Одержимые

Эду понадобилось три дня, чтобы добраться до небольшого портового городка, не представляющего никакой ценности для короля, потому что люди здесь занимались в основном одним лишь рыболовством. Но Глорнан в письме указал именно этот город, а у мага не было причин не верить ему. Если Глорнан сказал, значит отец Эда вполне мог быть здесь. И Каен вместе с ним. - Ты уверен, что хочешь пойти один? – рядом с Эдом остановился Михаил, положив руки на прогретое дерево борта и всматриваясь куда-то вдаль. Марлоу не имел понятия, что именно он видел там да и спрашивать не хотел. Все его мысли были заняты встречей с отцом, с человеком, который ненавидел и презирал его долгое время. - Да, - Эд с уверенностью кивнул. – Это моя проблема. А он мой отец. Михаил больше не стал ничего спрашивать. Лишь положил руку на плечо Эда, чуть сжимая пальцы. Марлоу почувствовал волну магии, прокатившейся по телу, и улыбнулся в благодарность. Приказав бросить якорь не на пристани города, а недалеко, за скалами, Эд спустил шлюпку и добрался самостоятельно. Бывалые рыбаки посмотрели на него с подозрением. Видимо, новые лица бывали здесь нечасто, поэтому к ним присматривались с особым вниманием. Эду не хотелось наживать проблем в первые же минуты, поэтому он поспешил удалиться. От небольшой пристани по единственной широкой и мощеной улице он прошел вверх, рассматривая ютящиеся рядом друг с другом лавочки, кабаки и таверны, в которых местный народ пил, веселился и гулял. Отовсюду доносились запахи рыбы и алкоголя. От громких криков, ругани и смеха у Эда закладывало уши. Он не привык к такому, но не сказал бы, что здешняя атмосфера ему противила. Люди здесь привыкли так жить, и иной жизни им было не нужно. У них была свобода, сомнительная, но все же свобода, которой никогда не было у самого мага. Правда, когда в Эда по несчастливой случайности прилетела полупустая бутылка с ромом, маг немного опешил, едва успев отклониться слегка назад, чтобы емкость пролетела в нескольких сантиметрах от его носа и со звоном разбилась о голову кого-то из проходящих мимо. - Не считай ворон, парень, - услышал Эд знакомый голос, и челюсть свело судорогой от того, как крепко маг сжал зубы, чтобы не вцепиться ими в глотку этому человеку. Медленно повернувшись, Эд посмотрел на стоящего перед ним Винсента Марлоу, грузного, широкоплечего, с заплывшим от алкоголя лицом. Его волосы слиплись от того, что он долго их не мыл, глаза слегка припухли и покраснели, а одежда видала и лучшие времена. Он был пьян настолько, чтобы едва стоять на ногах, однако, Эд готов был поспорить, соображать все же мог. И несло от него хуже, чем от помойной ямы. Марлоу скривился. Не с таким человеком он приехал сражаться. - Ну здравствуй, отец, - сухо поприветствовал он, и Винсент прищурился, силясь рассмотреть человека перед собой. Когда ему это удалось, его тонкие губы тронула гаденькая ухмылка. - Да неужели! – противно протянул мужчина. – Посмотрите-ка, кто пожаловал. Мой мерзкий отпрыск. Он дохнул в лицо Эду такой порцией алкоголя, что и самому впору было захмелеть, после чего сжал могучими ручищами ворот рубашки мага и слегка приподнял его над землей. - Проваливай отсюда! – прорычал Винсент, грубо отшвыривая сына от себя. Эд покачнулся, но удержался на ногах. - Не уйду! – процедил он. – Я пришел сюда за Каеном! Винсент нахмурился, словно пытался вспомнить, кто такой Каен. - Ааа, этот сопляк, - протянул он и отвернулся, направившись обратно в таверну, из которой вышел. Эд с недоумением посмотрел ему вслед. Ему не нравилось происходящее. Он ждал какого-то подвоха, потому что с его отцом не могло быть все так просто, но все же последовал за ним внутрь. Таверна была небольшой, но на удивление уютной. Круглые дубовые столы, запах жаренного мяса, крепкого алкоголя и дешевого табака, группка музыкантов, расположившихся на небольшой площадке в дальнем конце таверны. Они играли какую-то живую и задорную музыку, под которую несколько подвыпивших рыбаков от души мутузили друг друга, водя носом по полу. Свет был приглушен, ограничен лишь несколькими свечами в настенных канделябрах. За длинной стойкой возвышался широкоплечий и грузный трактирщик с густой бородой и довольно притягательными голубыми глазами. Когда вошли Винсент и Эд, он смерил первого равнодушным взглядом, а на