***
Найти Райза оказалось не слишком простым занятием, но Дэниел был чертовски хорош в том, чтобы добиваться своего. Именно поэтому он сидел в кабинете доктора, откинувшись на спинку, молча, даже лениво изучая аскетичную обстановку кабинета, в то время как Райз листал принесённые бумаги. На лбу доктора пролегли морщины, взгляд был сосредоточен, не спеша переходя с одной строчки на другую. Наконец, спустя минут десять молчания, прошедшие под стук шариков вечного маятника, он поднял глаза. — Где вы это взяли? — У мисс Винсент Фрай. Уверен, вы её знаете, — ровно отозвался Дэниел. Райз нахмурился ещё больше, но тень какого-то недоумения омрачила его лицо. — Мисс Фрай, по моим сведениям, мертва. Да, они не нашли тела. Нашли нескольких мутантов. Солдат. Но не девчонку. Правда Райз был убеждён, что она просто оказалась в неподходящем месте или что-то вроде того. И всё же едкое чувство сомнения периодически будило его посреди ночи. Чувство того, что он что-то упускает. — Значит, ваши сведения неверные, — пожал плечами Дэниел. Райз какое-то мгновение сверлил его взглядом, будто ждал, что мужчина сдаться, скажет, что это ложь или начнёт нервничать. Но ничего не произошло. Дэниел только обвёл комнату скучающим взглядом, а Райз вернулся к бумагам. Там были формулы и чертежи. Чертежи той машины, что разработал Каннингем. Два года назад Райз пришёл к нему, впервые переполненный вдохновением и желанием сделать всё, как лучше. Такой порыв понят не был. Каннингем выплеснул ему в лицо воду из бокала и послал к чёрту. Рассерженный голос доктора до сих пор стоял в голове: «Я никогда не пойду на это!». Чтож, он сам избрал свой путь. Всё то, что случилось с Центром, со всеми его рабочими — всё это вина Каннингема. Интересно, жил ли он с этой мыслью? Винил ли себя? Райз считал, что нет. Каннингем был из того типа людей, которые не смогут разбить что-то дорогое и хорошее, чтобы сложить лучшее. А вот Райз мог. — Вы пришли с каким-то предложением, верно? Хоть я и сомневаюсь, что оно достаточно весомое. Взгляд Дэниела остановился на его лице. — Я знаю, куда направится девчонка. И я предлагаю сделку. Ева часто говорила, что у него серьёзные проблемы с доверием. Может, поэтому он так и не сумел сказать ей, насколько она была ему дорога. Боялся, что подпустит её ближе, а потом она его предаст. Наверное, Ева была права. Но, что важнее, она была ещё и мертва. Мертва по вине этого выродка Дэвиса — в этом Дэниел не сомневался ни грамма. И сейчас его проблемы с доверием сыграли ему на руку, когда он предусмотрительно сунул Шейну жучок. — Какую же? — деловым тоном проговорил Райз. У него было ощущение обратного дежавю. Почти то же, как в день договора с Купер. Только здесь ему приходилось выслушивать условия. — Я проведу вас к девчонке. Но когда мы окажемся там, я буду первым, кто использует машину, — он кивнул на бумаги и чертежи. — Зачем вам приносить мне бумаги, а потом ещё и приводить в нужное место? Не слишком рационально. Откуда мне знать, что это не ловушка? Дэниел усмехнулся. Он очень долго думал, прежде чем прийти сюда. Но в конце концов, понял, что чувствует себя так, будто стоит на доске над пропастью и бежать нужно лишь в одну сторону. С одной стороны — правительственный центр, который с большей вероятностью отберёт всё, а его самого закроет, как кролика для опытов. А с другой — Transigen и Райз, с которыми договариваться гораздо проще. Как минимум потому, что они нуждались в нём, как и он в них. — Потому что у вас есть ваши солдатики, а у меня только я. Я и эти сведения. Так что я просто извлекаю максимум выгоды из того, что имею. Они оба были осведомлены о принципе работы машины Каннингема: она делала то же, что делал Эдвин по сути. Не отбирала этот дар, а передавала его другому. Вот почему Каннингем отказался от её использования — способности Эдвина перешли бы кому-нибудь, а он сам был бы мёртв. Ему потребовалось пережить два года, чтобы произошло то же самое. Какая ирония. — Чтож, вполне разумные условия, — хладнокровно отозвался Райз, поднимаясь. — Считайте, что мы договорились. Он протянул руку через стол. Дэниел нехотя поднялся, но руки не пожал. Только кивнул и бросив быстрое: «Я сообщу, когда когда она двинется», вышел неспешным шагом. Подобная показушная уверенность почему-то стала выводить Райза, но он сохранял невозмутимость. Только дождался пока шаги в коридоре утихнут и вызвал одного из ассистентов к себе. — Где Пирс? Ассистент неловко пожал плечами. — Кажется, у него возникли какие-то проблемы. Он должен быть на базе в Финиксе. — Подготовьте мои наработки по X-24 к завтрашнему дню. Ассистент не стал уточнять, только кивнул. Райз ещё раз пробежал взглядом по чертежам. Каннингем бегал в течение двух лет, скрывался и прятался, как мышь. В конце концов, умер за свои идеи. И что? Разве это что-то исправило? Завтра у него будет машина, сыворотка и девчонка с мутацией сына Каннингема. Райз пришёл к выводу, что всё, что делал Каннингем не было борьбой. Это было крысиным бегом в колесе. Он усмехнулся про себя этой мысли и захлопнул папку.***
