Ликантроп

      — Снова ты, оборотень, — недовольно пробасил мастер Шейверетч, едва только разглядев, кто посетил его небольшую, но достаточно известную в узких кругах лавку. Удостоившись от меня недовольного взгляда.       — Заткнись, бородатая коленка, — огрызнулся я в ответ, после чего здоровенный ядовар аж надулся от возмущения.       — Давно аконита не нюхал, волчье отродье? — низко прогудел он, поднявшись с небольшой табуретки, на которой сидел до этого и перебирал свежепринесённые травы. На этот раз я удержался и лишь зло фыркнул на Шейверетча.       Подойдя ближе к прилавку, я достал из рукава шкатулку темного дерева в кельтском стиле, прямо у меня в руках обратившуюся в странную помесь платяного шкафчика и чемодана метра полтора высотой, и поставил на пол перед прилавком. Выудив из другого рукава небольшой грубый металлический ключ, я с его помощью открыл замок, распахнув створки, за которыми оказалась прихожая три на три метра, с вмонтированными в стены деревянными выдвижными ящиками и массивной дубовой дверью с противоположной стены. Вся прихожая была завалена тюками и свертками, в которых насчитывалось триста двадцать разнообразных наименований ингредиентов: от банальных сушёных крылышек и шкурок летучих мышей до перьев крылатых кабанов и мозгов Дрекаваца.       Все это я насобирал, пока лазил по Восточной Европе и искал долбаные яйца болотной царицы. К слову, саму болотную царицу я тоже разделал на ингредиенты. Но сюда притащил лишь ее клыки, кожу да яд, остальное продал на месте. Ох и сложной же она была добычей, хотя в своей звериной форме я достаточно крупный и сильный и имею почти абсолютный иммунитет к ядам, все равно семиметровая змея, чье гнездо я разорил, оказалась крайне неприятным соперником. Намаялся я, разделывать ее; слава моей богине, у меня есть мой любимый переносной шкаф с расширенным пространством, иначе не утащил бы ни в жизнь.       К слову, у моей толстовки в рукавах тоже есть пространственные карманы, причем мною лично созданные. Поэтому они не очень большого объёма, всего-то около полутора кубометров суммарно, но зато чары расширения, благодаря использованию кельтской вязи, оказались более надежными и, главное, инертными, отчего в них можно было запечатывать то, что в обычные безразмерные сумки и карманы складывать нельзя, к примеру, мой переносной шкаф, который, кстати, делали для меня на заказ, размещенный через гоблинов, почти два года и содрали с меня семьсот тысяч галеонов, которые мне выплачивать еще десяток лет! Хотя он того стоит, ведь полмиллиона кубометров расширенного пространства — это вам не хухры-мухры! А самое важное, надежный, как калашников, я его уже пару раз ронял… один раз с дерева вместе с ним упал, трижды на него попадала крайней едкая кислота, а один раз его на зуб попробовала венгерская Хвосторога! И что вы думаете? Даже не поцарапала!       Я аж горжусь собой, ведь укрепление внешней оболочки моей «хомячьей мечты» — целиком и полностью моя заслуга, как, впрочем, и постоянное энергообеспечение всего того комплекса чар, что позволяет существовать сему шедевру, ведь изначально накопители переносного шкафа необходимо было наполнять раз в две недели, а дело это не дешевое и не быстрое. Поэтому я, спросив совета у Морриган, прикрутил вместо накопителей полноценные Мельницы Душ, разумеется, слабенькие, еле-еле пережёвывающие ауру магла, но все же рабочие, и даже вроде с неплохим КПД, и практически без фона! Хотя все равно раз в десять лет придется «заправлять» мой шкафчик двумя десятками свежих душ, ибо у предыдущих все оболочки, кроме ядра, которое в принципе неразрушимо, к тому моменту будут переработаны.       Ясное дело, теперь мой шкафчик является Черномагическим артефактом, за одно его хранение можно угодить в Азкабан, но… на фоне тех книжек, что в нем хранятся, он даже не котируется, да и лишь некромант или мастер-малефик смогут распознать в моем шкафчике то, чем он является, и сдавать меня властям они вряд ли будут, надеюсь.       