Эде его глаза задержались чуть дольше положенного. Винсент провел сына к самому дальнему столику, в противоположной стороне от шумного оркестра. Там же Эд увидел Каена. Юный ведьмак весь сжался, словно пытаясь занять как можно меньше места, и с ужасом в глазах посматривал на дерущихся. Кажется, он не знал, стоит ли ему вмешаться или оставить все, как есть. Эд с облегчением выдохнул, когда не заметил на ведьмаке ни единой царапины. Марлоу был уверен, что отец оторвется на Каене за все промахи, но, видимо, тот его не тронул. Что весьма странно. Стоило им подойти, как Каен дернулся, заметив Эда. Он хотел было рвануть к нему, но Винсент коротко рявкнул: - На место! И Каен вынужден был сесть обратно. Знаки на его шее слегка накалились, причиняя боль. Эд судорожно вздохнул, видя исказившееся лицо Каена, и схватил своего отца за грудки. - Какого черта ты творишь, сволочь? – прорычал Эд. – Он не твое животное. Отпусти его, пока это не сделал я сам, при этом выпустив тебе кишки! Винсента, впрочем, угроза не шибко испугала. Он посмотрел в горящие гневом глаза сына и рассмеялся, своим густым басом сотрясая воздух и привлекая внимание чуть подвыпивших посетителей и трактирщика. - Да забирай, мне плевать, - выплюнул Винсент. – У меня все равно больше нет причин искать этих поганых шавок. Эд удивленно посмотрел на отца. Ему все еще не нравилось то, как вел себя этот человек. Марлоу ждал подвоха, готовился в любое мгновение отражать удар, но его отец даже не собирался атаковать. Он просто напивался в хлам, поглощая одну кружку рома за другой. И Эд чувствовал что-то, что приводило его в смятение. Он не мог понять, что это за чувство, но ему оно не нравилось. Было похоже на то, что он испытывает жалость к отцу. - Что ты несешь? – прошипел Эд, снова пытаясь встряхнуть отца, но тот грубо стряхнул его руки и залился новой порцией рома. - Мне нужны были эти сволочи только из-за того, что Эдгар приказал убить Рози и детей, если я не поймаю их всех, - процедил Винсент. – Теперь в этом не нужды. - Как будто тебя когда-нибудь заботила собственная семья! – взвился Эд. – Тебе было плевать на всех. Мама любила тебя, а ты подставлял задницу Эдгару. И ради чего? Ради положения? Винсент оскалился, и в его ладони на мгновение вспыхнул огненный шар. Эд напрягся, готовясь выставлять щит, но мужчина лишь сжал кулак. Искры посыпались сквозь его пальцы. - Я любил твою мать! – прорычал он, с громким стуком опуская кружку на стол. - Ты трахался с королем и после этого утверждаешь, что любил ее? На этот раз Винсент схватил Эда за шею, больно сжимая пальцы, и со всей силой, нашедшейся в пьяном теле, впечатал сына лицом в твердую столешницу. Каен вздрогнул. Он хотел броситься на помощь магу, но одного взгляда Винсента хватило, чтобы ведьмак застыл на месте. Эд же хрипло задышал, чувствуя, как по коже противно ползет кровь – отец разбил ему нос. - Если хочешь уйти отсюда живым, то не ори во все горло, сопляк! – угрожающе прошипел Винсент Эду прямо на ухо и отпустил его, позволив подняться. После чего он опрокинул в себя остатки рома и зычно попросил добавки. Эд же выжидающе замер, наблюдая за отцом и пытаясь остановить кровь. У него слегка мутнело перед глазами и звенело в голове. - Какого черта ты пытаешься добиться? – спросил Марлоу. – Я думал, что ты сразу примешься избивать меня, как делал всегда, едва ли не с самого моего рождения. Винсент невесело усмехнулся. - Мне нет до тебя дела, щенок. Сейчас мне хочется лишь сдохнуть, и я надеюсь, что ты достаточно подрос, чтобы обеспечить мне это. - Ты хочешь, чтобы я убил тебя? – удивился Эд. – С чего бы эта невиданная щедрость? Надоело быть ублюдком, и ты решил свести счеты с жизнью? - Ублюдком, ха? – протянул Винсент, вертя в руках глиняную кружку и наблюдая, как ром плещется о стенки. – Ты всю жизнь меня ненавидел. - Было за что, не думаешь? Ты запирал меня в подвале с крысами на три дня за любую провинность! Ты травил меня, хотя я понятия не имел, какого черта ты это делаешь! Ты бил меня постоянно и срывал на мне злость. И ты думаешь, что я несправедливо хочу выпустить тебе кишки? Эда начинал выводить из себя этот разговор. Как будто этот отпивший последние мозги идиот сам не знал, по какой именно причине его сын ненавидел его. Эд много раз пытался понять отца, оправдать его, пока