Re: zero. С чистого листа.

      На следующий день Рам объявила Вайдесу, что он и её сестра после завтрака совершат плановую поездку за продуктами в одну из ближайших деревень. Пользуясь таким случаем, Рем показала Безымянному, как нужно подготовить повозку к поездке и как правильно запрячь в неё пару ездовых драконов. К концу этого импровизированного урока мужчина знал об устройстве повозки и материалах, из которых она сделана почти всё, а упряжь ящеров изучил, как свой собственный пояс.       Вайдес первый раз выбрался куда-то из особняка и поэтому сейчас с интересом глазел по сторонам. Посмотреть было на что. Розваль Л. Мейзерс был очень рачительным хозяином. Вокруг лежали богатые и ухоженные земли. Мимо их с Рем повозки неторопливо проплывали заливные луга, тучные пастбища и аккуратные ухоженные поля. Возделывающие их крестьяне были одеты пусть не в золото и серебро, но всё равно очень добротно и чисто. Несколько пожилых людей в хорошо защищающих от солнца широкополых шляпах, сидя на небольших скамеечках, присматривали за играющими на краю поля детьми. Слышался весёлый смех, да и вся атмосфера, несмотря на тяжелую работу, была на редкость дружелюбной. Одинокий пастух, лениво развалившись на стоге сена, присматривал за стадом каких-то травоядных животных. «Коровы», — мелькнуло в голове у Вайдеса. Почему он так решил, мужчина не знал, ведь он не помнил точно, как выглядят коровы. День был ясным и солнечным, ехать даже на неподрессоренной повозке было одно удовольствие. Безымянный и думать забыл, что он чужак здесь.       Но стоило перевести взгляд на другую от дороги сторону, как все хорошие впечатления быстро испарялись. Там высилась тёмная громада проклятого леса. Даже несмотря на расстояние почти в полкилометра и специально выжженную местными жителями до голой земли контрольную полосу, всё равно чувствовалась исходящая от него угроза. Вайдесу стало немного не по себе.       Деревня, которая и была целью их путешествия, производила хорошее впечатление. Добротные дома красовались крепкими срубами и покрытыми затейливой резьбой наличниками, не было видно ни одной ветхой или дырявой изгороди, а ямы на ведущей к центру деревни улице были тщательно засыпаны. Повозка въехала в деревню, и местные лохматые псы, до этого лениво дремавшие в тени крепких палисадов, едва завидев их транспорт, тут же вскочили и с громким лаем устремились к неторопливо шествующим драконам. Возомнившие себя как минимум демоноволками собаки бесстрашно бросались почти под колеса повозки и делали вид, что собираются вцепиться ящерам в лапы. Вайдес всерьёз опасался, что дойдёт до драки, но стоило рептилиям повернуться к ним и угрожающе зашипеть, как боевой пыл у местных барбосов мигом исчез. Безымянный, заметив, что Рем не проявляет никаких признаков беспокойства по этому поводу, тоже решил не забивать себе этим голову.       Рем аккуратно управляла двигающейся по деревенской улице повозкой. Прошло меньше минуты, и псы, казалось, сочли свой долг по предупреждению хозяев о внезапно появившихся чужаках выполненным. Только что они лаяли на гостей с остервенением — а тут отстали и неторопливо семенили сзади повозки, время от времени лениво побрёхивая.       Игравшие вдоль улицы дети, увидев, кто пожаловал в деревню, мигом побросали свои нехитрые развлечения и разбежались. Одни из них, обгоняя повозку, кинулись вглубь деревни с криками:       — Рем едет! Однорогая! Староста, староста, однорогая едет!..       А другие окружили повозку не хуже, чем недавно собаки, и издевательски затянули на разные голоса:       — Рем ужасная! Рем страшная! Рем одинокая! Рем холодная!..       Вайдес покосился на девушку. На неё одновременно было и жалко и страшно смотреть. На её лице застыло выражение из странной смеси едва сдерживаемой ярости и какой-то детской обиды и унижения. Безымянный не понимал, почему обычно спокойную и уравновешенную девушку задевает такая, на его взгляд, ерунда. Он помнил, как Рем, читая ему лекции по политическому устройству Лугуники и используемых в ней системах мер и весов, совершенно спокойно и не повышая голоса отвечала на его тупые и наивные вопросы. Он ещё тогда поразился её выдержке и хладнокровию. Ему казалось, что вывести её из себя невозможно. В чём же дело сейчас?       