Hurt

Пейзаж за окном казался ужасно знакомым. Вдалеке виднелись хребты покатых гор, а кругом простиралась голая степь, поросшая редкими сухими растениями. И всё это: пейзаж, петляющая дорога, редкие, маленькие городки на десять домов — всё это было узнаваемым. Они ехали на север, потому что облака в левом окне стали светлеть где-то вдали, где горизонт протягивался длинной, волнистой линией. — Мы недалеко от Финикса, так? — впервые за всё время в дороге подала голос Фрай. От долгого молчания в горле пересохло и получилось как-то не так, как она планировала. Ответа Винсент, впрочем не получила. Машина свернула с шоссе, проехала ещё меньше мили в горы, и в этот момент Винсент поняла, где они находятся. Она предполагала, что угодно, кроме этого. Вдали показался небольшой дом, что нисколько не поменялся за это время. Те же светлые панели, которыми были обиты стены, то же крыльцо с двумя дверями: обычной и сеткой от москитов. Широкие, решётчатые окна со ставнями и чердак, смотрящий слуховым окном на подъезжающих гостей. Однажды она уже была здесь. Однажды они уже были здесь. Дом стоял на склоне, одной своей стороной как бы нависая над тем, что расстилалось у подножия горы. Не решаясь задавать вопросы, Винсент приблизилась к краю, разглядывая шоссе вдалеке и поросшие сухими кустарниками ущелья внизу. Она слышала, как за спиной Пирс звенел ключами, а потом скрипнули петли двери. Откликаясь на этот звук, девушка послушно пошла в дом. Внутри пахло пылью, хозяйственным мылом и — внезапно — травой. Здесь всё было убрано, некоторая мебель накрыта чехлами и это мало походило на то, каким она видела дом в последний раз. Тогда тут валялись вещи, полотенца, коробки от заказной еды и в целом царил хаос помещения, люди в котором слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на обстановку. Гостиная не была никак отделена от кухни, а кухня от столовой. Всё это было одной огромной комнатой, собственно и составлявшей почти весь первый этаж. Кроме этого была уборная у самого входа и маленькая спальня рядом. Прямо напротив кухонных тумб у противоположной стены располагалась узкая лестница, уходившая на чердак, переоборудованный в ещё одну спальню. Впрочем, там Фрай была всего один раз. Слыша, как хлопают двери в комнатах, Винсент прошла вглубь, до больших окон, выходивших на балкон и резким движением раздвинула шторы, позволяя утреннему свету проникнуть в дом. В лучах солнца стали видны облака пыли. Балкон висел над склоном, с него был виден крохотный городок у подножья горы. Из окон же, выходивших на сам балкон, можно было разглядеть, как простирается на многие мили вперёд степь, которую на две части разрезало шоссе. — Как долго мне здесь оставаться? — поинтересовалась Фрай, слыша шаги позади. Пирс швырнул в угол у лестницы сумку, которую забрал из машины и остановился на мгновение, будто делая передышку перед очередным забегом. — Пока Райз не перебесится. Такой ответ не очень радовал. Неделю? Две? Месяц? Сколько ему нужно, чтобы перестать давиться слюной? Пирс какое-то время молчал, будто ждал, что Винсент заговорит. И она знала, что должна, но не могла заставить себя. Не сейчас. Нужно было время, чтобы собраться с мыслями и всё переварить. А потому мужчина бросил быстрый взгляд вокруг, будто проверяя, что мог забыть, а потом развернулся и не говоря больше ни слова, направился к двери. Винсент такой поступок немного сбил с толку. Она уже успела подумать над тем, как неловко будет оставаться в этом доме с ним один на один, как Пирс просто решил уйти. Это, конечно, избавляло от чувства неправильности, но всё-таки выглядело как-то странно. — Ты серьёзно? Наверное, это прозвучало слишком сурово — Винсент и сама не ожидала, что получится так. Пирс медленно обернулся, меряя её взглядом и произнёс спустя время: — Я, в отличии от тебя, числюсь в живых. Фрай отлично понимала, что даже его отсутствие в то время, что он потратил, чтобы привезти её сюда уже может выглядеть подозрительно. — Я знаю. Просто… Он сделал шаг вперёд. Девушка невольно скрестила руки на груди, будто отгораживаясь от чего-то. — Что? — Ты ранен. Рука с трудом слушается. И тебе надо поспать, — спокойно отозвалась Винсент, сама не замечая, что в конец растеряла всю свою ненависть и злобу. Пирс измученно усмехнулся. В свете утра, после того, что произошло, в эту самую секунду он не казался Фрай устрашающим или жестоким, скорее просто… уставшим. До неё стало медленно доходить, что вообще случилось, а потому казалось, что проявить внимательность и участие будет не лишним. — Теперь ты уже не хочешь меня убить? — он дёрнул бровью, слегка наклоняя голову. — Просто пытаюсь помочь, — пожала плечами Винсент. — Хочешь помочь — не мешай, — отозвался Пирс беззлобно, а потом добавил: — И ещё, давай без глупостей. Винсент поглядела внимательно, осознавая, что он говорит серьёзно. И хотя определение звучало размыто, она прекрасно понимала, о чём идёт речь. — Хорошо. Хлопнула дверь. Винсент видела, как он садился в машину, на мгновение перед этим, застыв, глядя вперёд, но понять, смотрел ли он на неё или куда-то в сторону, девушка не смогла. Только видела, как машина отъехала и вскоре исчезла из поля зрения. А Фрай осталась совершенно одна в доме, где когда-то провела одну из лучших недель в своей жизни.

