***
— Я убивал, Тэхен, — Чонгук стоит в дверях комнаты, держа в руке заряженный пистолет. Тэхен сидит на кровати спиной к Чонгуку, пустым взглядом глядя в пыльное окно, за которым — темное серое небо. Пойдет дождь. — Я даже не помню, сколько людей убил. За что? — он делает секундную паузу, вопросительно приподнимая бровь. — Сам не знаю, — Гук пожимает плечами. — Еще убил парня с волосами, похожими на твои, — Чонгук говорит тихо и хрипло, сверля взглядом затылок неподвижно сидящего Тэхена. Ким резко отводит взгляд от окна к зеркалу, где отражается Чонгук. Чон говорит с непроницаемым выражением лица, совершенно хладнокровно — так же, как и убивал невинных людей. Он ловит взгляд Тэхена в отражении и смотрит в глаза, не моргая. — Я не думал, что мы еще встретимся. Почти забыл тебя, — лжет Чон, склонив голову к плечу и даже не меняясь в лице. — Перспектива жить без нужды в чем-либо привлекла, было бы глупо отказываться от такого. Я бы сдох, не убив, понимаешь? Тэхен сжимает и разжимает край темно-зеленого растянутого свитера, отворачивается от зеркала, поджимая губы, и смотрит на пожелтевшую и разбухшую от влаги книгу в мягком переплете, лежащую на запыленной прикроватной тумбе. Чернила размылись, но Тэхен пытается прочесть название, пытается отвлечься хоть как-нибудь, чтобы не убить Чонгука. Внутри злость разжигается, бурлит и просится наружу, но Ким спокоен и даже равнодушен. — Я жалею, — продолжает свой монолог Чонгук после недолгой паузы. Он осторожно шагает в комнату, разнося по помещению тихий скрип старых половиц. Тэхен напрягается, стискивает в пальцах ткань свитера, повторяя мысленно: «не подходи, не подходи, не подходи», но до ушей доносится новый скрип. — Если бы я знал… — Гук запинается, прикрывает на миг глаза, собираясь с мыслями, что в нужный момент так предательски рассыпались по углам сознания. Он вздыхает, не зная, как и что сказать, чтобы Тэхен поверил. — И Чимин… — Заткнись, — резко говорит Тэхен, не выдерживая и вмиг покрываясь острыми и ядовитыми шипами, что желают вонзиться в Чона. — Я уже говорил когда-то, скажу еще раз. Иди нахуй, Чонгук. Ты примкнул к ублюдкам и стал таким же. Тэхен ненавидит Чонгука. Чонгук предал всех. Предал Тэхена и даже своего лучшего друга. Примкнул к зверям, охотился с ними и получал удовольствие, вгрызаясь в глотки невинных, проливая на проклятую землю еще больше крови, будто и без того ее мало. Считал, что это правильно — стать безмозглым убийцей, готовым уничтожить кого угодно по одному лишь приказу лидера. Считал, что лучше перестать быть человеком и строить лучшую жизнь на страданиях простых людей. — Я почти убил его, — продолжает Чон, становясь за спиной Тэхена. Его слова делают Гуку больно, но он прав, и от этого еще больнее. — Хотел пристрелить. Еще бы немного… — и все-таки нужно было, думает Чонгук, жалея, что не уделил этому одну чертову секунду. — Но нужно было спасать тебя, — тихо говорит он почти у самого уха Тэхена. Тот весь сжимается, жмурит глаза, а в голову невольно врываются воспоминания о шепоте Чимина, что обжигал своим дыханием. Тэхен резко распахивает глаза, сдерживая накатившую дрожь по телу, на котором тут же начинает появляться фантомная боль. Тяжелые удары в живот, выбивающие из слабого тела жизнь, разбивающие лицо, едва не ломающие ребра, что до сих пор болят, как и поясница, как и то, что ниже… Воспоминания слишком свежи в памяти. Одно упоминание, и все с трудом пережитое вмиг обрушивается, размазывает по земле, заставляя детально прочувствовать кошмар, проходить его снова и снова. — Не подходи, — шипит Тэхен, не оборачиваясь. — Не надо было лезть и спасать меня, — цедит он сквозь сжатые челюсти. — Ты с ними, так какого черта? — Ты серьезно? — Чонгук хмыкает, обходя кровать и становясь перед Тэхеном. — Мне надо было пройти мимо, и пусть он сделал бы свое дело, да? — Тэхен злит. Даже сейчас он не изменяет себе и своей чертовой гордости. Чон наклоняется, смотря прямо в карие глаза напротив, что смотрят с ненавистью. — А знаешь, что он сделал