Пурпур.

Чимин отлично помнит, как они с Тэхеном сдружились. То, что их больше всего связывало - возраст, и вынужденный род деятельности. Чимин был дольше Ви в борделе, но он был намного более напуганным их положением нежели Тэ, он казалось же вообще ничего не боялся, и что ему все побоку. Матерился много, сплевывал, при любом упоминании клиентов или Хозяина, а так улыбался много, и солнечно так, тепло. Чимин от этой улыбки сам таял. «Мини» - так назвал его Тэ, когда узнал все его нелепую историю, и выслушал о его положении. Крохотный пухлый мальчик был мечтой педофилов, выглядел моложе своего, а еще и трясся каждый раз как первый. Это заводило его клиентов. Именно Тэ посоветовал этим воспользоваться. «Если у них стоит от твоего страха, ты никогда не перестанешь бояться, потому что они будут хотеть его видеть снова и снова. А научишься контролировать себя, сможешь свыкнуться, ведь, блять, не первый же, далеко не первый раз тебя расстилают. Играй с ними, Мини. Они ведь тряпки, их подмять под себя и все соки вытянуть раз плюнуть. Знай себе цену, малыш», - тогда это звучало так зрело и так здорово. Чимин послушался и это ему жизнь спасло, он бы не стал тем, кем есть, одной из самых востребованных и дорогих шлюх в Пурпуре, если бы не Тэ. Тэхен был опорой, которая держала все еще с тех пор, как был исхудалым диким мальчишкой с тонкими пальцами и зажатой меж ними сигаретой. Чимин любил его руки греть своими, размер в ладонях был значительный и Тэ смеялся, повторяя «Мини во всем мини». И не обидно вовсе. Все, что происходило с Тэхеном, было каким-то ужасом, и все это раз за разом ранило Чимина. Он никогда не забудет, когда увидел его в коме впервые, всего перемотанного бинтами, без единого целого места. Он приходил к нему каждый свободный день, ночевал у него в палате, грел его руки своими. И боялся. Сейчас Чимин не знает что происходит, почему все внутри горит огнем и почему его трясет от беспокойства. Он лежит на кровати Юнги, у него на коленях и просто дрожит, повторяя что-то о плохом предчувствии, сам не понимает. Но больно ему очень. - Мини, Джун звонит, мне нужно взять трубку, - Чимин запоздало осознает, что слишком сильно сжимал его ладони и не позволял отстраниться. У Чимина истерика и он сам не понимает в чем ее причина. Он отпускает Юнги, но не сползает с его колен, а тот подняв трубку, запускает в его волосы ладонь, поглаживает мягко. Он не слышит о чем разговор, даже боится слушать и вздрагивает, когда Юнги роняет телефон на пол и сам ищет его ладонь. - Джун сейчас приедет… надо собраться, - он не говорит о причинах и поводах, только растерянно смотрит по сторонам и, отдергивая себя, растирает плечи Мини. – Нужно одеться, он подъезжает. Намджун на их пороге появляется спустя пару минут, Юнги успевает только куртку натянуть, а Чимин все никак с пальцами справиться не может, дрожат слишком. - Ты ему сказал? – Намджун смотрит на Юнги, который мотает головой. – Тогда пошли. Юнги держит его за руку, а Чимин хочет разучиться думать, соображать, догадываться. Случилось что-то плохое. И точно с Тэхеном. Чимин в машине Намджуна плачет, не скрывая всхлипов, когда слышит от него: «Ви и Хозяин в критическом состоянии, большая вероятность, что оба не выживут». А если они не выживут, то с ними умрет и Пурпур, как и все, кто с ним связан. Чимин не боится за себя, он и так свой срок пережил, но он не хочет видеть смерти друзей. Он всегда надеялся, что до этого не доживет. Рассказ у Намджуна длинный, и не прекращаются к самой реанимации. Но рассказывает обо всем, словно исповедуется, рассказывает о Хосоке, о том, кем он являлся, рассказывает о том, что работал с ним, говорит о своих былых надеждах. А добивает Чонгуком, с