Одержимые

Все те долгие пять дней, что не было Эда, я занимался лишь тем, что уменьшал количество городской стражи вместе с Глорнаном. Компания остроухого мне не нравилась, но отлипать от меня он не собирался, при этом раздражая не только своим присутствием, но и постоянными намеками на то, что Эд будет принадлежать ему. И меня раздражало признаваться себе в том, что мне страшно из-за того, что его слова вполне могут оказаться правдой. Ведь я не смог уберечь семью Эда, так что маг едва ли вообще захочет на меня смотреть. А потом в лагерь донесли, что корабль Эда пришвартовался в пустующей бухте к югу от главного порта столицы, и сейчас маг направлялся сюда. С ним видели Каена. Значит, Эд смог его спасти. А вот я… Меня драло на куски. От страха, горечи, раскаяния. Я не знал, как сказать ему об этом. Он любил мать, сестру, они для него были самыми близкими людьми. Особенно Мария. Я знал, как сильно эти двое были связаны друг с другом. Настолько сильно, что даже оба разделяли чувства к одному человеку. Поэтому я не мог показаться ему на глаза. Трясло от одной мысли об этом. Я, словно улитка в раковину, забился в глубь леса, найдя себе укромное место под высокой и старой сосной, которая проросла сквозь большой валун, расколов его напополам. Здесь деревья росли реже, поэтому ночью можно было смотреть на звездное небо. Это успокаивало и не давало мне потонуть в собственных эмоциях. Здесь я был один, думая о многом, переживая свои страхи раз за разом и пытаясь перебороть их. Когда же послышались тихие шаги, знакомые до зубовного скрежета, я даже оборачиваться не стал. И так было понятно, кто это. Он везде теперь за мной следовать будет? И как только нашел? Я думал, что об этом месте никто не знает. - Ты за мной следишь, остроухий? – недовольно процедил я, наблюдая, как он прислоняется спиной к прогретому боку валуна. – Делать на старости лет нечего? Глорнан усмехнулся. Как всегда высокомерно. - Нет, просто ты слишком предсказуем, - он пожал плечами. – И ведешь себя, как ребенок. - Завались, а? И без тебя тошно, - я отмахнулся от него. Не хотелось лишний раз устраивать перепалку – для этого у меня слишком мало желания. - Боишься встретиться с ним? – спросил Глорнан в лоб. - Тебе-то что от этого? Сам же мне все мозги за эти дни проел со своим шансом, так что бери, пользуйся. - Я бы хотел, потому что ты не достоин Эдварда, - начал Глорнан раздражающе спокойно. – Да вот только ему нужен ты, как ни прискорбно это признавать. - Я его семью погубил. Ты это не учитываешь? Как я ему об этом скажу? – грубо прорычал я в ответ, но на Глорнана это не произвело никакого впечатления. Он фыркнул и поднял голову к звездам, прикрывая глаза и впитывая их свет. Я никогда не видел, как эльфы черпают силу у небесных светил, лишь знал, что она им необходима. - Ты пытался их спасти, разве нет? – спросил он. – Этого достаточно. Твоего желания. Просто не всегда удается спасти всех, смирись с этим. Дорогие нам люди умирают, хотим мы того или нет. Твой учитель тому доказательство. Ни тогда ты не мог знать, что он погибнет, ни теперь с семьей Эдварда. Я удивленно поднял бровь, не вовремя понимая, что Белоснежка пришел сюда не просто так. Он что подбодрить меня пытается? Вот так новость. Где бы записать – каждый год потом отмечать буду. - Ты решил мозгоправом заделаться, принцесса? – фыркнул я. - Тебе, к сожалению, даже править нечего, - не остался в долгу Глорнан. – Иначе я бы сейчас здесь не стоял, пытаясь вдолбить такому ребенку, как ты, простые истины. - Старческим опытом делишься? Как мило с твоей