Re: zero. С чистого листа.

      — Седлай дракона, поскачешь к графу, расскажешь ему всё подробно. Как выглядит, где нашли. Скажешь, что мы пошли проверить тракт. Вдруг и правда караван разграбленный найдём и ещё кого раненного спасти сможем? И приказ графа сразу назад вези, понял меня? — наставлял своего сына староста.       Хлопнула дверь, они вышли. Старик целитель был единственным, кто остался рядом с незнакомцем. Он пододвинул к лавке стул и, не торопясь сел. Что-то беспокоило его, и старик никак не мог понять что. Вытянув руки, он вновь принялся с помощью магии исследовать незнакомца. Внезапно лицо целителя вытянулось. То, что он обнаружил, было настолько невероятным, что он даже начал сомневаться в здравости собственного рассудка. В лежащем перед ним без сознания человеке не было ни капли маны. Она как будто бы обтекала человека, не вступая в реакцию с его телом. Такого просто не могло быть. Целитель задумчиво потёр лоб. Он не был неграмотным деревенским колдуном — прежде чем выйти на пенсию и осесть на землях Л. Мейзерса, он окончил Академию Целительства при военном министерстве и был старшим целителем во втором пехотном королевском полку. Его знания и опыт говорили ему, что мана есть во всех живых организмах, пусть иногда в мельчайших количествах, но она есть. И каждый человек может научиться её использовать. Многое, конечно, зависело от силы воли и способности контроля маны, и далеко не все могли стать могучими магами, но научиться зажигать свечу, пусть и не с первого раза, было доступно всем. Любое существо без маны мертво. Это первое, чему учат целителей. У последователей тёмных культов до сих пор практиковалось заклинание высасывания маны. Оно обрекало разумного на медленную и мучительную смерть. Однако лежащий перед ним человек, хоть и не имел ни капли маны, умирать не собирался. Даже несмотря на разрубленную голову. Погруженный в свои мысли целитель даже не заметил, как наступило утро и в дом ввалился усталый и запачканный пылью староста.       — На тракте мы ничего и никого не нашли, вернулись и подробно обыскали место, где его подобрали. И знаешь что? Судя по следам, вышел наш гость аккурат из Запретного леса. И ещё, сын мой от графа вернулся, велел срочно в поместье его везти. Он как, доедет? — кивнул на незнакомца староста.       — Доедет, — уверенно сказал целитель.       — Ну, вот и славно! — с облегчением произнёс староста. Хоть он и не подавал вида, но вся эта мутная история его слегка нервировала. Новость о том, что странный пришелец вышел из проклятого всеми светлыми богами леса, никак не способствовала его душевному равновесию. Староста сам неоднократно рассказывал купцам за кружкой-другой эля о пропавших в проклятых дебрях людях. Но никто и никогда не слышал, чтобы один человек смог выйти оттуда самостоятельно и остаться живым. Лес забрал очень многих, но не вернул ещё никого.       — Не повезло тебе, парень, — сказал целитель, когда староста вышел. — Граф наш Розваль — владетель, конечно, хороший, честный и справедливый. Но вот слуги у него сплошь духи и нелюди проклятые.       Старик скривился и невольно заслушался доносившейся со двора руганью старосты. Тот был явно недоволен, как запрягалась повозка для их ночного гостя.       — И если граф недосмотрит, то гости его и того… пропасть могут. — закончил он шёпотом.       Ещё раз для успокоения своей совести он осмотрел раненого и, сев на табурет, не проронил ни слова.       Но при всех своих знаниях и большом опыте целитель не заметил, что лежащий перед ним на лавке человек не был без сознания. Он всё прекрасно видел и слышал, и сейчас перед его закрытыми глазами мелькали, быстро перестраиваясь из строчки в строчку, сменяя друг друга, слова чужого языка. Наконец они стали складываться в понятные для человека конструкции. Незнакомец совсем не удивился, когда понял, что начинает понимать чужой язык. Удивляться он уже устал.              Граф Розваль жил довольно уединённо, что было понятно каждому, кто хоть раз смотрел на карту королевства. Его земли почти на всём своём протяжении граничили с Запретным лесом, и находилось очень мало смельчаков, рисковавших путешествовать в прямой видимости населённого темного тварями лесного массива, чтобы просто нанести визит вежливости. Графа тревожили только по действительно важным и неотложным делам.       