Мастер Шейверетч, заглянув в мой «Склад быстрого доступа», мягко говоря, удивился количеству всяких разных и не всегда легальных ингредиентов. Это он еще не видел, что лежит в выдвижных ящиках, там вообще то, за что многие зельевары Англии душу продадут! А уж что на основном складе ингредиентов! И ведь это далеко не все, что я умудрился насобирать за три месяца скитаний по лесам и болотам Восточной Европы.       Нынешний мой поход был самым длинным в моей карьере Егеря, раньше как-то мне не выпадало такого необычного заказа, и все мои походы продолжались не больше недели, да и высокой оплатой не отличались, так что у меня сама собой выработалась привычка геймера — тащить все, что не прибито, а то, что прибито, отрывать и тоже тащить. Таким образом, основной мой доход с Егерских заказов — не гонорар, а деньги от распродажи добытых мною ингредиентов.       За последние шесть лет чем я только не занимался, дабы наскрести деньжат на дорогущие книги и всякие приятные мелочи вроде моего переносного шкафа, но в основном моя деятельность лежала в плоскости контрабанды и егерства. Про контрабанду даже говорить ничего не буду, и так понятно, что я тащил через границу все запрещенное. Англия, со здешними запретами темной магии, для подобного подходит как нельзя лучше. Понятно, что конкуренцию профессиональным воротилам, которые поднимают на перепродаже артефактов миллионы галеонов, я составить не могу, но всякую мелочь таскаю и сбываю, в основном тем же Берксу и Горбину или еще куда.       Егерство же является более прибыльным, но и более опасным делом, ибо здесь, помимо магической полиции и конкурентов, тебя прикончить может и объект заказа или какая иная зверушка из Волшебного Леса.       Если становиться легальным Егерем, то нужно получить тридцать три бумажки в министерстве, оплатить лицензию на охоту и добычу на каждый отдельный вид магических тварей, а после еще и акциз с ингредиентов платить. В результате легальный Егерь с тушки, к примеру, Аванка — эдакой помеси бобра с крокодилом весом под двести кило — получит прибыли двенадцать тысяч золотых монеток, из которых на акцизы уйдет около пятидесяти процентов, причем на ингредиенты, используемые в зельеварении, такие как глаза и толченые зубы, следует акциз в восемьдесят процентов, при этом еще стоимость годовой лицензии на охоту за этой тварью составит две тысячи галеонов, вот и выходит, что из двенадцати тысяч останется около трех, из которых добрая половина уйдет на расходники и помощь медика, ведь мало того, что эта тварь живет в магических болотах, так еще и сам является существом пятой категории опасности. Думаю, ясно, почему в Англии легальных Егерей очень мало, зато неофициальных полным-полно, особенно среди оборотней, правда, и смертность тоже высоковата, ибо сами егери-оборотни периодически становятся дичью, но это уже частности.       Открыв один из выдвижных ящиков на противоположной от входа стороне, я достал простой деревянный планшет со списком всего того, что я могу продать, и с расценками. Цены у меня чуть ниже рыночных, поэтому все, мною добытое, отрывают буквально с руками, и хотя первое время, когда я, словно уличный лоточник, стоял и зяб под вечным лондонским дождиком, пытаясь продать то, что умудрился притащить из леса, народ относился ко мне, мягко говоря, не очень, но после рекомендаций от Горбина с Берксом и Шейверетча все наладилось, и теперь, дабы сбыть все то, что я набирал неделю, мне нужно всего-то три дня! Правда, с нынешней партией получится подольше, но деньги лишними не бывают, тем более скоро ежемесячный взнос за мой чудо-шкафчик, да и день рождения Пенни не за горами.       Следующие десять минут занял заурядный торг, а после того, как мы хлопнули по рукам, еще полчаса выгружали все то, что купила эта лысая коленка. В общей сложности он набрал почти на три штуки галеонов, из которых налом заплатил лишь шестьсот, остальное обещал отдать позже, в принципе, я обычно не даю материал в долг, но Шейверетчу доверяю, точнее, доверяю Пенни, которая из него всю душу выпьет, если узнает, что он кинул меня на бабки, да и обидится она, а в ее случае это чревато, она собственного приемного отца не пожалеет, траванёт, правда, не смертельно.       