Одержимые

Тревожное чувство не покидало меня все время плавания. Необъяснимое понимание того, что что-то должно случиться, будто впиталось в кровь. Иногда становилось тяжело дышать. Спасало только присутствие Эда. Его рука на плече разом прогоняла чувство приближающейся смерти. Марлоу ничего не спрашивал, но смотрел с беспокойством. А я пока не был готов что-то ему рассказать, потому что самому все это казалось чем-то напускным. Вернувшись в крепость, я насторожился. Потому что было слишком тихо. Обычно уже на полпути можно было расслышать крики, вопли и грубые мужские голоса, доносящиеся из-за высоких стен. Ведьмаки ведь любили проводить время в свое удовольствие, устраивая соревновательные спарринги или играя в карты. Но в этот раз было тихо. И это заметил не только я. Потому что Эд весь сжался и схватил меня за руку, переплетая пальцы. И это мне уже не нравилось. От Марлоу исходил страх. - Эй, Кас, какого черта происходит? – спросил я, стоило открыться воротам. Кастер встретил меня первым, стоя возле входа в крепость. Его руки были скрещены на груди, между бровями залегла горькая складка. Он казался мрачным и сосредоточенным. А на одной из башен развивался на ветру черный кусок ткани. Неужели это…? - Кто? – сглотнув внезапно образовавшийся ком в горле, я кивнул на башню. - Пошли, - коротко приказал Кастер, не объясняя ничего. Мы с Эдом переглянулись. Марлоу вцепился сильнее. Его горячие пальцы жгли мне кожу, но это тепло сейчас было чем-то жизненно важным. Я чувствовал, что не один. Кастер провел нас на второй этаж, где жили наставники, в единственную комнату без дверей, отгороженную лишь тонкой шторой. За которой я угадывал очертания нескольких ведьмаков и какие-то квадратные ящики. И давящее чувство внутри становилось все отчетливее. Стоило войти, как мне на шею мгновенно кинулся Каен. Его щеки были мокрыми от слез, а глаза покраснели. Он вцепился в меня, как утопающий – за канат. Его трясло. Впервые видел его таким. - Клаус, - провыл он так, что у меня внутри все похолодело. – Клаус… я… прости… Он за что-то долго просил прощения, вызывая лишь недоумение и тревогу. Я не понимал, какого черта здесь происходит? Почему Каен ревет в три ручья, на Кастере и других ведьмаках нет лица? И где Фрау? - Где мой учитель? – спросил я, отцепляя от себя всхлипывающего лучшего друга, вытирающего безостановочно текущие слезы рукавом куртки. Мне никто не ответил. И я повторил вопрос, замечая, как поджался Кастер, до крови кусая губу. Иззи, стоящий в углу, посмотрел на меня с тоской и закрыл лицо руками. И тогда только я обратил внимание на ящики. Что-то заскребло внутри. Я не должен был подходить к ним, если не хотел, чтобы стало еще хуже. Не должен был. Но я сделал короткий шаг. Потом еще один. И еще. Подошел совсем близко, на расстояние нескольких сантиметров, и застыл. Воздух разом выбило из легких. Я судорожно открыл-закрыл рот, пытаясь глотнуть воздуха, но не вышло. Перед глазами все поплыло, а сердце и легкие сдавило так, что казалось, будто они сейчас превратятся в кашу. И мне словно воткнули нож в спину, раскаленный кинжал, который прошел насквозь сердце, вспарывая его, пуская кровь. Ноги подкосились, и я рухнул на колени. Задышал чаще, сжимая в пальцах рубашку в районе груди. Мне показалось, что оттуда толчками хлещет кровь, потому что боль была почти такой же. Разве что в разы сильнее. И я закричал. Срывая голос, деря глотку. Потому что внутри жгло и рвало. Я задыхался. В ящиках был Фрау. Разделанный, словно курица для праздничного стола. По кускам. Голова, туловище, руки и ноги. Каждая его часть лежала в одном из шести ящиков. И кожа была мертвенно-бледной. Лицо – спокойным, словно бы он всего лишь спал. Но на его лбу кроваво-красным отпечатались вырезанные слова: «Это будет вам уроком!» Я не помнил себя от боли. Фрау был членом моей семьи. Он был отцом, которого у меня никогда раньше не было, старшим братом, лучшим другом. Он был всем. Я смог жить нормально только благодаря ему. Он всегда был рядом, заботился, помогал, направлял. А сейчас его… его