бы после этого? — тише спрашивает Гук, вскидывая брови. — Выпотрошил бы и полакомился твоей тушкой, я не шучу. Во взгляде Тэхена на миг появляется недоумение, но быстро исчезает. Чонгук пытается запугать, доказать, что без его появления он не справился бы, умер, и что теперь за это Тэхену нужно быть благодарным. Но ведь он этого не просил, был готов умереть и почти прекратил свое существование. Что, если он хотел именно этого? — Уйди, Чонгук, — шипит Тэхен, слабо толкнув Гука в грудь подальше от себя, но тот не сдвигается ни на миллиметр. Боль в плече не позволяет приложить больше силы. Собственная слабость раздражает. — Я не могу благодарить за то, что ты продолжил мой ад. — Тэхен… — Чонгук присаживается перед ним, наблюдая, как в глазах Кима рассеивается ненависть, а на ее место приходит безысходность. Он глядит пустым взглядом куда-то сквозь Чона, но нижняя губа мелко дрожит, выдавая его боль, скрутившую изнутри крепкими тугими узлами. От нее не избавиться, не вздохнуть свободно полной грудью. У Тэхена внутри все рушится, превращаясь в руины, которые в свою очередь рассыпаются пеплом. — Я не стал бы смотреть, как ты умираешь от рук этого больного ублюдка. Не позволил бы случиться этому. Я видел, что он творил. И мне плевать, что теперь я враг для них. Мы уедем как можно дальше, они нас не достанут. Важнее всего для меня твоя безопасность, Тэхен, — уже шепотом говорит Чонгук, осторожно протянув ладонь к руке Кима, покоящейся на худой коленке. — Я хочу спать, — еле слышно говорит Тэхен, пряча руку за спину и рассматривая свои ноги. — Хорошо, — вздыхает Гук, сдаваясь. Тэхена сейчас ни в чем не убедить. — Я осмотрю местность. Не выходи никуда, — просит он и, поднявшись на ноги, выходит из комнаты, сунув пистолет за пояс. Тэхен укутывается в одеяло, как в кокон, утыкаясь лицом в мягкую подушку, что постепенно начинает влажнеть от горячих слез, невольно брызнувших из глаз. Слышать Чонгука не хочется, нет сил. Осознание того, что он был рядом с тем, кого Тэхен так долго искал, с тем, кто так долго разъедал мозги с помощью гадких воспоминаний, бьет точно под дых. Такое принять тяжело, почти невозможно. Это волей-неволей заставляет видеть в Чонгуке врага, предателя. Образ прежнего Чона стремительно выветривается, заменяется тем, что есть сейчас. Юнги превратил его в такого же монстра, каким является сам. Чонгук позволил этому произойти, позволил себе убивать и пал в глазах Тэхена ниже некуда. В такое верится с трудом, но это реальность, и она продолжает удивлять, ужасать. Тэхен хочет сбежать подальше, сбежать и больше никогда не видеть Чонгука, забыть навсегда и не вспоминать, но что-то внутри останавливает, тормозит и не дает сдвинуться. Это чувство сильное и непонятное. Думать о нем страшно. Оно спряталось где-то внутри, не хочет себя раскрывать и показывать свое истинное обличие. Оно тихое, пугающе безмолвное, но имеет над Тэхеном силу, которой противостоять нелегко. Хочется вырвать это из себя, избавиться и уйти далеко, где оно больше не достанет. Чонгук бредет по пустынной улице, шелестя сухими листьями под подошвой ботинок. Вокруг жилые дома, большинство из которых он уже обшарил, не найдя почти ничего полезного. Холодный ветер закрадывается под одежду и заставляет поежиться, пуская волну неприятных мурашек по всему телу. Чон застегивает куртку, шмыгая покрасневшим от холода носом. Зима все ближе и ближе. В последние дни солнце прячется за густыми свинцовыми тучами, не дающими и маленькому лучику пробиться. Гук держит заледенелый палец на курке М4, осматривая местность, окутанную мертвой тишиной, по которой гуляет лишь ветер, разнося листву и мусор. Вокруг нет даже ходячих. Они словно попрятались из-за наступивших холодов. Все это напоминает времена, когда Чон был один, когда не встретил еще Тэхена и скорбел по Югему, которого считал погибшим. Идти на вылазку в одиночку теперь непривычно. Но совсем не страшно, как было раньше. Многое произошло, многое изменилось в Гуке, что сделало его сильнее и выносливее. Страшно