***
— Кес, спасибо, что зашла, — говорит Кайло штурмовичке, которая навытяжку стоит у его двери. — Прошу, проходи. Странно видеть её в доспехах, Кайло уже привык смотреть ей в глаза. Он поддаётся порыву и снимает маску. — Поговорим с открытыми лицами. Всё равно ты уже знаешь, как я выгляжу. Она нерешительно снимает шлем. Глядит беспокойно, но прежнего страха в зелёных глазах нет. Кайло рад, что опыт Эшары не прошёл зря. Он опускается на своё место и указывает на кресло, обращённое к его столу. Кес неловко садится. — Я попросил тебя прийти, потому что мне нужна твоя помощь, и я хотел бы кое-что предложить тебе. — Да, сэр. — Я хочу внести изменения в программу подготовки штурмовиков, и, думаю, твой вклад был бы бесценен. Не говоря уж о том, что вторая часть его плана позволит ему втихаря кое-что исправить. — Сэр? — Ты проявила себя как надёжный боец, способный подстроиться под новые обстоятельства. Ты легко приняла на себя роль близкой приятельницы Рей. Не многие штурмовики справились бы с превращением из воина в подругу с такой лёгкостью. Это говорит о том, что у тебя гибкая психика. А ещё он знает, что у неё критический ум, хотя ему бы ужасно хотелось этого не знать. Кес тут же каменеет, и он понимает свою ошибку. Гибкость — не то качество, которое отрабатывают в программе штурмовиков. — Вот, я как раз о том. Вот что я хотел бы изменить. Ты тут же испугалась, что тебя направят на перепромывку. — Да, сэр, — тихо говорит она. — Я собираюсь покончить с этим применительно ко всем нарушениям, кроме самых вопиющих. Кес смаргивает и ничего не говорит. — Я хочу, чтобы ты поработала со мной, помогла понять истинные нужды штурмовиков. Что я могу сделать — что мы можем сделать, — чтобы улучшить их жизни? Я хотел бы заслужить их верность, настоящую преданность. Я видел, как ты защищала Рей на Эшаре, работал с ФЛ-4359 и понял, что страх — не ключ к этому. Что скажешь? Штурмовичка цепенеет. — Мне надо знать, что ты искренне считаешь. Что бы ты ни сказала, даю слово, что наказание тебе не грозит. Кроме того, только представь себе, что сделала б со мной Рей, накажи я тебя? Кес наконец улыбается. — Добром для вас дело бы не кончилось, сэр. — Именно. Ну так что ты думаешь? Она долго смотрит на свои колени, а затем, осторожно подбирая слова, произносит: — Я думаю, на это уйдёт время. — Это я понимаю, но почему ты так считаешь? Кес поднимает голову, но смотрит в сторону. — Полагаю, вы видели, что мне на Эшаре... было трудно. — Да, видел, — мягко говорит он. — Слишком большие, слишком быстрые перемены обескуражат. — Значит, я буду прислушиваться к тебе, а ты — определять сроки. Кес смотрит на него каким-то ошеломлённым взглядом, но кивает. — Что ещё? — не отступает он. Она принимает задумчивый вид: — Ну, можно значительно улучшить производительность. — Как это? Выражение её лица становится напряжённым, и она снова отводит глаза. — Не хочу навлекать ни на кого неприятности. — Ничто из сказанного не будет использовано против тебя или твоих товарищей. Штурмовичка пристально смотрит на него. До него доходит, что Кес, вероятно, гораздо умней, чем он думал. Он замечает тот миг, когда она принимает решение высказаться. — Некоторые из нас... Ну, сэр, дело в том, что мы несём вахту восемнадцать часов в сутки, и кое-кто нашёл способы увиливать. Например, можно раздувать время обхода и всё такое. — И если бы мы предоставили им больше свободного времени, то обнаружили бы, что выполняется тот же объём задач? — Именно. — Вот, Кес, вот почему мне нужна твоя помощь. Так, теперь вторая часть моего плана. Рей говорила тебе, что я заказал для тебя обновы? — Нет, сэр. С-спасибо. Он протестующе машет. — Хранить такое в солдатском ящике не пойдёт. Вот что я предлагаю. Я создам для тебя новую должность. Спецуполномоченный по взаимодействию со штурмовиками. Твои новые обязанности — помогать мне полностью пересмотреть программу подготовки штурмовиков. В качестве компенсации ты получишь офицерскую каюту и зарплату кредитами вместо карточек в военторг. Вместо доспехов ты будешь носить мундир, а находясь не при исполнении служебных обязанностей, сможешь надевать гражданскую одежду. Хотя я бы предпочёл, чтобы ты ограничила это право временем, которое проводишь с Рей. Что скажешь? Она сидит ни жива ни мертва, почти не мигает. Наконец произносит: — Каюту? — Да. — И вы правда внесёте изменения для нас? — Да. — Но я буду уже не штурмовиком. — Да. — Я по-прежнему смогу проводить время после обеда с Рей? — Разумеется. Если, конечно, не возникнет что-то непредвиденное. Но, надеюсь, это будет редко. — Тогда мой ответ "да", Верховный лидер. — Превосходно. Тогда давай сразу и начнём...***
— Почему ты мне не сказал? — сердито говорит Рей, едва Кайло переступает порог её комнат. Он подходит к столику, снимает шлем и перчатки. Поворачивается и видит, что она недовольно глядит на него. На ней длинный бордовый пеньюар и прелестный кружевной халатик, но выражение её лица говорит о том, что ощутить их под своими ладонями ему доведётся не сразу. — Не сказал чего? — спрашивает он ровным тоном. — Про чёртово голо с Эшары! — чуть не взвизгивает она. Ах. Это. Да, наверное, стоило упомянуть. Но это было в новостях недели две назад, как это она только сейчас увидела? — Сказать по правде, забыл. — Он вспоминает, как узнал про глубоко странные отношения между Виток и Хаксом. — Это был очень... чудной день. — Почему? — Она упёрла руки в боки, и ему ужасно хочется как-нибудь поскорей закончить этот разговор. — Ты, наверное, хотела бы и об этом тоже знать — в общем, похоже, что Хакс и Вит... — А, ты про Армитажа и Виток? Да, немного необычно, но они счастливы, так что... Постой, Армитаж? Хакса зовут Армитаж?! — Ты знала! — поражённо восклицает он. — Ну, да. Он заходит за ней после тренировки. Они обычно вместе едят в середине дня. — Она склонила голову набок, глядит озадаченно. Отчего-то это ещё хуже. Виток и Хакс каждый день вместе обедают? Он думал, между ними всё несколько менее... серьёзно. Ему совершенно не хотелось этого знать, и Кайло трёт лицо руками. Армитаж? — А ты удивлён? Ты разве не заметил, как он смотрел на неё, когда ты раскачивал корабль? — Нет... Я... я был весь сосредоточен кое на чём другом. — А именно на Рей. — Ох. Ну, я-то уж точно не удивилась, когда он явился в первый же день. Слишком много всего за раз, надо присесть. Кайло идёт в её гостиную и оседает на диван. Армитаж? Рей проходит следом и садится напротив в одно из кресел. Видя, что она не заняла привычное место рядом с ним, он поджимает губы. — Кайло, я понимаю, что тебя немного этим... придавило, но