Re: zero. С чистого листа.

      На следующий день Рем, выполняющая в особняке обязанности не только повара, но и отвечающая за сервировку графского стола, решила научить Вайдеса кухонной работе. Чтобы он мог помогать ей не только поднося ящики с продуктами, но и можно было поручить ему какие-нибудь несложные действия по подготовке ингредиентов. Например, отбить мясо на определённую толщину или нарезать овощи строго определенным образом, чтобы блюда, приготовленные впоследствии, были достойны самого Розваля Л. Мейзерса.       Под руководством синеволосой девушки, Вайдес усердно постигал премудрости различных видов нарезки мяса и овощей, учился фаршировать утку, и как верх кулинарного мастерства — снимать кожу с курицы неповреждённой. Он извёл пару ящиков капусты и картошки, перепортил с десяток тушек ни в чём не повинной птицы, прежде чем результат его стараний был признан Рем удовлетворительным. Безымянный не помнил, работал ли он когда-нибудь на кухне или нет, но его хорошая координация и чувство ножа помогли ему быстро и точно шинковать овощи и не резать себе при этом пальцы.       Рем настолько впечатлилась его успехами, что решила под конец дня показать ему, как нужно готовить тесто к выпечке. При этом она была настолько доброжелательной, что Безымянному даже стало казаться, что девушка оттаяла после их поездки в деревню и не сердится на него. По крайней мере, когда они, обсыпанные мукой с ног до головы, наконец-то закончили воевать с тестом, то улыбалась Рем вполне искренне, а в её глазах Вайдес увидел неподдельный интерес к себе. Он не знал, что был далеко не первым, кого граф нанимал на работу в особняк, но в отличие от многих других работников мужского пола, он вёл себя по отношению к Рем уважительно и мягко, не задевал её и нисколько не обижался, когда она в запале говорила ему что-то резкое, если у него что-то не сразу получалось. Хотя здесь Вайдес девушку прекрасно понимал: чем больше ошибается он, тем больше работы у неё самой.       Для самой Рем это было так непривычно, и в тоже время приятно, что ей неожиданно понравилось работать на кухне вместе с Вайдесом. Она удивлялась его отношению к себе. Он был очень внимателен к ней, не хамил и не спорил, не пытался доказать, что он, являясь чистокровным человеком, лучше неё и её сестры. И самое главное, не смотрел на неё с презрением, как другие работники до него. Кроме того, он, казалось, схватывал всё на лету, и почти не делал ошибок. И она поняла, что может с успехом научить его чему-нибудь ещё. Например, своему любимому занятию — стрижке газона. Раньше она даже не задумывалась, как оказывается интересно и весело учить кого-нибудь. До этого она делала это только по приказу Розваля. Но сейчас ей определённо начало нравиться быть учителем. Или это ей просто повезло с учеником?       Рам, занимавшаяся на кухне своими делами, неодобрительно косилась на всё это. На её взгляд, сестре не стоило даже близко стоять с подозрительным чужеземцем. А уж о том, чтобы заниматься совместным кулинарным творчеством… Об этом вообще не могло быть и речи!       Ночью Вайдесу снова привиделся кошмар. На этот раз он увидел себя в длинном, казавшимся бесконечным коридоре. Раньше одна его стена была сплошь закрыта похожим на стекло прозрачным материалом, открывая великолепный вид на заснеженные вершины гор. Вторая, облицованная очень прочными каменными плитами, была окрашена в приятные для глаз светлые тона. Но сейчас от былой красоты не осталось и следа. Огромные окна были разбиты. Дувший с гор холодный ветер жутко завывал, гоняя в воздухе мелкую пыль и разнося запах гари. Обугленные стены зияли дымящимися, прожжёнными дырами и полосами, невидимые светильники под потолком были частично разрушены вместе с обвалившимися перекрытиями, а под ногами Вайдеса хрустели какие-то осколки и обломки оплавленного камня.       