которым в этот же момент встречается взглядом Чимин. - Как ты, сука безбожная, посмел использовать Тэхена? - Чимин бьет парня прямо в коридоре больницы, прямо перед реанимацией, и никто ему и слова не говорит, только Юнги пытается оттянуть. – Как ты посмел его под удар ставить! Знал же о его положении! - Ты ничего не знаешь, - рычит парень в ответ и дергается, похоже, желая ответить за удар, но останавливается из-за нового удара в живот. - Это ты ничего не знаешь! Золотой мальчик, которому не сиделось на месте. Хотел найти папочку? Нашел? Отомстил? Доволен тем, что теперь и твои руки в крови? В крови Тэхена? - Я не хотел, чтобы он пострадал, - Чимин видит, как опускаются руки Чонгука, как взгляд его туманится, и это бесит неимоверно. Пак замахивается и бьет лбом в нос парня. - Выродок, как и твой папаша, и твой брат, там должен был лежать ты, а не Тэ, - Чимин сжимает руки в кулаках, но вздрагивает и отступает, когда слышит, что дверь из реанимации открывается. Врач измученный, сам больше на мертвеца похож, если Чимин правильно понял, операция длилась больше восьми часов. И самое отвратное, он не знает, за чью жизнь он боролся, поэтому Пак отступает обратно к Юнги, предоставляя возможность Намджуну говорить. Юнги прижимает крепко, щекой макушки касается и одним дыханием своим успокаивает. Он единственный, кто остался у Чимина. Врач уходит едва волоча ноги, а Джун трет ладонями лицо, бросает взгляд на Чонгука и подзывает его к парням. Говорит Намджун сразу троим. - Оба в коме, сейчас перевезут в одну палату, и там подключат к аппаратам жизнеобеспечения. По сравнению с Ви, ранение Хозяина не серьезное, хотя части легкого он лишился и артерия повреждена была, - Чимин бы хотел крикнуть, что его не волнует состояние Хозяина, но все же соображал, что от того, выживет он или нет, зависит судьба их всех. Но Тэ волновал больше. – У Тэхена инсульт случился и обширное кровоизлияние в мозг. Доктор сказал, шанс того, что он переживет ночь крайне малы… В этот момент двери снова открылись и снова пришлось отступить. У Чимина ноги подогнулись, от увиденного. Первым вывезли Тэхена, всего в крови, снова с перебинтованной головой, серого как мертвеца и исхудалого, что не узнать. Мини не мог оторвать взгляда от этой ужасной картины, по крайне мере пока рядом что-то не упало. Вернее кто-то. Чонгук упал на колени и, Чим не верил своим глазам, рыдал как ребенок. Его бы было жаль, если бы его слезы что-то значили. Если бы не он был во всем этом виноват. - Знаешь, Младший, я с какого-то перепуга думал, что ты его любишь, - и взгляд, полный ненависти и слез не цепляет, не задевает, Чимин смотрит в ответ так же, и не прекращает даже тогда, когда глаза Чонгука туманятся и он опускает голову. Этот ребенок своим появлением все разрушил. Он и только он всему виной. *** - Вы собрались? - Намджун стоит на пороге комнаты Юнги, тот собран, поправляет сумку на плече и осторожно прикасается к плечу Чимина. – Мини? - Я хочу поехать. У него никого кроме нас не было, - Чимин совершенно не похож на того обходительного малого, который знал слабые места каждого, он не похож на козырь Пурпура, скорее мертвец едва живой, и вряд ли на ногах стоять сможет. – Я хочу завтра поехать на похороны Тэхена. - Мини, - Юнги первый перебивает его, сев на корточки напротив него, сжимая ладони. – Его похоронит его отец. - Он ненавидел своего отца, он его продал. - Тем не менее, именно он этим занимается, позволь ему хоть что-то для Тэхена сделать. А нам пока нельзя светиться, ты же знаешь… - Мне плевать на то, что будет. Юнги, мы не жильцы. Все мы, ни ты, ни я, ни Намджун, - он переводит взгляд на Кима. – Именно поэтому едем мы втроем, да? - Ты ошибаешься, - Намджун вздыхает и