Одержимые

Я никогда не знал, кем были мои родители. Даже лица никого из них увидеть не довелось. Меня воспитывал старик-ведьмак, сумевший заслужить свою свободу. Он рассказывал, что нашел меня среди заснеженного леса северных земель. Я лежал под раскидистыми лапами ели, закутанный в теплое покрывало. Рядом со мной никого не было. Старик принес меня домой и решил воспитывать, хотя у него уже был родной сын, выросший неуправляемым, глупым и наглым. От отца ему нужно было только наследство: дом и земли, которые тот сумел получить. Меня сынок сразу невзлюбил, потому что считал угрозой для его дальнейшего получения наследства. Я любил старика. Души в нем не чаял, хотя, как можно не любить человека, который спас тебе жизнь, вырастил тебя и привил все то хорошее, что можно привить. Я хотел быть похожим на него, хотел стать таким же сильным. Я просил его научить меня обращаться с мечом. Ведьмак противился, как мог, потому что считал, что я слишком мелкий, да и не нужно оно мне — людей убивать. Но я хотел. Смотря, как старик орудует мечом, во мне просыпалось желание обрести такие же навыки. Я хотел быть способным защитить единственного дорогого мне человека. И он стал учить меня. Рассказывал мне о ведьмаках, о том месте, где они живут, о том, как их создают, для чего их создают, чем они живут, как сражаются и умирают. Он рассказал мне, что те, кого называют ведьмаками, обычные люди, когда-то бывшие никем или все же имевшие некоторую значимость. Их набирают из простых детей, коих забирают в крепость для того, чтобы там воспитать из них будущих псов, которые будут служить магам-аристократам. В крепости, куда их всех привозят, детей подвергают мутации, чтобы их организм усилился и был способен принять магию, которую вливают в них искусственно. Если магия приживается в теле, рождается новый ведьмак, а если нет — о нем остается лишь память. Выживают немногие, но и их достаточно, чтобы представлять из себя значительную мощь. Старик хотел отвадить от меня желание учиться владеть мечом, но мне было все равно на то, кто такие ведьмаки. Я был слишком мал, чтобы хоть что-то понять. Мне просто нравилось ощущение тяжелого меча в руке, нравилось со свистом рассекать лезвием воздух. Только вот после десяти лет, проведенных со мной, старик умер, оставив меня на попечение своему сыну. Тот церемониться с десятилетним ребенком особо не стал. Мне было сказано, что, либо я пашу, как лошадь, чтобы получить еду и место для сна, либо я голодаю и сплю на улице. За любую провинность меня ждало наказание. На это сын старика не скупился. Лупил меня от души за любую, даже самую мелкую провинность. Я часто спал на улице и охотился самостоятельно, потому что еды мне не давали. Множество раз я подумывал сбежать, но меня ловили, избивали и заставляли работать. И так я жил около двух лет. До тех пор, пока не появились они. Тогда была середина лета. На севере лето всегда жаркое, ровно как и зима снежная и холодная. Спать на улице летом для меня было сказкой. Никто не трогал, не помыкал, не мелькали перед глазами противные рожи сына старика и его женушки с мелким паршивцем. Я был предоставлен сам себе и мог делать то, что сам захочу. Тогда я тренировался с мечом. Он был деревянный, выточенный немного криво, потому что я вытачивал его сам, но мне он нравился. Я хранил его в лесу в пустующем беличьем дупле, чтобы сын старика не прознал о том, что я упражнялся с ним едва ли не каждый день, если есть возможность. Рукоять уже была скользкой от пота, тело болело от многочасовой тренировки, а волосы и рубаха намокли. Я остановился, глубоко вздохнул и поднял голову к яркому голубому небу. Ни одного облачка. И солнце светило так сильно, что на него больно было смотреть. В лесу пели птицы, а где-то вдали шумел горный ручей. Ветер шелестел зеленой листвой. Прислонив меч к большому, нагретому солнцем камню, я забрался на него и удобно