стороны. Хотел бы всплакнуть – всплакнул бы, но, увы, не хочется. - Избавь меня от этого. Видеть твое зареванное лицо мне не особо хочется. Еще соплей напускаешь. - Обязательно. Все волосы тебе ими перемажу, чтоб был повод на лысо постричься. Глорнан ревностно погладил свои длинные светлые волосы. - Не волнуйся, я тогда возьму себе твои. Мне пойдет черный, а тебе, видимо, они слишком давят на голову, если уж мозги в ней даже не умещаются. - Не льсти себе, черный не твой цвет. Мы еще долго перекидывались едкими фразочками, не особо напрягаясь, на какую именно тему язвили. Но мне стало чуть легче, как ни прискорбно это признавать. Надо было бы сказать ему спасибо, но хрена с два я это сделаю. Обойдется. И так чувство собственного величия до небес. - Он скоро приедет, так что завязывай сидеть здесь и пялиться на небо, жалея себя, - заметил Глорнан. – Выглядишь жалко. - Да какая тебе разница, как я выгляжу? – фыркнул я. – Сам смогу позаботиться о себе, мамуля. Не строй из себя опекуна. - И не собирался. Больно мне нужно иметь такого ужасного ребенка, - Глорнан отлип от каменной поверхности и отряхнул невидимую миру пыль. – Я забочусь не о тебе, а об Эдварде. Хотя для меня же будет лучше, если ты так и остаешься торчать тут. - Черта с два, остроухий! – я спрыгнул на землю рядом с ним. – Пошли! - Без тебя знаю! – в тон мне ответил эльф, и мы вдвоем направились к лагерю. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я слышал знакомые мне голоса. Сердце предательски дрогнуло, стоило услышать тусклый и спокойный голос Эда. Однако первым я заметил не его. На глаза попался Каен. Живой, здоровый, без единой царапины и рун на шее. Он тоже заметил меня и улыбнулся, махнув рукой. Дернулся, готовый кинуться на меня, но почему-то замер. И первый шаг сделал я, протягивая ему руку. В уголках глаз Каена блеснули слезы. Вот же вечная плакса. И откуда только столько жидкости в организме берется? - Рад тебя видеть, Клаус, - он крепко обнял меня, буквально сгребая в охапку, и зашморгал носом. - Рад, что с тобой все в порядке, - я похлопал его по спине. – Впредь не позволяй схватить себя так легко. - Не позволю. Я отцепил его от себя, потрепав по вихрастой макушке, и отдал в руки Мирабель, которая кинулась Каену на шею, покрывая короткими поцелуями его лицо. Каен пытался отмахнуться от нее, но малышка не отступала, обслюнявливая ведьмака под зычные высказывания других членов лагеря и их язвительные комментарии. Я же заметил за спиной Каена Марлоу, и вообще что-либо перестало меня интересовать. Эд казался мне сломанной куклой. Его всегда живое и улыбчивое лицо теперь было похоже на маску. Даже волосы потускнели. Глаза смотрели в одну точку. Он не реагировал на вопросы и настойчивые желания разузнать у него подробности нашего отсутствия. Когда я подошел, остановившись на расстоянии вытянутой руки, он поднял голову, заглядывая мне прямо в глаза. - Эд, - сдавленно начал я, сглатывая ком в горле, но он закрыл мне рот ладонью. - Я знаю… про маму и Марию, - ответил он глухо. - Откуда? – мой голос дрогнул. Эд кивнул себе за спину, где в стеклянном гробу я заметил Винсента Марлоу. - Отец рассказал, - Эд беспомощно уткнулся носом мне в плечо и переплел пальцы наших рук, чуть сжимая. – Отведи меня к ним. - Хорошо, - я взял его руку, поднося ее к губам и касаясь прохладной кожи. Хотелось сделать хоть что-то, чтобы облегчить его боль, потому что я представлял, что он чувствовал. Приведя его в лазарет, я попросил Изангора выйти, оставив нас вдвоем. Эд остановился возле постелей матери и Марии и