Patronus

Изнасилование или нет? Роза не знала, хотя думала об этом постоянно. Эти мысли так прочно засели в ее голове, что стали обычным фоном, на котором проходила вся жизнь. Когда изнасилование начинает считаться им? Ее не били, не угрожали, не застали врасплох в темном переулке. Она была так рада, когда Брэндон позвал ее на танцы. Самый красивый парень школы обратил внимание на неё! Роза чувствовала завистливые взгляды других студенток, она весь вечер танцевала со своим кавалером и думала о том, что у неё тоже наконец-то появился парень. Роза не знала, как все должно происходить, но она так старалась сделать все правильно. Когда во время медленного танца, руки Брэндона переместились на ее ягодицы, она только вздрогнула, но не отстранилась. Так ведь делают все? В этом нет ничего предосудительного. Только вот в ней поднималась волна негодования, которую Роза решительно заглушила. Брэндон весь вечер предлагал ей выпить, но Роза отказывалась, и так чувствуя опьянение от волшебной ночи. Они выбежали в коридор, звуки музыки заглушили закрывшиеся за спиной двери. Брэндон схватил ее за руку и потянул в соседний проход. — Нам пора вернуться, — проговорила она ему в губы. От Брэндона несло потом и алкоголем. Он прижал ее к стене и навалился сверху, слюняво целуя шею и скулы. — Брэндон! — Роза уткнулась кулаками ему в грудь. — Тише ты, — гриффиндорец схватил ее за руки, а второй задрал платье вверх. Роза ничего не чувствовала. Она смотрела в потолок, и только зажмурила глаза, когда он вошёл в неё. — Черт да… Охуеть как хорошо... Блять! Да, детка, вот так… Он что-то говорил, его лицо скривилось, пока он толкался в ней, нервно и неритмично. С каждым толчком, с каждым его ругательством, сказанным ей в ухо, она все больше отключалась от всего мира. Все длилось недолго. В последний раз он толкнулся сильнее и весь задрожал, его рот приоткрылся, и он уткнулся носом ей в шею. Брэндон замер на несколько мгновений, потом вышел из неё и отошёл на шаг. Она не двигалась, глядя на парня. Брэндон судорожно дышал, застегивая ширинку и ремень брюк. Он откинул со лба влажные темные волосы. — Спасибо, малышка, — бросил он, потянувшись к ней за поцелуем, Розе удалось дернуть головой, и его губы мазнули по подбородку. Когда она осталась одна в темном коридоре, то согнулась пополам и ее стошнило на каменный пол. Роза не могла поверить, что с ней это случилось. Она осталась в том коридоре на всю ночь, скрючившись на полу и рыдая взахлёб. Когда слез в ней не осталось, не осталось сил, чтобы оплакивать саму себя, она поднялась и на негнущихся ногах дошла до гостиной, встретив Альбуса по дороге. Она думала, что он увидит поломку в ней, но кузен ничего не заподозрил. Роза стащила платье, сняла белье и туфли и влезла в душ, включая горячую воду. Она терла себя мочалкой, желая отмыть чужие прикосновения, смыть засохшую кровь и сперму с бёдер, очистить тело от позорной метки. Она была уверена, что ее изнасиловали. Ровно до следующего утра, когда встретила на завтраке в Большом зале Брэндона. Он сидел за столом Гриффиндора и как ни в чем ни бывало ел, весело разговаривая с друзьями. Он не выглядел, как человек, изнасиловавший кого-то. Брэндон поймал ее взгляд, посмотрел на неё и улыбнулся своей коронной улыбкой, от которой еще совсем недавно ее бросало в дрожь, а теперь захотелось выплюнуть желудок. У Розы тряслись пальцы, пока она расслабляла форменный галстук, чтобы вздохнуть. Она кричала? Боролась? Пыталась вырваться? Уизли не помнила. Воспоминания смазались в голове, она не знала точно, что произошло. И не было никого, кто мог бы ей помочь. Роза спряталась в ванной и лихорадочно принялась звонить матери. У Гермионы включился автоответчик, а Роза швырнула телефон в стену и заплакала, уткнувшись лицом в колени. Она сама пришла с ним на танцы. Она сама вышла с ним коридор. Она выключилась и не сопротивлялась. Это не изнасилование. Тогда почему у неё внутри будто сожгли все, почему ее выворачивает наизнанку, стоит увидеть Брэндона, а страх сковывает все тело? Головой Роза понимала, что должна поделиться с кем-то, хотя бы с мамой. Гермиона поймёт ее и поддержит, но… Что если Брэндон скажет, что все не правда? Все видели их в тот вечер. Он может сказать, что она сама этого хотела, привести доказательство. На ее теле нет ссадин и синяков, по крайней мере явных. Ее слово против его слова. Что ей говорить следователю? Рассказывать о кошмарах в ночи, когда она отчетливо чувствует запах алкоголя и пота, или когда просыпается от ощущения, что кто-то движется в ней, раскалённой кочергой выжигая все между ног? Изнасилование или нет? Брендон ничего не говорил. Если она расскажет обо всем матери, то в курсе случившегося будет и отец. Рон либо убьёт парня и загремит в Азкабан, либо послушает маму и обратится в Визенгамот. Тогда узнают все. Вся страна будет говорить о ней, каждый будет знать, что она слабая и разбитая, сломанная, и каждый парень может зажать ее в коридоре. А потом Брэндон убедит всех, что она лжет. Пресса напишет, что дочка героев жаждет внимания и готова на все, чтобы добиться отголосков славы. Ее жизнь станет ещё более невыносимой. И Роза молчала. Молчала, позволяя этой заразе сжигать себя, пожирать все чувства до тех пор, пока ничего внутри не осталось. Когда она снова начала существовать, не жить, а только функционировать, поняла, как многое случилось. Ее брат сквиб, и вся семья пыталась свыкнуться с этим. Дома так много проблем, скандалов, связанных с именем молодого поколения. Разве не легче зачеркнуть произошедшее с ней? Все равно никто не поверит и ничего не сделает, так зачем зря беспокоить родителей? Все Уизли бойцы. Они справлялись и не с таким, так что она справится. Если выкинет случившееся за борт и забудет. Но Роза не справлялась. Стоило кому-то слишком громко заговорить, стоило напомнить о Чемпионате, почувствовать аромат спиртного — и боль накатывала. Ужас сжимал в тиски горло и становилось нечем дышать. Хотелось громко кричать. Содрать с себя кожу и вытащить изнутри нечто чужое, поселившееся в ней. Она сломалась и пыталась собрать себя заново. Вот две руки, две ноги, ее голос и вроде бы ее мысли. Но чего-то не хватало. Недостающая деталь, которую Роза никак не могла найти.