я правда хочу поговорить об Эшаре. — Да, точно. — Он пытается подарить ей всё внимание, но в голове по-прежнему круговерть. Так у Виток и Арм... нет, Хакса, он — Хакс... у них всё серьёзно? И почему это всё всплывает именно сейчас? — Голо опубликовано много дней назад, почему ты спрашиваешь об этом сейчас? — Потому что я не читаю голонет. Не люблю пропаганду. — Она морщит носик. — Кес мне показала. Думала, я обрадуюсь. Ну... мне и правда приятно было видеть, как ты помогаешь этим людям. Но отклик на всё это... — Её взгляд суровеет. — Какой отклик? — Похоже, я стала душечкой голонета. Меня все любят, а Первый Порядок опубликовал заявление о том, что я жива-здорова и счастлива с Верховным лидером! — Сарказм сочится в каждом слоге. Он вскидывается. — А что, не так? — спрашивает он, изогнув брови. — Ну... нет. Но выглядит так, словно я одна из вас! — восклицает она. — Что в этом такого плохого? — спрашивает он тихо. — Я не верю ни во что из того, что вы делаете. — Она сжимает кулаки на коленях. Он склоняет голову набок и спрашивает: — Это действительно так? — Ты о чём? Разумеется, так! — говорит она — чуть громче, чем ему бы хотелось. — Я знаю, тебе понравились те ребятишки на Эшаре. Ты чуть не погибла, спасая одного из их родителей. — Это не то же самое, что соглашаться с Первым Порядком, — решительно заявляет она. — А если я скажу тебе, что, если б не Первый Порядок, те самые дети находились бы в шахте во время взрыва? — Что? — ахает она. — О да, до нашего прихода эти дети сдирали пальцы до костей в той самой шахте. Неужели то, что я провожу в жизнь, действительно так ужасно, Рей? — спрашивает он с отчаянием. Пламенная ярость тут же оставляет её. — Они... эти дети? — Совсем как ты. До нашей высадки на Эшаре они работали без выходных. Я снова тебя спрашиваю: что в этом такого плохого? Да, мы требуем некоторой степени повиновения. Мы следим за тем, чтобы дети знали, кто их кормит. Но, что, это такая ужасная плата за счастье, которое ты видела, пока эти девочки играли, сытые и обученные грамоте? — Я... я... я не знаю! — Она поспешно встаёт, пересекает комнату и поворачивается к нему спиной. Он подходит сзади и нежно кладёт руки ей на плечи. Его охватывает облегчение, когда она не отстраняется. Ткань под его пальцами тонкая, Рей — тёплая и такая живая. Хочется закончить разговор как можно скорее, она слишком соблазнительна. — Рей... тебе не кажется, что не всё, во что ты веришь, опирается на правду? — тихонько говорит он ей на ухо. — Лея не стала бы мне врать, — рычит она, повернув голову, чтобы обжечь его взглядом. — Да... специально бы никогда. Но, может, она и сама не знает, как меняется положение дел на планетах при Первом Порядке? Перемены — дело не быстрое, многим планетам до Эшары ещё идти и идти, но ты можешь хотя бы допустить, что я делаю что-то хорошее? Она отворачивает голову, но льнёт к его груди спиной. Он легонько проводит ладонями от её плеч до кистей, ощущая кончиками пальцев дорогую ткань. Они стоят молча, и Кайло касается, гладит её. Она вздрагивает и отстраняется, а затем поворачивается к нему с озадаченным взглядом. — Тогда к чему Тёмная сторона? — спрашивает она с мольбой в голосе. Он испускает долгий вздох. — Она даёт больше могущества. — Это не так. Просто это более лёгкий путь, — возражает она. Кайло хмыкает, вспомнив жестокие тренировки, которым подвергался. — Вряд ли. — Он вздыхает. — Думаю, с некоторой точки зрения, у неё нет преимуществ. Но то, что она мне позволяет, ставит меня в более выгодное, чем у других, положение. Ты права. Твой дар целительства исключительно могуч и будет только развиваться. Вызволять людей, оказавшихся на грани смерти, — с этим мало что может сравниться, но целительством мир не завоюешь. — Вот ты чего желаешь. Завоёвывать. — Её плечи опадают. — Я не то хотел сказать, — пытается он её утешить. — Ой ли? — с сомнением допытывается она. Он трёт лоб. — Это необходимо. — Ну вот, пошло-поехало. Все ужасы, что ты творишь, — это "необходимо". Первый Порядок просто пытается подарить людям свободу, пожалуйста, не обращайте внимания на убийства, — усмехается она, воздев руки к небу. — Прошу тебя, не надо, — тихо просит он. — Не надо чего? — с презрением и нетерпеливо переспрашивает она. — Высмеивать меня. Высмеивать то, во что я верю. Она закатывает глаза. — Я не высмеиваю, я толь... — Она осекается, приоткрывает рот, закрывает его и вскидывает ладонь к губам. Она опускает взгляд, затем снова поднимает, роняет руку. — О Сила, и правда высмеиваю! Кайло, прости. Я раньше не задумывалась об этом. Он искренне поражён тем, как легко она сдалась, и растерян. Как вести себя с кающейся Рей? — Я... Ничего страшного. Я знаю, что ты ничего такого не хотела сказать. — Ну, вообще-то... Может, сейчас уже и не хочу, но до этого точно хотела. — Она с сокрушённым видом обхватывает себя руками. — Это в прошлом. — Теперь, когда она рядом, ему плевать на месяцы издёвок. Теперь, когда она любит его. — Мне кажется... — Она отводит глаза. Он подходит к ней, расплетает её руки и берёт её ладони в свои. Рей, как обычно, переплетает с ним пальцы. Он ловит её взгляд и видит в них тень вины. Пора менять тему. — Расскажи, что именно тебя волнует в том голо с Эшары. Она быстро-быстро мигает, и взгляд становится из виноватого устыжённым. — Волнуюсь, как бы мои друзья не решили, что я предательница, — медленно произносит она, опустив глаза. — Если так, значит, они плохо тебя знают. Ты когда-нибудь что-нибудь делала против совести? — Нет. — Их взгляды встречаются. — По делу говоря, твоё присутствие здесь прямо повлияло на то, чтобы условия жизни штурмовиков стали лучше. Не будь тебя здесь, я бы никогда не познакомился с Кес. Не познакомься я с Кес... — ... ты бы не стал ничего менять. — Именно. Она умолкает и теребит пеньюар. — Что ещё? — спрашивает он. — Просто мне... мне не нравится то, что про меня пишут в голонете. Про нас. То, что у нас с тобой... это ведь личное. — Таким и останется. А они могут строить домыслы, сколько влезет. Я не позволю, чтобы подробности нашей жизни подпитывали слухи. — Хо-хорошо. — В её глазах всё ещё сквозит тревога. — Тебя всё ещё что-то беспокоит. — Ну, если точнее — не беспокоит... может, даже радует. Твоя мама, она ведь наверняка его видела. Он застывает и старается не выдать голосом своего раздражения. — Да, полагаю, видела. — Значит, она знает, что я в безопасности, что ты хорошо обо мне заботишься, что ты бы никогда... того, о чём мы говорили, чего я боялась... — Я понимаю. — У него нет ни малейшего желания об этом ещё хоть раз вспоминать. Но