Koragg

Врата захлопнулись. Война завершилась — для всех, кроме воина, оставшегося по другую их сторону. Воина, которому хватило отваги сразиться в одиночку с полчищами Тьмы. Но сколь бы силён ни был Линбоу, в конечном итоге и он оказался повержен, пусть и успев запереть в ловушке самого Мастера Тьмы. Теперь величайший из воинов Света был целиком и полностью во власти худших своих врагов. Линбоу очнулся на холодном каменном полу. Напрягши занывшие мускулы, измотанные долгим сражением, он поднялся на ноги. Доспехи исчезли без следа — энергии их поддерживать в теле не осталось. Линбоу думал, что доблестно погибнет в бою вскоре после закрытия Врат, забрав в небытие стольких созданий Тьмы, скольких сумеет. Но битва окончилась, а он был жив. Неприятное предчувствие холодило внутренности. Те, кто следил за Линбоу — а в наличии наблюдателей он не сомневался, — должны были видеть, что пленник очнулся. Линбоу поморщился от мерзкой мысли. Пленник. Из непроглядной темноты Преисподней вынырнула пара стиксоидов, и Линбоу хрипло рассмеялся. Он был безоружен, но отнюдь не беззащитен. Но стоило Линбоу сдвинуться с места, острая боль, пронзившая череп, заставила ослабшие ноги подогнуться — и тут же исчезла, оставив после себя лишь призрачный след тёмного присутствия. Не теряя времени, стиксоиды подхватили Линбоу под руки и потащили по сырым пещерам подземелья. Не ослабляя хватки, стиксоиды поставили его на колени перед зловещей дырой — той самой, куда Линбоу сбросил Мастера во время битвы. Мастера, который теперь, судя по всему, вознамерился жестоко отомстить за своё вынужденное заточение. — Что тебе от меня надо? — громко спросил Линбоу, силясь придать голосу уверенности. — Ты заплатишь за то, что сделал. — Линбоу не мог сказать наверняка, слышит ли низкий грохочущий голос в реальности, или Мастер влез ему в голову. — И что ты со мной сделаешь? Убьёшь? — Вовсе нет. — Мастер надолго умолк — и грянул громче прежнего: — Ты будешь служить мне, рыцарь. — Никогда! — яростно вскрикнул Линбоу. — Я скорее умру, чем поклянусь тебе в верности. — Но ты не умрёшь, пока я не позволю, — чуть тише сказал Мастер. — Тебе нечего мне противопоставить. Отработанным усилием Линбоу потянулся к дремлющей внутри магии — но под сердцем, где всегда теплился Свет, нащупал лишь зияющую пустоту. — Что... Что ты со мной сделал? — задыхаясь от гнева, выдавил из себя Линбоу. — Всего лишь оставил без светлой магии, — не замедлил ответить Мастер. — Так скажи мне, чего ты стоишь теперь? — Тебе меня не сломить, — убеждённо проговорил Линбоу. — Посмотрим. — Голос Мастера пронизало злобное веселье. — Благодаря тебе, рыцарь, у нас есть целая вечность. *** Линбоу сидел без движения, спиной бессильно прислонившись к стене пещеры. Он начинал понемногу приходить в себя — а значит, за ним придут совсем скоро. Ха. Пытки по расписанию. Вместо смеха из груди вырвался булькающий кашель. Линбоу откинул голову на привычный холод камня и едва удержался от того, чтобы на пару минут прикрыть глаза. Слабоумные прислужники Мастера не отличались богатой фантазией: день ото дня Линбоу пинали, избивали, расцарапывали едва зажившую кожу в кровь — но по крайней мере он знал, чего ожидать. Гораздо хуже становилось, когда Мастер лично принимался за своего врага. Он насылал на Линбоу невыносимую боль, от которой терялась связь с реальностью, и окунал его разум в омут кошмаров. Кошмары эти — яркие и живые, на самой грани бодрствования и сна — шептали о смерти. О том, как наверху, где осталась семья Линбоу, те, кого он защищал от Тьмы, оборачивались против своих спасителей. И Удонна с младенцем Боуэном умирали в страшных муках, а буро-зелёный лес окрашивался в алый. Линбоу, заточённый