подойдя к кровати, берет сумку, лежащую на полу. – Не спорь, вы сможете поехать к нему, как только все уляжется. Перемена власти всегда неспокойное время. Просто, отнеситесь к последнему желанию Тэхена с уважением. Именно благодаря ему Хозяин вас отпускает. Чимин истерически смеется, обхватывая плечи руками и сгибается пополам, пока смех не превращается опять в плач. Юнги пытается его успокоить, а у Намджуна дрожат руки. Он выходит из комнаты, и слышит шаги позади вместе с рыданиями. Но садятся в машину в тишине, даже ни единого всхлипа или другого лишнего звука, полная тишина утопающая в заведенном моторе. Никто из парней не спрашивал, куда именно они поедут и почему, они оба молча согласились еще вчера, когда Намджун сказал, что увезет их. И от этого страшно становилось, насколько же им все равно на то, что с ними же станет. Похоже, всем стало все равно. Даже Намджуну. Ночной город не успокаивал, огни вспыхивали в памяти надоедливыми и больными воспоминаниями, а едва слышный гул города смывался в неясность, в которую они сейчас мчатся. - Почему Хозяин отдал его тело этому ублюдку? – на этот раз нарушил молчание Юнги, и это несмотря на то, что он только что сам успокаивал Чимина. Но все равно не понимал, почему Хозяин не хоронит Тэхена сам. Намджун вздыхает. - Это было в завещании Тэхена, чтобы его похоронил именно отец. Похоже, Ви хотел еще раз наказать его, чтобы он видел, к чему привел его выбор. - Да ему же посрать, - фыркает Чимин. - Не сказал бы, Тэхен с ним виделся незадолго до всего, похоже, у старика все же что-то человеческое осталось, потому что он искал Тэхена после того, хотел встретиться, поговорить, познакомить с братом и сестрой. - У Тэхена были брат с сестрой? – коротки кивок и взгляд в зеркало заднего вида, оба парня переглянулись. Намджун опустил взгляд на их руки, крепко переплетенные, и дрожащие. Молчание длилось опять долго, пока не было нарушено злым голосом Мини. - Где Чонгук? - Сегодня ездил со мной на встречу, готовили все к его возвращению. Завтра улетает в Австралию, - и опять молчание. Намджун вывел машину из города. Вот теперь молчание не нарушалось, они мчались по трассе, казалось, вечность, пока не свернули с главной дороги, и не начали направляться к горам. Никто не задавал вопросов, хотя Джун видел, что Юнги следит за дорогой, по тому что не доверяет ему или же по старой привычке, но он словно впитывал в себя каждый поворот. Это Ким мог видеть, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида. Они поднимались все выше, вокруг было все больше леса, пока асфальтная дорога не сменилась на грунтовую, и пока они не выехали на огромную поляну, посреди которой, не отгороженный ничем, стоял недавно построенный дом. Когда Намджун притормозил и начал выходить из машины, его остановил Чимин. - Что это за место? - Это дом Тэхена, который он построил вам с Юнги. Намджун не зашел внутрь, лишь помог отнести вещи, и отдал ключи. Как только они зашли внутрь, то уже было слышно, как он дает по газам. Дом был двухэтажным, с просторными залами, не сказать что комнатами, с минимумом мебели, только с необходимым. Но когда парни прошли в глубь, Юнги прирос к месту. В дальней комнате, с огромным окном от потолка к полу, не было ничего, кроме свечей, мягких подушек на полу и огромного белого рояля. Скинув сумки под ноги, Юнги прошел к нему. На крышке был конверт, с одной единственной галочкой сверху. - Мини? – Чимин прошел за Юнги, садясь на пуф, и хлопая по нему, приказывая сесть рядом. – Мы должны? - Должны, - Мини едва опять не плакал, его глаза были на мокром месте, а губы сжаты в тонкую полоску. Юнги сел рядом и неуверенно вынул из конверта листок.

«Ну так что, успел дописать мне реквием?»

