Стайлз взрослеет

      Стайлз десять, когда маленький и уютный мир, выстроенный где-то за пределами глаз посторонних людей, рушится раз и навсегда.       Она просыпается посреди ночи от того, что Неметон буквально врывается в ее сознание, смешивается с ним, путает мысли самой девочки, и той кажется, что ей нечем дышать. Она видела такое у Скотта, но у того всегда с собой ингалятор, а у нее только паника, мельтешащие картинки леса вместо собственной комнаты, которые подкидывает ей Неметон, слишком прочно связанный с ней, и удушливый запах гари. Ощущение такое, будто дым застилает всю комнату, щиплет глаза, забивается в дыхательные пути и даже не дает встать с кровати. Легкие горят огнем, но Стайлз не может даже прокашляться, потому что одновременно слишком близко подступает неминуемая паника.       Преодолевая себя, у нее получается дать самой себе пощечину, что немного отрезвляет, и, пользуясь этой передышкой, как можно сильнее отдаляется от Неметона, пока не остается только ее комната, одеяло, кучей сваленное на пол, чересчур сильно колотящееся сердце и паника. Стоит вспомнить ощущения, как дрожь прокатывается по телу, останавливаясь на кончиках пальцев и заставляя их неметь. Чувствуя, как Неметон снова порывается ворваться в ее сознание, Стилински упрямо сжимает зубы и вскакивает с кровати, за секунды добираясь до спальни родителей, молясь, чтобы отец сегодня был на дежурстве.       — Мам! — Стайлс кричит истошно, понимая, что стены коридора снова сменяются картинами ночного леса и огня, полыхающего, пожирающего огонь, пожирающего дом.       Клаудия оказывается рядом с дочерью моментально, заставляя смотреть в глаза, крепко сжимая в руках, принуждая вернуться обратно и отгородиться от Неметона.       — Дыши, Сти, давай, — она шепчет уверенно, потому что ее спокойствие сейчас нужно девочке, хотя у самой сердце заходится. — Ты слышишь меня? — дождавшись заторможенного кивка, Стилински продолжает. — Ты видишь меня? Хорошо, давай ты расскажешь мне, что случилось?       — Я не знаю, такого никогда не было, я просто проснулась, а потом было нечем дышать, потому что, — девочка замолкает на секунду, а потом громко ахает, в ту же секунду пытаясь вырваться из рук матери. — Пожар! Что-то горит, мам, что-то горит в лесу!       У нее уходит еще несколько секунд, чтобы вспомнить полыхающий дом и в ужасе закричать:       — Дом, чёрт, дом Хейлов горит, мам! Мы должны ехать, мы срочно должны, мы… — она не успевает договорить, потому что Клаудия хватает ее за руку и ведет в комнату, чтобы одеться.       Минут через двадцать они уже оказываются у дома Хейлов. Полыхающего, освещающего весь лес, пропитывающего его запахом гари, боли, криков и смерти.       Стайлз — Неметон — чувствует её, знает, что многих из находящихся внутри уже не спасти, поэтому, не раздумывая, бросается вслед за матерью, разрывая рябиновый круг. Но, стоит ей сделать шаг за ограду, как ее подхватывают сильные руки, а Лора, сверкая волчьей желтизной в глазах, рычит оставаться на месте и бежит к дому, опережая Клаудию и вышибая плечом подпертую чем-то дверь.       Стилински нечего делать, кроме как нервно ходить на безопасном расстоянии от пожара и вглядываться внутрь, надеясь увидеть хоть один силуэт. Она знает, что нельзя перечить Лоре, ослушаться ее — и запомнишь это на всю жизнь. Да и здравый смысл кричит о том, что десятилетняя девочка не поможет в пожаре, только станет обузой.       Спустя, кажется, вечность, она замечает, наконец, кого-то и сразу же бросается туда, по пути спотыкаясь о корягу и расшибая коленку. Не обращая внимания, она поднимается и бежит еще сильнее, добегая до Лоры, которая несет на руках маленькую девочку, которой всего лет пять. Ничего не говоря, она оставляет ее на земле рядом со Стайлз и бежит обратно.       Добравшись до малышки, девочка ахает и чувствует, как ее начинает трясти. Она знает её, они с родителями приехали на пару недель погостить к Хейлам. Микаэла. Человек.       Стайлз колотит крупной дрожью, и она ничего не может с этим сделать, потому что даже она понимает, что это поджог. Кто-то хотел убить всех: оборотней и людей, которые были внутри.       Подползая ближе, она пытается нащупать у малышки пульс, но ничего не выходит, и Стилински пытается не выть от безысходности. Неметон бушует где-то внутри нее, но она ничего не может сделать с этим, абсолютно ничего. Лишь чувствовать его горечь и вину.       Через несколько минут снова показывается Лора и кладет на землю кого-то еще, успевая с надеждой бросить взгляд на Стайлз. Девочка, не замечающая слез, стекающих по грязным щекам, качает головой и кричит:       — Ищите живых! Не тратьте силы, ищите их, кто-то должен выжить!       Лора вздрагивает, но не позволяет себе остановиться больше ни на секунду, снова бросаясь внутрь. Стайлз даже не надо двигаться, чтобы видеть, кого Лора положила рядом. Нэнси. Ей было лет двенадцать, насколько Стайлз помнит, и она приехала с родителями сюда, за помощью к Талии, потому что у нее были проблемы с оборотом.       