Над кронами леса плывут облака, Если стреляю, то наверняка. «Вечная мука, вечная скука, Нынче все духи от феи до беса Меня называют Хозяином Леса. Мне предано служат лохматые твари, Со временем все уважать меня стали.» Король и Шут: Хозяин леса.
Гэбриэл с головой утянула пучина испуганных горожанок. Бурным потоком те проносились к дверям, лишь изредка прихватывая вещи. Женщины, истошно крича, то и дело задевали, толкали, пихали раздраженную чародейку. Злобно хрипела, придерживая почти затянувшуюся рану. Она с нескрываемым ликованием выхватила часть своей одежды и сумку с медальоном, но вот корсет и сапоги, как, впрочем, и некоторые элементы одежды были безвозвратно утрачены в горе затоптанных тряпок. Одеваться пришлось на ходу, попутно ругаясь на ораву, уносившую ее потоком к дверям бани. В конце концов, выдохнув на свежем воздухе, Гэб постаралась отдышаться и подняла глаза. Руки ее уперлись в колени. Весь Флотзам охватила паника. Горели дома, кричали люди и нелюди, плакали дети. Гэбриэл замотала головой, пытаясь отыскать Мориль, но натыкалась только на скоя’таэлей. Венгербергскую на секунду парализовало слишком знакомое чувство скорби, она сделала пару неуверенных шагов, не обращая внимания на мелкие камни, что впивались в босые ноги, и замерла, окруженная резней, предсмертными всхлипами и запахом крови. И сколько не ходила женщина по свету, все удивлялась: как так? Смерть всегда приходит в знакомом обличии. Кто-то дернул ее за рукав, слишком неуверенно и осторожно. Но этого хватило, чтобы привести лисицу в чувство. Та опасливо глянула на предмет своего беспокойства. — Мама? — тихонько пискнул голосок и тут же осекся. Чародейка потупила взгляд. — Извините… А дальше верх взяли инстинкты. Словно звериное чутье, они заставили чародейку развернуться и выставить вперед руку, выбросившую поток магической энергии и откинувшей нападавшего на добрые пол метра. Ребенок испуганно замер, а после понесся прочь, как пчелой в гузно ужаленный, Гэбриэл же сделала шаг и присела рядом со скоя’таэлем, чтобы рассмотреть его лицо, лишившееся капюшона. — Это же не… — Последнее, что успела заметить опешившая женщина. А после раздался рвущий воздух свист над ухом, глухой удар и все потемнело.***
Светловолосая потянулась, разминая затекшее тело, но ноги ее уперлись во что-то холодное, и чародейка через силу, недовольно бубня, открыла глаза. Сначала Гэбриэл решила, что пьяна, ведь картинка перед ее лицом двигалась. Она с минуту вглядывалась в кусты и деревья, мелькающие перед взором и сменяющее друг друга, только после попыталась подняться, с досадой поняв, что руки ее скованы. Приняв сидячее положение, лисица изогнула бровь, глядя на поржавевшие кандалы. Осознание, подобно блудной деве, приходило медленно, растягивая свое удовольствие. Она в клетке? — Гля, кто очухался, — раздался рядом захмелевший голос. Другой загоготал. — Ну шо, Ведьма, попалась? Серые глаза сузились, а губы дрогнули. Лисица потрясла кандалами перед здоровым мужиком, переодетым в скоя’таэля. — Добрый Господин, — начала она лукавым голосом, постаравшись улыбнуться настолько глупо, насколько это было возможно. — Вы ошиблися, говорю Вам, никакая я не ведьма, Мелетели упаси! Мара я! Дочка плотникова! Мужики снова загоготали, тот, что был пониже, ударил тыльной стороной локтя о решетку, заставив Гэбриэл поморщиться от глухого звона. — Ну да! А я — принцесса Адда! — Его спутник весело закивал, пока