Ребятня продолжала дразнить и издеваться над Рем до самой деревенской площади. Там посланцев графа уже ждал богато одетый дородный староста и несколько крепких мужиков. Дети завидели главу деревни и, весело смеясь, порскнули в стороны, как стая мелких птиц.       Девушка тем временем остановила ездовых ящеров прямо в центре площади. Безымянный первым спрыгнул на землю и, обогнув повозку, откинул задний борт.       Староста хоть и скривился при взгляде на Рем, как от зубной боли, но тем не менее степенно поприветствовал посланцев графа, и по его знаку мужчины стали молча сносить к повозке и складывать рядом мешки и ящики с продуктами. И взгляды, которые они исподлобья бросали на Рем, были далеки от дружелюбных. Она демонстративно не обращала на них внимания, однако внимательно следила за поклажей — то ли носят, что нужно? Вайдес незаметно покрутил головой и заметил, что им здесь не рады не только староста и его подручные. Стоящие кучками у расположенных напротив площади домов женщины (в основном пожилые) о чём-то увлечённо шушукались и при этом с нескрываемым презрением и завистью поглядывали на синеволосую девушку. И иногда нарочито громко и мерзко хихикали. Рем видела и слышала всё это и прекрасно понимала, над кем именно с таким удовольствием и энтузиазмом смеются эти почтенные матери семейств. При этом девушка изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой и лишь слегка морщилась на особенно громкие и вызывающие взрывы мерзкого хохота. Но не только горничная стала объектом пристального внимания местных. Вайдес и сам ощутил на себе несколько оценивающих и подозрительных взглядов.       Последней была принесена огромная бочка, которую с трудом тащили двое крепких мужичков. К горничной подошёл староста и, сохраняя дистанцию, будто решил заговорить с демоноволком, но при этом стараясь выглядеть уверенным, произнёс:       — Всё как записано в договоре с домом Л. Мейзерс. Долгих лет графу.       Он неловко поклонился и отошёл от Рем, казалось, с нескрываемым облегчением.       Но внимательный Вайдес заметил: отойдя на приличное расстояние и красноречиво вздохнув, староста украдкой сотворил перед грудью какой-то знак, похожий на охранный. Те мужчины, которые таскали груз, машинально повторили движение своего старосты.       Несмотря на то, что все продукты были принесены к месту погрузки, народ тем не менее не расходился. Все с любопытством смотрели на большую кучу из мешков, ящиков и бочки и на стоящую около неё хрупкую синеволосую девушку, которой предстояло это всё поднять на повозку. И никто — ни сам староста, ни его подручные — не спешили помочь горничной с погрузкой.       Вайдес не понимал, что здесь происходит и что ему делать. И должен ли он вообще что-то делать? В конце концов он чужак здесь. Может, вмешиваясь и помогая девушке, он нарушит какой-нибудь обычай или традицию? Ведь сама Рем не просит же его о помощи? Разум и логика советовали ему не вмешиваться в происходящее. Но его чувства говорили иное. Пусть он и был ничего не помнящим чужеземцем, неизвестно откуда и непонятно как очутившимся в этой стране, но то, что происходило на его глазах, было неправильно. Внезапно Вайдес решил, что пусть он лучше нарушит какую-нибудь традицию, или совершит, по мнению местных, серьёзный проступок, но, будучи здоровым и сильным мужчиной, он не станет просто стоять и смотреть, как хрупкая девушка сама поднимает тяжёлые мешки и ящики, загружая повозку. Если он так поступит, то просто не сможет без отвращения смотреть на себя в зеркало.       По лицу Рем было видно, что, хотя все происходящее для неё не внове и привыкнуть к такому она уже успела, ей всё равно очень обидно и больно от такого отношения. Едва слышно скрипнув зубами от злости и унижения, она наклонилась за первым ящиком, но тут на её плечо легла крепкая рука.       — Оставь, я сам всё погружу, — произнёс Вайдес и, пока Рем только моргала от удивления, легко поднял и поставил в повозку тяжелый ящик.       Но, как Безымянный и ожидал, не только Рем удивилась такому поступку. На площади воцарилась гробовая тишина. Мужчины и женщины, только что о чём-то ехидно переговаривающиеся, замерли с открытыми ртами, не закончив фраз. Даже лениво брехавшие на их ездовых драконов собаки дружно заткнулись и следом за своими хозяевами вытаращили глаза и уронили в пыль клыкастые челюсти, а красавец-петух, решивший не вовремя прокукарекать, был просто придавлен внезапной тишиной и, поперхнувшись, пристыженно замолчал.       — Ты что делаешь?!       Рем с пылающим от ярости лицом зашипела на Вайдеса не хуже ездового дракона.       — Поиздеваться надо мной решил?!       — Девушка не должна поднимать тяжести. Никогда, — твердо произнёс Безымянный, загружая в повозку очередной мешок. Рем почему-то густо покраснела, отвернулась и, обойдя повозку, села на козлы, демонстративно не глядя на своего попутчика.       Вайдес закончил погрузку в полной тишине, затем, подняв борт и задвинув на место запирающие болты, запрыгнул к Рем на деревянное сиденье. По-прежнему не смотря на него, она молча дернула поводья, трогая повозку.       Деревня провожала их всё такой же гнетущей тишиной, которая озадачила Вайдеса ещё сильнее, чем странное поведение Рем. Стоящие вдоль улицы люди теперь откровенно таращились на него с нескрываемым презрением и отвращением, словно Безымянный и правда совершил какой-то отвратительный и чудовищный поступок. Один привалившийся к палисаду мужчина, смачно сплюнул вслед повозке и произнёс:       — С виду вроде справный парень, а на деле прихвостнем нелюдским оказался. Приворожила она его, что ли?..              По дороге домой Вайдес раздумывал не столько о реакции жителей деревни, сколько над странным отношением девушки к нему. Он никак не мог понять, чем вызвал у нее такую вспышку злости, ведь он хотел ей просто помочь. И тут его осенило: «Какой же я в самом деле дурак! Похоже, что ей никто никогда не помогал и не говорил ни одного доброго слова! Конечно, она решила, что я хочу не помочь, а обидеть и унизить ее, как и местные! Что же у неё была за жизнь, если она так воспринимает ни к чему её не обязывающую помощь?» Его так и подмывало спросить, чем вызвана такая ненависть к ней жителей деревни, но интуиция подсказывала не делать этого. Он видел, что сейчас Рем зла на него, и решил подождать более подходящего момента.       До самого поместья Рем не проронила ни слова. Вайдес, хоть и следил украдкой за её лицом, так и не понял, злится она на него все ещё или нет. Единственное, что он понял, — это было что-то очень личное, и не ему, не прожившему в поместье и недели, лезть к ней в душу.       Рам встретила их около кухни.       — На сегодня можешь быть свободен, — обратилась она к Вайдесу, когда он спрыгнул с повозки. — В гостиной тебя ждёт леди Беатрис.       Он заколебался.       — Иди, мы всё разгрузим сами, — закончила аловолосая девушка не терпящим возражений тоном.       Вайдес коротко кивнул и направился в гостиную. «Странные порядки, — думал он. — Приставляют меня к тяжелой работе — и сами же не дают мне её выполнять».       Беатрис сидела на слишком большом для неё диване, просто утонув в мягких подушках. Вошедшего Безымянного она оглядела своими жуткими, с крестообразными зрачками глазами и без предисловий начала:       –Граф попросил меня рассказать тебе о магии. Тебе необходимо знать, с чем, вероятно, придётся столкнуться, когда… вернее, если будешь выполнять… разные поручения.       Она посмотрела на него искоса и, как ему показалось, испытующе.       — Способности твоих вероятных противников не должны стать неприятным и тем более последним в твоей жизни сюрпризом, я полагаю.       Она кровожадно улыбнулась. На её детском лице такая улыбка, больше похожая на звериный оскал, смотрелась весьма жутко.       Вайдес согласно кивнул.       — Хоть я и не люблю разжёвывать и объяснять очевидные вещи, сейчас без этого не обойтись. Начнём, пожалуй, с азов и определений. Итак, заклинание — это результат воздействия на ману. Она — основа всех заклинаний, к какой бы Школе и направлению они ни принадлежали. Магом называется тот, чей контроль маны и её объем в теле выше определённого уровня. Например, крестьянин с большим запасом маны, но с трудом контролирующий воспламенение свечи или дров в очаге, — не маг. Это понятно, я полагаю? Вопросов пока нет?       Внимательно слушавший её Вайдес покачал головой.       — Отлично, слушай дальше. Существуют четыре основные школы магии или, как их ещё называют, направления по управлению первичными элементами или стихиями. Вода, земля, огонь и воздух. Начнём с воды. Смотри внимательно, как выглядит воздействие на ману.       Прошло две секунды, но ничего не произошло. Вайдес не увидел проявления и удивлённо моргнул. Беатрис добавила:       — Я тебе не ярмарочный фокусник и показывать по сто раз этот примитив не буду!       Беатрис не произносила пафосных и длинных заклинаний и не делала никаких пассов руками. Но тем не менее воздух перед ней замерцал, и перед удивлённым Вайдесом возник небольшой, размером чуть больше половины его кулака, шарик воды. Он постоянно колебался, стремился упасть на толстый ковёр гостиной и растечься небольшим пятном, но воля Беатрис удерживала его на месте. Безымянный прислушался к себе. Символы перед его внутренним зрением активно указывали ему на что-то, словно пытаясь показать ему, возможно, эту самую, невидимую, ману. Но Вайдес, к сожалению, не понимал даже обрывков этой информации.       — Итак, это базовое заклинание «водяная сфера». Оно не боевое.       Беатрис поёрзала на подушках, принимая более удобное положение для демонстрации.       — А это — самое часто используемое атакующее заклинание магов воды, «ледяная игла».       Подчиняясь Беатрис, водяной шарик вытянулся и сжался, за долю секунды превратившись в довольно опасный на вид ледяной граненый стержень. Что-то подсказало Вайдесу, что это состояние воды не просто лёд, и что эта «игла» по прочности мало уступит стали. Он не сводил с нее глаз.       — Запросто пробьёт навылет доску толщиной с твою ладонь. — прокомментировала своё творение Беатрис. — Чаще используется в единственном числе. Но опытный и сильный маг легко может создать и контролировать с десяток таких игл. Или даже больше.       Дав Вайдесу внимательно рассмотреть иглу, Беатрис убрала её. Творение магии с легким звоном рассыпалось облаком водяной пыли. Вайдес почему-то думал, что игла превратится в ледяные осколки. Беатрис заметила непонимание в глазах человека и пояснила:       — Лишённые подпитки маной заклинания стихийных школ возвращаются к своему элементу. Поэтому вода, а не лёд.       Безымянный понимающе кивнул.       — Идём дальше. Огонь.       Перед Вайдесом заколебался огненный шар, схожий по размеру с водяным. Причём, несмотря на то, что шарик был небольшого размера, исходящий от него жар человек ощутил даже сидя на стуле в нескольких шагах.       — Итак, «огненный шар». — продолжила Беатрис и, заметив улыбку Вайдеса, хихикнула. — Как видишь, что касалось названий, то с фантазией у древних магов было совсем плохо. Но это заклинание — не повод для смеха. Оно смертельно опасно, независимо от своего размера. Если сделать его чуть больше, запросто зажарит до хрустящей корочки рыцаря в тяжёлом доспехе, если у него не окажется достаточно сильного амулета щита. Есть поистине огромная и разрушительная версия такого шара — «огненный шторм». Плавит камень, как свеча воск. Но его я создавать не буду. Пожары не люблю.       Девочка скорчила брезгливую мордочку.       — А сейчас — Школа земли.       Для разнообразия Беатрис создала перед Безымянным не ожидаемый им очередной шар, а несколько аккуратных небольших кубиков из серого камня.       — «Земельники» любят в основном защитные заклинания. От сложных магических до банальных каменных.       Висящие в воздухе кубики слились воедино, образуя перед Беатрис небольшую, отливающую серым каменную пластину.       — Самый простой и часто встречающийся тип защиты этой Школы. Выдержит хороший удар незачарованным мечом или обычную лучную стрелу. Если сделать толще, остановит арбалетный болт. Тоже не укреплённый магией, разумеется.       Беатрис преобразовала висящую в воздухе пластину в пять дротиков, длиной с руку Вайдеса и диаметром примерно как два его пальца.       — Но не следует пренебрежительно относится к адептам Школы земли. По аналогии с «водниками», свой вариант «игл» они тоже создавать умеют.       «Ничего себе иглы! — думал Вайдес, глядя на медленно вращающиеся перед ним и слегка зазубренные воздействием Беатрис дротики. — Такие легко приколют к стене человека, как насекомое!»       — И, наконец, последняя из стихийных Школ — воздушная.       Перед духом-хранителем возникла красивая, мерцающая зелёным сфера плотно сжатого воздуха.       — «Воздушная сфера». В состоянии покоя не опасна, но легко становится «воздушным кулаком», если её достаточно сильно разогнать.       Беатрис резко ускорила сферу и остановила её перед лицом человека. Вайдес каким-то образом увидел молниеносное начало движения и, хотя все его инстинкты кричали ему уклонится от атаки, он знал, что Беатрис не хочет причинить ему вреда, и не дрогнув остался на месте. Он даже не зажмурился, что инстинктивно сделал бы любой человек. Беатрис заметила это и едва заметно улыбнулась. Как показалось Вайдесу, одобрительно.       — Чаще всего — как опытными магами, так и новичками — применяется такое заклинание, как «воздушные лезвия».       Сфера воздуха от незримого воздействия Беатрис сжалась в небольшой и тонкий диск. Само изменение было едва заметно. Увидеть диск можно было из-за несильного зеленоватого мерцания и искажения воздуха вокруг него.       — Знаю, что на лезвие это не сильно похоже, но так уж исторически сложилось, — сказала Беатрис и чуть смущённо развела руками, словно сама была виновата в таком несоответствующем реальности названии.       — Некоторые школы имеют дополнительные особенности. Например, даже весьма слабые маги стихии воды — хорошие целители. Особенности каждой школы подробнее разберём позже. Сейчас я в общих чертах расскажу тебе про две оставшиеся. Это школы, основанные не на управлении первичными элементами. Это направление тьмы и направление света.       Беатрис надоело сидеть и она, забавно спрыгнув со слишком большого для неё дивана, сделала несколько шагов к окну.       — К направлению тьмы относятся создание иллюзий, ослабление противника и наложение проклятий, — сказала она, стоя к человеку спиной.       — В общем, если хочешь, чтобы твой противник внезапно ослеп на несколько секунд или чтобы у него от внезапного приступа слабости заплелись ноги, то твой выбор — Школа тьмы. Продемонстрировать это я, к сожалению, не смогу. Это нужно делать на разумном существе. И если применить это к тебе, то урок придётся прервать.       Она повернулась к Вайдесу и продолжила:       — Школа, или направление, света — полная противоположность тёмному направлению. Воодушевление соратников, развеивание иллюзий, защита от негативных ментальных воздействий — всё это Школа света. Кстати, самые успешные и великие полководцы в истории были адептами этой школы. Иногда даже совершенно необученными. Никакая другая школа не сравнится с ней в умении вести за собой людей.       Она задумчиво помолчала, не сводя глаз со своего благодарного слушателя. Вайдес был само внимание, ведь от того, что Беатрис сейчас рассказывала ему, возможно, могла зависеть его жизнь. Порадовавшись про себя внимательности человека, она для поддержания своего образа состроила скучающую гримаску и, вздохнув, продолжила.       — Теперь что касается источников маны. Их три. Первый — это окружающее пространство. Тут, думаю, всё ясно: маг напрямую взаимодействует с окружающей его маной. Важен только её контроль. Второй — это определённые ритуалы, проклятия и пытки. Это используют колдуны и шаманы. У этой категории так называемых магов возможность восстановления маны из окружающего пространства крайне замедлена, и они получают её из живых существ. Кстати, они могут запасать поистине огромное количество. Но, к счастью для своих противников, не очень охотно с ней расстаются. И да, чем разумнее было существо, используемое в ритуале, и чем больше оно испытывало боли и страха, тем больше маны можно получить. Такие практики запрещены в Лугунике и сопредельных с ней странах. Увидишь, что кто-то занимается подобным, — убей его не задумываясь. Получишь награду и благодарность от властей.       И, наконец, третий — это духи-хранители. Есть маги, которые как и шаманы не могут плотно взаимодействовать с окружающей их маной. И, в отличие от колдунов, не могут запасать её в себе в огромных количествах и не совершают для её получения кровавых ритуалов. Мага снабжает маной магическое существо, заключившие с ним договор. Таких магов зовут «призывателями» или «контракторами». Последнее слово более верное, на мой взгляд. На «призывателя» некоторые маги очень обижаются. Но не стоит всех хранителей считать только посредниками между магом и маной. Сильные духи могут и сами творить заклинания, помогая своему «контрактору». Например держать щит, пока маг атакует. Только не думай, что договориться с духом (как и убедить его стать твоим хранителем) легко. Для этого, помимо врожденных способностей, нужна очень сильная воля и самодисциплина. Чаще всего маг представляет собой последователя какой-либо одной школы, но иногда находятся уникумы, что могут совмещать несколько школ или даже все.       