Живите долго и счастливо

      Массивные темные стены замка устрашающе возвышаются над волшебным миром. Чарующее безмолвие. Даже вороны боятся летать над этим пугающим до дрожи в коленках местом.       — Круцио! — тишину прорезает противное шипение, а затем пронзительный девичий крик.       — Не трогай ее! Это я, слышишь, я вместе с друзьями уничтожила почти все твои крестражи, подонок, я! — голос Гермионы за последние несколько часов охрип от рыданий. Ее и Луну поймали Пожиратели, когда они собирали в Запретном Лесу травы для целебных зелий, помогающих залечивать раны. С друзьями девушку разлучили уже давно, парни служат в аврорате, и всю их деятельность держат под строжайшим секретом и не позволяют иметь никаких личных контактов. Сейчас Грейнджер сидела связанная на холодном полу, и прямо перед ней билась в болевой агонии Лавгуд. Глаза Луны покраснели от слез, одежда давно была разорвана в клочья, и по всему телу зияли глубокие царапины.       — Прекрати! — голос Гермионы предательски сорвался. На ее теле — ни единой ссадины, по личному приказу Волдеморта ее никто пальцем не тронул.       — А зачем? Мне это нравится. Круцио! — и снова вопль Луны, переполненный болью и отчаянием.       — Нет! — Гермиона, хоть и не испытала еще ни одного Круциатуса, закричала не тише подруги от осознания своей безысходности.       — Да, Грейнджер, да. Но ты знаешь, что может меня остановить. Скажи мне, где Поттер и Уизли, и я отправлю вас обеих в темницу. А пока — Круцио!       — Не говори, Гермиона! — мимолетная фраза — и очередной крик вырвался на свободу, прямо из стянутых проклятием лёгких.       — Видите, она не знает! Пытайте меня, ведь я вам якобы должна все рассказать.       — О, нет-нет, я лучше пошлю еще пару десятков Круцио в бедняжку Лавгуд, и она действительно сойдёт с ума, как старики-Долгопупсы. Круцио!       — Я все скажу!       — Ну?       — Аврорат, они работают там.       — Кто бы сомневался. Надо быть абсолютным глупцом, чтобы работать в аврорате сейчас. Значит так, ты идешь к Поттеру и назначаешь ему встречу, пусть Уизли с собой захватит.       — Я не могу: аврорам запрещено общаться с друзьями.       — Неужели? Ахурумс! — снова жуткий, пронизывающий до дрожи крик — и Луна схватилась за колено. — Как мне нравится этот хруст. Сколько еще костей мне сломать твоей подружке?       — Хватит! Будьте благоразумны, сейчас аврорат держит всю свою деятельность под строжайшим секретом, как назначить встречу с его сотрудником?!       — Ну, раз так, будем брать. А пока — в темницу их! В ТЕМНИЦУ ИХ!       — Да слышу я, слышу, полночь за окном.       — О, Тео, прости, что разбудил, но это стоит того. Правая рука самого святого Поттера и ее полоумная подружка к нам пожаловали. Глаза Пожирателя широко распахнулись от удивления. На полу действительно сидели две девушки, и давились неслышными рыданиями, словно бы Тёмный Лорд сломал их не до конца. Жалкое зрелище.       — Отведи их в самую дальнюю темницу и останься дежурить. Думаю, даже не будет необходимости брать всех авроров, Поттер с Уизли сами к нам пожалуют. Как бы им не прийти? Такой ценный экземпляр пропадает и не менее ценный дожидается своей участи.       — Да, мой лорд, я все сделаю. Подъем! — Теодор подошел к девушкам, дернул обеих за руки, вызвав тонкий и, к ужасу, уже привычный вскрик Луны, и потащил их за собой.— Знатно же тебя потрепали, Лавгуд, — с издевкой произнес парень, а затем небрежно, как отживших кукол, втолкнул подруг в леденящую кровь темницу, отчего неокрепшее тело Луны сдалось и мешком повалилось на пол. Чародейка ударилась головой и потеряла сознание, но Тео этого уже не видел: скрылся во тьме, захлопнув дверь, и издалека крикнул:       — Попробуете бежать — сделаете себе еще хуже.