товарищ глотал отвратительно пахнущую сивуху. Оторвавшись от бутылки, здоровяк достал ловким движением из кармана медальон, и Гэбриэл распахнула глаза так широко, будто встретилась с праотцами. — Еще скажи, что это не твое. Не юли, Ведьма. Люд видел тебя у хаты травницы, кольцами золотыми разбрасывалась. А колечко-то червивое оказалось, это ты ловко, конечно, придумала. — Говорят, она еще и с ублюдками ушастыми якшалась, — продолжил мелкий. — У Пришибленного дома жила, с мелким выродком. — И у Дони мужика заколдовала! Гэбриэл вздернула бровь, опустив руки и с досадой осознав, что кандалы мешают колдовать. Надо же было такое раздобыть. Не похожи они на простых бандитов. — Да что вы, милсдари! — залепетала она, еще не утратив надежды. — Ложь это все! И кулончик не мой! Эвана какой красивый, откуда у меня на такое деньги? Отпустите, а я уж вас отблагодарю! — Вцепившись пальцами в решетку, подмигнула чародейка мужикам. — Ой, а разве вы не эльфы? Ну, как их, папенька рассказывал… Скотоели! Красивые такие, статные… Тот, что был поменьше, призадумался, но здоровяк возложил ему руку на плечо, отгоняя сомнения товарища. — Ты моим солдатам мозги не пудри, колдунья. — рыкнул высокий ухоженный мужчина, сидящий на вороном коне. Он подъехал к повозке настолько тихо, что казалось, конь плывет по земле, а не скачет. — Все знают, как горька благодарность Ведьм. Красивые черные доспехи, наверняка жутко дорогие, они отражали лучи восходящего солнца, словно лунный камень. Мужчина потянул руку к подчиненному и тот нехотя отдал кулон лисицы. Гэбриэл втихую наблюдала за ним. — Хочешь что-то спросить? — Он вцепился в женщину взглядом так быстро, что та не успела отвести глаз. Мужичье вздрогнуло. — Так спрашивай. Что же ты молчишь? Только прошу, безо всяких игр, ты и так наверняка все поняла. Светловолосая медлила. Нет, он не обычный солдафон. И не поведется на ее уловки так легко. Тонкие губы изогнулись в усмешке. — Зачем же Вы так, сударь? — Голос, что был похож на мед, заставил сопровождающих отпрянуть от клетки, но не их командира. — Просите меня не играть в игры, а сами наряжаетесь в лесных бандитов. Он улыбнулся так светло, как могли, по мнению Лисы, только самые невинные девы. Каштановые волосы, аккуратно приглаженные, затронул ветер. Мужчина не был молод, но определенно был красив. — Даже не пытайся. — Дэзмонд убрал кулон в сумку на седле и присвистнул, подражая птицами, что зачирикали на ветвях. — Я не собираюсь раскрывать пленной свои карты. Знаешь, я сначала не поверил, когда мне рассказали о чародейке во Флотзаме. Но все же это такая удача. Мужчина пришпорил коня, и тот помчался к началу строя. Женщина же только фыркнула, припав спиной к решетке, и прикрыла глаза. Позади послышались удары кнута, старшая речь и плачь. Она подняла глаза к небу, исполосованному прутьями. Синева, такая яркая. А ведь уже осень. Лисица поежилась от дуновения холодного ветра. Белая рубаха и стеганные штаны едва ли могли согреть, но это все, что она успела надеть, прежде чем покинуть бани. Солдаты дальше шли в полном молчание, лишь изредка ругались. К вечеру их караул сменился, впрочем, новые сильно не отличались. Ночь была особо зябкой, но это не интересовало стражу. Гэбриэл чихала, ежилась, попробовала попросить одежду, но ответом ей была гробовая тишина. Она уснула под песни захмелевших мужиков во время привала.***