Я закончил все дела, обратно упаковал свой чудо-шкафчик и, не спрашивая разрешения, просочившись во внутренние помещения лавки — бородатая коленка ограничился при этом недовольным бурчанием, — направил свои стопы в святая святых сего места, а именно в подвал с лабораторией, где рассчитывал обнаружить Пенни.       — Пенни! — воскликнул я, пройдя в лабораторию и убедившись, что девочка не возится с котлом, иначе можно и получить мешалкой по черепку.       — Атти! — доселе листавшая старую толстую книгу по зельеварению за сверкающим чистотой столом, под большим раструбом латунной вытяжки, в самом центре просторного помещения (большую часть которого занимали стеллажи с посудой), девочка подскочила со своего места и чуть не сшибла меня с ног, повиснув у меня на шее, тараторя что-то с такой скоростью, что я не успевал уловить даже тени смысла сказанного, да и не пытался. Я наслаждался чистой и свежей магией с легким, солоновато-островатым привкусом, что извергала из себя аура радостной девочки. Да-а-а. Как же мне не хватало этого чувства там, по колено в вонючей жиже, по соседству с пиявкам в локоть длиной, а искренняя радость Пенни лишь усугубляла ситуацию…       В общем, я ушел в астрал, даже не заметив, как стиснул девочку в стальных объятьях и зарылся в ее волнистые, сейчас темно-синие, волосы, наслаждаясь не только ощущением ее чистой магии, но и приятным запахом ее волос.       Вот она, обратная сторона моей повышенной чувствительности и волчьего начала, я совершенно не в состоянии отказать себе в том, чтобы поняшить такую милую девочку с такой сильной и свежей магией, да и не только ее. Меня, словно мотылька на свет, тянет к разумным с чистой, то есть без примесей магловской и грязной, и свежей, то есть без большого количества родовых проклятий, крови.       Справедливо и обратное: застоявшаяся, словно болото, и тухлая от грязной крови аура вызывает у меня приступы ярости и жажды крови. Уже с десяток обладателей такого «аромата» я отправил за кромку, банально не сдержавшись, растерзав и сожрав. Благо каждый раз все это происходило у чёрта на куличках и не вызывало жгучего интереса у Авроров и Охотников, но все равно крайне неприятно. Именно поэтому я потихоньку занимаюсь окклюменцией, которая в перспективе должна позволить мне контролировать слишком обостренные инстинкты санитара магического мира.       Побыв в обществе счастливой Пенни, пропитавшись ее радостью, я забыл и про Волан-де-Морта с его тупыми шутками, и про вечно грубого Шейверетча, и про то, что ко мне скоро подкатят держатели Сумеречной аллеи за мздой. Все это ушло на второй план, и уже через час, подарив визжащей от счастья девочке триста грамм яда Валахской болотной царицы, я направил свои стопы к месту своего обитания, «Белой Виверне», но стоило чуть отойти от лавки Шейверетча, как меня перехватили хозяева Сумеречной аллеи — вампиры.       — Привет, Волчонок, — прозвучал звонкий голосок, заставивший меня обернуться. За моей спиной совершенно мистическим способом оказался такой же, как я, безликий беспризорник, при взгляде в сторону которого большинство даже не заметят его, а если и заметят, то лишь шуганут безобидного мальца. Да вот только этот малец не был безобидным. О нет, он был далеко не безобидным.       — Присцилла, — констатировал я, демонстративно достав одну из печенек, которыми со мной поделилась Пенни, попутно похваставшись, что сама их испекла. — Хочешь?       Я протянул «беспризорнице», в которой даже наметанный взгляд не сразу признает девочку, надкусанную печеньку, пахнущую вербеной, на что та лишь сверкнула из-под кепки своими на мгновение покрасневшими глазами.       — Не-а, — она задорно мотнула головой, отчего из-под кепки выпал золотой локон, и быстро подошла, всем своим видом показывая, как она рада лицезреть меня. Ага. Я почти поверил.       