Рей права. Теперь хотя бы ему не будут вменять, что он мучил Рей. Её губы изгибаются в саркастичной улыбке. — И — ух! — женщины, с которыми ты спал, теперь знают, что ты занят, вот так вот. — Попытка пошутить не производит впечатления. — Рей... — Он кладёт ладони ей на плечи, мягко очерчивая круги большими пальцами, и притягивает её к себе. — Прости, глупо вышло, — говорит она, потупив взор. — Тебя всё ещё это беспокоит? — Не должно. — Она смотрит в сторону. — Но беспокоит. — Он берёт её лицо в ладонь и мягко приподнимает, чтобы она взглянула на него. В её глазах стыд и грусть. — Да, — робко признаёт она. — Скажи, почему? Она резко переводит взгляд на него, её глаза горят жаркой яростью. — Мне не нравится мысль, что они касались тебя, — шипит она с неожиданным ядом в голосе. Кайло смаргивает, убирает руку с её лица и кладёт ей на плечо. — Но они же не касались, я никогда не позволял. — Ну, они тебя неизбежно касались по меньшей мере в одном месте. Её глаза сужаются, а Кайло не может толком разобраться, как понять её гнев. Не сказать чтобы она была не права. — Да, согласен. Я хотел сказать... — Я знаю. Я просто опять веду себя глупо. Не знаю, что со мной не так. Она ссутуливает плечи, сжимается и принимается теребить пеньюар, норовя вытянуть из ткани нитку. — Я тоже об этом думаю, — произносит он. — Ты о чём? — спрашивает она, перестав мучить наряд. Она смотрит на него с открытым лицом. Он изо всех сил старался не думать о Йорине, о том, как он притрагивался к ней. Но, возможно, это как раз то, что испытывает она? Бессилие, злость, душную ревность. — Мне... мне не нравится, что кто-то другой целовал тебя, — наконец признаётся он. — Но... Знаешь что? — озадаченно спрашивает она. — Что? — То... то, как ты целуешь меня, ощущения, которые твой поцелуй дарит... Теперь ничто и ни с кем другим и близко с этим не сравнится. Ему хочется дожать её, выспросить подробности, но не хочется упускать отличную возможность. Он прекрасно понимает, о чём она. — Именно. — Что ты имеешь в виду? — Позволь мне привести обратный пример. Ты в самом деле не понимаешь, насколько сильно отличается то, что между нами, от моего прежнего опыта? — Его тон не оставляет сомнений в том, как он относится к своим прошлым любовным встречам. — Я... я не знаю. Я стараюсь держать это в голове, но стоит мне подумать о том, что они трогали тебя, и я просто... — Она умолкает, глядит потерянно. — Я говорил тебе, что никогда не позволял им ни видеть меня, ни притрагиваться ко мне — тебя я умоляю касаться меня совсем по-другому. Он кладёт ладони ей на талию и притягивает чуть ближе, чувствуя, что она не совсем готова к его объятиям. — Ты... да, ты говорил, что ты не... что я первая... наша кожа соприкасается, — наконец несуразно выдавливает она. — Да, именно. Ты знала, что ты единственная женщина, кто видел меня обнажённым, не считая моей матери? — Он удерживается от того, чтобы скривиться. Определённо, он невероятно любит Рей, если готов приплести даже эту женщину. — Я думала, ты стал так вести себя лишь с тех пор, как присоединился к Первому Порядку. — Я ничем таким не занимался, пока был джедаем. — О. — Она кладёт ладони ему на грудь и придвигается ближе. — Угу. — Он кивает и выразительно смотрит на неё. — Ну а откуда мне было знать? — защищается она. — Ты могла спросить. — Чудесно, я спрошу. Ты в самом деле касался голыми руками одной лишь меня? — Да. Она смаргивает, а затем фыркает. — А мои руки, в самом деле лишь они одни касались твоей кожи повсюду, кроме как... там? — Да. — Так всё это было только... — Она кривится. — Мимоходом, без души, пустое? Да. Решительно да. Прошу тебя, Рей... ты должна понять, что я с тем же успехом мог бы воспользоваться собственной рукой! — восклицает он, сжимая её за плечи. — Так почему ж не воспользовался? — Пламя снова начинает полыхать. Кайло тяжело вздыхает. — Потому что Сноук это поощрял. Говорил, что страсть — путь на тёмную сторону. — Страсть? — тоненько переспрашивает она. — Нет! — Он на секунду зажмуривается. — Нет, Рей... не та страсть, как я её сейчас понимаю. Не думаю... не думаю, что Сноук понимал меня. — Что ты имеешь в виду? — Он... он говорил мне, что если я... приму в этом участие, то стану лучше понимать Тёмную сторону Силы, осознаю, что джедаи ошибаются. Но... мне кажется, ошибаются и те, и другие. — Всё ещё не понимаю. — И те, и другие остерегаются любви. Одни подстёгивают распущенность, поддаются искушению, позволяют эмоциям взять верх; другие говорят: не привязывайтесь, любовь застит здравый рассудок. А я думаю... я думаю, что Сила хочет, чтобы мы ни от чего не отказывались. Мы с тобой сильнее вместе, и мы глубоко привязаны друг к другу, и испытываем как сострадание, так и страсть. С тобою... о звёзды, Рей, как ты можешь этого не знать? Как можешь не понимать, что то, что я чувствую с тобой, — больше всего, совершенно всего, что мне когда-либо довелось ощутить? — Он качает головой и тихо добавляет: — Как будто я вообще что-то ощущал! На её лицо набегает тень грусти. — Совсем-совсем ничего не ощущал? Его досада оттого, что его никак не могут понять, вскипает. — Да! Разумеется, не ощущал! Конечно, это было теплее, мягче моей руки, но как ты вообще можешь быть настолько слепой? — выкрикивает он. Она отстраняется с примесью страха в глазах. — Радость моя, прости меня. Я не хотел тебя пугать. Просто мне... оттого что ты не понимаешь, насколько всё по-другому с тобой... что ты хоть на секунду можешь подумать, что наши чувства можно хоть как-то с чем-то сравнить... мне... Создатель, как же больно. — Я не хотела причинить тебе боль. — Я знаю, знаю... но, Рей... мне нужно, чтобы ты поверила моим словам, что всё, совершенно всё с тобой по-другому. Она опускает взгляд, а он пристально смотрит на неё. Молчание затягивается, но наконец она медленно поднимает голову и говорит: — Я верю. Я знаю. Всё так, как ты говоришь. Сейчас всё по-другому, не так, как было с Йорином, всё гораздо глубже. — Да, именно, — нетерпеливо произносит он, надеясь, что наконец пробился к ней. — Но... как насчёт... когда мы... — Она умолкает и избегает смотреть ему в глаза. До него не сразу доходит, но наконец он понимает, о чём она. — Когда мы сделаем последний шаг? — Да, — шепчет она. — Что тебя тревожит? Она поднимает взгляд, но молчит. — Прошу тебя, скажи. — Меня тревожит, что... я просто... — Она крепко зажмуривается, а когда снова открывает глаза, он видит в них столько боли. — Меня тревожит, что я просто буду ещё одной, что для тебя это ничего не будет значить, — шепчет она. — Ох, радость моя... — Он берёт её лицо в