Юнги усмехнулся, вспоминая их разговор. «- Напиши мне реквием, будь как Моцарт. - Моцарт писал его для себя, тем более, тебе еще рано. - Кто знает, когда рано, а когда будет поздно. Пурпур непредсказуем, печален, развратен, убийственен, и сам себе не принадлежит, кто знает, когда его не станет. - Тогда лучше написать реквием для Пурпура, перестраховаться, сделать что-то трагичное, мрачное и сексуальное, как наша жизнь, мягкие, спокойные убаюкивающие моменты, переходящие в резкие, громкие, убивающие, и обратно. - Такое нам пойдет, как и Пурпуру. - Мы и есть пурпур, и черт, я реально напишу это дерьмо, чтобы, когда придет час сдыхать, мы бы ушли с музыкой.» Мин поставил Конверт вместе с запиской на подставку, поднимая крышку рояля. Первые же ноты заставили Чимина снова заплакать. *** - Все документы у тебя на столе, - Хозяин открыл глаза, поворачиваясь в кресле к Чонгуку. Тот был все еще в костюме, прилизанный и с рожей мученика. Мужчину от этого вида тошнило. Он не говорил с сыном ни о чем с тех пор, как очнулся, только начал давать поручения на пару с Намджуном, чтобы никто из Пурпура не расслаблялся, пока он валялся в больничной койке. Сейчас бы мужчина отдал все на свете за то, чтобы там вновь оказаться, потому что рядом был Тэхен. Без сознания, весь в аппаратах и капельницах, но дающий надежду на то, что вот-вот откроет глаза. Врачи говорили, что он не переживет ночи, как сообщили Хозяину, как он сам очнулся, но Ви пережил ночь, затем день, затем неделю, и еще одну. И Хозяин все это время был там, рядом, мог нарушать приказы врачей, и перебираться к его койке и крепко сжимать руку, слышать, как на прикосновение реагирует аппарат. Он мог видеть Тэхена и надеяться, что он раскроет глаза. Пускай бы он ненавидел, пускай бы хотел разрушить все, что строили все, кто стояли во главе Пурпура, пускай бы он самого его хотел убить, но только бы он был живой. Но теперь его нет. Ни Тэхена, ни само его. А с ними двумя, Пурпур просто сам себя уничтожит. Он отпустил этих двоих мальчишек, которых так ценил Тэхен, потому что знал, что тот делал все ради них, считал их своей семьей. Так что, он теперь надеялся, что они выживут, когда все начнет катиться к черту, чтобы хоть у кого-то в сердце продолжал жить Тэхен. Тэхен. Тэхен. Тэхен. Он был всем. Как только он его увидел, сразу понял, что этот ребенок станет кем-то весомым, станет чем-то важным для всех. Когда он лишал его невинности, уже тогда он решил, что испытает его и если он не сломается, вырастит его тем, кого бы хотел видеть на своем месте. Кто же знал, что все действительно так и сложится? Что рожденный заново Тэхен, под именем Ви, не просто свыкнется с новой жизнью, он ее перекроит под себя, что он начнет взбираться все выше и выше. Хозяин растил сына, но тот умудрился его в себя влюбить, хотя сам того не хотел, хотя сам это ненавидел. Он ведь не дурак, знает, что Тэхен его ненавидел, но и знает, что по-своему любил, хотя и не так, как он его. И ведь все должно было быть хорошо. Он ведь дал Хосоку все, чтобы тот ни в чем не нуждался, и мало того, креп и становился сильнее. Выгрел змею за пазухой, как говорится. Хозяин все бы на свете отдал, чтобы Тэхен остался жив. Чтобы это все оказалось жестокой шуткой, чтобы его просто хотели проучить. Он бы даже отпустил его вместе с Чонгуком. Просто, блять. Живи. Мужчина слышит шаги за спиной, вздыхает тяжело. Он думал, что будет готов. Он берет в руки плотный конверт для документов, когда слышит, как взводится курок. - Возьми, чтобы не заляпал кровью, - он поднимает взгляд на стекло, которое сейчас едва заметно отражало силуэт позади него сквозь огни города. – Хоть одному, из выращенных мной детей он должен достаться. Ведь этот придурок все похерит. Намджун взял конверт у мужчины, хотя пистолет опускать не спешил. Первый же лист внутри был новым завещанием. - Зачем? – голос Кима впервые за все время, что они знакомы дрогнул. – Занялся благотворительностью вдруг? - Намджун, не разводи пустых речей. Я тебе даю шанс сделать то, что ни у кого не получилось. Я надеялся, что Тэхен доживет до этого и это будет он, но если не он, значит ты. Только тот, кто побывал внутри Пурпура, кто с низов добрался до верха сможет понять, что Пурпур живой, и что не Хозяин им управляет, а люди из которых он состоит. А я просто устал, и потерял последнее, что ценил, так что, как бы это не было обидно, ты делаешь мне одолжение. Сдавленное болезненное мычание Намджуна перерастает в рычание. Он поворачивает мужчину к себе лицом и наставляет пистолет прямо к его лбу, заглядывая глаза в глаза. - Запомни одно, кто-то всегда будет Монстром. - Я давно уже стал им. За границей города, где звуки уже не первого отрывка переходили в другой, не было слышно выстрела, не было слышно ругани вышедшего из комнаты Чонгука. В недавно построенном доме на краю города был слышен только Реквием, написанный для одного человека, который мог бы стать всем для множества жизней. Который был спасителем, для многих людей. Он был трагичным, мрачным, сексуальным, одновременно с этим проскальзывали мягкие, спокойные, убаюкивающие моменты, переходящие в резкие, громкие, убивающие. Реквием оплакивал сразу множество человек, и обозначал начало чего-то нового.