В комнате было темно. И поэтому ушло время на то, чтобы глаза привыкли к мраку и Винсент не сразу, но разглядела вытянувшуюся на кровати фигуру. — Ты спишь? — тихим, еле слышным шёпотом позвала девушка. «Глупый, глупый вопрос», — бросил внутренний голос. Картина стала проявляться, становиться объёмнее, и Фрай наконец смогла увидеть, что Пирс лежит на кровати, подложив руки под голову и глядит в потолок. — Нет, — так же тихо отозвался мужчина. Теперь она уже могла разглядеть стены, очертания мебели: тумбы, ночника и двух кроватей, стоящих рядом. Винсент приблизилась и опустилась на край одной из них. Звук её дыхания в тишине комнаты казался слишком громким, а сердцебиение почти оглушающим. Она вдруг почувствовала, как потяжелели руки и ноги. Она шла с намерением направиться в душ — смыть всё произошедшее. Но теперь, опустившись на матрас, поняла, что больше не сможет заставить себя подняться. — Ты в порядке? Вопрос прозвучал так странно, что Винсент невольно нашла взглядом в темноте лицо Пирса. Он повернул голову в её сторону, в целом оставаясь неподвижным. — Я… — «разбита, измучена, напугана до ужаса и не имею не малейшего понятия, что делаю?». — Я просто устала. Она поглядела на ладони, линии на которых стали неразличимы в темноте. Казалось, будто поднеси она руки на свет и увидит пятна крови на них. И хуже всего, что не своей. Ничего такого не было в том человеке, она ничего о нём не знала. Кроме того, он даже ударил её. И всё же его лицо стояло перед глазами даже отчётливее прошлого ночного кошмара — лица Эдвина. Потому что Эдвина она просто не смогла спасти, а этого человека убила сама. Винсент почувствовала, что руки у неё снова начинают дрожать, а в горле встаёт ком. «Конечно, только истерики нам сейчас не хватает», — со злостью на саму себя пронеслось внутри. Фрай помотала головой, зажмуривая глаза, сжимая губы и бросая быстро: — Не важно, — она попыталась чтобы это звучало легче, но дрожащий голос смазал эффект. — После первых десяти ты перестаёшь что-либо чувствовать, — спустя какое-то время произнёс Пирс. Он говорил без сожаления, без испуга, без сочувствия. Просто, как факт, который нельзя никак изменить. — Не помнишь лиц, голосов, имён. Девушка открыла глаза. Пирс глядел на собственные механические пальцы, которые шевелились в темноте с характерным звуком. — Привыкаешь относиться проще, — продолжил он. — И тебе начинает казаться, что значимость жизни сильно переоценена. — Я не верю в это, — покачала головой Винсент. — Я не верю, что в тебе ничего не осталось. Если человеческая жизнь не имеет для тебя значения, зачем тогда ты спас мою? — Не знаю, — честно отозвался он, поворачивая голову к девушке. — Может, потому что из всех чёртовых жизней только твоя имеет значение. Винсент почувствовала, что как никогда близка к истерике. Она наклонилась, снимая обувь, потом встала, пересиливая усталость и подошла к противоположной кровати. Пирс поднял голову, как-то растерянно наблюдая, как девушка вдруг залезает на кровать и ложиться рядом, прижимаясь к нему и складывая голову ему на грудь. От озадаченности и неожиданности он даже не сразу сообразил, что произошло. Винсент замерла, и Пирс спустя какое-то время всё ещё неловко опустил живую руку на её талию, чувствуя, как ладонь девушки, её холодные пальцы касаются его шеи. — Хочешь секрет? — тихо спросила она, и по голосу было понятно, что она пытается не заплакать. — Мне так, чёрт подери, страшно. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз себя так чувствовала. Она шмыгнула носом и сильно зажмурилась, раз за разом повторяя в голове: «Не смей. Не сейчас. Не вздумай». Руки неожиданно сильно притянули её ближе, сжимая её хрупкую фигуру. Винсент слышала тяжёлое сердцебиение, которое в тишине казалось громче, чем гром. — Ты будешь в порядке. Истерика медленно стала отступать. Это дыхание, стук сердца, ощущение, что тебя держат и не отпустят — всё это вселяло чувство безопасности. И Винсент впервые поняла, что это ощущение и тянуло её, как магнит, сколько она не пыталась убежать. Чувство спокойствия, что вроде: «Я могу ранить тебя, но ничто кроме меня не посмеет». Ну а боль, которую они раз за разом намеренно или нет причиняли друг другу — маленькая цена. — Мы будем в порядке.