ладонь и приподнимает его, чтобы заставить её посмотреть на него. — Ты никогда не стала бы "ещё одной" по той простой причине, что ты не можешь оказаться с ними в одном ряду. Это невозможно. Разделить с тобой этот опыт будет так много для меня значить. Ты что, правда думаешь, что мои чувства могут быть иными? Быть с тобой в том смысле... Рей... любовь моя... ничто не может быть для меня важней. То, что ты просто подумала о том, чтобы вручить мне этот дар, — важнее нет ничего. Она обвивает руками его шею, притягивает ближе и наконец-то оказывается по-настоящему в его объятиях. — Я... Я правда хочу. Он делает быстрый вдох. — Когда ты будешь готова. Он касался её везде, чувствовал её руки повсюду на своей коже, и всё же испытывает какую-то робость при мысли о том, чтобы слиться с ней, соединиться телами в том смысле. — Но... — Мне нужно, чтобы ты подумала об этом, Рей. Он отказывается принимать этот дар, пока она не будет твёрдо уверена. — Я уже думала об этом, и я го... — Подумай ещё, пожалуйста, — просит он. — Я хочу, чтобы ты не сомневалась. Если ты отдашься мне, а потом пожалеешь, я очень долго буду приходить в себя. Он даже представить себе не может, что с ним от этого будет. — Я никогда об этом не пожалею, Кайло, — искренне произносит она. — Пожалуйста, — тихо молит он. — Хорошо... хорошо, — говорит она. Она запускает пальцы ему в волосы и чуть тянет. Он стонет от удовольствия и прижимает её к себе как можно тесней. Его голова откинута, он наслаждается ощущением её рук на коже. Потом она отпускает его волосы, и её рука касается его лица, побуждая наклониться вперёд. Он встречается с ней взглядом и смотрит в её глаза. Они полны тепла и любви. Остаётся лишь крепко поцеловать её, ощутить её вкус, поддаться томлению. Он подхватывает её на руки и уносит на постель.***
Он сдвинул шёлк, обволакивавший её восхитительное тело, и унёс её так высоко, как только мог, наслаждаясь позволенной близостью. То, что она разрешает погружать пальцы в её складки, пробовать её на вкус, кружить языком и лизать, пока она не выкрикнет его имя, — самое поразительное, что ему доводилось испытать в жизни. То, что она шепчет ему "люблю" в его объятиях, приходя после этого в себя, иначе, как чудом, не назовёшь. — Рей? — Его губы гладят её мягкую кожу, такую тёплую и порозовевшую от их утех. — М-м-м? — спрашивает она с томной негой. Их обнажённые тела переплелись, она лежит спиной к его груди. Он покрывает поцелуями её плечо, подбираясь к уху. — Помнишь, я спрашивал разрешения показать тебе кое-что на неделе? — шепчет он ей в шею. — Когда я сказала, что ты можешь видеть меня, когда захочешь? Да, помню. — Ну, осталось несколько дней. Я хотел узнать, согласишься ли ты поехать со мной в короткую поездку, только ты и я. — Конечно. Я тебе доверяю. — Нас не будет одну... может, две ночи, если тебе там придётся по душе. — Куда мы летим? — Это сюрприз. Думаю, тебе понравится. По крайней мере, ты побываешь за пределами корабля. Я знаю, ты не любишь холод космоса. — Да... Но я начинаю приспосабливаться. Уже не так сильно не люблю. Выручают растения и цветы. — Я рад. Он убирает волосы с её лица, перекладывает их за плечо. — Виток не будет против, если я пропущу столько тренировок? — Ох... Я и не подумал спросить. Спрошу. — Тогда, наверное, можно. — Спасибо... Для меня это очень важно. — Буду ждать. — Она поворачивается в его объятиях к нему лицом. — А что надо будет взять с собой? — Об этом уже позаботились. Бери всё, что пожелаешь, но я уже распорядился, чтобы ты ни в чём не нуждалась... Это, кстати, напомнило мне... Кайло выпускает Рей и встаёт с её постели. Он находит на полу штаны и достает из кармана плоскую чёрную коробочку. — Твоё ожерелье, — объясняет он и вручает ей. Её глаза загораются, она безотчётно касается рукой радужного бриллианта, что покачивается между её прекрасных грудей. Она открывает коробочку и улыбается: — Как новое! — Она поднимает на него взгляд и благодарит: — Спасибо, Кайло. — Всегда пожалуйста, любовь моя. — А теперь назад в постель, — приказывает она. — С удовольствием, — мурлыкает он. Ему нравится взгляд, которым она смотрит, и Кайло спешит подчиниться.***
— Мы отбываем завтра и вернёмся через трое суток, — сообщает Кайло Хаксу. — Трое суток? — гневно цедит Хакс. — Да, трое суток. И я бы желал, чтобы нас не тревожили. — Это попросту невозможно. Вы не можете просто так исчезнуть на трое суток, предупредив об этом за день! Кайло закатывает глаза. Может, и надо было сказать Хаксу раньше, но Сопротивление затихло и всё как-то стало спокойней по сравнению с началом войны. — Не сомневаюсь, что вы справитесь со всеми вопросами, которые могут возникнуть. В случае сомнений обращайтесь к Виток. Уверен, для вас это трудности не составит, — подчеркивает он и с удовлетворением замечает, как покрываются розовыми пятнами скулы рыжего генерала. — Я буду связываться с вами ежедневно, — жёстко заявляет тот. Кайло уже готов по привычке заспорить, но останавливает себя. Собрание военсовета через неделю, и, вероятно, надолго пропадать не стоит. Потратить несколько минут на разговор с Хаксом никаким его планам не помешает. — Идёт. Один раз в сутки — и не больше! — восклицает он. Хакс коротко кивает. — Так будет приемлемо — при условии, что не возникнет ситуаций, требующих вашего внимания. Куда вы направляетесь? Кайло умолкает, представив себе Хакса, следующего за ними на "Добивающем" до самой орбиты. Да это в общем и не важно, соображает он, если ничего не случится. — Шейтая, — наконец говорит он, полуулыбаясь под маской. Он уверен, ей понравится неповторимая природа Шейтаи. — Хорошо, это всего лишь в трёх часах от нашей текущей позиции. — Я так рад, что вы одобряете, — язвительно замечает Кайло. — Трое суток? — уточняет генерал. — Трое суток. Есть вероятность, что мы вернёмся раньше, если ей не понравится, но я почти уверен, что ей захочется остаться на подольше. — Но вы этого не позволите. — Посмотрим. — Он знает, что не может отсутствовать дольше запланированного, но ужасно весело наблюдать, как багровеет Хакс. Хакс раздувает ноздри. — На этом всё, генерал. — Да, сэр, — с досадой выдавливает Хакс.***