— Пустите! Пустите же! — кричала женщина, препираясь, но солдаты, не останавливаясь, тащили ее к клетке, в которой спала чародейка. — Я ни в чем не виновна! Я бард! Клянусь вам! — Задрала! Иди прямо, выродок, — гаркнул мужик, и Гэбриэл приоткрыла глаза, перевернувшись на другой бок. — А то ноги поотрубаю, приблуда, ползти будешь! Ночь еще не отступила, звезды не скрылись с небосвода. Трудно было рассмотреть что-то вокруг, кроме всепоглощающей тьмы. Но свет факела ударил по глазам чародейки, и та поморщилась, пряча взор за кандалами. — Че лупишь? — Фыркнул солдат, закрепляя цепь к прутьям решетки и сковывая их замком. — Моргалы выколоть, ведьма? Гэбриэл не ответила, просто лениво потянулась и вздохнула. — Не оставляйте меня здесь, прошу! — Снова зазвенел голос–колокольчик. Послышался глухой удар, и тело ее упало на колени. — Прошу… Он было снова замахнулся, но лисица присвистнула. — Эй, мужик, знаешь, почему солдаты со мной не говорят? — Глаза ее блеснули в свете факела, будто у зверя. — Я и словом проклясть могу. Шел бы ты, пока у меня настроение хорошее. — Тогда все, что мне нужно — вырвать тебе язык, демон. — Харкнул он в сторону Венгербергской, и та рыкнула. — Ты говоришь, я — демон? Так и есть, со мною не видать тебе удачи! — Женщина предала максимальную грозность своему голосу. Пожалуй, немного переиграла. — Навеки мое дело — зло и месть! Для демона не может быть иначе! Солдат выругался пару раз, но поспешил убраться. Суеверные они все-таки. Эта мысль заставила чародейку улыбнуться. Вот бы все всегда было так просто. Новая спутница молчала, а Гэб снова улеглась. Захочет — сама заговорит.***
— Скоро мы покинем эти проклятые места! — Тихо прошептал молоденький парень, одетый в одежду скоя’таэля. Его товарищ кивнул. — Мне тоже здесь неуютно. От одной мысли о Йорвете и его бригаде в дрожь бросает. Скорей бы лес закончился. Повозка двинулась засветло, заставив Гэбриэл открыть ненадолго глаза, но почти тут же снова провалиться в сон. Она не пыталась сбежать, понимая, насколько сейчас эта попытка будет тщетной. Оставалось ждать места назначения и предпринимать что-то уже там. — Воды… — простонал кто-то рядом. — Умоляю, дайте воды. Гэб приподнялась на локте, выругавшись, когда кандалы больно врезались в кожу, стирая ту. Точно, вчерашняя гостья. Сейчас, при восходящем солнце, она могла осмотреть жалостливо пищащую спутницу. Эльфийка. Высокая и до ужаса худая. Темные длинные волосы были собраны в аккуратный хвост, а лицо украшали многочисленные ссадины. Она прихрамывала, босые ноги были сбиты в кровь, подолы пестрого платья — порваны. — Да дайте ей воды, что вы как звери, — лениво протянула чародейка, размяв шею. — Может нам и тебя погулять выпустить? — опасливо выспросил молоденький. Лисица пожала плечами и улыбнулась. — Было бы неплохо, а то у меня уже все тело садит. Ни встать, ни ног вытянуть. — Обожди немного, и ты их вовсе протянешь. — Огрызнулся второй солдат. — Это от чего же? Повисло молчание. Чародейка вздохнула. У них тоже ничего выспросить не получится. Все, как один, молчат или уклоняются от ответов. То немногое, что чародейка смогла узнать: она здесь не одна. Эльфы, краснолюды, пара низушков. В кандалах. Строй не был большим. Человек 50, четыре повозки. В одной сидела она, в остальных — видимо, припасы, либо оружие. А командовал здесь всем тот мужчина в черных доспехах. Солдотня звала его Дэзмонд. Хозяин Северных лесов. Время тянется отвратительно медленно, когда ты скован и