Замерев и сжимая в руках два так знакомых ему меча, он с нетерпением ожидал приближения противника. В отличие от себя настоящего, тот Вайдес хорошо знал, с чем или с кем ему придётся иметь дело. В своём сне он также знал, что за его спиной сейчас отступают беззащитные люди, преимущественно женщины и дети. Он ощущал их страх и обречённость. Они не верили, что могут спастись. Вайдес не мог ни отступить, ни даже позволить себе умереть. Сам он не боялся смерти и не испытывал страха. Во сне он ощущал только всё нарастающую ярость и какое-то неестественное, всепоглощающее бешенство.       Противник приближался с немыслимой для человека скоростью, двигаясь так быстро, что являвшийся сейчас простым наблюдателем Вайдес никак не мог подробно разглядеть своих врагов. Но его самого во сне это не смутило. Он сам двигался не менее быстро. Кого он с таким удовольствием убивал… Нет, даже скорее безжалостно уничтожал, он так сказать и не мог. Какие-то мелькавшие безликие тени, неясные, размазывающиеся в движении силуэты, и ничего конкретного, за что его память, смогла бы зацепиться. Схватка во сне становилась всё более интенсивной и жёсткой. Он получал раны, но не чувствовал боли и не слабел. С удивлением и ужасом он увидел, что у него даже не идёт кровь. От его же безликих противников не оставалось даже тел. Погибая, они рассыпались в мелкую пыль. Неожиданно его ярость прорвалась сквозь сдерживающие её барьеры его сознания, как горный поток через ветхую плотину. Та реальность, что Вайдес видел во сне, закружилась перед его глазами. Он почувствовал, что его тело крутит, как в водовороте, к горлу подступила тошнота и сон закончился.       Проснувшись в липком, холодном поту и находясь всё ещё во власти жутких видений, Вайдес продолжал рубить своего воображаемого противника мечом, снова непонятно как оказавшимся в руке. Несколько секунд, показавшихся ему вечностью, мужчина не узнавал вокруг себя ничего и никого. Когда, тяжело дыша, он пришёл в себя, ему стало страшно. Что, если в этот момент в его комнате оказались бы Рам или Рем? Его воображение, всё еще не сбросившее оковы кошмара, услужливо нарисовало ему картину: вот чёрное лезвие его меча легко пробивает сердце девушки, вот смотрят на него, расширившись не столько от боли, сколько от непонимания, большие синие глаза, из которых начинает уходить жизнь, вот по краешку губ стекает тонкая струйка крови… Представив такое, Вайдес выронил меч из внезапно ослабевшей руки и в ужасе просидел на полу до самого рассвета. Видение было настолько реальным, что Безымянный, даже вспоминая его, словно заново проживал это, убивая Рем снова и снова. Было ли это просто игрой его воображения или какая-то часть его сознания послала ему что-то вроде предупреждения, он не знал. От привычно мелькавших перед глазами символов, он, как ни старался, тоже не получил никаких образов, которые могли бы ему дать ответы.       На следующий день его обучение кухонным премудростям продолжилось. Вайдес стал не только лучше понимать устройство кухни, но и неожиданно лучше разбираться в магии. Накануне Беатрис, читая ему лекцию, просветила его в основном по боевым направлениям, а теперь работа на кухне открыла ему, как можно использовать воздействие на ману в мирных и бытовых целях. Например, поражавшая Вайдеса размерами большая кладовая, где хранились продукты, охлаждалась с помощью встроенных в стены кристаллов-накопителей. Аналогично, с помощью таких же кристаллов, нагревались расположенные на большой плите металлические круги разного диаметра. Управление встроенными в них накопителями, осуществлялось через руны, вырезанные на лицевой стороне плиты. Вайдес сначала испугался, думая, что воздействовать на руну нужно каким-нибудь заклинанием, и он как не имеющий ни капли маны, сможет приготовить себе поесть разве что на костре. Но, как оказалось, чтобы контролировать степень нагрева, достаточно просто прикасаться к определённым участкам руны. Рем объяснила Вайдесу, что не только на кухне, но и во всём особняке даже воздух очищался, охлаждался или нагревался с помощью кристаллов-накопителей. Единственное, что делалось руками, а не магией, — это пополнение запасов воды. Для нужд кухни воду приносили в обычных вёдрах, а для водопровода особняка её накачивали с помощью ручных насосов в большие, находящиеся под крышей, бочки. Вайдесу это казалось странным: почему нельзя и здесь применить магию?       