем: при снятии маскировки корабля, проходит некоторое время, прежде чем допустимо поднять щиты, а значит корабль в этот временной отрывок уязвим для нападения. Обнаружь беглый Возмездие кто-либо, и события, весьма вероятно, обернуться довольно плачевным образом.       Риск оказаться замеченными был велик особенно с учетом, что за кораблем, в чем Хан был, конечно, уверен, неотрывно следовала группа захвата, и Сингх был бы очевидным проигравшим при данном раскладе, не имей он единственный резерв — Лору, которая, быть может, могла стать тузом в рукаве при возможной стычке с благородными преследователями.       Хан исподтишка незаметно поглядывал на нее, занятый исследованием космических карт, пролистывающий характеристики бессчетных планет, разыскивая среди них ту, что сгодилась бы как дальнейшее пристанище для него и команды. Его мозг пахал с огромной силой, тишина давила на уши, мысли до отказа забивали голову, и неожиданно Хан в обществе спящей девушки чувствовал себя настолько скверно, одиноко и удрученно, что ему становилось тошно от самого себя.       Он прервался, когда, по земельному времени прошло четыре часа с того момента, как Блэр заснула, и, опершись ладонями о стол, склонил голову так, что подбородок почти соприкоснулся с грудью, и замер, выдохнув. С минуту мужчина стоял в этом положении, пытаясь унять самого себя, утихомирить мысленные процессы, которые, словно вечный непрерываемый механизм, запустились и теперь рвали на кусочки мозг. Затем, подняв взгляд, он повернулся к Лоре и ухмыльнулся внезапно посетившему его очередному умозаключению: он изнурил ее, она — его; в этом плане они друг друга стоили.       Однако в следующую секунду его подобие улыбки угасло — лицевые мышцы не готовы были затрачиваться ради этого мимического жеста, который Хан отнюдь не приветствовал, — и он покачал головой. Возможно, и ему нужен был небольшой отдых.       Немного подумав, Сингх все же решился покинуть ненадолго мостик. Перед тем с параноической дотошностью проглядев просканированное космическое пространство за несколько варп-прыжков вокруг, проверяя, нет ли поблизости угрозы в виде назойливого хвоста, он, удовлетворившись, оставил «штурвал», и со свойственной его шагу кошачьей крадучестью и незаметностью пройдя мимо спящей в капитанском кресле девушки, вышел прочь и направился в сторону лифта. Он лично не разделял страсти его пленницы ко сну и не чувствовал никакой к нему тяги пока что, но вот от душа он бы сейчас не отказался. Поэтому спустившись на совершенно пустеющий этаж с пятнадцатью каютами, одну из которых некогда по его повелению занимала Лора, Хан направился к капитанской. Само собой, он, как полноправный хозяин всего корабля, мог себе позволить занять временно любую другую комнату. Возмездие, корабль с минимальным экипажем, вполне допускал ввиду малочисленности пребывающих на его борту людей щегольское наличие душа в каждой из пятнадцати кают. И все же Сингх, из тщеславия и чувства неудовлетворённой гордости, предпочел себе именно капитанскую, которая, мало чем отличающаяся от других, манила Хана лишь своей давней принадлежностью Маркусу. Покойный враг, труп которого Хан безжалостно запихнул в одну из эвакуационных торпед и запустил долой с корабля — в космос, должно быть, и не успел даже ступить за порог отведенного ему помещения — у него не было в том нужды. И даже несмотря на это, сверхчеловека грела сама идея, что он займет часть ему принадлежавшего пространства, таким образом еще раз посмеявшись и надругавшись над памятью того, кто осмелился его шантажировать и использовать.       Хан сам не заметил, как его руки сжались в кулаки. Ярость имела привычку зарождаться в нем стремительно и незаметно, как некая неконтролируемая мутация, заселившаяся в теле. Сверхчеловек охотно подставился под ледяные струи, смывая ее с себя: ему нужен был здравый рассудок и достоверная защищенность от собственного гнева.       