тонешь в незнании. Но леса несколько поредели. Скоро они покинут Флотзамскую землю, если чародейка поняла все правильно. Очередной привал. Солнце стояло высоко в небе, но, как и полагается осени, уже не грело. Редкие облака проскакивали по синеве и исчезали вместе с ветром. Мужчина сунул в клетку флягу с водой, буркнув что-то про то, что живой чародейка дороже, мол, так Дэзмонд наказал. Она аккуратно приняла питье из рук надзирателя, и тот, перекрестившись, отошел от повозки, устремившись к товарищам, под кроны деревьев. Лисица смотрела ему вслед, но, кажется, ничего перед собой не видела. Неужели, работорговцы? Вполне логично, если скованы были только нелюди. Но какой толк от чародейки? Эльфийка рядом сглотнула, да так громко, что Гэбриэл вздрогнула от неожиданности. Она перевела взгляд на свою спутницу, та поспешила отвернуться. Видимо, недавно устроенный спектакль и на нее произвел впечатление. Тяжело вздохнув, Венгербергская протянула руку с флягой настолько далеко, насколько позволяли оковы. Эльфийка замерла. — На вот, выпей. Я еще не настолько измождена. В борьбе страха и жажды, второе определенно победило. Эльфийка настороженно потянулась к воде, будто принимала пищу из господских рук, и как только фляга оказалась у нее, жадно начала поглощать животворящую водицу. Гэбриэл еле заметно улыбнулась и снова откинулась на решетку, прикрыв глаза. — Спасибо, — с отдышкой произнесла спутница, чародейка только кивнула. — Мое имя… Хелависа. — Гэбриэл, — спокойно отозвалась женщина, погружаясь в раздумья. Эльфийка помедлила, сжала флягу в руках и сделала шаг к клетке, перейдя на шепот. — А ты правда можешь проклясть одними словами? Гэбриэл звонко захохотала, прикрыв рот ладонью. Хелависа непонимающе на нее уставилась. Переступила с ноги на ногу и залилась густой краской. — Конечно! А еще из-за меня молоко у коров киснет и воры в дома пробираются. — Отсмеявшись, добавила лисица, заставив эльфийку еще больше покраснеть. — Оковы не дают мне колдовать. — Пояснила на всякий случай светловолосая, по-доброму подзадоривая Хелавису. Эльфийка, сама не понимая почему, засмеялась тоже. Немного похрюкивая. Они смеялись, пока надзиратель не гаркнул, пригрозив секирой. Хелависа села около повозки, подобрав под себя колени, Гэбриэл все это время наблюдала за ней. — Нас продадут в рабство? — тихо поинтересовалась она, когда Венгербергская улеглась, закинув скованные руки за голову. — Понятия не имею, но на это и похоже. — Чародейка присвистнула, но, вспомнив здешнего командира, прекратила это занятие. — Все, что я помню — тревога во Флотзаме, мол, «Белки» в город пришли. А на деле оказались людьми, замаскированными под скоя’таэлей. Эльфийка всхлипнула. Кажется, она знала ничуть не больше. Через минут десять объявился стражник, сообщив, что пробудут они здесь до завтрашнего утра. Бросил на землю кусок зачерствевшего хлеба и ушел. До кушанья никто из двоих женщин добраться не смог. Хелависа и в самом деле оказалась бардом. Она протяжно и мелодично пела, заставляя окружающих заслушаться. Где-то недалеко смачно ругались краснолюды. Гулко пили солдаты. В дали еще шумела река, но почти неслышно, а солнце двигалось к горизонту. В памяти плыли картины давно минувших дней. Почему-то вспомнился Вернон Роше и его отряд, дни в Темерие. Потом Йенна, раздраженно зашивающая одежду сестры. Седрик и мальчик, которые наверняка решили, что чародейка просто сбежала. А к