Стайлз кусает костяшки пальцев, вглядываясь в огонь, не понимая, где носит пожарных, которым Клаудия позвонила еще по дороге, и сколько вообще прошло времени.       В следующий раз Лора появляется уже вместе с Клаудией, осторожно таща кого-то, и Стайлз облегченно выдыхает, видя мать. Они кладут на землю Дерека, и у девочки перехватывает дыхание, потому что одно дело — видеть едва знакомых погибших людей, а другое — видеть одного из своих лучших друзей, и пусть он этого никогда не признавал. Она оказывается около него за секунду, с облегчением замечая, что он дышит. Лора уносится в следующую же секунду, а Клаудия задерживается, чтобы шепнуть что-то про Неметон.       Маленькая Хранительница кладет ладошки на грудь Дереку, бегло вспоминая то, чему ее учила Талия. Не вспоминается абсолютно ничего, поэтому она просто крепко зажмуривается, вспоминая, как Питер показывал ей, что она умеет, и обращается к Неметону, надеясь, чёрт возьми, так сильно надеясь. Она не очень представляет, что именно делает, она только чувствует, как древо использует ее как проводник, передавая свою силу молодому волчонку, который находится на Грани. По всему телу Стайлз прокатывается тепло, концентрируясь в груди и ладонях, и она задыхается от неожиданности, когда чувствует, как всё внутри нее будто дрожит. Так, будто она пробежала с Корой весь лес, и теперь мышцы незамедлительно требуют передышки, грозясь просто перестать работать.       — Давай, Дерек, кто там хвалился, что сможет сделать полный оборот когда-нибудь? — зло шепчет Стайлз, почти чувствуя, как жизнь утекает из тела волчонка, и снова зажмуривается, позволяя Неметону управлять ее телом, позволяя ему брать верх. — Давай!       Руки дрожат, голова начинает кружиться, а злые слезы жгут глаза, когда парень дергается под ее руками, закашливаясь, и Стайлз отпрыгивает на несколько сантиметров, не веря своим глазам. Поднимая голову, она замечает растерянную Лору, которая бежит объяснять что-то пожарным, и мать, которая почти кричит, склонившись над кем-то:       — На кого ты собрался оставить детей, мерзавец? Не смей умирать у меня на руках, чёрт бы тебя побрал!       Её волосы рассыпались по плечам, одежда, подпаленная в разных местах, вся в грязи и копоти, но не это привлекает внимание Стайлз. Кожа Клаудии будто бледнеет, а сама она будто становится меньше, пока сама женщина яростно что-то шепчет на незнакомом девочке языке, пытаясь вернуть почти с того света кого-то. Это последнее, что видит девочка перед тем, как провалиться в темноту и упасть на землю рядом с Дереком.       Дитон сидит перед Стайлз на коленях, держа в своих больших и смуглых ладонях маленькие, совсем белые относительно его, ладошки девочки, и внимательно смотрит в глаза.       — Она отдала слишком много себя, понимаешь? Она не рассчитала. Или сделала это специально, она ведь могла пойти на такое, да? — он слабо улыбается, и Стайлз хочется кричать от этого, но она знает Дитона, знает, что ничего плохого он не желает, поэтому сидит дальше. — Она начала отдавать не только свои силы, но и саму себя, истратила себя. И сейчас у нее страшный диагноз, я не думаю, что у нее есть даже неделя.       — Вы можете ей помочь? Или я? Я же помогла Дереку, — Стайлз смотрит в глаза друида равнодушно и говорит сиплым, но не дрогнувшим голосом.       — Боюсь, ее тело не примет магию сейчас.       — Кто сделал это?       Дитон непонимающе хмурится, сжимая еще сильнее ладошки девочки.       — Я же сказал тебе, что она сама…       — Я говорю о пожаре, о рябиновом круге вокруг дома, о запертых дверях. Кто хотел убить их всех? Кто убил их всех? — голос Стайлз все же срывается, и плечи Дитона облегченно опускаются.       — Я не знаю, Стайлз, не знаю. Полиция пытается узнать, но…       Стайлз не глупая девочка, она знает, что они ничего не найдут. Да и не скажешь им, что кто-то пытался убить всю семью, потому что те были оборотнями, верно? Она сглатывает, кивает самой себе и медленно вытаскивает свои ладони из рук друида.       — Что мне сказать папе?       — Сюда приезжали те, кто смог немного изменить его воспоминания. И еще некоторых людей. Для него вы с Клаудией никак не относитесь к пожару, а у нее уже давно прогрессирующая болезнь. Кое-кто был крупно должен мне и твоей маме, так что постарались на славу. И том, что случилось на самом деле, знаю я, ты и Хейлы.       — И те, кто устроил поджог, — мрачно заключает Стайлз, вставая со стула и идя к выходу, ненавязчиво намекая Дитону, что тому пора.       — И они, — соглашается друид и, кивнув напоследок, выходит за дверь, которую Стилински молча захлопывает.       В глазах Дерека, который уезжает вместе с Лорой из города, даже не прощаясь, пустота.       В глазах Лоры полыхает алый, похожий на языки пламени, уничтожившие всё, что Стайлз знала и любила.       В глазах Стайлз равнодушие, а в груди — невероятная сила, требующая выхода, которую Стилински запирает глубоко в себе, в самом темном уголке сознания, перед могилой матери обещая, что больше никогда к ней не притронется.