Он всегда любил воду — она была утешением и мощью одновременно. Однажды, — Хан это помнил как одно из самых ранних его воспоминаний под ликом того, кем его создали, — его привели посмотреть на море, просто в качестве прогулки. В тот день трехсотлетней давности был шторм; волны с разъяренным ревом накидывались на маленький пирс, полностью захватывая его в свою пенистую пучину, отступали, готовясь к новому сокрушительному прыжку, который мерещился Хану преисполненным еще большим гневом и силой. В сверхчеловеке не было и по определению не могло быть заложено никакого поэтического начала, но, созерцая морскую стихию, он чувствовал подлинное воодушевление и главное — единение с этой природной силой, буйной, свободной и всемогущей, прямо как он. Тогда Сингх сорвался — он сбежал от охраны, прорвался через ограждения, отделяющие всех любознательных и рисковых зрителей шторма от взбешенного моря, и подбежал опасно близко, так, что волна обдала его с ног до головы, затянула в свои глубины, но не сумела сломить и повалить… Вскоре его увели оттуда, но увиденное оставило какой-то значимый для Хана отпечаток в душе.       Сейчас же он просто стоял, замерев, склонив голову, прикрыв глаза, а вода беспорядочно стекала по всему его телу.       Хану хватило всего двадцати минут, чтобы прийти в себя, и вот он уже неторопливо шел обратно на мостик, посвежевший, с мокрыми волосами и искрящимися глазами, когда, приблизившись к нужному повороту, увидел Лору. Потрепанная и заспанная, что выглядело особо контрастно рядом с опрятным и чистеньким сверхчеловеком, она неопределенно глянула в его сторону, как будто сперва не признав, и, не смутившись, спокойно продолжила свой путь в обратном Хану направлении. Она, казалось, хотела даже беспрепятственно пройти мимо него в сторону лифта, но такой фривольности — покинуть мостик, не объяснившись и не спросив разрешения, — Сингх не мог ей дозволить. Он выставил вперед ладонь, и девушка, предсказуемо натолкнувшись на нее плечом, вынуждена была остановиться.       — Ты куда? — поинтересовался Хан, пытаясь поймать взгляд Блэр, но она лишь сонно и отрешенно глядела куда-то перед собой.       — За едой, — вторив лаконичности вопроса, ответила ему девушка и, помедлив и как будто даже с неохотой, все же повернула к нему лицо. — Позволишь? — в ее голосе промелькнули перемешанные в нужных дозах с тщательным подходом первоклассного химика интонации притворного покорства и повиновения и язвительности и озорства.       Сингх коротко кивнул и убрал руку, чуть отступив в сторону, пропуская. Честно говоря, он был немало удивлен неожиданным бодрствованием его заключенной. Четыре часа это чертовски мало при том уровне нагрузки и соответствующей ему утомленности. Хан ожидал, что после такой муштрвки, которую он ей задал, она проспит с лихвой часов аж девять, и он готов был даже ей их подарить. Но отчего-то Лора проснулась, можно сказать, сразу, как он ушел. Почувствовала его отсутствие?       Как будто отвечая его внутреннему недоумению, она повернулась к нему лицом, уже уйдя немного вперед по коридору, и, словно припоздало что-то вспомнив, вопросительно приподняла указательный палец.       — Кстати, а где был..? — Лора недоговорила, осознав саму несообразность и глупость вопроса. Оглядев мокрые волосы ее похитителя, с которых скатывались, стекая вниз по шее за ворот футболки, одинокие капли воды, она кивнула самой себе и затем улыбнулась — уже Хану.       — То есть, я упустила шанс побега? Черт.       На этот раз она говорила мягко и с знакомой шутливой ноткой в голосе, и это было столь же отрадно, как неожиданно. Неожиданно настолько, что Хан не ответил ей, что, впрочем, Лору не смутило: она пожала плечами, показывая, что ее нисколько не задевает и не волнует равнодушие сверхчеловека и то, что он не ответил ее веселому настрою взаимностью, и, развернувшись, ушла. А Хан пошел своей дорогой.