Сия особа только на вид тринадцатилетняя девочка; она дочь главы Лондонского вампирского клана и выглядела так же, еще когда мой отец пешком под стол ходил, и вполне способна в одиночку, даже не вспотев, скрутить шею десятку Авроров, причем без магии — имею в виду классическую. А еще она является одной из семи чистокровных Старших Высших вампиров Англии и просто больной на всю голову оторвой. К тому же эта сумасшедшая почему-то вбила себе в голову, что кровь чистокровного малолетнего оборотня должна быть изумительной на вкус, ну или просто специально демонстрирует передо мной это желание.       Что-то щебеча, вампиресса вполне качественно отыгрывала бурно радующуюся встрече со старым приятелем девочку, вещая обо всем и ни о чем, попутно таща меня в лишь ей ведомом направлении. Я даже не сопротивлялся, продолжая жевать печенье с вербеной, оказавшееся на удивление вкусным, ибо все равно шансов вырваться из цепких лапок сей кровососки без травм и увечий у меня не было, не дорос еще с такими тягаться, да и глупо это. Примени она фирменное вампирское внушение, от которого даже у оборотней защиты нет, или просто свою классическую магию, в которой она тоже далеко не профан, — без труда добилась бы своего.       Не надо считать меня совсем беззубым, я классическую охотничью вампирскую свору один в своей звериной форме забодаю и без магии, было уже дело, низшие же и вовсе для меня не проблема. Воины Ночи — элитный бойцы вампирских кланов — в бою один на один, в принципе, не должны вызвать у меня особых проблем, но вот Старший… да еще и специализирующийся на ближнем бое… не-е-е, ищите идиота в другом месте.       Я усмехнулся, прожёвывая очередную печеньку и припоминая, как за мной гонялась вампирская охотничья свора в одном магическом лесу неподалеку от Лондона. Глупцы решили поиграться со мной, загоняя в чащу леса. Ага, оборотня, который фактически живет в лесу… За это они поплатились своими жизнями, а некоторые не только ими. Двоих из тех неудачников я пустил на очередной ритуал своего личного усиления.       Не знаю, как Присцилла и ее Клан, к которому мною упокоенная охотничья свора не имела никакого отношения, проведали об их смерти от моих когтей и зубов, но уже за следующей данью — брать с меня очередную мзду — вместо привычных борзоватых низших пришла Присцилла. Она, совершенно не тая свою монструозную ауру и мило улыбаясь, потребовала выплаты и виры за вампирскую кровь.       Вообще у нас с ней крайне необычные отношение, вроде мы из конфликтующих лагерей, и она как бы хочет испить моей кровушки, а вроде и не шибко упорствует в этом и иногда подбрасывает мне разную работёнку. Порой даже может помочь в какой-нибудь мелочи, да и собеседник она, когда перестает дурачиться, хороший, и охотно делится со мной нажитой мудростью, а случается, с удовольствием демонстрирует свое тотальное превосходство над моей скромной персоной, к счастью, без перегибов, но все равно с ней нужно держать ухо востро и периодически жевать что-нибудь с вербеной, дабы меньше соблазнов у кровососки было. Вербена для высшего вампира не опасна, максимум раздражение вызовет, но вот вкусовые качества крови она значительно портит, поэтому желание эту самую кровь хлестать у вампира ослабевает.       Спустя всего пару минут мы, то есть я, Присцилла и еще десяток низших у нее на побегушках, оказались в одном из многих тупичков Сумеречной аллеи. Едва свернув в него, я ощутил легкое касание какой-то неведомой мне магии и, принюхавшись, смог обнаружить, что, оказывается, тупичок был под неким аналогом скрывающих чар, только, судя по привкусу крови, завязанным на вампирскую ворожбу, а не классическую.       Стоило вампирессе пересечь незримую границу скрывающих чар, как она тут же преобразилась, откидывая всякую дурашливость. Ее образ сразу поплыл, открыв, вместо мелкой попрошайки, не очень высокую девушку в темном кожаном охотничьем костюме, с длинными золотыми волосами, собранными в высокий хвост; миловидное личико стало серьезным, сосредоточенным, а главное, хмурым, что меня, мягко говоря, насторожило. Мало мне сегодня Волан-де-Морта с его идиотскими шуточками, так еще и злой Старший вампир... Сегодня мне явно не везет.       