моменту, когда Хелависа принялась перепевать балладу Лютика, Гэбриэл прикрыла глаза, вспоминая их с ведьмаком приключения. Да уж, чего только не случалось с Венгербергской, в скольких передрягах она побывала, в том числе и плену, но не могла вспомнить ни одного раза, когда ее пытались продать в рабство. На лице заиграла добродушная улыбка, когда мысли унесли ее в Каэр Морхен, к маленькой Цири и игре в снежки. Кажется, именно с того момента они и не виделись. Закат, багряно-красный, никогда не предвещал ничего хорошего по поверьям людей, но вот чародейке он нравился. Она завороженно наблюдала за уходящим светилом, облагораживающим алой краской покосевшие деревья, когда первая стрела со свистом вонзилась в тело солдата, бахвалящегося своей добычей. Все смешалось воедино за долю секунды. Старшая речь, крики, ругань, кровь, разлитое вино, звук натягиваемой тетивы, рвущаяся плоть. Хелависа испуганно прижалась к повозке, а Гэбриэл, наоборот, облокотилась плечом о решетку, чтобы разглядеть происходящее. Заржали кони, кажется, мимо пронесся тот самый Дэзмонд. Трудно было что-то разобрать в кровавой бане. Солдат, ринувшийся к повозке, рухнул замертво. Эльфийка взвизгнула, чародейка отшатнулась, когда рядом с ней пролетела стрела и шикнула. Из леса показались силуэты, расплывчатые, быстро двигающиеся, словно лесные духи. — Дави их, дави гадов! — Завопил краснолюд, лицо которого скрыла полосатая маска. Он на секунду остановился, чтоб глянуть на женщин, и Хелависа готова была поклясться, усмехнулся. Все кончилось так же быстро, как и началось. Вскоре все было усыпано телами, над которыми возвышались победители. И он. Глаза Гэбриэл расширились, когда Йорвет предстал перед своей бригадой, таща за волосы местного командира. Дэзмонд уже даже не дергался, он тяжело дышал, прикрывая рану на бедре. Нет, это не Дэзмонд был Хозяином Северных лесов. У здешних мест был другой владыка. Он поднял меч и толпа одобрительно загудела. Скоя’таэли казнили людей, переодетых под них, одного за другим, освобождая из плена своих товарищей. Лишь немногие, «недостойные», по мнению Командира белок, остались в цепях. — Ну надо же, Beann’shie, — начал эльф, подойдя к клетке чародейки. Хелависа, казалось, готова была заползти под повозку, так и поступила, но Йорвет не обращал на то внимания. — Смотрю, ты наконец в подобающем для себя месте. Чародейка усмехнулась и потрясла на потеху мужчине оковами. — А я смотрю, ты с цепи сорвался, — огрызнулась Венгербергская, растянувшись в зверином оскале. — Рано радуешься, казнь еще не окончена, и до тебя очередь дойдет. — Сложив руки на груди, спокойно ответил Йорвет. В лучах заходившего солнца он выглядел словно самый настоящий демон. Багряные лучи касались лица со шрамом, заставляя пролитую воином кровь сверкать. Она не испугалась. Молча смотрела на него, представляя, как вцепится ногтями в здоровый глаз или пронзит трепещущее сердце его же саблей. Что-то в нем цепляло до безумия и одичалым зверем выло в груди. Саднило внутри, пламя разгоралось все сильней, обжигая органы и голосовые связки, превращая человеческую речь в животное рычание. — С каких пор ублюдок-террорист вроде тебя имеет право на суд над другими? — Сталь, блиставшая в ее глазах, впрочем, бесила его не меньше. Жилки на скуле мужчины дрогнули. Глаз прищурился, он смотрел на чародейку с таким презрением, с каким не всегда смотрел на людей. Йорвет был похож на хищника. Он