***

      — Ты как, Луна, тебе лучше? — встрепенулась Грейнджер, когда Лавгуд открыла глаза и с усердием попыталась связать несколько слов:       — Да, есть немного, кости ломит, но кровь уже не кипит. И стало очень холодно…       — Холодно? — Гермиона искренне удивилась заявлению подруги. На самом деле, в помещении, в котором находились девушки, было влажно, но температура была точно не ниже двадцати пяти со знаком плюс.       — Как холодно, я конечностей не чувствую, — бывшая студентка Когтеврана лихорадочно задрожала, свернулась калачиком.       — Это обман, Луна, все хорошо, здесь тепло, ты не мерзнешь.       — Гермиона, мне так холодно, я сейчас, сейчас… — зубы застучали друг о друга в ритме фламенко, и Лавгуд, обессилев, потеряла последние остатки сознания.       — Луна! Луна, ты чего? Очнись! — Грейнджер принялась отчаянно трясти подругу за плечи, но безрезультатно. — Так, может, у нее жар? Поэтому ее так морозит… — пробормотала себе под нос Гермиона. — А! — вскрикнула девушка, когда дотронулась до пышущего жаром лба Лавгуд. «Больше 40» — пронеслось у волшебницы в голове, и она подбежала к решетке камеры.       — Нотт! Нотт! Нотт, ты слышишь меня? Ответь! Теодор! — во всё горло заголосила Гермиона.       — Заткнись, грязнокровка! Ты же всех разбудишь, — шикнул на нее Теодор, но затем его губы растянулись в противной улыбке, и он издевательски хохотнул: — Что, неужели вы соскучились по мне за пару часов?       — Луна при смерти. Температура зашкаливает за сорок, она дрожит, ей очень холодно, ломит кости, — оба посмотрели на невзрачную фигурку, точно выделанную из хрусталя. Та лежала без чувств, сжимаясь, дрожа и стуча зубами от холода.       — Нарглы, нарглы в беде, мы должны помочь им! — Луна неожиданно распахнула полубезумные глаза и попыталась подняться.       — Ш-ш-ш, тебе нельзя вставать, лежи смирно, — Гермиона подбежала к подруге, уложила ее обратно и, для успокоения, провела рукой по спутанным сальным волосам. Пытки не прошли для неё бесследно.       — Какие нарглы? Что несет эта полоумная?       — Ты слепой? Она бредит, неужели не понятно?! Помоги, Теодор, ее надо укутать в одеяло.       — Какого чёрта я должен помогать грязнокровке спасать сумасшедшую приятельницу? За кого ты меня держишь, Грейнджер?       — Прошу, Теодор, — тихо и оттого донельзя пронзительно зашептала Гермиона. Луна стала реже вздрагивать, и ее дыхание немного успокоилось, но жар так и не отступал. Глаза Нотта округлились, точно в изумлении, однако юноша быстро взял себя в руки и хмуро спросил:       — Сильный жар?       — Да, не знаю сколько, но он только повышается.       — Я сейчас, — Теодор резко развернулся, и плащ, коим одаривали всех Пожирателей, взметнулся вихрем. Через секунду Нотт уже скрылся: унёсся в неизвестном волшебнице направлении, только разносились его тяжелые шаги. Спустя какое-то время чародей вновь стоял на пороге, уже с пледом в руках. — Возьми, укутай Лавгуд в него, и пусть спит до утра. Видимо, столько Круциатусов что-то сломали у нее в организме. Жар спадет, и все будет нормально, — отрапортовал Пожиратель — и, не говоря больше ни слова, вышел. Гермиона бережно завернула подругу в одеяло, сочувственно провела по впалой щеке и обернулась, видимо, о чём-то вспомнив.       — Спасибо, — неуклюже поблагодарила она, правая рука Мальчика-который-выжил, почему-то такая слабая и беззащитная, и вгляделась в темноту, но оттуда ей никто не ответил.