все не перешло черту. Сволочей не оправдывают, им просто перерезают глотку. - Хочешь знать, по какой причине я терпеть тебя не мог, сопляк? – усмехнулся Винсент. – Потому что я знал, что ты отберешь у меня все. И ты отобрал. Место первого мага, внимание Эдгара. Он когда-то говорил мне, что позволит мне быть рядом, если только я стану первым магом. И я стал им. Ради этого ублюдка. Потому что я его любил. Так же, как и твою мать. Не криви рожу, - процедил он, заметив, как Эда перекосило при упоминании светлых чувств его отца к королю. – Ты еще сопляк, и тебе никогда не понять. Человек в равной степени может любить не только кого-то одного. Мне плевать, что ты думаешь об этом, я просто говорю причину. А дальше делай с этим, что хочешь. Мне по боку. Причины жить у меня больше нет. Я лишился Эдгара из-за тебя, а теперь из-за Эдгара я лишился Розалии и Марии. Эд замер, услышав последние слова отца. Внутри все перевернулось. Он не хотел верить этому, не хотел верить, что Клаус не смог спасти его семью, но глаза отца, потемневшие от горечи и боли, говорили сами за себя. Эд не верил ему, ненавидел его, но не мог не понять, что этот человек тоже страдает. Агония сжигает его заживо, пожирает душу. Он потерял все, и, если его чувства на самом деле были настоящими, то Эд может понять. То чертово оправдание, которое он столько искал, чтобы понять отца, появилось только сейчас. - Что это, черт возьми, значит? – выдохнул Эд. - Они мертвы, - просто пожал плечами Винсент, словно бы для него это ничего не значило. Все, что выдавало его – это полные боли и горечи глаза. Маг судорожно сглотнул, чувствуя тугой ком в горле. Рука, которую он протянул к отцовской кружке с ромом, дрожала так сильно, что Эд не сразу смог схватиться на глиняную ручку. Его колотило, как в лихорадке. Ему не раз за все время доводилось видеть, как умирают люди, и чувствовать боль от их потери. Но он никогда не думал, что боль будет настолько сильной, пожирающей, когда он потеряет семью. Эду казалось, что этого никогда не случится. Он сможет уберечь их от всего. Но не уберег. И хотелось бы обвинить Клауса в этом, но Эд словно бы чувствовал, насколько его ведьмаку может быть плохо сейчас. Он пытался их спасти. Эд был уверен, что Клаус до последнего пытался. - Черт подери! – выругался Марлоу, беспомощно утыкаясь лбом в стол и стараясь сдерживать рвущиеся наружу слезы. – Черт! Ром обжог ему горло, когда Эд сделал очередной глоток. После чего Винсент отобрал у него кружку и допил жалкие остатки сам. Он ничего больше не говорил, просто попросил еще одну порцию и молча слушал, как Эд давит в себе жалкие рыдания, не желая показывать эмоции при отце. Каен сидел тише воды, боясь даже вздохнуть лишний раз. Хотя ему хотелось протянуть руку и коснуться дрожащей спины согнувшегося мага. Когда послышался глухой стук, Эд поднял покрасневшие глаза и заметил довольно искусно сделанный кинжал в серебристых ножнах, лежащий на столе перед ним. Винсент многозначительно смотрел на оружие поверх кружки. Он выпил довольно много, но его взгляд по-прежнему не был замутнен, как у многих здесь. - И что это значит? – хрипло спросил Эд. - Ты же давно мечтал прикончить меня, щенок, - со смешком заметил Винсент, - так давай, сделай это. Или побоишься? - Ты думаешь, что душещипательная история твоей жизни заставила меня хоть немного изменить мое отношение к тебе? – съязвил Эд, сжимая рукоятку кинжала, поднимаясь со своего места и становясь позади отца, касаясь лезвием его шеи. Тот даже не дрогнул, оставаясь безучастным к собственной судьбе. - У тебя руки трясутся, слабак, - заметил он, потому что руки у Эда действительно тряслись. Как бы маг не ненавидел, не хотел убить, но его чертовы руки тряслись. - Ты обращался со мной, как со скотом, - Эд говорил это, чтобы убедить себя. – Ты ненавидел меня, избивал, поливал грязью. Ты ненавидел ведьмаков. Из-за тебя умер тот первый ведьмак, пострадал Клаус, а теперь и Каен. Ты ничего не сделал, когда Кристиана объявили предателем и изгнали. Ты ублюдок, который заслуживает смерти. Ты худший отец, какого только можно найти. Ты… Голос Марлоу сорвался, потому что Винсент вдруг понимающе улыбнулся. Хотя его улыбка была больше похожа на оскал, но Эд умел читать эмоции. И он понял. Руки задрожали еще сильнее. Он бы не решился. Он