***

Весь день Винсент просидела в одиночестве, не выходя из дома. Из продуктов она нашла на полках только консервированные бобы и наполовину пустую бутылку виски. Закончив с едой, Фрай уселась в гостиной за книгой. День прошёл слишком быстро. Может, потому что она ненадолго уснула где-то после обеда, а может, потому что всё это время в голове не замедляя своего хода и не останавливаясь, роились мысли. Винсент было нужно время, чтобы прийти в себя, понять, что произошло и предположить, что делать дальше. И именно это она и получила — время и вдобавок одиночество. Которое в контексте путаницы в голове и в жизни, не угнетало, а наоборот давало свободу. На следующее утро, сама не заметив, как бессонница и метания в кровати превратились в глубокий, затягивающий сон, Винсент очнулась от звука велосипедного звонка. Она распахнула глаза, всё ещё не шевелясь и пытаясь понять было ли это реальным или просто почудилось ей. Послышался тихий срежет металла, а после скрип петель. Винсент, как-то автоматически напрягаясь, вскочила, будто была готова хоть сейчас бежать. Но это не понадобилось. Выглянув в гостиную, девушка обнаружила невысокого роста мужчину с проседью на висках, сжимавшего в руках бумажный пакет. Он стоял на пороге, придерживая дверь открытой. Взгляд бегал по обстановке дома, пока не остановился на настороженном лице Фрай. — Извините, что так рано. Я оставлю это тут, — он по-хозяйски шагнул в комнату. — Всё, как договаривались. Если что-то понадобится, у вас есть мой номер. На смену напряжению пришло недоумение. Мужчина говорил довольно быстро, оставил пакет, ничего не объясняя и вышел. Винсент даже не успела сказать «спасибо» или вообще произнести что-либо, как мужчина уже сел на свой велосипед, оставленный у крыльца и поехал назад. Кто он был такой, она понятия не имела, но зато догадывалась, что всё это значило. Девушка чуть приоткрыла дверь, высовывая голову и видя только маленькую фигуру, скрывающуюся за поворотом дороги, что вела вниз. Потом поглядела в бок, замечая, что в стороне от дома припаркована машина. Фрай слегка нахмурилась, возвращаясь в дом и оглядывая комнату. Но на диване было пусто, а из ванной не доносилось никаких звуков. Винсент поглядела на лестницу, но подниматься наверх и проверять не стала. «Не буди спящего дракона, да?», — усмехнулся голос внутри. Винсент дёрнула уголком губ, чувствуя, как рассеиваются вчерашнее непонимание и путаница, как исчезает настороженность, с которой она проснулась, но, что важнее, замечая отсутствие какого-то страха, скованности и бессилия. Всё стало более или менее ясно, выстроилось в красивую, хоть и не до конца завершённую картину, как из пазлов, где не хватало нескольких кусочков. Она чувствовала себя уже более отдохнувшей и способной соображать. В конце концов, она всё ещё жива и теперь даже не заперта в четырёх стенах. В каком-то смысле. С такими положительными мыслями, Винсент полезла в пакет, принимаясь попутно искать на кухне посуду. Та, перевёрнутая донышками вниз, стояла в шкафчиках. Фрай и сама не заметила за собой, что старалась двигаться тише, аккуратнее. Готовить Фрай умела, но не любила. Не любила настолько, что готовкой последний год занимался преимущественно Шейн. И в его случае это было ещё и экономично, потому что он чаще использовал не плиту, а собственную мутацию. Так что сейчас пришлось лихорадочно вспоминать, как разбить яйцо без вреда для здоровья и как не сжечь к чертям дом. В итоге, сдвигая грязную посуду на раковину, Винсент пришла к удовлетворительному выводу, что справилась куда лучше, чем думала в начале. — Что ты делаешь? Неожиданный голос едва не заставил Фрай выронить нож. Она обернулась и удостоилась чести лицезреть ещё немного сонного, но выглядящего уже определённо лучше Пирса, стоящего на последней ступеньке лестницы, скрестив руки на груди, прислонившись плечом к стене и недоверчиво наблюдающего за её махинациями. — Завтрак, — просто отозвалась Винсент, думая, что это и так было понятно. — Приходил