в Преисподней, не мог проверить, есть ли доля правды в жутких видениях, и его ум оборачивался против собственного хозяина, подтачивая решимость липкими сомнениями. Иногда Линбоу начинало казаться, что кошмарные сцены, которые показывал ему Мастер, и есть реальная жизнь, тогда как происходившее с ним в плену — лишь сюрреалистический бред. Чтобы вышедшее из под контроля безумие окончательно не поглотило жалкие остатки здравомыслия, Линбоу пришлось признать, что реальностью могло оказаться и то и другое одновременно. Самое страшное случалось, когда его тело, обессиленное нескончаемыми издевательствами, не выдерживало, и сознание проваливалось в сон. Нет, там не было ни боли, ни мучительных видений — но в том-то и весь ужас. Там были лишь разговоры. Раз за разом Линбоу обнаруживал себя на бескрайней каменной равнине, затянутой слоистым туманом, тёмно-жёлтым с отблесками лавы. И совсем рядом, в метре-другом от него неизменно появлялся Мастер. Во сне тот почти был похож на человека: только слишком грубые, будто вылепленные из воска черты лица и алый блеск глаз выдавали в нём нечто иное. Если Мастер однажды принадлежал к человеческому роду, он мог бы выглядеть именно так, когда Тьма уже надёжно пустила корни в его душу, но не успела безвозвратно изуродовать плоть. — Ты устал, — констатировал Мастер. — Хочешь, чтобы это закончилось? — Хочу, — глухо отвечал Линбоу, давно потерявший волю к безрезультатным спорам. — Есть только один способ, и тебе о нём известно, — напоминал Мастер. — Ты не будешь страдать. Ты сможешь наконец узнать о судьбе своей семьи. Это ведь совсем несложно, — его голос, понимающий, мягкий и рассудительный, гипнотизировал. — Нет, — короткое слово с каждым разом давалось Линбоу всё тяжелее. — Впереди тебя не ждёт ничего, кроме боли и страха, — говорил Мастер. — Так разорви этот замкнутый круг. Линбоу молчал. — Ты сломаешься рано или поздно, и мы оба знаем об этом. Но что, если к тому моменту станет слишком поздно? Что, если в один из дней, когда ты убедишь себя продержаться ещё немного, твоя жена и сын погибнут? — вкрадчиво спрашивал Мастер. — Что, если этот день именно сегодня? Линбоу опускал голову, упираясь взглядом в потрескавшуюся поверхность. — Если так, ты будешь жалеть до конца своей жизни — а она будет долгой, не сомневайся, — обещал Мастер. — Отдай мне свою верность, и ты будешь знать, что сделал всё, что мог. Не в этом ли смысл жизни рыцаря? И Линбоу выдёргивал себя из болезненно короткого сна в страхе не выдержать и сдаться — страхе, готовом вот-вот воплотиться в жизнь. Линбоу сворачивался в калачик на полу в по-детски наивной попытке защититься от внешнего мира. Бесполезно. Всё это было совершенно бесполезно. В те редкие моменты, когда Линбоу обретал способность ясно мыслить, он всё чётче осознавал ужасный факт. Час, когда Мастер добьётся своего, близок как никогда. *** К тому дню Линбоу слишком устал, чтобы суметь вырваться из цепкой хватки сна — и он прекратил борьбу. Он дал согласие на очередной ненавязчивый вопрос Мастера, хотя и знал, что впоследствии пожалеет о своём решении. Серьёзно обдумывать будущее Линбоу тогда был не в состоянии. В реальности он вскоре стоял на одном колене, склонившись перед своим повелителем. — Ты проиграл, рыцарь, — пророкотал Мастер. Линбоу не ответил, позволяя повиснуть тяжёлой тишине. — Каково это — быть тем, кто предал свой драгоценный Свет? Он не проронил ни слова. И без подначек Мастера свинцовый груз вины душил Линбоу изнутри. — Ты хотел бы об этом забыть? — Да, — честный ответ сорвался с губ Линбоу, прежде чем тот успел себя остановить. — Вот как. — В голосе Мастера прозвучало удовлетворение. — Я могу исполнить твоё желание.