Когда ему доложили, что в приграничной деревне ночью найден раненный человек, первое, о чем он подумал — что это какой-нибудь курьер. Поэтому он приказал как можно скорее доставить его в поместье. И сейчас, глядя на лежащего без сознания человека, он не знал, что и думать.       — Беатрис, — обратился он к стоящей рядом с ним девочке в богато расшитом ярко красном платье, — Ты уверена в том, что только что сказала?       — Я дух-хранитель вашей секретной библиотеки уже четыреста лет, моя создательница одна из величайших магов всех времён, и я не ошибаюсь в столь элементарных вещах, я полагаю!       И выглядящее как двенадцатилетняя девочка порождение древней магии презрительно фыркнуло.       — Повторяю ещё раз, в нем нет ни капли маны и нет никаких следов применения проклятий или каких-либо ещё воздействий на её количество, я полагаю. Почему он не умирает, я не знаю. И да, он человек, чистокровный. Ауру я тоже читать пока ещё не разучилась, полагаю, — презрительно задрав носик, произнесла она. — А что это вы просите меня рассказывать вам вещи, которые знает и видит любой деревенский колдунишка, полагаю? — глядя на одного из сильнейших магов королевства, подозрительно прищурилась Беатрис.       — Ну всегда полезно получить дополнительные подтверждения своим мыслям от такой как вы, леди! — Граф галантно и чуть картинно поклонился.       — Да ладно, не стоит, — махнула она рукой.       — Теперь вы. — Обратился граф к стоящим около него двум девушкам. Девушки были близнецами, похожими словно отражение в зеркале, и, не будь у них волос и глаз разного цвета — у одной ярко-алого, у другой синего, — отличить их было почти невозможно. Словно пытаясь показать различие между собой, у сестёр была забавная привычка укладывать свои короткие волосы: синеволосая зачесывала челку направо, её сестра — налево. Одеты они были в простенькие и довольно распространённые в королевстве платья горничных. Девушки были невысокие и очень стройные, на вид им можно было дать не более восемнадцати-двадцати лет. Но только опытный наблюдатель заметил бы, что они не так просты, как хотели бы казаться. Под платьями скрывались легкие, но очень прочные корсеты из магически укреплённой кожи, которые вполне могли сыграть роль доспеха, защитив своих владелиц от внезапного удара кинжалом. Развитые мышцы рук и ног, как и внимательные и цепкие взгляды, наводили на мысль, что эти горничные могут постоять и за себя, и за безопасность своего господина.       — От него не пахнет ведьмой, господин Розваль, вряд ли он тёмный культист, — сказала синеволосая.       — Или он ещё не прошёл обряд посвящения, — добавила её сестра.       — И ещё, господин, — снова начала синеволосая, — кровь на одежде не вся его, вот это и ещё это — кровь ульгармов.       — Любопытно, — граф задумчиво потёр подбородок.       — Пока мы здесь беседуем, его внутренние повреждения стремительно заживают, — вступила в разговор Беатрис, — и это не воздействие заклинаний исцеления. Вероятно, это способность его организма, я полагаю.       — А чем нанесена эта рана?       Граф указал на голову незнакомца.       — Я не знаю, — покачала головой Беатрис и нахмурилась, увидев как две близняшки горничные едва заметно улыбнулись.       — Да, я сегодня произнесла «не знаю» больше, чем за всю свою жизнь, полагаю, — демонстративно уперев руки в бока, заявила девочка, глядя с вызовом на высоких по сравнению с ней девушек.       — Простите нас, леди Беатрис! — в унисон пропели те и синхронно поклонились.       — Прощаю. Не сбивайте меня. Итак, для обычного меча или топора разрез очень тонкий, и нет никаких следов трещин в костях черепа, что невозможно. Магически укреплённое оружие теоретически могло нанести такую рану, но я не чувствую магии, а её следы должны были остаться. Вероятно, это какой-то древний артефакт, я полагаю.       — Что мы имеем? — начал подводить итоги граф. — Перед нами неизвестный, на нём и при нём нет никаких родовых меток, татуировок или амулетов, пакетов, писем или подорожных грамот. Он одет в странную одежду неизвестного покроя и из неизвестной ткани, весьма драную, заметим. При нём нет оружия, даже ножа. Только рукоятки от мечей на поясе, который вы не смогли снять. А, и забыл ещё добавить, что в нём нет ни капли магии, но полно несовместимых с жизнью ран. Да, из целого на нём только опять же весьма странного вида нижнее белье.       Граф выдохнул, помолчал и добавил:       — Я ничего не упустил?       — Нет, господин. — снова в унисон ответили горничные.       — Он приходит в себя, полагаю, — равнодушно заметила Беатрис.       — Отойдите, господин! — близняшки, казалось, одним движением оказались между графом и кроватью незнакомца.       Беатрис демонстративно закатила глаза и покачала головой. «Ну как дети, — подумала она. — Ведь пока я здесь, нанести вред графу практически невозможно».       Незнакомец, кстати, без сознания-то и не был, целиком и полностью посвятив себя на осознание разговора графа с другими обитателями особняка. Отчасти он хотел убедиться, что понимает смысл слов чужого и незнакомого ему языка, да и просто было интересно, чем разговор закончиться. И когда граф уже должен был задать вопрос: «А что нам делать с дорогим гостем?» — незнакомец решил, что пора подавать признаки жизни. Чтобы не провоцировать стоящих перед ним, мужчина не торопясь, даже нарочито медленно, сел на кровати и обвёл присутствующих взглядом только что очнувшегося не совсем здорового человека. Смене выражения на лице графа позавидовал бы любой профессиональный актёр. Только что это был холодный, жёсткий и властный человек, а сейчас перед очнувшимся незнакомцем стоял весёлый, радушный и просто обожающий незваных гостей хозяин.       — О, вы очнулись! Как вы себя чувствуете? — почти щебетал он, улыбаясь.       Стоящие рядом с ним близнецы тоже приняли эту игру и сейчас старательно изображали смиренных и готовых на всё, лишь бы угодить гостю, горничных. Одна Беатрис осталась верна себе и презрительно фыркнула, глядя на этот спектакль. Впрочем, граф старался совершенно зря, и его участливая речь не могла обмануть раненного человека.       Во-первых, он слышал весь разговор и не мог не заметить перемену в голосе и манерах графа. А во-вторых, он смог даже не понять, а скорее почувствовать, что хотели ему сказать мелькавшие перед глазами символы. Знаки, быстро сменявшие друг друга и водившие хороводы вокруг стоящих перед ним, сообщали, что верить этим людям нельзя, что они очень опасны и не доверяют ему. «Как будто кто-то оберегает меня, посылая эти ощущения и образы, и помогает мне понять их», — подумал он. И вдруг почувствовал тёплое прикосновение к своему сознанию, словно кто-то отозвался на его слова.       — Спасибо, мне лучше, — тщательно выговаривая слова непривычного ему языка, ответил незнакомец.       — Как вас зовут, откуда вы? Может, вы ехали не один и вашим друзьям нужна помощь? — продолжал щебетать граф.       — Сожалею, но я ничего не помню. Смутно припоминаю каких-то тварей, похожих на волков, потом деревню, а кто я и откуда…       Он сокрушенно покачал головой.       — Он говорит правду, — со всей своей грубоватой прямотой встряла Беатрис и, не обращая внимание на поморщившегося графа, продолжила: — С таким повреждением мозга это возможно, полагаю. Меня удивляет, что он вообще может говорить, а не пускает тут слюни.       — Я вспомню?.. — быстро спросил человек и с надеждой впился взглядом в нечеловеческие крестообразные зрачки девочки.       — Я не знаю, и никто тебе не скажет точно. Если память к тебе и вернётся, то произойдёт это очень не скоро.       Не отводя взгляда, Беатрис забавно покачалась с пятки на носок.       — Я буду в библиотеке, — бросила она и вышла за дверь.       — Простите мне мои манеры! — воскликнул граф, — Позвольте представиться, я граф Розваль Л. Мейзерс, владетель этих земель, и вы сейчас находитесь в моем особняке. Это Рам (он кивнул на аловолосую близняшку) и её сестра Рем. Они горничные в моем особняке. А девочка, что вышла, — это Беатрис, хранитель библиотеки особняка. Прошу меня простить, но сейчас я вынужден вас оставить. Рам и Рем помогут вам привести себя в порядок, а затем я жду вас на завтрак. До скорой встречи.       