двигался быстро, ловко и совсем скоро оказался возле решетки, просунул руку и вцепился в ворот рубахи женщины. Она не боялась, но внутри что-то инстинктивно сжалось. Все нутро шло наперекор гордости и глупому бесстрашию. Гэбриэл схватила его за запястье, обнажив зубы, надеясь, что во взгляде ее ничего не поменялось. Мужчина с силой дернул чародейку на себя, и та влетела лицом в стальные решетку, выпустив воздух из легких. Она сомкнула глаза, ожидая еще одного удара, но эльф выпустил ткань из руки, и лисица упала оземь. — Как только я найду ключ от этой чертовой клетки, ты пожалеешь, что родилась на свет. — Прошипел Йорвет. — Я придумаю столько способов сделать тебе больно, что ты свое имя забудешь. — Он был зол, но куда больше разгорячен битвой. Она приподнялась на локтях, слыша, как под повозкой рыдает напуганная Хелависа. По разбитой брови стекла струйка горячей жидкости. Как мерзко быть такой беспомощной. Гэб снова сверкнула глазами, чувствуя непреодолимую ярость, победившую страх. — Трус, ты обычный трус. — Гэбриэл рычала озлобленным зверем. — Как только я выберусь из этой клетки, пожалеть придется тебе. Он накрыл ее затылок сверху ладонью и с силой впечатал лицо женщины в деревянный пол повозки. Та хрипнула. Йорвет приподнял ее лицо, ухватившись за прядь волос. — Я не боюсь тебя, Beann’shie. — Его голос был холоден, бесстрастен. Он снова надавил на затылок, мешая поднять голову. — Я бы мог заколоть тебя, как свинью, в клетке. Кто-то рядом позвал Йорвета по имени, и тот убрал руку. — Молись, чтобы я не нашел этот ключ. Лисица смотрела вперед себя, снова ощущая то, что, казалось бы, утратила уже давно. Глаза заливала кровь, хлещущая из разбитой брови, сбивчивое дыхание и неуверенный смешок. Чародейка перевернулась на спину, утирая кровавые полосы. Она еле слышно смеялась, не отводя взгляда от небосвода. «Играющие с огнем непременно сгорят, » — устало повторяла Тиссая, глядя на свою ученицу из раза в раз. Но та никак не могла усвоить такой, кажется, простой урок. Вот и сейчас ее слова смутным силуэтом закружили в голове. — Baiste Gabrial? — неуверенный, подавленный голос. Он звучал мелодично и совершенно не в тон тем крикам, в которых смешалось окружение. Женщина не поняла, обращаются ли к ней, или от удара в голове что-то зазвенело. Но настойчивый голос продолжал ее звать. Подниматься желания не было. Чародейка повернула голову в сторону зова, прищурив глаза и стараясь разглядеть беспокоящего. Высокий, по виду, молодой совсем, эльф. Он все не решался, стоит ли подойти к повозке, то и дело окидывая взглядом местность и убеждаясь, что за ним никто не наблюдает. Лицо паренька было смутно знакомо, оно мелькало где-то в отголосках прошлого. Наконец осмелев, юный скоя’таэль подошел ближе. — Что с Вами, Госпожа? — тихо поинтересовался он, нагнувшись к решетке. — Как Вы здесь оказались? Я думал, Вы в Аэдирне остались. — Не сижу на месте, как ты видишь. — Улыбнувшись через силу нелепости ситуации, Гэбриэл все же поднялась. Эльф смерил ее оценивающим взглядом и, обреченно вздохнув, напомнил о себе. — Туор, Вы помогли мне под Бергом. — Еще тише проговорил парнишка. Женщина потупила взгляд, изогнула бровь и прыснула в кулак. Точно, и как она могла забыть. — Прости-прости, я думала, твою стрелу на всю жизнь запомню. — Эльф смущенно отвернулся и тут же откашлялся, призывая пленницу к спокойствию. — Так все-таки, что Вы здесь делаете? — Жду казни. Туор