— Спасибо, что выделила время для встречи, — говорит Кайло в дверях у Виток. Он без шлема, оставил его в своих покоях. Виток — она тоже без маски — смотрит на него со странным выражением лица. — Когда Верховный лидер просит о встрече, ответ всегда будет "да". Кайло морщится. — Не надо... Вот не надо этого... от тебя, Виток. — Я понимаю, но всё же, что есть, то есть. Я не говорю, что у меня не было выбора, я всего лишь говорю, что это обусловлено положением каждого из нас. Ты властвуешь над половиной галактики, владения Первого Порядка ширятся каждый день. Ты в прямом смысле самый могущественный человек во всех изведанных системах. Ты заслуживаешь моего уважения и преданности. Кроме того, уже больше недели я не имела возможности поддразнивать тебя из-за Рей, — добавляет она с весёлым блеском в глазах. Наконец они снова Виток и Кайло. — Пожалуйста, проходи, давай сядем, — говорит она, и Кайло тяжело плюхается в одно из кресел. — Поверь, я ценю это. Я знаю, по вечерам ты бываешь... занята, — тактично замечает он. — А я всё думала: помянешь Армитажа или нет? Ты зря времени не терял, — говорит она, садясь в кресло напротив. — Почему ты мне не сказала? — слегка уязвлённо спрашивает он. — Честно? Тебя в последнее время занимало только одно. Я не думала, что тебе будет интересно. — Да, но... — Он тяжело вздыхает. — Армитаж? — А что с ним? — Нет, я имею в виду, его зовут Армитаж? — Ты четыре года работаешь с человеком бок о бок и только сейчас выясняешь, как его зовут? — Мне не приходило в голову задаться таким вопросом. — И ты никогда не замечал его имени на отчётах, которые он пересылает тебе на датапад? Он на секунду опускает взгляд. — Да я их... наискосок... Она фыркает. — Тебе повезло, что ты обладаешь чудесной Силой, а то тебя давно бы пинком под зад. Благодари Создателя за девчонку, она сделает из тебя человека. — В каком смысле? — Эшара. Там я впервые увидела тебя тем, кем, я всегда надеялась, ты мог бы стать. И всё это благодаря Рей. — И ты туда же, — стонет он. — Хакс без конца об этом твердит. Какой прекрасный материал для пропаганды, как удачно можно подать. Он собрался брать у Рей интервью! — Это ужасная идея, ты знаешь её отношение к Первому Порядку. Сможете использовать от силы тридцать секунд. — Сам знаю. Может, поможешь убедить Хакса оставить эту идею? — Могу попробовать, но ему так нравится работать над имиджем Первого Порядка. Кайло досадливо хмыкает, но улыбается. — Зачем ты хотел меня увидеть? — спрашивает Виток. — Дела с Рей идут... неплохо, всё благодаря тебе. Я просто... хочу завтра отправиться вместе с ней в недолгое путешествие и зашёл поблагодарить тебя. Я знаю, ей с тобой хорошо. Полагаю, всё это было бы невозможно, если бы ты не была готова выслушать меня, когда мне нужно было кому-то выговориться. Я просто... Ты всегда была готова подставить плечо, даже когда я отталкивал тебя. Так что спасибо тебе. Спасибо, что ты была мне другом, когда я его не заслуживал. Виток смотрит на него, склонив голову к плечу. Она приоткрывает рот, потом снова закрывает, и наконец мягко улыбается: — Всегда пожалуйста, Кайло.***
— А где пилот? — спрашивает Рей, когда они заходят на борт его шаттла. — Ну... Я подумал, что тебе самой захочется исполнить его обязанности. — Что? — восклицает она с восторгом во взгляде. — Ты же любишь летать, если не ошибаюсь. — Ты шутишь?! — взвизгивает она. — Нисколько. Кайло чуть не падает с ног, когда она вспрыгивает на него. Он едва успевает её подхватить и получает в награду за быструю реакцию полные Рей объятия. Он утыкается носом ей в шею, наслаждаясь ароматом. — Спасибо, Кайло, — выдыхает она ему в ухо. Она так удачно сидит на нём, что он тут же представляет, как вбился бы в неё, прижав к переборке. Сейчас для таких мыслей не время, но он всё равно чувствует, как твердеет. Неужели ему суждено так и провести всю жизнь в состоянии постоянного возбуждения? Не такая уж плохая судьба. Он чуть отклоняется назад, чтобы видеть её лицо. — Я знаю, ты уже давно не водила корабль. — Да... Не было возможности. Она мрачнеет и отводит взгляд. Кайло поворачивает её лицо к себе. — Ты не пленница, Рей, — серьёзно говорит он. Она кивает. — Я знаю. Затем она мягко целует его, спрыгивает на пол и спешит к креслу пилота.***
Рей испускает вопль чистой радости, когда корабль входит в гиперпространство. Да, ей понравится подарок.***
Уверенной рукой она сажает его шаттл в частном космопорте на скале над бурлящим океаном. Он устроил так, что других гостей здесь не будет: у него нет ни малейшего желания делить Рей с кем-либо. Штормит, вокруг серым-серо, но к вечеру обещает распогодиться. Она не встаёт с места, не сводя взгляда с потоков воды, стекающих по смотровому стеклу. Пока Рей заворожена видом проливного дождя, Кайло достаёт из сумки два плаща: один — насыщенно-изумрудного цвета, другой — чёрный. Рей взяла с собой лишь одну небольшую сумку, и ему приятно, что она доверила ему позаботиться обо всём остальном, что может пригодиться. — Пойдём, Рей, — зовёт он. Она смаргивает, вдруг вспомнив о нём. — Прости, я всё никак не могу привыкнуть к дождю. Он так прекрасен. — Погода на Шейтае... странная. К вечеру небо будет ясным. Но пока что... — Он тянет её встать и укутывает в длинный плащ, не забыв упрятать все прядки под капюшон. Она опускает взгляд и проводит ладонями по ткани. — Ой, какая мягкая! — Это аллирионский шёлк, он защитит тебя от дождя, — говорит он, набрасывая на плечи свой длинный плащ. Рей оглядывается, словно пытаясь что-то отыскать. — Где твой шлем? — Я его оставил. — Что? — ахает она. — Ты же не любишь, когда я ношу его. Раз мы здесь в твою честь, какой смысл было морочиться с ним. — Спасибо! — Она широко улыбается, а затем на её лице возникает любопытство. — В мою честь — это ты о чём? — озадаченно спрашивает она. — Увидишь, — отвечает он с хитрой улыбкой. Её губы подёргиваются, она пытается не расплыться в улыбке. Он берёт её за руку, и они спускаются по трапу под дождь. — Добро пожаловать, Верховный лидер и леди Рей, — приветствует их тощий протокольный дроид. — Прошу вас следовать за мной, о ваших вещах позаботятся. Всё готово в соответствии с вашим запросом, сэр. — Хорошо. Рей поднимает на него взгляд, порыв ветра взметает локоны вокруг её лица. — Зачем мы здесь? Что ты хочешь мне показать? — Немного терпения, радость моя, — говорит он и кладёт руку ей на спину, подсказывая направление. — Терпение — не одна из моих сильных сторон. — Считай это упражнением. — Ты мне не учитель, — бурчит она, а затем строит рожицу. — Прости, я не хотела грубо. — Ничего, я знаю. Я и не думал. Пошли в дом.***