какой-то дедуля и принёс продукты, и я подумала, что всем нужно что-то есть. Даже тебе. Девушка разложила содержимое сковороды на две заранее приготовленные тарелки и потянулась к сыру и маслу, намереваясь сделать себе бутерброд. — Почему ты не разбудила меня? — в голосе послышалась какая-то забавная ворчливость заспанного человека. Винсент поглядела через плечо, облизывая испачканные маслом кончики пальцев. Пирс вопросительно изогнул бровь. — Потому что с одним малахольным старичком я в состоянии справиться и сама, — она развела руками, возвращаясь к нарезке сыра. — И к тому же, тебе правда не мешает поспать, а то с таким «наполеоновским» режимом сна, ты чего доброго свихнёшься и захочешь захватить маленькую европейскую страну. Наконец, покончив со всем этим, девушка опустила тарелки на столешницу и сама плюхнулась на стул, вполне довольная собой и предстоящим завтраком. Мужчина какое-то время стоял неподвижно, глядя, как Винсент режет яичницу в тарелке ребром вилки. Всё это выглядело как-то непривычно, по-домашнему что ли. Так, как не было уже много лет. Так долго, что теперь всё казалось ненатуральным, картонным и неправильным. Винсент, растрепанная и пахнущая чем-то знакомым и терпким, сидела подобрав под себя одну ногу, слишком занятая завтраком, чтобы обращать внимание на пристальный взгляд Пирса, направленный в её сторону. И всё же, спустя какое-то время, она повернулась. — Ты всё утро будешь там стоять и смотреть, как я ем? — насмешливо бросила она. — Зрелище, конечно, увлекательное, но нет. — Я не больно кусаюсь, — усмехнулась Винсент, указывая на стул напротив. — Я знаю, — с такой же усмешкой, только куда более наглой, отозвался Пирс, заставляя девушку смутиться и отвести взгляд. Она помолчала какой-то момент, краем глаза наблюдая за тем, как мужчина опускается на стул и принимается за еду. В какой-то момент она почувствовала, что случайно коснулась коленом его ноги под столешницей и невольно двинулась чуть назад. А потом, чтобы избежать неловкого молчания, заговорила: — Слушай, я не знаю, зачем тебе всё это нужно, но в любом случае, спасибо. Винсент постаралась, чтобы это звучало искренне. — Зачем мне всё это нужно? — переспросил он, прекращая есть. — А зачем тебе понадобилось спасти жизнь того мутанта? Или влезть в чёртов дом ради своего дружка? — Я… — Фрай мгновение колебалась. — Для меня это было важно. Спасти чью-то жизнь. — Да, но почему? — Эти люди так или иначе, в большей степени или в меньшей, но вызывали у меня… какие-нибудь чувства. Шейн мой друг, а Остин… Остин просто спас мою жизнь. — Вот именно, — негромко произнёс мужчина непривычно низким голосом. Девушка думала, что последует что-то ещё. Но Пирс молча закончил с завтраком и вышел из дома, бросив только короткое: «Скоро вернусь». Винсент убрала посуду, сама не заметив, как перемыла всё и опомнившись только когда грязные вилки и тарелки уже горой лежали на раковине. Могло ли это значить, что и её жизнь способна вызывать у него какие-то чувства? Винсент знала, что привлекает его по крайней мере физически. Об этом не приходилось гадать, в голове и так изредка всплывало странное, брошеное в мастерской и неожиданно откровенное «Я тебя хочу». Но это было чем-то другим. Не важно, как сильно ты желаешь тело другого человека, если тебя не интересует его душа. И тут впервые за всё время с момента встречи, Винсент заглянула слишком глубоко в себя. Туда, где прячется от света всё самое сокровенное. Всё то, в чём мы никогда не признаёмся не то что другим, но даже себе. Она не глядела туда уже два года, убеждённая, что нет нужды ворошить прошлое. А теперь, так нечаянно задев то тайное, скрытое ото всех место, она с удивлением обнаружила, что куда бы ты не бежал, как бы не закапывал прошлое — от него не скрыться. Два года назад она сбежала, думая, что можно просто забыть обо всём. Когда-то давно Винсент читала, что наркоманы со стажем никогда не станут обратно здоровыми людьми. Они могут думать, что исцелились, что завязали со своей