распахнул глаза и что-то тихо проговорил на Старшей речи, лисица только пожала плечами. Он уже протянул руку, чтобы возложить на плечо чародейки и что-то сообщить, но тут же отшатнулся от клетки, как ужаленный гадюкой. Женщина настороженно посмотрела на него, а после и сама глянула аккурат плеча молодого эльфа. — Ты слишком спешишь, — достаточно громко уверял кто-то приближавшегося Йорвета. — Зачем делать это здесь? Куда продуктивней казнить ее прилюдно. В какой-то момент двое перешли на старшую речь, и Йорвет раздраженно фыркнул. Гэбриэл же только и успевала, что переводить урывки текста. Когда мужчины подошли к повозке, Гэб постаралась справиться с инстинктами и не отшатнуться. Она искоса глянула на предводителя «Белок», поджав губы, и перевела взгляд на, как ей показалось, его измученного попутчика. Тот смотрел спокойно, несколько холодно. Но без ноток раздражения или чрезмерной ненависти, присущих Йорвету. Туор встал в стойку и замер, подобно камню. Киаран ему кивнул, и парнишка расслабился. В руках Йорвета звякнула связка ключей, а через плечо свисала сумка Дезмонда. Женщина внимательно следила за его движениями, словно гипнотизируя. Киаран прихватил командира за локоть, и тот дернул руку. — Это не разумно. — повторился он. — Командир! — Собрав смелость в кулак, выдал Туор, и все трое обернулись на него. Парнишка помедлил, чувствуя, как лопается терпение старого лиса, но все же продолжил. — Прошу Вас, сохраните ей жизнь! — Решив, что если не сейчас, то никогда, выпалил парень. Сказать, что хоть кто-то остался не удивлённым — соврать. Даже в целом глазе Йорвета проскочило откровенное непонимание. Гэбриэл вздернула брови и ошалело уставилась на эльфа. Киаран хотел уже было переспросить, но Туор сердечно вскинул руку. — Эта женщина спасла меня под Бергом. — Он попытался улыбнуться кончиком губ, но тут же отбросил идею. — Если бы не она, я бы умер от многочисленных ранений. — И что теперь? — Рыкнул Йорвет. — Знаешь, сколько Aen seidhe умерло от рук d’hoine, и чародеи не оставались в стороне. — А я-то полагала, что эльфы платят за добро добром. — Ухмыльнулась лисица, думая, что раз уж все равно умирать, то хоть с музыкой. Киаран молчал. Он, пожалуй, из всех был единственным, кто мог трезво оценивать ситуацию, чем, видимо, и занимался. — Зачем ты спасла его? — Его голос был холоден, беспристрастен. Таков бывает у судьи, решающего судьбу повинного. — Твои чары могут лечить? Йорвет откровенно уже начал возмущаться. Он доверял Киарану целиком и полностью, но этот разговор совершенно не устраивал командира «Белок». Мужчина уже все решил и не собирался менять приговор. Гэбриэл пожала плечами. Она и руками бы развела, не будь те скованны. — А что мне оставалось? Он свалился почти мне на голову. — Она тихо вздохнула, припоминая первую встречу. — Бросить его там? Сожрали бы звери, или истек бы кровью и помер. — Ты не ответила на второй вопрос. — Напомнил Киаран. — Да. Могут. — Она помолчала секунд десять. — Я не лекарка, но кое в чем разбираюсь. Он качнул головой и снова перешел на старшую речь. Гэбриэл отвернулась и принялась всматриваться в темноту редеющего леса. Йорвет откровенно ругался, но его голос был пропитан мертвецким холодом. Киаран же отвечал спокойно. А вот Туор, наверное, успел пожалеть обо всем сказанном. С парнишки семь потов сошло. Женщина вздрогнула, когда связка ключей снова звякнула, а рука Командира потянулась к клинку.