Рем, ураганом метавшись по кухне и одновременно успевая делать какой-то экзотический соус и следить за целой батареей кастрюль и сковородок на плите, ещё умудрялась читать Вайдесу лекции. От неё он также узнал, что широко используемые не только в особняке графа, но и на всём континенте кристаллы-накопители были поистине универсальной вещью. Их встраивали не только в кухонную утварь, но и в оружие, доспехи и защитные амулеты. В отличие от драгоценных камней, они очень долго держали заложенные в них заклинания и вообще не теряли ману со временем. Ещё, по словам Рем, они не разрушались, даже если использовались на максимальной мощности. Например, амулет щита не рассыпался в прах, пытаясь остановить воздействие, в которое было вложено маны больше, чем содержал он сам. Он срабатывал, полностью тратилась накачанная в него мана, могло повредиться управляющее заклинание, но сам кристалл оставался целым. Даже алмазы, укрепленные магически, не выдерживали подобного. В основе накопителей лежали довольно редко встречающиеся, так называемые огненные кристаллы. Одно из их месторождений находилось как раз на территории земель Л. Мейзерс, и регулярно приносило графу Розвалю очень неплохой доход. Рассказ Рем о кристаллах что-то неуловимо напомнил Вайдесу. Ему казалось, что он уже где-то и когда-то слышал и знал нечто подобное.       Постепенно Рем вышла из роли незаинтересованного наставника и начала учить Вайдеса как достаточно близкого ей человека. Особенно бурно проходило обучение по видам и типам многочисленных столовых приборов и тарелок. Безымянный иногда, чтобы повеселить девушку, специально притворялся, и сосредоточенно морщил лоб, якобы пытаясь вспомнить заковыристое название и назначение очередной, жуткого вида, вилки. Вообще, большая часть столовых приборов, на непредвзятый (по причине отсутствия памяти) взгляд Вайдеса, была похожа на порожденный чьим-то больным воображением пыточный набор. Рем с удовольствием объясняла ему снова то, что он якобы забыл. Безымянный видел, что она испытывала необычные, новые чувства, принимая на себя роль учителя, что ей это приятно, и поэтому он с удовольствием подыгрывал ей.       А потом наступала ночь. Несмотря на приятно проведённый день, Безымянный с напряжением ожидал её приближения. Чтобы хоть как-то обезопасить обитателей особняка от самого себя, Вайдес перед тем, как лечь спать спрятал в шкаф свои мечи, плотно закрыл и подпёр его дверцу стулом, а дверь комнаты заблокировал своей тяжёлой кроватью. Только, как оказалось, толку от этого было ноль.       Этот кошмар был сильнее всех предыдущих. Вскочив с пола, на котором он этой ночью спал, Безымянный увидел мерцавшие вокруг своей вскинутой левой руки искажения, уже знакомые по бою с ульгармами. И направлена его рука была как раз в сторону комнаты, где мирно спали Рам и Рем. Вайдес почему-то был уверен, что толстая стена не защитит девушек, если его сила выйдет из-под контроля. Стоило ему только подумать об этом, как его воображение развернуло перед ним картину разорванных и окровавленных тел. Видение было настолько реальным, что он ощутил даже тяжелый запах крови. С ужасом он заметил, как его рука вдруг самопроизвольно сжалась и искажения стали более явными. Не помня себя от страха за сестёр, Вайдес отпрыгнул в самый дальний и тёмный угол своей комнаты. Он сел, крепко обхватив руками колени. Его трясло. Он все ещё находился во власти кошмара. Комната расплывалась перед его глазами, словно он был не в особняке, а снова где-то на неведомых полях сражений. Символы перед глазами стали ярко-красного или даже, как Безымянному показалось, кровавого цвета. Они не мигали и не менялись в определённом ритме, как обычно бывало в минуты тревоги, а скорее мерцали, то исчезая полностью, то по частям, и не сразу проявляясь. И всё это в каком-то рваном, бессистемном ритме. Это пугало и так не совсем адекватного после пробуждения Вайдеса. Если раньше он хоть и не понимал мелькавшие перед глазами символы, но всё же чувствовал, что они несут какую-то информацию. Но то, что он видел, скорее, чувствовал сейчас… Это было похоже на то, словно что-то сломалось у него в голове. И вдобавок он начал ощущать мысли, которые никак не могли быть его. Ему казалось, будто он слышал в голове чей-то голос.       «Почему ты боишься своей силы? Кто тебе эти сёстры, что ты боишься причинить им вред или даже убить? Ты же знаешь, они не доверяют тебе и боятся. Докладывают графу о каждом твоём шаге, роются в твоих вещах! А для Беатрис и Розваля ты не человек, а просто объект для исследований и наблюдений. С тобой добры и вежливы, пока используют. Когда надобность в тебе пропадёт, то от тебя избавятся недрогнувшей рукой! Ты знаешь, что граф так думает, и знаешь, что это правда…» — нашептывал ему кто-то.       «Я схожу с ума? — подумал Вайдес, — Сначала символы в голове и жуткие кошмары, а теперь я ещё начал слышать и голоса?»       Пересилив головокружение, он вяло покрутил головой, осматриваясь вокруг. Даже был готов увидеть на своей кровати сидящего незнакомца, но в комнате, кроме самого Безымянного, никого, естественно, не было. «А может, ты не хочешь причинять вред разумным существам? Это смешно! Ты уже убивал ульгармов, которые были достаточно разумны. Чем живущие в особняке отличаются от них? Только внешностью? Демоноволки по крайней мере были честны с тобой и не скрывали своих намерений. А эти, если будет нужно, с удовольствием ударят в спину, при этом мило улыбаясь тебе! Даже если ты покинешь особняк, тебя будут искать и преследовать! Тебя никогда не оставят в покое! Нанеси удар первым! Обезопась себя! Начни с сестёр, они как-раз крепко спят. Это враг. Здесь все для тебя враги! Убей их, убей графа, уничтожь Беатрис! Их жалкая магия не поможет им! Затем иди в деревню и убей всех тех, кто тебя видел! Убей! Они все угроза для тебя! Убей их! Убей! Уничтожь их всех!!!»       Голос, сначала вкрадчивый и сочувствующий, казалось, обрёл чудовищную силу и мощь. Вайдес почувствовал, что его тело делает попытки действовать само по себе, словно кто-то или что-то пытается перехватить контроль над ним. Какая-то неестественная жажда убийства стала одолевать его сознание. Он пытался сопротивляться, но с ужасом понял, что не может. Он становился просто сторонним наблюдателем за своим же собственным телом. «Почему ты сопротивляешься? Тебе же так нравилось… убивать!» — Звучащие у него в голове слова стали сливаться, превращаясь в невнятный, очень мерзкий, и постоянно усиливающийся шум. Вайдес уже с трудом разбирал смысл сказанного.Только призыв, всё больше напоминающий приказ – «Убей! Уничтожь! Убей! Убей!..» - звучал всё так же чётко, и с каждой секундой ему было всё сложнее сопротивляться.       Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, сердце работало с перебоями, в ушах шумело. Безымянный почти терял сознание. Ему так хотелось ринуться навстречу спасительной темноте и отключиться, лишь бы не слышать и не чувствовать всего этого, но он понимал, что если уступит, то очнётся уже в заваленной трупами деревне или около разорванных его непонятной силой тел Рем и Рам.       Рем. Образ тепло и чуть смущённо улыбающейся ему синеволосой девушки внезапно придал Вайдесу сил. Воля человека медленно, но всё же стала оттеснять чьё-то воздействие на свой разум. Сопротивляться было тяжело. Каждый удар сердца отдаваясь в ушах, просто разрывал голову. Вайдес почувствовал, как от чудовищного напряжения в глазах лопались сосуды, а из носа потекла кровь. Было полное ощущение, что он из последних сил пытается сдвинуть с места средних размеров скалу. Неожиданно символы, которые обычно являлись сторонними наблюдателями, словно пытаясь помочь ему, стали выстраивать вокруг его сознания что-то вроде щита. Или это был просто бред находящегося на грани потери сознания человека? Реальность всё ещё расплывалась перед глазами Вайдеса, его комната то превращалась в уже виденный им ранее заваленный обломками коридор с дырявыми и иссечёнными стенами, то возвращалась к своему первоначальному виду. Но ему удалось удержаться на тонкой грани сознания, и он чувствовал, что побеждает.       