У меня непроизвольно вырвался горький вздох, и я провел частичный оборот, в нем всяко легче будет пережить надвигающееся бедствие. Заметив мои манипуляции с собственным обликом, Присцилла поджала губы, но этим и ограничилась.       — Сейчас-сейчас, — пробормотал я, выуживая из рукава один из трех бархатных кошельков, переданных мне Темным Лордом, и протягивая его вампирше. По негласному договору, за треть дохода с заказов меня не трогают и не мешают спокойно жить в «Белой Виверне», деньги с продаж мною добытого в лесах вампиры не требуют, для них трофеи священны и покушение на них — святотатство. — Тут точно треть того, что мне заплатили.       Присцилла взяла бархатный кошелек и, не открывая, швырнула его одному из низших-посыльных, но вот глядеть на меня хмуро не перестала, отчего мне становилось все неуютнее и неуютнее. Взгляд кровавых глаз златовласой вампирессы словно разбирал меня на составляющие, взвешивал их и оценивал полезность как каждого кусочка по отдельности, так и всей моей тушки целиком.       Наконец что-то решив, Присцилла тяжело вздохнула и, отвернувшись от меня, проговорила:       — Будь осторожен, Волчонок, тобой заинтересовались очень влиятельные и опасные личности, — ее голос был непривычно тихим. — Мой клан некогда обязался защищать тебя за треть дохода с контрактов и продажи твоих поделок и не собирается отказываться от этого, но мы не всесильны, так что не лезь на рожон.       Вампиресса жестом дала понять, что я свободен, и я поспешил ретироваться. Ясное дело, очень любопытно, что же это за личности, которые заинтересовалась моей скромной персоной, но донимать находящуюся не в духе Присциллу не рискну. Конечно, первым на ум приходит Темный Лорд, но точно ли это он?       Именно размышляя над тем, кто еще мог мною заинтересоваться и заинтересовался ли мною Волан-де-Морт, я и добрался до «Белой Виверны», первый этаж которой встретил меня, как обычно, притушенным светом, запахом алкоголя, немытых тел и табака и веселым гоготом подвыпивших завсегдатаев.       Как и на многих других зданиях в Сумеречной аллее, на «Виверне» были чары расширения, поэтому небольшое снаружи здание внутри была в раз десять больше, и одним питейным залом дело не ограничивалось. Имелось еще три подобных, но в те залы, где и мебель, и обслуживание на абсолютно ином уровне, даже приглашение от завсегдатая тех залов не всегда помогало. Да и не всегда это приглашение хорошо заканчивалось для приглашенного, ведь один зал, расположенный в неглубоком подвале, оккупировали вампиры, вся обслуга там — из кровяных рабов-треллов, которые обычно и являются основным блюдом заказа.       На втором этаже располагался другой скрытый от посторонних глаз зал — нейтральная территория, на которую не пускали ни с магловским оружием, ни с магическими артефактами. Именно там и заключались все договоры, которые по какой-либо причине через гоблинов заверять не хотели, также в уютных, скрытых от любопытных взглядов кабинках там шушукались и ворковали, не привлекая к себе излишнего внимания, не очень богатые волшебники.       Третий же зал, по слухам, ничем не уступающий по убранству некоторым менорам чистокровных, был клубом для аристократии. Под клубом я подразумеваю не то место, где трясут жопами под музыку обдолбанные и напившиеся кутилы, а цивильное заведение, аналог распространенных эдак в веке девятнадцатом — начале двадцатого. Там собирался местный бомонд, дабы просто поболтать и провести время в приятной компании, ну и поделиться свежими сплетнями, куда уж без этого, как и без политических споров.       Замечу, раньше таким образом аристократы собирались во вполне официальном клубе в министерстве магии, но в последние годы, тихой сапой, это самое министерство выжило их оттуда, заставив перебраться либо к кому-нибудь на дом, либо в подобные «Белой Виверне» заведения.       «Белая Виверна», как я уже говорил, известна во всей Европе, так что немудрено, что аристократия со всей этой самой Европы не гнушается периодически заглядывать в местный клуб для бомонда.       