Как он и надеялся, дождь начинает утихать, когда они подходят к своему временному пристанищу. Внутри просторно как во дворце, перегородки из полупрозрачной ткани разделяют пространство на спальную, обеденную зоны и чуть утопленную в полу зону гостиной. Комната отделана в кремовых оттенках жёлтого и розового. Поначалу контраст этих цветов со свинцово-серым небом кажется странным, но тут сквозь облака пробивается солнце, посылая потоки сияющих лучей. Внезапно снаружи льётся тёплый свет под стать цветам их покоев. Одна из сторон полностью открыта на улицу, вместо стены — преграда в виде нагнетаемого воздуха; он не даёт проникнуть холоду и всё же оставляет ощущение открытости всем стихиям. Огромная терраса выступает над океаном. Она тихонько подходит к границе между покоями и террасой и смотрит на постепенно утихающее море. — Ах! Кайло, у меня... у меня дух захватывает. — Я надеялся, что тебе понравится. Она оглядывается на него и с сияющим видом восклицает: — Это восхитительно! Он подходит к ней сзади, забирает плащ у неё из рук и вешает обе накидки у двери. Затем возвращается к Рей и заключает её в объятия; как прекрасно она подходит под все изгибы его тела. Он целует её в макушку и вдруг ощущает укол тревоги. Ей понравилось, как они разместились, — ему хочется надеяться, что понравится и всё остальное. — Пойдем, разведаем тут всё? — предлагает он.***
Они прошлись по всем просторным покоям и нашли огромную ванну, при виде которой Рей ахнула и пробормотала что-то обо всей этой растраченной воде. Ему уже не терпится насладиться купанием в ней. Он показал Рей гардеробную, в которой обнаружились всевозможные наряды для неё, в том числе несколько новых платьев. Она пробежала пальцами по шелкам, но ничего не сказала. Сейчас он сидит на террасе и ждёт, пока она переоденется. Он в своих обычных штанах, но дополнил их чёрной бархатной туникой с тонкой вышивкой шёлком. Он редко изменяет своим привычкам в одежде, но поймал себя на том, что хочет выглядеть... приятно её глазу. Он созерцает волны и разглядывает выступающие из воды причудливые скалы. Вот почему он выбрал Шейтаю. Он вспоминает, как прилетал сюда мальчиком, как очаровывало его это невероятное место, где погода меняется от часа к часу, а цвета, ах, цвета... Небо кое-где проясняется, но до сих пор почти всё покрыто свинцовыми облаками. Серый небесный купол отражается в море, но там, где пробивается солнце, на воде играют пятна насыщенно-голубого и бирюзового цвета. Его это завораживает, как и прежде. Он слышит тихие шаги и, повернувшись, видит, что к нему подходит Рей. Ткань платья струится по её телу и щедрыми волнами лежит у ног. Оно перекликается с цветами комнаты: кремовый, бледно-коралловый и светло-розовый — и это напоминает ему о том, что их ждёт. По лифу рассыпаны бисерные узоры, бегущие к бёдрам. Разрезы в многослойной юбке с каждым шагом маняще приоткрывают ноги. Глубокое декольте и ниспадающие рукава, края которых почти достают до кончиков пальцев. Она собрала свободные локоны высоко на голове и закрепила их сверкающим гребешком в тон бисеру. Никогда прежде он не видел её такой элегантной — и он готов пасть перед ней на колени. Он, конечно же, не достоин такого неземного создания. Весь её вид говорит о том, что она леди, и он измучился ждать той минуты, когда объявит её своей перед всей галактикой. — Ты так прекрасна, — шепчет он. Она ненадолго отводит взгляд, но губы растягиваются в застенчивой улыбке. — Я... я не знала, какое выбрать. Ты не сказал, куда мы отправимся. — Мы остаёмся здесь, — говорит он и подходит к ней, чуть ли не робея, боясь прикоснуться к этому совершенству. Но он гонит тревогу прочь, кладёт ладонь на её стройную талию, а другую — ей на затылок. Она заглядывает ему в глаза, он склоняется к ней и нежно касается губами её губ. — Я ни с кем не хочу тебя делить, — негромко произносит он. Она крепко обнимает его в ответ и всматривается в его лицо. — Кайло, зачем мы здесь? — Я же сказал тебе: хочу тебе кое-что показать. — Но всё это: наряды, покои... Даже представить себе не могу, сколько кредитов... и с корабля улетели... — Сегодня особый повод. — Какой особый повод? — Её терпение иссякает. Он надеялся дождаться заката, но она явно не даст себе просто наслаждаться обстановкой, пока он ей не скажет. Он берёт обе её руки в свои ладони и выразительно смотрит ей в глаза. — Любовь моя. Сегодня твой день рожденья. Она моргает и ничего не говорит. Нечто, похожее на страх, пробегает по её лицу. Наконец она находит в себе силы вымолвить: — Что? — Сегодня тебе двадцать один. Она сглатывает комок, и счастливое выражение осторожно проглядывает в её глазах. — В самом деле?.. Я... я и не знала. — Она опускает взгляд на свои руки. — Я думала, что мне где-то так и есть, но не была уверена, двадцать или двадцать один. Я просто считала с того дня, когда они оставили меня... — Она будто говорит сама с собой. Затем она поднимает голову, широко распахнув глаза. — Сегодня и правда мой день рожденья? — Да. Ты родилась двадцатого числа четвёртого месяца. — Он наклоняется и нежно её целует. — С днём рожденья, Рей, — произносит он, отстранившись. К его беспокойству, её глаза наполняются слезами. Но она обхватывает его руками и крепко-крепко прижимается к нему. Она что-то бормочет, но слова заглушает его грудь. Он склоняется к ней и тихонько урчит ей в ухо: — Я не слышу тебя, радость моя. Она немного отстраняется. — Спасибо. Большое тебе спасибо. — Она широко и открыто улыбается сквозь слёзы. — Пожалуйста. Мне жаль, что не могу подарить тебе семью, которую ты заслуживаешь, но обещаю, что сделаю всё в моих силах, чтобы восполнить за жизнь, которую ты вела. — Это само по себе чудо. У меня есть день рожденья. Как у всех — свой день рожденья! — удивлённо восклицает она. — Да, дорогая, твой собственный день рожденья. И, надеюсь, у меня получится сделать его настолько особенным, какими эти дни всегда должны были быть. Она качает головой. — У тебя уже получилось. Я никогда не думала, что смогу узнать о нём. Не сказать чтобы это играло какую-то роль на Джакку... но даже собиратели лома его отмечают. — Ну ещё бы не отмечать. А у тебя никогда не было. С этого дня я собираюсь навёрстывать их — и даже больше. Взгляни на море. Он подводит её к краю террасы , где открывается превосходный вид на предстоящее действо. Пока они разговаривали, свет изменился, солнце стало клониться к закату. Облака разошлись, и небо теперь сияет насыщенно-розовым с оранжевыми и сиреневыми полосами. — Ах, — тихо выдыхает Рей. — Шейтая — странное место: каждый день после обеда — буря, а к вечеру снова ясно. И это порождает самые прекрасные закаты в галактике. И... погляди. — Он указывает ей направо, и она видит сверкающую радугу через всё небо. — Кайло... — ахает она, не в силах отвести глаз. — Знаю. Когда он был маленьким, он никогда не хотел улетать. Он смотрит на её лицо, и тут из оставшихся облаков показывается ещё одна радуга. Изумление на её лице наполняет его неведанным