Вдруг Вайдес увидел себя в каком-то сильно разрушенном городе. Обломки очень высоких, но уже почти обвалившихся зданий, сильно завалили улицу, на которой он стоял. Безымянный огляделся, но его память молчала. Он не мог вспомнить ни названия города, ни хотя бы страну. Он задрал голову, но из-за висевших в воздухе пыли и дыма неба почти не было видно. Чувствовался запах гари и, как показалось Вайдесу, горелого и расплавленного камня. Всё вокруг было каким-то серым, невзрачным и безжизненным. Мужчина поёжился, витавший в воздухе даже не страх, а какой-то животный ужас, казалось, был настолько материален, что его можно было резать ножом.       Вдруг из-за угла почти обвалившегося здания в панике выбежало множество людей — настоящий, неудержимый, сметающий всё на своём пути людской поток. На его глазах эта обезумевшая толпа чуть не затоптала упавшую около него женщину с ребёнком. Он в последний момент рывком поднял её и закрыл собой. Странно, но толпа обтекала его, даже не касаясь. Безымянный хотел было подбодрить малыша, но не успел. Что-то врезалось в покрытие улицы рядом с ними. Необычный, почти бесшумный взрыв частично испарил, частично разметал бегущих людей, их тела разлетелись, как изорванные и изломанные куклы. Но находящийся рядом с эпицентром взрыва Вайдес и прикрытые его телом женщина с ребёнком не пострадали. Полыхнувшие вокруг Безымянного искажения, уже знакомые ему, защитили их, приняв на себя и мощную ударную волну, и порождённые ей, противно взвизгнувшие осколки. Вайдес почему-то совершенно не удивился тому, что острые обломки уличного покрытия и окровавленные куски разорванных тел застыли в воздухе перед его лицом. Словно для него это было привычным и виденным не раз зрелищем. Спасённая им женщина, от неподдельного ужаса широко распахнув глаза, уставилась куда-то ему за спину. Вайдес хотел развернуться и посмотреть, что там такое, но тут с резкой вспышкой головной боли видение оборвалось, и он окончательно вернулся в реальность.       В голове прояснилось. Тело снова подчинялось ему. Символы перед внутренним зрением, хоть и тревожно пульсировали, но делали это в привычном уже ритме и были обычного красного цвета. Вайдес попытался сесть, но рука, на которую он оперся, задрожала и подломилась от слабости, и он без сил рухнул обратно на заляпанный кровью пол. Безымянный попробовал унять дрожь и успокоиться, обхватив себя за плечи, но это не помогало. «Кто я? Что я?» — думал он, крепко зажмурившись до боли в глазах. «Что со мной происходит? Почему я так спокойно думаю о расправе над спящими людьми? Да, здесь мне не доверяют! Но стал бы я доверять на их месте такому, как я? Это не повод для убийства! В деревне меня видели и женщины и дети! И убить их всех?..» При одной мысли о том, что ему придётся причинить вред детям, его чуть не стошнило. Вайдес несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул. Немного полегчало. «Это не мои мысли и желания. Я не могу так думать. Не могу!.. Или могу? Так не должно быть, это не нормально!» Но тут у него снова мелькнула, как ему показалось не его мысль: «А что ты знаешь о нормальности? По каким критериям ты определяешь, что для тебя нормально, а что нет? Твои это мысли или не твои? Ты ничего не помнишь о себе и не знаешь, кем ты был и что ты делал раньше!..» Вайдес ужаснулся этой мысли. Он свернулся в углу клубком, его трясло. «Я же правда не помню, что, если я уже поступал так?.. Но… Если это правда, то откуда моё отвращение и ощущение неправильности? Почему я хочу избежать всего этого?.. Почему я чувствую, что готов скорее умереть сам, чем причинить вред невинным людям?.. Не помню. Не помню! Не знаю!!!»       