Помимо этого, в Белой Виверне сдаются вполне приличные номера, не идущие ни в какое сравнение с номерами в «Дырявом Котле», и цены совершенно либеральные: не приходится переплачивать за каморку три на пять с разваливающейся мебелью целых три сикля в сутки! К слову, за мной здесь забронирован на год вперед один из самых маленьких и дешевых номеров, скорее, большой чулан без окон и с минимумом мебели, но зато и цена вполне сносная, всего-то пять кнатов за сутки, а главное, никто не задает лишних вопросов о том, кто ты и откуда, чем безбожно пользуются не очень чистые на руку индивидуумы, ну и «темные твари», каким снять номер в том же «Дырявом Котле» попросту невозможно.       Не шибко отвлекаясь на гомон завсегдатаев, я тихо и изо всех сил стараясь не привлекать внимания к своей персоне, проследовал в неприметную дверцу, ведущую к тем самым бюджетным номерам, один из которых записан на меня.       В моем номере не было ничего лишнего: стол, стул, небольшой шкаф, скорее даже тумбочка-переросток, ну и кровать. Все было грубым, но добротным, а белье на постели, благодаря бдящим домовикам, свежим и чистым, но я все равно им не воспользуюсь. Я вновь достал свою хомячью радость и, поставив ее около кровати, пробрался в заметно отчистившуюся от лишнего прихожую, не задерживаясь, открыл тяжелую дубовую дверь и проник в основные помещения моего переносного шкафа.       Ничего выдающегося тут не было, так, небольшой склад размером с ангар под дирижабль, да пара десятков пустых комнат, ну и библиотека с санузлом, куда же без них. Ни лаборатории, ни заклинательных покоев не имелось, ибо чары расширения к подобному очень чувствительны. Разумеется, создать и переносную лабораторию, и стол зачарования вполне возможно, но вот выльется это в сумму с шестью, а то и семью нулями. Понятно, таких денег у меня нет и не предвидится, так что обхожусь, так сказать, минимумом.       Разувшись в небольшом, специально отведенным под это уголке, я дернул большой красный рычаг, который, во-первых, закрывает мой переносной шкафчик, во-вторых, ослабляет чары уменьшения веса, ну и в-третьих, активирует чары незаметности.       Естественно, тех, кто всерьез вознамерится добраться до меня и моих вещичек, это не остановит, но вот от случайного воровства вполне защитит, а этого достаточно.       Пройдя по длинному коридору, стены которого я только недавно начал украшать в классическом кельтском стиле, попутно набивая руку в кельтской вязи и пряча в хитрых орнаментах всякие мелкие проклятья, что не каждый-то и заметит, я направился в ванную комнату, тоже украшенную в кельтском стиле, но с иными целями, а именно: сохранение тепла, подогрев и очистка воды, ну и ее подача.       Недолго задержавшись здесь, я, уже чистый и посвежевший, направил свои стопы в помещение, отведенное под спальню, каковой у меня является небольшая комната с наваленными в кучу шкурами животных и подушками. У меня есть и обычная кровать, но мне удобнее спать вот так, зарывшись в собственноручно снятые и выделанные шкуры, обняв мягкий пуфик, нежели под одеялом на кровати. Да и достаточно часто в жизни именно так я и спал. Сначала в лесу — из-за неимения альтернативы, после в подворотнях — по тем же причинам, ну а потом — уже по привычке.       Зарывшись в гору шкур и обняв ближайшую подушку, я с удивлением обнаружил, что она теплая и урчит. Ошарашенно открыв глаза, я посмотрел на шарообразную, переливающуюся всеми цветами радуги меховую подушку, на которой открылось два здоровенных глаза и расплылась ослепительная улыбка с белоснежными клыками, размер которых мог бы устрашить и тигра.       Секунд пять я пытался сообразить, что это такое, и за это время у шарообразной тварюшки прорезались коротенькие лапки, встали торчком уши и отрос длинный пушистый хвост, которым ОНО попыталось освободиться от моей хватки, при этом в недовольстве прекратив мурчать, но, не преуспев, растворилось в воздухе, оставив лишь тень своей ослепительной улыбки и двух огромных глаз с вертикальными зрачками.       — Какого хрена! — прорычал я, вскочив с постели.       Да сколько можно?! Когда же этот безумный день уже закончится?!