прежде удовлетворением. Как она счастлива. Ему хочется отыскать способ как можно чаще вызывать на её лице это выражение. Он жаждет подарить ей всё, что только можно. Прочесать всю галактику и найти все прекрасные места, все радости и удовольствия со всех уголков звёздных систем. Он посвятит свою жизнь тому, чтобы находить новые способы удивить и порадовать её. И даже тогда — он понимает — ему никогда не удастся воздать ей за подаренную ею любовь. Солнце садится всё ниже — радуги начинают блёкнуть, а цвета вокруг — становиться ярче и насыщенней. Вскоре к ним добавляются штрихи синего и лилового: что-то в атмосфере создаёт цвета, которые обычно на закате не увидишь. Оранжевый свет играет у Рей на щеках и на лбу, отчего её лицо начинает по-особенному светиться, и это напоминает ему о том, как в нём струится её свет. Он подходит к ней сзади и, обняв руками под грудью, притягивает к себе. Она вздыхает и, откинувшись на него, кладёт ладони на его предплечья. Они продолжают любоваться разворачивающимся перед ними величественным зрелищем. То, как ладно соединяются их тела укрепляет его уверенность в том, что она создана для него. Сила как-то узнала, что ему было нужно, и воплотила её. Никто не мог бы лучше дополнить его. То, как она перечит ему, её пылкая натура... она чудо. А её свет, её благословенный свет. Он пытался гнать зов к свету, считая это слабостью. Теперь он понимает, что просто это была она. Её душа всё это время взывала к своей половинке. Солнце уже почти коснулось горизонта, и теперь все вообразимые цвета лучатся сквозь плотные облака через всё небо. Вокруг уходящего солнца полыхает алый венец. — Я никогда ничего подобного не видела. Я даже не догадывалась, что возможно нечто настолько восхитительное. Спасибо. Спасибо, что привёз меня сюда. — Я надеялся, что тебе понравится, — негромко говорит он. — Ты прекрасно умеешь угадывать то, что мне понравится. — Она откидывает голову назад ему на плечо. Он фыркает, вспомнив, как она просила заключить её в камеру. — Что такое? — Ну, когда ты впервые... появилась, ты так не думала. — Давай не будем об этом. Он опускает взгляд и видит на её лице грусть. — Я сожалею... — Я знаю, — мягко говорит она. Они любуются солнечным закатом. Небо становится тёмно-синим. Они не произносят ни слова, пока на небе не начинают мерцать первые звёзды.***
— Ты проголодалась? Я хочу показать тебе ещё кое-что, но пока есть время. — А есть ещё кое-что? — переспрашивает Рей, широко распахнув глаза. — О да. Я же говорил тебе, я навёрстываю двадцать пропущенных дней рождения. — Это было не обязательно. — Ну, нет, Рей. Обязательно.***
Ужин был прекрасен до неприличия. Кайло заказал самые разные вкусности, и Рей увлечённо налегала на них. Больше всего ей понравились местные морепродукты — она с восторгом раскрывала их хрусткие раковины. Ему подумалось, это оттого, что есть руками ей удобнее всего. Только что прибыл десерт, и Кайло предвкушает, как угостит её. Ему нравится находить новые сладости, чтобы порадовать Рей. Оставив их на столе, робот-посыльный пятится вон из комнаты. Кайло снимает упаковку и с удовольствием отмечает искусность кондитера. Рей ахает при виде белых облаков безе, плывущих в лёгком креме, и изящной сеточки из жжёного сахара над каждым воздушным лакомством. — Это десерт? — спрашивает она с загоревшимися глазами. — Да, он называется "Плывущие острова". — Как вообще их есть? — Надо расколоть сеточку, вот так, — говорит он, берёт десертную ложку и легко ударяет по сахарной сетке. Та раскалывается на мелкие кусочки и осыпается на десерт. — Ах! Как весело! Рей берёт свою ложечку и бьёт по сеточке слишком сильно. Его возлюбленная так любит всё крушить. Он подхватывает ложкой безе и обмакивает его в крем, стараясь зачерпнуть и осколки жжёного сахара. — Помнишь, как я угощал тебя лиловикой? — Ещё бы. Ничего вкусней я в жизни не пробовала! — Возможно, ты сочтёшь, что это её достойный соперник, — замечает Кайло и подносит ложку к её губам. Принимая ложку в рот, Рей не сводит с него взгляда. То, как она вбирает сладкое облако, живо напоминает ему, как кое-что другое входило в этот тёплый рот. И ему отчётливо кажется, что она отлично понимает, какое впечатление на него это производит. — Создатель... это... похоже, ты прав. Оно тает во рту. Крем такой роскошный, но... как называется вот эта часть? — спрашивает она, показывая на десерт. — Это называется безе. Его получают, взбивая яйца с сахаром, а затем немного запекая. — Такое можно готовить на корабле? Он улыбается. — Уверен, это можно устроить. Он наполняет для неё ещё одну ложку десертом, и вскоре они оба кормят им друг друга с ложечки. — Иди сюда, — говорит он и тянет её из кресла. — Слишком далеко. Он притягивает её к себе на колени и продолжает угощать. Но теперь она достаточно близко, чтобы можно было целоваться, и вот уже десерт позабыт. Кайло находит её губы своими, проталкивает язык ей в рот, и вскоре их языки ласкают друг друга в глубоком поцелуе. Она запускает руки ему в волосы. О Создатель, её губы, её губы... Вряд ли что-либо сможет по-настоящему превзойти доверительность поцелуя с ней. То, что он никому другому никогда не дарил поцелуев, делает их священными. Он покрывает поцелуями изящную шею Рей, ласкает открытую вырезом кожу. Лиф платья поддерживает её упоительные груди, придавая декольте очень привлекательный вид. Он проводит языком по ложбинке и зарывается в неё лицом. Затем он плавно тянет платье вниз, чтобы грудь вырвалась на свободу. Он отстраняется, чтобы посмотреть на Рей. Её губы покраснели от поцелуев, пряди начали выбиваться. Она радует глаз, восхитительно растрёпанная после его ласк. Он издаёт стон и принимается кружить языком вокруг дерзкого соска, и Рей вскрикивает. Звёзды, она само совершенство. Он мог бы заниматься с ней любовью каждое утро, каждый день и каждый вечер — и никогда бы не пресытился. Он бесконечно по ней изголодался. Она ездит своей сладкой попкой туда-сюда по его затвердевшему члену, он издаёт новый стон и принимается сильнее сосать. Он берёт её другую грудь в руку и поглаживает напрягшийся кончик между своими чуткими пальцами. — Рей, — выдыхает он над нежной плотью. — Только ты одна была мне всегда нужна. Я даже представить не мог, что ты такая. Все мои фантазии сбылись в ту минуту, когда ты позволила мне прикоснуться к тебе. — Все фантазии? — переспрашивает она, приподняв бровь. — Ну, парочку, может, я ещё берегу. — Для особого повода? — В её глазах сверкает что-то лукавое. — Что-то вроде того. Он снова принимается посасывать её грудь, и ощущение нежной кожи с бугорками