устроился, закидывая руки под голову. Прикрыл глаза, расслабляясь и позволяя телу немного отдохнуть. Дышал полной грудью, наслаждаясь тишиной, спокойствием и теплом. Такое мне не часто удавалось. Однако, спокойствие не продлилось долго. Я отчетливо услышал шорох и чьи-то голоса. — Он должен быть где-то здесь, — сказал один голос едва слышно. — Я чувствую, что он здесь. — И чем это, позволь спросить, ты чувствуешь? — издевательски протянул второй. — Его здесь нет. Долго мы еще будем искать этого мелкого поганца? Можем и без него вернуться. Мне показалось, что говорили они именно обо мне, что не радовало совсем. Я схватил меч, готовый сопротивляться, но потом опрометью бросился в сторону дома. Зачем? Мне там никто не поможет, даже если меня вдруг решат убить. Этот плешивый ублюдок только рад будет. Однако, я все равно бросился туда. Стремглав несся сквозь заросли, перепрыгивая через поваленные деревья и высокие кустарники. Я знал этот лес, как свои пять пальцев, так что избегать препятствий для меня было проще простого. И вот уже впереди замаячила знакомая крыша дома. Я ускорился и выпрыгнул из леса, словно дикий зверь, весь растрепанный, в ободранной одежде, с горящими глазами и синяками на теле. В руках меч, который я не додумался спрятать. На крыльце дома стоял мой нынешний «отец» и недовольно хмурил брови. Он настолько разжирел и обрюзг, что едва влазил в двери. Его круглое поросячье лицо с курносым носом и маслянистыми глазками скривилось от презрения при виде меня. Он скрестил свои жирные руки на груди и прожег меня взглядом. — Почему ты здесь? — спросил он на удивление приятным голосом, который совершенно не подходил для такой туши. — За мной кто-то гонится. Они хотят меня убить, — ответил я, поглядывая в гущу леса, откуда доносились голоса. И они становились все ближе. — Да больно им нужна твоя смерть, щенок, — выплюнул мужчина. — Не смей рыпаться и дай им себя схватить. Я получил за тебя хорошие деньги, так что ты отправишься с ними. Что они с тобой будут делать, меня не особо волнует. Так вот, значит, в чем причина. Он просто продал меня без зазрения совести. И смотрел с таким превосходством во взгляде, что становилось тошно и грустно. От того, что я никому в этом мире к черту не сдался. Если меня убьют или отправят на какие-нибудь опыты, никто даже и не вспомнит мальчугана с черными, как крыло ворона, волосами и глазами цвета стали. Никто даже и не узнает, что такой существовал на земле, дышал и имел право жить, как человек. — Вот ты где, маленький прохвост, — внезапно раздался голос совсем рядом со мной, и меня шутливо схватили за шкирку. Я повернулся, рассматривая молодое и красивое лицо без намека на морщинки и с такой широкой улыбкой, что я даже растерялся на мгновение. Глаза парня цвета вина излучали тепло и понимание, а его длинные серебристые волосы были заплетены в толстую косу, которая лежала на плече. Легкие кожаные доспехи и двуручный меч в ножнах на поясе говорили о том, что передо мной воин. И ведьмак, судя по вертикальным зрачкам его глаз. Старик рассказывал мне об этом. — Ты быстро бегаешь, — заметил молодой ведьмак. За его спиной возник еще один, в половину не такой доброжелательный мужчина в возрасте с недовольным, угрюмым лицом и рваным шрамом на щеке. Его рыжие волосы забавно торчали и были на вид жесткими, как старая щетка. — Вы ведьмаки? — спросил я, переводя взгляд с одного на другого. Молодой ведьмак удивленно вскинул изящные брови. — Знаешь о нас? Я удивлен. — Фрау, кончай болтать, — заворчал второй ведьмак, зевая и почесывая затылок. — Забирай этого паршивца и возвращаемся. Нам еще других забрать по дороге. Значит, этого парня зовут Фрау. Странное имя. Женское какое-то. Хотя, он и выглядит слишком утонченным для того, кто родился с оружием, ну, или вырос с ним. — Не нуди, Зак, — отмахнулся тот. — Успеется. Как тебя зовут? — Клаус, — ответил