***

Гермиона приоткрыла дверь, заглядывая в спальню дочери. В кровати угадывался силуэт Розы, укрытый одеялом. — Милая, ты спишь? Роза открыла глаза и приподнялась на локтях. — Вы приехали? Она пыталась, чтобы голос звучал как обычно, но не выходило. Губы онемели и не складывались в привычную притворную улыбку. — Да, — Гермиона вошла внутрь и приблизилась к кровати. — Ты в порядке? — Просто устала, — отозвалась Роза. Гермиона села рядом и ласково провела рукой по волосам дочери.  — Я очень соскучилась, милая. Роза зажмурилась, наслаждаясь нежностью мамы. Комок в горле стал больше. — Я тоже. В темноте они просидели некоторое время молча. — Насчет Драко… — неуверенно начала Гермиона. — Я не хочу ничего о нем слышать, — немедленно отозвалась Роза. — Если он что-то сказал тебе, не подумав, прошу, не обижайся. Он просто такой человек. — Он ничего не говорил. Мне это не интересно, мам, правда. Гермиона не стала давить. — Хорошо. Ты останешься дома на выходные? — Нет, вернусь в школу. Не хочу отстать от программы. Скоро все равно Рождество, так что мы увидимся. — Хорошо, милая, отдыхай, я знаю, что ты очень устала за эти дни, — мама оставила легкий поцелуй на лбу. — Я горжусь тобой, Роза. Слезы стекали по вискам, но она плакала беззвучно. — Мам, — тихо позвала она, когда Гермиона уже стояла у дверей. — Да? Роза представила, как говорит ей об этом. Как пытается все объяснить, но она поняла, что нет таких слов. Нет и никогда не будет. — Спокойной ночи. Гермиона помедлила, странное чувство тревоги закралось в сердце, но она только улыбнулась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.