нет. Только издевательское напоминание в виде изрезанного на куски тела, изуродованного и запечатанного заклинанием, чтобы не разложилось раньше времени. У меня будто кусок сердца вырвали. Словно сквозь пелену я услышал легкие шаги Марлоу. Маг подошел ко мне, заглядывая в ящики. - Боже, - выдохнул он потрясенно. В его голосе слышались слезы. Теплая рука легка мне на плечо, но в этот раз не спасло. Я любил Марлоу, куда больше, чем когда-либо кого-либо. Но Фрау нельзя было сравнить ни с кем. И мне казалось, что его потери я не переживу. - Клаус, - Эд опустился рядом со мной на колени, требовательно беря в руки мое лицо и рассматривая почти высохшие дорожки слез на щеках. Его большие пальцы коснулись кожи. Он стер оставшуюся влагу, коротко целуя меня в уголок глаз. После чего обвил за шею теплыми руками и прижал к себе. Я беспомощно уткнулся лбом в его плечо, сильно стискивая в пальцах его рубашку, и снова закричал. Уже не было сил, голос охрип и сорвался, но эмоций внутри было слишком много. Они давили, рвали на части и пожирали. Я не чувствовал ничего, кроме чертовой адской боли. Легкие горели от нехватки воздуха. Казалось, словно меня по кускам разделывают, отрезая их наживую. - Когда это случилось? – спросил Эд у хмурящегося Кастера, наблюдавшего за всем со стойкостью человека, вынесшего за всю жизнь много потерь и смертей. Но прокушенная до крови губа и алая струйка, тянущаяся по подбородку, выдавали его с головой. Эту смерть ему тоже было непросто перенести. А сбоку где-то заливался слезами Каен, бормоча слова прощения. - Когда его убили, мы не знаем, но… тело… попало в крепость несколькими днями ранее, - пояснил ведьмак, бросая мимолетный взгляд, полный горечи и сожаления, на деревянные ящики. – Эдвард, ты сможешь…? Марлоу не дал ему договорить, потому что знал, что именно нужно. И он сделает. Все сделает, что от него потребуется. - Я позабочусь о теле Фрау, - с готовностью заявил он, все еще прижимая меня к себе. Я больше не кричал, потому что голос сел окончательно. Получалось только жалко сипеть. И все тело тряслось, будто в лихорадке. Перед глазами стояла пелена. Ничего не чувствовалось, кроме жгучей боли. Внутри медленно разрасталась всепоглощающая пустота. И она пожирала кусок за куском. - Разрешите мне остаться? – спросил Эд, поднимаясь на ноги и пытаясь поднять меня, но я едва вообще мог соображать, чего от меня хотят. Он тянул меня за руки, но тело словно бы налилось свинцом и не подчинялось. Я бездумно пялился перед собой, сжимая руки так, что ногти до крови впивались в мягкую плоть. Кровь противно текла по коже. Кастер перевел взгляд с меня на мага и понимающе кивнул. - Ты ему нужнее, чем мы, - заметил ведьмак. Эд склонил голову в качестве благодарности. После чего принялся собирать куски тела Фрау, соединяя их друг с другом магией. Я чувствовал знакомую и теплую магию Марлоу, но не реагировал на нее. Потому что внутри было пусто. Эмоции понемногу истощались, бессилие брало верх. Я лишь сквозь мутную пелену видел, как Эд осторожно пытается вернуть телу Фрау нормальный вид. Да только какой в этом смысл? Глаза Фрау больше не откроет. Никогда. Потому что в этом мире его больше нет. Послышался характерный звук, какой бывает при использовании магии льда. Холод коснулся кожи. Я поднял голову, смотря на безжизненное тело учителя, постепенно скрывающееся под толстым слоем мерзлой воды. Ледяной гроб. Такой же, как был у Реймонда. Чтобы служить чертовым напоминанием о том, что человека, заключенного там, уже не вернуть никогда. Он словно бы жив, выглядит так же, как и при жизни, но до него не дотянуться. А лед не разбить. И от осознания этого, от осознания того, что тело мертвого Фрау, кажущееся таким живым после наложения на него иллюзии, но издевательски холодным, будет напоминать мне всю жизнь о том, что я не смог защитить его, мне захотелось ударить Марлоу. Пусть вины Эда в этом нет, но руки сами собой сжались в кулаки, и даже получилось подняться. Я застыл за спиной Эда, смотря поверх его хрупких плеч на прозрачную поверхность