слабак. Ненавидел, презирал, но не настолько, чтобы воткнуть нож в глотку. Стоило бы убить, но он не мог. И Винсент понимал это. Поэтому схватил Эда за запястье, направляя нож его рукой в то место, где отчетливо билась вена. Лезвие мягко вошло в плоть, горячая кровь брызнула Эду в лицо. Он всегда считал, что она подобна яду, но она оказалась такой же красной, как и у любого другого человека. Марлоу с ужасом отдернул руку, наблюдая с широко раскрытыми глазами, как его отец заваливается лицом на стол, а под ним растекается лужа крови, толчками вытекающая из шеи. На них смотрели все посетители трактира, выпучив глаза. Они были достаточно пьяны, чтобы не особо соображать, что происходит, но они усиленно пытались это сделать. А вот сам хозяин трактира, который видел все от начала и до конца, наблюдая за ними все это время, вышел из-за стойки и стал медленно приближаться, словно боясь спугнуть дрожащего, как лист на ветру, Эда, рассматривающего свои окровавленные руки. Когда трактирщик собирался приблизиться еще больше, мягко ступая по дощатому полу, Эд судорожно дернулся и одним взмахом руки прочертил огненную линию между ним и всеми остальными. Магу не хотелось, чтобы хоть кто-то приближался. Ему хотелось лишь уйти отсюда. - Каен, - тихо обратился он к ведьмаку, потому что говорить громче, казалось бы, попросту не мог. – Ты сможешь унести моего отца? Каен удивленно захлопал глазами, переводя взгляд с Эда на мертвого Винсента, который даже после смерти продолжал улыбаться, словно для него это ничего не значило. - Ты хочешь забрать его? – поинтересовался он, но ответа не получил. Марлоу не сводил взгляда с трактирщика по ту сторону пламени. Ведьмаку оставалось лишь подчиниться и взвалить на себя далеко не легкого мужчину, ощущая, как кровь пропитывает тканевую безрукавку на плече. Эд убрал огненную стену и стал продвигаться к выходу из трактира. Его никто не останавливал, даже владелец. Он лишь смотрел вслед магу каким-то странным взглядом. Стоило им выйти наружу, как Эд остановился, поднял голову к небу. Каен хотел ему напомнить, что он тут, вообще-то, отца его на спине держит, а он далеко не пушинка, но Марлоу вскоре вырвался из охватившего его оцепенения и протянул руку к Каену. Его лицо не выражало ничего. Словно пустая маска. Казалось, будто Эд смотрит не на ведьмака, а куда-то сквозь него. И Каену стало не по себе. Он понимал, через что сейчас проходил Эд, потеряв почти всю свою семью, убив собственными руками отца, но не знал, как помочь и что сказать. Обычно Каену удавалось успокаивать людей и помогать им забывать печали и горести, но здесь он понимал, что только Клаус сможет сделать хоть что-то. Короткая алая вспышка озарила улицу. Каен зашипел от острой боли, обжегшей кожу. Ведьмак уже понял, что рун на его шее больше нет, но ему хотелось самому удостовериться, коснуться их. Только вот руки были заняты Винсентом Марлоу. - Идем, нужно возвращаться, - бросил Эд и всю дорогу шел впереди Каена, думая о чем-то своем. Ведьмак даже и не думал вмешиваться, лишь вздрагивал, когда Эд изредка бросал на него взгляды через плечо. Когда они оказались на корабле, Марлоу занялся телом отца, запечатывая его в лед. Он никому ничего не говорил, не отвечал на множество вопросов, молчал, как рыба, и смотрел перед собой пустыми глазами. Двигался тоже как-то заторможено, рвано, словно сломанная кукла. Каен наблюдал за ним, разрываясь между желанием вмешаться и осознанием, что ничего хорошего это не даст. Эду нужен был лишь один человек. - Он делал с тобой что-нибудь, пока ты был его ведьмаком? – Каен знал, что его об этом спросят. - Нет, - он покачал головой. – Даже руны не использовал. Лишь приказал всюду следовать за ним. Каен и сам удивлялся, почему человек, который ненавидел ведьмаков, презирал их и не считал нужным заботиться об их жизнях, не попытался выведать у него, куда могли пойти ведьмаки. Даже пальцем не тронул, лишь пару раз обжег шею, используя руны. Ведьмак не пытался оправдать этого человека, потому что ему было плевать на Винсента Марлоу. Его смерть ничего не значила для него, но Эду он все же был отцом. Пусть паршивым тираном и извергом, но он был отцом. Частью семьи, которую Марлоу потерял. И Эд все еще искал ему оправдание. Больше он ничего не спрашивал и до самой столицы не проронил ни слова.