И смешной подпрыгивающей походкой граф вышел. Это так не вязалось с тем, что незнакомец услышал ранее, что он невольно улыбнулся. Наблюдая за графом, мужчина не заметил мелькнувших на лицах горничных одинаковых ехидных улыбок.       — Сестра, сестра, наш гость без причины улыбается, — начала синеволосая.       — Рем, Рем, может, наш гость сходит с ума и нужно позвать леди Беатрис? — подхватила её сестра.       — Зачем же беспокоить её? Мы вполне сможем оказать гостю помощь и сами…       При этих словах близняшки вызывающе прижались друг к другу весьма впечатляющими для их стройных тел бюстами и соблазнительно вздёрнули аккуратные подтянутые попки.       В их глазах светилось столько страсти и желания, что мужчина любой расы непременно бы попытался затащить их в постель.       Сёстры уже предвкушали, как будут пинками гонять распустившего руки похотливого самца по всему особняку. Эта была их самая любимая шутка, которую они позволяли себе над незнатными гостями. Граф закрывал на это глаза, ведь жизнь в особняке была скучна до безобразия.       Но раненный незнакомец не был «любым мужчиной». Он молча, с интересом рассматривал их, гадая, зачем им неожиданно понадобилось изображать из себя легкодоступных девиц. Заметив его внимательный взгляд, Рам неопределённо хмыкнула, а Рем покраснела. «Видимо это была какая-то непонятная мне традиция или ритуал», — подумал человек.       — Вам необходимо принять ванну дорогой гость, — сказала Рам снова ставшим деловым тоном, — а затем моя сестра поможет подобрать вам одежду. Вы сможете встать сами?       Мужчина кивнул.       — Тогда прошу за мной. Завтрак через час, невежливо заставлять графа ждать.       Незнакомец легко встал на ноги. Голова совсем не кружилась, символов и надписей перед глазами не было. «Хорошо, — подумал он. — Было бы совсем отлично, если бы ещё я смог вспомнить своё имя…»       Он следовал за близняшками по казавшимся бесконечными коридорам особняка и думал, что ему делать дальше.       Он был один, без прошлого, без имени, в незнакомой стране, не зная, кому можно доверять, а кому нет. Он даже не знал, сколько месяцев в году и дней в неделе.       Тем временем Рам открыла очередную дверь. За ней оказалось просторное помещение, облицованное покрытыми тонкой резьбой и отполированными до зеркального блеска каменными плитами и с большим, наполненным горячей водой, чашеобразным бассейном в центре.       — Мы пришли, — объявила она. — Вам помочь раздеться?       — Думаю, нет, — ответил человек и принялся стаскивать с себя ошмётки одежды. Рам с интересом смотрела, как он ловко управляется с необычными застежками. Наконец он сложил остатки одежды на столик.       — Это оружие? — спросила Рем, указывая на висевшие за его спиной рукоятки. Незнакомец вспомнил вырывающиеся из них чёрные лезвия и внезапно осознал, что не знает, как вызвать их снова.       — Не знаю. Может быть. — вздохнул он и взялся за пояс. Тот, к удивлению сестёр, сразу отреагировал на его прикосновение, распавшись на две половинки в том месте, где мужчина к нему прикоснулся. Положив пояс с рукоятками на стол, он принялся за остатки штанов.       — Ваша одежда не подлежит починке. Разрешите нам сжечь её? — спросила Рам.       — Как будет угодно, — пожал плечами мужчина, оставшись в этот момент в своём странном нижнем белье. «Это кто такое придумал?» — размышляла горничная, глядя на обтягивающие его ноги короткие, до середины бедра, штаны чёрного цвета. И, видя, что гость без малейшего стеснения потянулся к единственному оставшемуся на нем предмету одежды, тактично отвернулась, продолжая, впрочем, внимательно следить за движениями мужчины в отполированном камне стен. Всплеск подсказал им, что можно повернуться. К удивлению Рам, на столике лежали не его короткие штаны, которые гость использовал вместо нижнего белья, а чёрный плоский прямоугольник из неизвестного материала.       — Одежду забирайте, а шорты не трогайте. Стирать их тоже не надо, они самоочищаются.       — К вам возвращается память? — быстро спросила Рем.       — К сожалению, нет. Я вспоминаю о том или ином предмете совершенно случайно. Это не возвращение памяти, а… — Мужчина замялся, подбирая подходящее сравнение.– …что-то вроде куска картины: ты знаешь и понимаешь, что на нём, но не можешь вспомнить картину целиком.       — Вам помочь помыться?       Рам без тени смущения потянулась к завязкам своего платья.       — Нет, спасибо. Я справлюсь сам, только покажите, что тут что.       И мужчина беспомощно указал на целую батарею разноцветных баночек и бутылочек всевозможных форм и размеров.       — Конечно, — улыбнулась Рам.       Спустя час отмытый от крови и грязи человек, стараниями Рем переодетый в удобную, хоть и небогатую одежду, сидел за большим столом и разглядывал целый ворох столовых приборов. Ложку и вилку он узнал, по поводу же остальных молчала даже его интуиция.       Граф сидел во главе стола, Рам и Рем безмолвными статуями замерли слева и справа от своего господина. Сосредоточенно что-то размешивающая в своей чашке Беатрис сидела по левую руку от Розваля, незнакомца посадили справа от графа. Если бы мужчина хоть немного знал этикет королевства, он бы понял, что владетелем этих земель ему оказана большая честь и принимают его как знатного гостя и друга хозяина. Но он этого не знал и просто сидел за столом. Граф по прежнему приторно улыбался и так навязчиво демонстрировал своё расположение, что незнакомцу было неловко. После завтрака и поднадоевших уже вопросов о здоровье «дорогого гостя» граф перешёл к главному.       — И что же дорогой гость намерен делать?       — А что вы можете мне посоветовать, господин граф? Я сейчас словно новорождённый младенец, и мне просто необходим совет столь мудрого человека, как вы, — сама собой собралась из плавающих перед глазами мужчины слов вежливая фраза.       — Не стоит так уж сильно превозносить мою мудрость, — вполне естественно засмущался Розваль. — Я всего лишь необразованный землевладелец с окраин нашего королевства!       Беатрис скорчила на это заявление весьма смешную рожицу и протянула руку к пирожным. Рам и Рем даже бровью не повели.       — Ну что же, во-первых, я могу предложить вам работу. Во-вторых, вы можете стать гостем моего дома на семь дней, а затем вас доставят в ближайший крупный город с вполне приличной суммой денег, и мы с вами, увы, распрощаемся.       Граф мило улыбался, но его ставшие холодными и жёсткими глаза буквально сверлили лицо незнакомца.       — Могу я дополнить одно из ваших предложений граф?       — Конечно-конечно, дорогой гость!       — Я соглашаюсь работать на вас, но сам определяю, когда мне уйти. Вы же должны понимать, граф, вдруг память ко мне вернётся и окажется, что у меня, например, есть семья и дети. И потом, я хотел бы получить знания о мире. Я сейчас не помню ничего — ни сколько месяцев в году, ни даже в какой стране я нахожусь. А за эти маленькие неудобства я согласен получать ровно половину того, что вы собирались мне платить. Что скажете, граф?       Розваль Л. Мейзерс был опытным магом и царедворцем, за свою жизнь он слышал и видел много разных, подчас даже невозможных на первый взгляд вещей. И он справедливо считал, что удивить его невозможно. Однако, до этого момента он ошибался. Чтобы кто-то отказался от статуса гостя дома? На его памяти такого не случалось. Ведь это позволяло этому незнакомцу даже затребовать Рам и Рем к себе в постель, и графу пришлось бы очень постараться, чтобы отказать ему и не потерять при этом лицо. А уж чтобы кто-то отказался от денег, да ещё и добровольно!..       — Хорошо, я принимаю вас на работу, с вашими весьма справедливыми поправками. Пока мы не поймём, что вы умеете делать хорошо, будете помогать Рам и Рем. Да, и мне очень не удобно об этом говорить, но вам нужно имя.       — Называйте хоть Безымянным, — мужчина равнодушно пожал плечами, — для меня сейчас любое имя подойдёт.       — Нет-нет! — замахал руками граф, — Вы должны его выбрать сами!       — Вайдес, — нераздумывая ответил мужчина, — На одном языке это вроде бы означало «чужеземец».       — Безымянный Чужеземец! — воскликнул граф и покачал головой. — Какая ирония! Но его остроумие никто не оценил. Стоящие за спиной горничные равнодушно пожали плечами, самому же незнакомцу было откровенно плевать, как его назовут, а Беатрис зажмурясь от удовольствия, приканчивала четвёртое пирожное.       — Ну хорошо, господин Вайдес. Добро пожаловать в особняк Л. Мейзерсов! — провозгласил Розваль и поднял бокал.