зависимостью и жить с этими мыслями десять лет, двадцать, даже тридцать. А потом в один прекрасный день сорваться из-за какой-то мелочи. Бывших наркоманов не бывает. Внутренний голос, изобразив фанфары, насмешливо бросил: «Добро пожаловать назад! Ты же не думала, что от этого можно так легко откреститься?» Фрай только нервно повела плечами, чувствуя себя так, будто бежит куда-то, а пол ковром складывается под ногами, как в старых мультяшных ситкомах и направилась в душ. На свежую голову было куда легче думать, так что мысли, которые Винсент старательно задвигала на второй план теперь появлялись всё чаще и чаще. И на повестке дня был вопрос: «Что теперь делать дальше?». Не может же она вечно жить тут, как в норе. Девушка вернулась к первоначальному плану, которому собиралась следовать до попадания в Transigen: уехать куда-нибудь подальше и жить обычной жизнью, надеясь что умрёшь не очень скоро. Перспектива, конечно, была не то чтобы радужной, но выбора не было. Или?.. Поворачивая до упора кран с горячей водой, с которой тут были явные проблемы, Винсент вдруг вспомнила слова Купер о проекте Каннингема. Очевидно доктор не просто так изучал Эдвина и его мутацию. И не просто так утаивал от него факт её существования. Он хотел сделать его обычным. Исцелить. Быть может, его проект был направлен как раз на это? На то, как избавить человека от такой мутации. В конце концов, у Райза получилось предотвратить случайные мутации, кто знает, может Каннингем продвинулся ещё дальше и научился избавлять от них уже после их появления? Хотя, наверное, в этом случае Эдвин был бы жив, а она не получила бы его способностей. И всё же, мысль о проекте Каннингема, как о последнем лучике надежды не дала Винсент даже спокойно насладиться ледяным душем. «Надежды. Конечно», — скептически и раздражённо хмыкнул внутренний голос, пока Фрай неутешительно осматривала свою одежду. Она оказалась не то чтобы сильно повреждена, но зато испачкана. И если до этого Винсент обращала на это не слишком много внимания, то сейчас надеть грязную футболку на своё чистое тело казалось почти что смертным грехом. Девушка вспомнила о сумке. Прокрадываясь, словно вор, Винсент раскрыла брошенную у лестницы сумку, порылась там, извлекла футболку. Футболку Пирса. «Ну, как в дешёвой второсортной мелодраме, честное слово», — отозвался гаденький внутренний голос. Она ещё мгновение простояла, раздумывая, а потом плюнув на всё, натянула вещь на себя. Футболка едва доходила до середины бедра, да к тому же висела на ней, как мешок, но Фрай всякий раз возвращалась мыслями к своей перепачканной, выглядящей, как половая тряпка футболке и понимала, что из двух зол выбирают меньшее. Если такая аналогия вообще была уместна. К тому же она застирала свои вещи, надеясь, что на сухом, тёплом воздухе они высохнут быстро и она сможет переодеться быть может ещё до того, как Пирс появится в доме. Уже собираясь убрать сумку как ни в чём ни бывало, Винсент вдруг услышала тихое позвякивание стекла. Запустив руку глубже в одном из карманов она обнаружила коробку с усыпляющим, а в ней две ампулы — одна целая и одна пустая. Должно быть, это то, из-за чего она потеряла сознание возле дома Купер. Маленькая ампула с прозрачной жидкостью внутри лежала на её ладони, а Винсент, чувствуя какой-то холодок на спине, вдруг подумала над тем, как она вообще будет приводить свой план по розыску работы Каннингема в действие. Она знала, что у доктора была квартира в Альбукерке, но даже во время работы в Генном Центре он бывал там от силы раз в полгода, а теперь она, наверное, и вовсе принадлежит другим людям. И это было единственное, что она смогла придумать. Всё, что она знала о жизни Каннингема все эти два года — центр помощи, Нью-Мексико, Эдвин, бывшие коллеги, Купер, мутанты — всё это было бессмысленно и бесполезно. Так что выбирать особо не приходилось. Винсент запечатала коробку и вернула её на место, почему-то чувствуя себя отвратительным и неблагодарным человеком из-за того, что задумала.