долго смотрел на них, не выказывая никаких эмоций. Просто смотрел, потом подошел ближе, коснулся кончиками пальцев холодной кожи. Его магия наполнила воздух, делая его холоднее, после чего тела Розалии и Марии заковало в лед. Рядом с ними опустился гроб с Винсентом. Эд снова долго и молча смотрел на них, все еще держа ладони на ледяной поверхности. Его глаза казались пустыми, а по щекам текли слезы. При этом он выглядел так, словно даже не знал, что плачет. Я хотел протянуть руку и слегка встряхнуть его, но Эд внезапно упал на колени с глухим стуком. Уткнулся лбом в гроб матери и закричал. В его голосе было столько отчаяния, скрываемых злости, вины, тоски и боли, что я сам невольно сжал пальцами рубашку в районе груди, чувствуя, как сжимается внутри сердце. Было чертовски больно даже просто дышать. Я чувствовал его эмоции, словно свои. Я знал каждую из них, смотря на гроб Фрау в противоположном конце комнаты. Эд кричал долго, судорожно глотая ртом воздух, когда его не хватало, цеплялся пальцами за скользкую поверхность льда до побеления костяшек. И я ничем не мог ему помочь. Это можно только пережить. Всю эту агонию можно лишь перетерпеть, научиться жить с ней, принять тот факт, что человека, которого ты любил, больше нет. Это чертовски сложно, потому что закрыть дыру внутри невозможно окончательно. Я знаю, потому что моя все еще есть. Я все еще не могу нормально вспоминать о Фрау, но с Эдом рядом мне проще. И я надеялся, что все же хотя бы что-то смогу для него сделать. Опустившись на корточки с ним рядом, я осторожно отделил напряженные до судорог пальцы Марлоу от ледяного гроба, развернул его к себе и обнял, поглаживая по голове, прижимаясь щекой к макушке и глуша судорожные рыдание, рвущиеся из него. Эд вцепился мне в плечи, сжимая рукава рубашки, уткнулся носом в грудь и, казалось бы, постепенно стал приходить в себя. Его голос стал слабее, теперь он не кричал, а лишь хрипел, изредка всхлипывая. - Прости меня, - я мог лишь извиниться. – Я не смог спасти их, хотя должен был. Я не был уверен, что Эд ответит. Я даже не был уверен, что он вообще меня слышал. Но Марлоу внезапно коротко всхлипнул и сделал глубокий вдох, окончательно пытаясь успокоиться. - Я знаю, что ты пытался спасти их, - прошептал он мне куда-то в шею. – Я знаю, что пытался. Поэтому не надо… не делай такое лицо, хорошо? Я кивнул, касаясь губами его виска. Мне хотелось спросить его. Спросить о том одном, что волновало меня эти долгие дни до его прибытия. - Эд, почему? И ты, и Мария почему? По какой причине вы оба выбрали меня? Марлоу посмотрел на безмятежное лицо своей сестры и встал на ноги, вытирая рукавом дорожки слез со щек. Я поднялся вслед за ним, встав за его спиной, и рассматривал его затылок. - Значит, она сказала тебе, - выдохнул он. – Мы с Марией как-то разговаривали об этом. Она сказала, что в таких, как ты, невозможно не влюбиться. Ты невозможный, упрямый, гордый и своевольный, но ты делаешь все, что от тебя зависит, для людей, которые дороги тебе. Разве этого недостаточно? Он повернулся ко мне, смотря покрасневшими глазами. Его лицо чуть опухло от слез и выражало уже не такую сильную боль. Теперь она стала тихой, глухой, которая всегда будет жить внутри. Когда он протянул ко мне руки, я без раздумий снова прижал его к себе. Мы стояли молча, ничего больше не говоря. Он цеплялся за меня в надежде уменьшить боль, а я – за него, просто чтобы прочувствовать его рядом спустя столько дней. Через его плечо я посмотрел на Марию и подумал, что мне стоило сказать ей это раньше. «Спасибо, малышка!»