Беатрис заложив руки за спину, важно прохаживалась перед Вайдесом, как заправский учитель. То, что она едва доставала даже сидящему на стуле рослому человеку едва до носа, её нисколько не смущало.       — Так же ты должен знать, что, являясь даже посредственным магом, или даже не являясь им вовсе, некоторые разумные существа могут укреплять свое тело с помощью доступной им маны. Особенно это касается человекоподобных рас. Например, волколюды очень плохие маги и, несмотря на то, что их тела содержат приличное количество маны, максимум что могут — это зажечь свечу. Но они способны усилить себя так, что незащищённым кулаком запросто пробьют средней толщины потолочную балку.       Она бросила на Вайдеса ещё один взгляд и увидела, что он по-прежнему внимателен и сосредоточен.       — Отдельно идут так называемые артефакты. Это предметы с самыми различными свойствами, дошедшие до нас из давно ушедших эпох. Могут использоваться даже не магом. Никто сейчас не понимает как они работают. Артефакты невозможно разобрать, в них нет маны, и они не требуют подзарядки. Коллекционеры и просто очень богатые люди готовы выложить огромные деньги даже за самый простенький и бесполезный артефакт.       Бетрис остановилась и повернулась к Вайдесу:       — Вопросы?       — Пока только три. От чего зависит сила контроля маны?       — Я поняла твой вопрос, полагаю. Но никто не знает на него точный ответ. Как и на вопрос, почему один маг управляет стихией только одной школы, а другой двумя или даже всеми. Возможности контроля врождённые, и, как бы адепт ни старался, их можно улучшить только незначительно. Считается, что это как-то связано с особым строением мозга. Вроде бы в этом причина повышенного контроля маны и увеличения объёмов её использования.       — А какими школами владеют духи–хранители?       — Зависит от того, что за дух. Духи природы, которые возникли естественным путем, олицетворяют собой одну стихию. Создания же магов могут владеть всеми школами, включая тьму и свет, как я например.       Беатрис самодовольно улыбнулась.       — Но это уже зависит от способностей мага-создателя.       — А что со мной? — спросил Вайдес. — У меня есть склонность к какой-либо школе?       — С тобой всё очень сложно и непонятно, — вздохнула Беатрис, — у тебя вообще нет маны и ты никак с ней не взаимодействуешь. Абсолютно. Поэтому магом тебе не быть, я полагаю.       — У тебя есть какие-то соображения на этот счёт?       — Твой мозг был сильно поврежден… Может, дело в этом, или это результат неудачного эксперимента. Также нельзя исключать воздействие какого–либо артефакта.       Беатрис глубоко задумалась.       Вайдес же пытался обдумать поступившую информацию. Не то что бы он уж прямо так хотел быть магом, но возможность сильно уступать вероятным противникам его расстраивала.       — И есть ещё одна очень неприятная для тебя вещь, — снова подала голос Беатрис. — Все разумные существа, даже не являясь магами, могут неосознанно чувствовать ауры и ману. И ты как живой мертвец всегда будешь вызывать неосознанную неприязнь, агрессию и подозрение. Относиться к тебе везде будут с большим недоверием, полагаю.       Беатрис пристально посмотрела человеку прямо в глаза.       — Куда бы ты ни пошёл и что бы ты ни делал, ты всегда будешь изгоем.       И, с интересом понаблюдав за его изменившимся лицом, как ни в чём не бывало продолжила:       — Итак, если это пока все вопросы, переходим к детальному рассмотрению каждой Школы, а также их атакующих и защитных заклинаний…              Граф Розваль, развалившись в кресле и поигрывая богато украшенным ножом для конвертов, смотрел на стоящих около его стола горничных.       — Итак, ваше мнение о нашем дорогом госте?       — Воин, — коротко ответила Рам и продолжила: — Соответствующе развитое телосложение. Вынослив и силён. Почистил стойла за сорок минут.       Граф задумчиво потер подбородок.       — Рекорд Рем — полчаса… — протянул он. — Для чистокровного человека, который не может укрепить тело магией, очень неплохо. Дальше?       — Реакция тоже характерна для воина, а не для просто тренированного человека.       — Я надеюсь, вы не… — начал было Розваль, но Рам его перебила.       — Нет, что вы господин граф! Никаких поединков. Рем, убирая посуду, как бы случайно уронила четыре тарелки. Он поймал их все, несмотря на то, что стоял к ней боком.       — Как он повёл себя в деревне?       Наступила пауза. Граф терпеливо ждал ответа.       — Не дал мне загрузить повозку и сделал всё сам. — наконец сказала Рем, слегка залившись румянцем и уставившись в пол.       Граф подался вперёд и от удивления не заметил, как выронил на стол нож.       — Даже так? — Розваль рассмеялся. — Такого я от него не ожидал.       Л. Мейзерс подобрал нож и снова откинулся на спинку кресла.       — Что с историей? — спросил он.       — Всё как вы и предполагали, господин граф, — продолжила доклад за своей сестрой Рем, — не поверил официальной версии и прочитал балладу. Я нашла его заметки.       — Так быстро освоил почти мёртвый язык? Любопытно.       Граф убрал нож в ящик и, положив руки на стол, сложил пальцы пирамидкой.       — Ну что же, если он и шпион, то весьма талантливый. Неумёха не стал бы тратить своё время на понимание древних виршей, чтобы просто втереться в доверие. Твоё мнение, Беатрис? — Розваль повернулся к сидящей напротив него девочке.       — Не шпион. Он и правда ничего не помнит. И, кстати, его мана так и не восстановилась, в отличие от его тела. Так что это совершенно точно не результат проклятия, я полагаю. Но для меня главное, что он не повёлся на кое-чью очередную тошнотворную шуточку! — повысила она голос и пристально взглянула на сестёр. — Да-да, я о вас! Сколько раз можно повторять, что мне надоело, когда голые мужланы устраивают забеги по особняку!       — Не сердись на них, Беатрис.       Граф примирительно поднял руки.       — Не сердись? Не сердись?! — Беатрис вскочила с кресла. — В восьми случаях из десяти эти жаждущие спасения несчастные путают дверь и вламываются ко мне в библиотеку, размахивая своими причиндалами!       Маленькая хранительница очень ревностно относилась к незваным посетителям секретной библиотеки и поэтому сейчас почти подпрыгивала на месте от возмущения.       Представив себе эту картину, граф призвал на помощь всё своё приобретённое годами скучнейших королевских приемов и банкетов самообладание, чтобы совершенно банально не захохотать. Близнецы не обладали подобной выдержкой, и, как ни старались, закусывая губы и прикрывая рты ладошками, остаться невозмутимыми, душивший их смех всё равно прорывался истеричными всхлипами.       — Смеёмся, я полагаю? Очень смешно, полагаю? — вкрадчиво осведомилась Беатрис и неожиданно рявкнула:        — Да я вас сейчас самих голыми в забег отправлю!       Вокруг разошедшегося не на шутку духа-хранителя зелёными всполохами угрожающе взвихрилась магия.       — Ну-ну, мои дорогие, успокойтесь, будет вам! — миролюбиво воскликнул граф. — Беатрис, я уверен, что Рам и Рем сделали выводы и будут лучше продумывать маршруты наших дорогих гостей!       — Конечно господин граф! — в один голос пропели горничные и синхронно поклонились ниже, чем обычно, чтобы скрыть широкие и ехидные улыбки.       — Вы все молодцы, проделали хорошую работу. Спасибо вам. Можете идти, а ты, Рам, задержись.       Когда все, кроме аловолосой горничной вышли, доброжелательная улыбка исчезла с лица графа. И неожиданно жёстким, не терпящим пререканий и возражений голосом он произнёс:       — Внимательно следи за своей сестрой — иногда она слишком рьяно начинает выполнять свои обязанности. Обычно я закрываю глаза на её шалости, но этот человек мне нужен живым. По крайней мере, пока.       Розваль подошёл к девушке, взял её за подбородок и, наклонившись к ней, пристально посмотрел в глаза холодным, немигающим взглядом.       — Я ясно выразился? — закончил он.       Рам не дрогнув выдержала его взгляд, от которого, бывало, даже у королевских гвардейцев слабели ноги.       — Да, господин граф, предельно ясно.