Вайдес не без оснований начал считать себя опасным для обитателей особняка. Он всерьёз раздумывал покинуть и поместье Розваля, и его земли. Он не хотел причинить никому вред. Особенно Рем. Но куда он мог пойти? Что будет, случись с ним приступ кошмаров на постоялом дворе или в деревне, где большое количество народа? А если рядом окажутся дети? Вайдеса начинало трясти, когда он представлял, что может сделать с людьми, оказавшимися в пределах досягаемости его сил. Он предпочёл бы умереть сам, лишь бы не пострадали ни в чём не повинные люди. Поэтому Вайдес решил не спать вообще. Он не знал, сколько сможет протянуть так. Возможно, если он будет больше уставать, то, может, ему удастся забыться пусть коротким и без сновидений, но все-таки сном. Вайдес твёрдо решил: если у него не получится вернуть себе самоконтроль, то он уйдёт. Обратно в проклятый лес или в иные гиблые земли, коих после войны было немало. Но здесь он не останется. Вайдес теперь с завистью вспоминал свои первые кошмары в особняке. По сравнению с последним это были не кошмары, а просто какой-то прекрасный и здоровый сон.       На следующий день, Рем всё же решилась показать Вайдесу, как правильно ухаживать за газоном. Она притащила целую кучу разнообразного инвентаря и разложила это всё на земле. Затем девушка, заложив руки за спину, с таким довольным и важным видом принялась прохаживаться перед Вайдесом, что он, вспомнив Беатрис, мысленно улыбнулся и понял, откуда, вернее от кого, Рем переняла эту манеру.       — Итак, ты, наверное, думаешь, что нет ничего проще, чем ухаживать за газоном? Отчасти ты будешь прав. Содержание и стрижка газона, конечно, не настолько сложное дело, как искусство топиара, но и в нем хватает нюансов и тонкостей. Разберём сначала инвентарь.       Рем продемонстрировала Вайдесу странную серповидную лопатку с загнутыми «ушами».       — Чтобы газон имел аккуратный и по-настоящему ухоженный вид, его края обязательно нуждаются в обрезке. Для этого тебе понадобится вот этот инструмент. Ознакомься.       Девушка протянула лопатку Вайдесу.       — Это позволит тебе аккуратно обрезать край газона на одну и ту же глубину. Помимо чисто эстетического эффекта, канавка, которая получится, во-первых, не даст газонным травам бесконтрольно расползаться, а во-вторых, будет отводить лишнюю воду.       Рем забрала из рук Вайдеса лопатку, которую он не успел даже рассмотреть как следует, аккуратно положила её на землю и взяла следующий, жуткого вида инструмент.       — А это — ручная косилка, и она позволяет…       После часовой лекции и демонстрации столь необходимого в этом нелёгком деле инвентаря, Рем выделила Безымянному для практики небольшой участок газона около стены. И при этом сказала: «Если испортишь, то хоть в тени стены, не так заметно будет».       Но Вайдес не подтвердил опасения Рем. Выделенный ему для издевательств участок он подстриг, как и было нужно. Хотя повозиться с той же ручной косилкой ему пришлось изрядно. «Такой прогресс в магии — и настолько несовершенный и неэффективный инструмент! По-моему, эта косилка меня ненавидит», — думал он, отчаянно пытаясь отрегулировать это пыточное приспособление, чтобы получить нужную высоту травы.       Когда Рем с Вайдесом убирали садовый инвентарь, девушка неожиданно спросила:       — Ты двигал свою кровать? Зачем?       Вопрос застал Безымянного врасплох. Что он мог ей сказать? Что в своих кошмарах он не раз и не два своими руками убивал её? Или что он чуть не убил их с сестрой уже в реальности? Вместе с графом и Беатрис впридачу. Или что он боится спать из-за того, что это может повториться снова?       — У меня кошмары Рем. Я… плохо сплю, — наконец еле выдавил из себя Вайдес, стараясь не смотреть на девушку. Та, как ему показалось, сочувствующе кивнула.       — Я хотел спросить тебя, — мужчина всё-таки решился посмотреть Рем в глаза, — не будет ли проблемой, если я буду спать на улице? Вдруг свежий воздух поможет, да и стены комнаты давить не будут…       Рем удивилась такой просьбе. Спать на улице, словно какой-то нищий? Зачем? И тут удивление сменилось подозрением. На её взгляд, попроситься спать на улице мог только шпион. Хотя если бы девушка чуть задумалась, то поняла бы, что делать шпиону на улицеи ночью, и днём совершенно нечего. Но она руководствовалась принципом: лучше переоценить опасность, чем недооценить её. Глаза Рем, внимательно наблюдающей за лицом мужчины, слегка сузились. Она вся подобралась, словно ожидая нападения.       — Лично я не вижу в этом проблемы. Можешь выходить из особняка смело. Охранные глифы тебя пропустят и не поднимут тревоги Если хочешь, можешь спать хоть на газоне. Если не замёрзнешь, конечно.       Она попыталась улыбнуться, но получилось откровенно плохо. Она уже смотрела на Вайдеса как на потенциального врага.       Безымянный заметил резкую перемену в настроении девушки. Эта черта ему в ней очень нравилась — Рем совершенно не умела притворяться. Как она ни старалась быть спокойной и невозмутимой, всё равно Вайдес всегда видел без труда, что за чувства она испытывает в тот или иной момент. В отличие от того же графа, например, которого Безымянный без помощи мельтешащих перед глазами символов вообще не брался разгадать.       Вайдес постарался ответить девушке максимально тепло и доброжелательно. Не сказать, что он прям уж так притворялся. С Рем он всегда был вежливым и открытым, неважно, смеялась ли она вместе с ним, ругала его или откровенно злилась.       — Спасибо, Рем. Я не хотел покидать особняк, не спросив тебя. Вы с Рам столько сделали для меня, и я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы. Граф же вроде как поручил тебе с сестрой за мной присматривать.       Вайдес широко и искренне улыбнулся, и Рем начала было сомневаться в своей неожиданно взыгравшей паранойе, но полностью избавиться от зашевелившихся у неё в душе подозрений не смогла.       Как Вайдес и сказал Рем, эту ночь он решил провести под открытым небом. И сейчас был занят тем, что почти не моргая смотрел на ясное, полное звёзд небо. Звёзды по непонятным причинам успокаивали, завораживали и манили его. Почему — он не знал. Мужчина смотрел на них и ловил себя на мысли, что неосознанно пытается понять рисунок созвездий, но у него ничего не получалось. Мельтешащие у него перед глазами символы, пытались линиями соединить наблюдаемые им звёзды, словно перебирали возможные комбинации созвездий. Он не знал, откуда к нему вдруг пришло знание того, что небо над ним чужое. У Вайдеса даже не закралось ни одной мысли о том, что он мог видеть эти созвездия раньше.       Спать он так и не рискнул, справедливо полагая, что, возможно, Рем или Беатрис решат проверить, действительно ли он не пытается шпионить. Безымянный не хотел, чтобы они пострадали, если из-за кошмаров он не сможет себя контролировать. Хотя какой толк шпиону спать на улице, он не понимал. Что полезного он мог здесь узнать? Сколько ездовые и верховые драконы* съедают корма в час и сколько навоза они производят в указанный выше промежуток времени?       Пока вокруг было тихо и спокойно, Вайдес закрыл глаза и попытался припомнить все связанные с собой странности. Во-первых, окружившие его руку искажения. Тогда, ночью, он принял их за проявление магии. Очень уж они были похожи на заклинания воздушной Школы. И утром он даже думал: а вдруг Беатрис ошиблась и он как-то может воздействовать на ману? Но сейчас, припоминая в подробностях, как эти искажения выглядели, Вайдес убедился, что это не магия. Вызванные им искажения пусть и напоминали колебания раскалённого воздуха, но были намного плотнее, что ли? Вайдесу даже показалось, что это мерцает не воздух, а гнётся и искажается само… пространство? Откуда к нему пришла такая мысль, он не знал. Несмотря на все старания, вызвать эти искажения не получилось, как и заставить свои мечи работать несколькими днями ранее. Вайдес также перепробовал прямые приказы и пытался воссоздать эмоции и чувства из своего кошмара, но эта попытка провалилась. В конце концов, он решил оставить эту затею на другой раз.       