я, смотря беспрерывно в темно-алые глаза. Этот парень не был похож на старика. От того исходила буквально звериная мощь, а тело его бугрилось мускулами, что внушало страх. Этот же парень был довольно худым, но жилистым и юрким. Его руки были тонкими, как и длинные пальцы, больше подходящие для игры на каком-нибудь инструменте, а не для того, чтобы держать меч. И кожа у него слишком безупречная, без единого изъяна. — Прекрати меня так нагло рассматривать, — усмехнулся Фрау, приобнимая меня за плечи. — У тебя есть вещи, которые тебе нужно взять с собой? Нам нужно выдвигаться. — А если я не хочу ехать с вами? — нагло спросил я, стряхивая его руку и отступая на шаг. — А тебя никто и не спрашивает, — грубо отозвался Зак. — Тебя продали, парень, так что с этого дня ты наш со всеми потрохами. Собирайся и топай, пока я тебя не укоротил на голову. Можешь сказать «спасибо» своему дорогому папочке. В его голосе было столько желчи, что впору было в ней захлебнуться. Фрау укоризненно посмотрел на своего напарника и покачал головой. После чего снова подошел ко мне. — Прости, малыш, но он прав, — попытался успокоить он, но я не слушал. Лишь смотрел на меч в его ножнах и слушал позади тяжелое дыхание сына старика. И внутри меня разгоралось одно единственное желание. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я молниеносно извлек меч из ножен ведьмака и ринулся к своему «отцу». Тот взвизгнул, словно свинья перед разделкой, и попытался отступить, но с таким грузным телом ему было трудно это сделать. Я не стал его убивать, потому что смерть — слишком легкое наказание. Вместо этого я скользнул на землю и одним точным движением отрубил обе его ноги по колено. «Отец» взревел от боли и рухнул на землю, скуля и извиваясь, зажимая рану, чтобы уменьшить боль. Под ним медленно расплывалось пятно крови. Тишину вокруг дома наполнил крик его жены. — Чудовище, — выкрикнула она меня в лицо, бросаясь к мужу. — После того, как мы о тебе заботились, ты решил отблагодарить нас таким способом? Заботились? Они-то? Горько усмехнувшись, я приставил меч к ее горлу и нажал на лезвие, вспарывая кожу и пуская кровь. Женщина дрогнула и замерла, смотря мне прямо в глаза. — Вот вам моя благодарность за то, что вы выгоняли меня на улицу зимой, заставляли спать на снегу и жрать сырое мясо, — выплюнул я, чувствуя, как по щекам предательски катятся слезы. Я хочу куда угодно, пусть и к ведьмакам, которых считают псами аристократов, только бы подальше отсюда. Подальше от места, в котором уже ничего не сталось от старика. Даже напоминания. — Не скули! — прорычал я, с брезгливостью смотря на зареванное и слюнявое лицо «отца», который корчился от боли и стонал, зажимая раны руками. Кровь все продолжала хлестать. — А парень далеко пойдет, если не свернет себе шею на ровном месте, — присвистнул Зак, но получил в ответ лишь неодобрительный взгляд Фрау. — Заткнись, ради всего святого, — простонал парень, медленно и осторожно подходя ко мне. Его теплая рука легла на мою, заставляя отпустить меч. — Отдай его мне. Разожми руку, хорошо? Я послушно разжал побелевшие от напряжения пальцы, и меч со звоном упал на землю. Фрау поднял его, вытер краем рубашки лезвие и вернул в ножны. Потом подошел к моему «отцу» и опустился рядом с ним на корточки. Мать заслонила его собой, испепеляя ведьмака гневным взглядом. — Отойдите от него, демоны! — истерично кричала она. — Если я не остановлю кровь, он умрет, — флегматично заявил Фрау. — Решать вам. Женщина замерла, переводя взгляд с блондина на мужа, после чего немного отодвинулась. Фрау улыбнулся и придвинул ладони к кровоточащим обрубкам ног. Его пальцы окутал теплый и мягкий белый свет, под действием которого останавливалась кровь. — Жить будет, — констатировал ведьмак. — Я сделал все, что мог и хотел, поэтому нам пора откланяться. Он поднялся, подошел ко мне и снова приобнял за плечи. От него