отзывается у него в самом низу живота. И тут он слышит низкий звук, идущий из морской дали, и вспоминает о второй причине, по которой он привёз Рей сюда. Он прекращает неторопливые ласки и подтягивает лиф платья вверх, чтобы прикрыть ей грудь. — Что ты делаешь? — озадаченно спрашивает она. — Нам снова пора на террасу, — говорит он, легонько сталкивает её с колен и встаёт. — Но... — Она поёживается, явно пытаясь умерить пламя, которое он в ней разжёг. Он в таком же состоянии, невероятно распалён, но не хочет, чтобы она пропустила то, что их ожидает. — Мы скоро продолжим с того же, на чём прервались, обещаю. Он берёт её за руку и ведёт к террасе. Он улавливает ещё один негромкий звук и понимает, что времени у них немного. Они подходят к двум креслам, развёрнутым в сторону больших, выступающих из воды скал, которыми он любовался до этого. — Садись, пожалуйста. Вот-вот начнётся. Он берёт с кресла тёплый мягкий плед, накидывает ей на плечи и садится рядом с ней. Свой плед он не трогает, оставив его на случай, если она замёрзнет. Воздух наполняет низкий гул, вокруг него вьётся высокая мелодия. Затем музыка нарастает. Это неотступный, одинокий звук, поющий о древних мореходах и давно забытых землях. — Что... что это? — Видишь те большие скалы недалеко в море? Гигантская, молочного цвета луна низко висит в небе, отбрасывая на воду светящуюся дорожку. Над ней — две луны поменьше, одна из них — с красноватым отливом. Их свет позволяет увидеть странное скопище камней. — Да... — Это называется волновой орган. Шейтайцы создали его много поколений назад. Когда прилив достигает нужной высоты, волны проталкивают воздух сквозь трубки, и океан играет музыку. Мелодия никогда не повторяется. Можно слушать тысячу раз, и она всегда будет разной. — Ах, Кайло... это волшебно. — Согласен. А теперь — т-с-с — она длится всего несколько минут. Она устраивается поудобней в кресле. Вскоре её глаза закрываются, но она немного покачивается под музыку, неровный ритм волн. Пряди её волос выбились из причёски, локоны блестят в лунном свете, кожа сияет. Взволнованный музыкой, он в упоении любуется Рей. Какое безупречное сочетание: музыка дикой природы для юной дикарки. Да, она одета в дорогие ткани, но всегда останется дочерью природы — обточенная песками, взращённая ветрами. Музыка стихает, едва успев начаться, и Рей чуть хмурится: — Ой... это всё? — Боюсь, что да. Мы сможем послушать ещё раз завтра утром, когда вода будет отступать, но на отливе музыка звучит иначе. Она встаёт, не пытаясь удержать соскользнувший с плеч плед. Она похожа на неземное создание из волшебных сказок, которые он любил в детстве. Воздух пропитан чарами, и она подходит к нему, не сводя с него взволнованного взгляда. Он всё ещё сидит, и она тянет его встать, а затем смотрит ему в лицо, подняв взгляд. В тусклом свете её глаза темны, полураскрытые губы зовут к поцелую. Она поднимает руки и берёт его лицо в свои ладони. Он не смог бы отвести глаза, даже если б захотел. — Я люблю тебя, — говорит она твёрдо и ясно. В её голосе звучит уверенность, какой он прежде не слышал. Она говорила ему, что любит, уже несколько раз с тех пор, как впервые призналась себе в своих чувствах. Но в этот раз это отчего-то звучит по-другому. — Я люблю тебя, Рей. — Я знаю, но ты не понял, что я пытаюсь сказать. Я люблю тебя. Ты — единственный мужчина, кого я когда-либо любила. Ты единственный человек, кому я когда-либо говорила эти слова. Ты устроил всё это ради меня, подарил мне такой удивительный день... Полёт, восхитительный закат... и эта музыка — о звёзды — эта музыка. И это всё, потому что сегодня мой день рожденья. Который опять же подарил мне ты. — Вообще-то, у меня есть для тебя подарок. Она расплывается в широкой тёплой улыбке. — Потом. Уверена, он прекрасен, как и всё, что ты всегда мне даришь, но сейчас мне надо, чтобы ты меня послушал. — Выражение её лица вновь становится сосредоточенным. — Я слушаю. — Что ещё бы он мог поделать. — Я убегала от тебя, когда, вероятно, не стоило убегать. Я отвергала тебя, когда — я понимаю — не стоило отвергать. Я не знала тебя. Но теперь знаю. Я вижу, как красива твоя душа, и — о Сила — я люблю тебя, Кайло. Он пытается заговорить, но она накрывает пальцами его губы. — Я говорила тебе, что я — твоя. Говорила, что люблю тебя. Позволь и мне подарить тебе кое-что. Я хочу быть с тобой. Я хочу почувствовать тебя внутри себя. Пожалуйста, займись со мной любовью. Он делает резкий вдох через нос. Она убирает пальцы с его губ, но теперь он не знает, что сказать. Он желал этого, о, как он этого желал. Столько ночей мечта о том, чтобы соединиться с ней телами, была единственным, что дарило ему утешение. Он никогда не был близок с кем-то для него важным. И, видит Создатель, никто никогда не значил для него и крупицы того, что значит Рей. Он понимает, что ему боязно. Он может причинить ей боль. Что, если ей не понравится? Он знает, что ей нравится, когда он погружается лицом в её жаркое средоточие. Она чуть не всхлипывает, когда он это делает. Но... что, если он не подарит ей того, что она ожидает, что ей требуется... Что, если он подведёт её? Она склоняет голову набок и слегка приоткрывает Нить. Она никогда не открывает её целиком, всегда впускает его лишь на чуточку. Он ощущает, как Рей заглядывает в его чувства, и едва не выталкивает её, но останавливает себя. Чем объяснять, проще будет, если она сама увидит. Выражение её лица из любопытного становится озабоченным. — Ох, любимый, нет. Ты не причинишь мне боли, я знаю, что ты будешь великолепен, — заверяет она. Он краснеет как рак. Наконец находит в себе силы вымолвить: — Я не хочу тебя разочаровать. — И не разочаруешь. Я хочу этого с тобой, и я знаю, что чувствую, когда ты прикасаешься ко мне. Я хочу выразить своим телом, как сильно я тебя люблю. Пожалуйста, Кайло. Она притягивает его голову ниже и целует с таким вожделением, так страстно, что у него перехватывает дыхание. Он ощущает через Нить, что она мечтала об этом так же, как и он. Каждую ночь, что он провёл без сна в грёзах о ней, она за сотни световых лет так же грезила о нём. — Покажи мне, что ты — мой, а я — твоя, — шепчет она ему в губы. — Да, да, да, — выдыхает он и подхватывает её на руки.__________________________________
Thwarted (Обломала) уже год с вами (и с нами), и по этому поводу у нас для вас есть подарки! - Телеграм-наклейки с цитатами из фика - https://t.me/addstickers/Thwarted (будут пополняться, а пока - стартовый набор) - "Чпок", фик-пародия на "Обломалу" - https://ficbook.net/readfic/6799429 (автор - Henri the Jedi)