В следующие несколько дней Вайдес с удовольствием брался за любую работу, которую ему поручала Рем. Вообще, у него возникло стойкое ощущение, что граф неожиданно начал готовится к приезду неких знатных гостей. Территория поместья, и так красовавшаяся аккуратно подстриженным газоном, просто сверкающими чистотой дорожками и парком, убранным до последнего сухого листочка, преображалась ещё больше. Вот сейчас Вайдес помогал Рем делать то, что она называла топиаром, то есть фигурную стрижку деревьев и кустов. (Вот кто бы ему объяснил, зачем внезапно понадобилось делать из кустов скульптуры… На самодура граф похож не был.) Хотя «помогал» — это было слишком громко сказано. Он просто подавал девушке различный садовый инструмент и, если было нужно, ставил и придерживал ей стремянку. Вайдес с восхищением наблюдал, как работала Рем. Тяжёлые садовые ножницы буквально порхали в её руках. Она не останавливалась ни на минуту. Непослушные кусты становились самыми настоящими произведениями искусства прямо на глазах. Когда Рем, чтобы достать до самого верха декоративного дерева, стоя на цыпочках и вдобавок сильно наклонившись, легко и непринуждённо балансировала на самой последней ступеньке стремянки, Вайдес невольно залюбовался её стройной и гибкой фигурой. В этот момент Рем казалось ему верхом грации и изящества.       Безымянный не мог точно сказать, в какой именно момент эта синеволосая девушка перестала быть для него просто наставницей в кулинарных премудростях или в хозяйственных делах и начала становиться чем-то большим. Он неожиданно для самого себя стал подмечать какие-то характерные, присущие только ей черты. Например, Вайдеса завораживало, когда Рем ловким движением поправляла свои синие, цвета ясного неба волосы. Или её походка. Несмотря на то, что они с Рам были почти полностью похожи внешне, походка Рем была совсем не такой, как у её сестры. Рем двигалась легко, будто танцуя. А её улыбка? Девушка не скалилась по поводу и без, подобно графу Розвалю, она улыбалась очень редко и только на действительно забавные и смешные вещи. Каждая такая, на первый взгляд, мелочь делала Рем особенной в его глазах. Но не только внешность девушки нравилась Вайдесу. Он давно заметил, что Рем испытывает целый спектр эмоций. Она злилась, грустила, была к нему подозрительной, даже могла сжать зубы от ярости и унижения. Её эмоции и чувства были яркими и живыми, а её отношение ко всему окружающему вызывало и у него в душе отклик.       Всё это и притягивало Вайдеса к Рем, и отталкивало одновременно. Ему нравилось работать рядом с ней, слышать её приятный голос, но он боялся, что случайно может причинить ей вред. Вайдес скорее бы лишился жизни сам, чем допустил бы это. Безымянный думал, что лучше и безопасней для Рем будет, если он покинет особняк Розваля. Но возникшая привязанность к ней никак не давала ему решиться на это.       Вайдес выкладывался полностью, стараясь хоть как-то облегчить жизнь синеволосой девушке. Её сестра работала в основном в особняке, занимаясь стиркой и наведением порядка в комнатах. На плечах же Рем лежала вся тяжёлая работа на большой территории поместья — уборка и уничтожение мусора, стрижка газонов и кустов, уход за богатыми цветочными клумбами и много чего ещё. И, ко всему прочему, Рем ещё успевала готовить, причём очень вкусно. Вайдес не знал, был ли он когда-нибудь ценителем еды, но стряпня Рем, на его взгляд, была восхитительной! Она ни разу не ошиблась в пропорциях специй и приправ. Никогда её блюда не бывали пересолены или недосолены, недоварены или пережарены. А как она сервировала стол! Тут Вайдес, сам не так давно начавший приобщаться к искусству сервировки, просто не находил слов от восхищения. Сервированные Рем столы вызывали аппетит одним своим видом. Девушка работала так каждый день и вечером едва ли не валилась с ног от усталости, но Вайдес никогда не слышал от неё ни одной жалобы. Безымянный восхищался её стойкостью и был рад хоть как-то помочь ей в тех хозяйственных делах, где не требовалось большого умения или специальных навыков.