исходили тепло и поддержка, каких мне не хватало всю мою жизнь. Меня тянуло за этим, потому я особо не сопротивлялся, когда Фрау подхватил меня и закинул внутрь крытой брезентом повозки, где уже сидело с десяток таких же мальчиков, как и я. Они все испуганно жались друг к другу и молчали. Я внимательно осмотрел их и сел с другой стороны повозки, устало откидывая голову и вздыхая. Первое время ехали молча. Тишину нарушали только скрип колес и тихие переругивания Фрау и Зака. Мальчишки лишь сопели и всхлипывали. На меня даже не смотрели, хотя я чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Паренек одного со мной возраста с непослушными вихрами каштановых волос и большими, оленьими глазами цвета карамели. Одет он был богаче остальных и единственный не был босым. Значит, из довольно знатной семьи его забрали. — Чего смотришь? Дырку протрешь, — недовольно спросил я. Мальчик встрепенулся, поняв, что его подловили, и смело вздернул подбородок. — Ты совсем не боишься? — спросил он тихо. — Ты ведь знаешь, куда нас везут, верно? — Знаю, — подтвердил я. — Тогда почему тебе не страшно? — Потому меня воспитывал ведьмак, так что я поболее вашего знаю о них. — И тебе действительно все равно? — в очередной раз спросил он, хлопая длинными ресницами. — Слушай, достал уже, — взорвался я, подскакивая с места и хватая парня за ворот темно-синей туники. — Чего ты хочешь от меня? Если так боишься, то нечего на меня все это спихивать. Я тебе не нянька или жилетка, в которую можно порыдать. Мальчишка сощурился, ожидая удара, а потом боязливо открыл глаза, глядя мне прямо в лицо. Я мгновенно остыл, потому что на таких, как он, было невозможно злиться. Уж слишком наивными и добрыми были эти глаза. — Я просто хотел знать: разве у тебя нет семьи, к которой ты бы хотел вернуться? Неужели ты так просто готов стать ведьмаком? — Посмотри на меня внимательно, умник, и скажи, есть ли у меня любящая семья, которой тебя явно не обделили, — процедил я, встряхивая его. Повозка слегка качнулась, так что я вынужден был отпустить надоедливого парня и усесться обратно на свое место, чтобы в следующий раз не выкатиться из повозки кубарем. А кучерявый паренек продолжал меня рассматривать, вглядываясь в каждую деталь. — Что с тобой было? — спросил он испуганно. — Понял теперь? У меня нет семьи, мне некуда возвращаться. Если я попаду туда, то так тому и быть. Хуже все равно не будет. — Прости, я не знал, — пристыженно буркнул парень. — Забей, — я отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. — Больше не приставай ко мне с идиотскими вопросами. И парень замолчал, однако продолжая буравить меня взглядом. Я предпочел не обращать внимания, потому что слишком устал и хотел спать. Запрокинув голову, я прикрыл глаза и попытался уснуть. Потом услышал шорох, и рядом со мной опустился кто-то теплый. Чужое плечо оказалось прислонено к моему. Я удивленно захлопал глазами, смотря на того самого паренька рядом, улыбающегося во весь рот. — Я Каен, если тебе интересно. — представился он. — Не интересно. Отстань от меня. — Да ладно тебе, назови и мне свое имя, — настаивал он. — Мы можем подружиться. — Не можем. Я не завожу друзей. — А я завожу, так что давай знакомиться. — Ты не отстанешь? — спросил я, смотря в полные надежд щенячьи глаза. Парень активно замотал головой, заставляя меня выдохнуть от досады. — Клаус, — представился я. — Доволен теперь? — Да, рад познакомиться, Клаус, — Каен улыбнулся и притиснулся еще ближе. — Не скажу тебе того же. А теперь заткнись и спи. Я устал. Услышу еще хоть слово — выкину из телеги. Каен надул полные губы, но говорить больше не стал. Подставил мне свое плечо и всю дорогу терпеливо не менял положения, позволяя мне нормально поспать. Изредка я слышал его недовольное бормотание, но это особо не мешало мне спать, потому исполнять свою угрозу я не стал. На его плече было удивительно удобно.