гроба, за которой виднелось лицо Фрау. С едва заметным румянцем на щеках и распущенными длинными волосами. Казалось, что он сейчас откроет яркие, цвета вина, глаза, посмотрит на меня, улыбнется и скажет, что рад видеть. Но он, черт возьми, не очнется уже никогда. И я неосознанно потянул руки к шее Эда. Тот почувствовал что-то и обернулся. Посмотрел доверчиво, словно бы знал, что я собирался сделать, но все равно готов был позволить мне это. В его зеленых глазах были лишь спокойствие, понимание и сожаление. Он взял мои руки в свои и положил себе на шею, одним взглядом словно бы говоря: «Если тебе нужно это, то сделай!» И я не смог. Пусть внутри выжигало внутренности от боли, ярости и холода образовывающейся сосущей пустоты, но причинить боль Эду было выше моих сил. Он тоже стал частью жизни. Той, которая легко сломает меня, если я лишусь ее. - Прости, - бессильно выдохнул я, утыкаясь лбом ему в плечо. Эд лишь тепло улыбнулся, поглаживая горячими руками по спине. - Позаботьтесь обо всем, - попросил он Кастера. Тот слегка заторможено кивнул, смотря невидящими глазами на ледяной гроб. Эд же взял меня за руку чуть ниже локтя и вывел из крепости. Мы направлялись к нашему с Каеном домику. Эд ничего не говорил, не пытался показать, что все будет хорошо, что я переживу смерть дорогого мне человека. Он просто держал за руку, слегка сжимая пальцы. И этого мне было достаточно. Он понимал, что мне действительно нужно. Закрыв дверь в дом, он опустил мою руку и обернулся. Посмотрел прямо, спокойно, но в его глазах плескалась горечь, ничуть не меньшая, чем моя. Он не знал Фрау так, как знал я, но он знал меня. - Иди сюда, - маг распростер руки, чуть улыбаясь уголками губ. И, черт возьми, я попросту не выдержал. Думал, все немного притупилось, оставив место пустоте и полному бессилию, но боль вернулась. Даже сильнее, чем до этого. И тогда она была жгучей, яркой, огненной, выжигала внутренности и пожирала заживо. Теперь внутри все ныло и скребло. Сжималось так сильно, что сводило судорогой все тело. И глаза пекло от подступающих слез, но они не текли, потому что их попросту не осталось. Только в глотке скребло и жгло, словно кто-то насильно залил раскаленный металл мне в рот. Я шагнул к Эду, оказываясь в кольце горячих рук. И сжал его в ответ так, что мог бы сломать пополам. Уткнулся носом между шеей и плечом, сжал в кулаке его волосы, желая вдавить теснее в себя, чтобы не осталось ни миллиметра расстояния. Потому что мне казалось, что я попросту сдохну, если отпущу его. Мне было больно, и только одно его присутствие могло хоть как-то вытащить из того океана, в котором я попросту тонул. - Эд, Эд, Эд…, - я без перерыва называл его имя, сжимая сильнее и сильнее. – Я… я не могу… - Я знаю, - коротко выдохнул Марлоу, вцепляясь пальцами в рубашку на моей спине. – Знаю. И я здесь, Клаус. За это «я здесь» я был ему благодарен. Я не помнил почти ничего из последних нескольких часов, проведенных рядом с Марлоу. Единственным ярким воспоминанием были его горячие руки на моей спине. И когда я проснулся посреди ночи, рассматривая слабо светящую молодую луну за окном, Эд спал, прислонившись спиной к стене, а моя голова покоилась у него на коленях. Видимо, уснул он не более получаса назад, потому что выглядел измотанным и уставшим. Меня затопило чем-то горячим, стоило только посмотреть на него. Он бы никогда не принял того, что я собирался сделать, но иначе поступить я не мог. Потеря Фрау иглой засела внутри, и ее было никак не вытащить. Я хотел чертовой мести. Хотел посмотреть в лицо той твари, которая сделала это с моим учителем. Хотел вытащить наружу сердце, сжав его в кулаке. Если у этой твари, конечно, оно было. Если не сделаю, никогда не смогу успокоиться. - Спасибо, - коротко выдохнул я, придвигаясь ближе к спящему Эду и касаясь губ губами. Марлоу замычал что-то нечленораздельное и стал заваливаться на бок. Я поймал его и аккуратно уложил на постель, проведя пятерней по спутавшимся рыжим волосам. После чего закрепил за спиной ножны, набросил плащ с капюшоном и покинул дом.