только за Тэхена. Душа рвется назад, в дом, где он остался, где спит сейчас, находясь совсем один. И пусть Чон запер двери, забаррикадировал окна, волнение за Тэхена не уменьшается ни на грамм. Хотелось бы вернуться и прижать его к себе, согреть от холода, укрыть собой и не давать боли подобраться к его истерзанной душе. Из-за двора одного из домов показывается ходячий, бездумно плетущийся в неизвестном направлении. Этим тварям даже холод не помеха. Чон поднимает автомат, направляя дуло на мертвеца, находящегося на расстоянии двадцати метров. Один бесшумный выстрел ровно в голову, и ходячий мешком валится на землю. Чонгук искренне благодарен Хосоку, с помощью которого он смог повысить навык в стрельбе почти до идеального. Сейчас он даже скучает по нему, по звонкому заразительному смеху и забавным фразочкам, но все это сразу же меркнет, стоит вспомнить жестокость, на которую способны эти люди. Возможно, Хосок не такой, возможно, не поступил бы так, как Чимин (Чонгук уверен, что нет, такое даже в голове не укладывается), но он все равно один из них. Но и Чонгук один из них. Был. Чимин не в себе, но Шуга допускает такое. От мыслей об этом даже светлый и добрый Хосок омрачается. Раз он с ними, то ему наверняка приходилось творить что-то ужасное. Ведь слабаков Шуга не держит. Чон сворачивает с дороги и направляется к еще не осмотренному дому, попутно оглядываясь. Спустя три с половиной часа Чонгук возвращается в дом, раздобыв аптечку и кое-что съестное. Все дома обчистили люди, почти ничего не осталось, но если искать тщательнее, что-то найти все-таки можно. Выживать становится все тяжелее. Температура в доме ничуть не выше, чем на улице. Чонгук сразу же идет к Тэхену, оставив рюкзак с найденным на столе в гостиной и прихватив плед. В комнате стоит полумрак, а за окнами медленно вечереет. Тэхен все еще спит, зарывшись под одеяло, что еле заметно вздымается от его дыхания. Чон тихо подходит к кровати, аккуратно укрывает Тэхена пледом и присаживается на краешке. Из-под одеяла видна только каштановая макушка. Чонгук к этому цвету совсем не привык, но он рад, ведь это что-то настоящее в Тэхене, что он так старательно прятал за красками, несмотря на конец света. Тэхен ерзает под одеялом, негромко бормоча что-то неразборчивое. Гук пододвигается ближе и встречается с большими сонными глазами, выглядывающими из-под одеяла. Он выглядит таким невинным, совсем ребенком, не знающим боли. Но у Тэхена уходит несколько секунд на то, чтобы понять, что он проснулся, что снова окутан гнилой реальностью, и вся боль вмиг возвращается. — Нужно поменять твою повязку, — негромко говорит Чонгук, не отрывая взгляда от тэхеновых глаз. Тот молчит, переворачиваясь на спину и разглядывая темный потолок, увитый трещинами, словно паутиной. Он чувствует, как Гук встает с постели и выходит из комнаты. Во сне не лучше. Там призраки прошлого и настоящего выглядывают из-за темных уголков подсознания и напоминают о себе, не давая покоя даже во время сна. Тэхен видит ее, совсем одну, беззащитную, окутанную холодной тьмой. Большие карие глаза, похожие на его собственные, с любопытством и страхом озираются вокруг в непонимании. Тэхен тянется, кричит и вырывается из цепей, сковавших все тело, впивающихся в кожу до кровавых отметин. Она не слышит разрывающих глотку криков, продолжая крутиться на одном месте с темно-синей банданой, зажатой в кулаке. Из темноты, взявшись из ниоткуда, выходит Юнги с тэхеновой катаной за спиной. Он улыбается ей, говорит что-то, но Тэхен не слышит, оглушенный собственными криками. Он проклинает, обещает убить, если он коснется, но Юнги, вопреки воплям Тэхена, берет ее за руку и уводит куда-то, не оборачиваясь. Они медленно растворяются в черном тумане. Бесконечные горячие слезы льются по щекам, а глаза судорожно бегают по темноте, ища ее, но вместо этого слышится песенка, въевшаяся в мозг. Она постепенно становится громче и отчетливее. Тэхена прошибает дрожь, колючие мурашки расползаются по телу. За спиной слышится звонкий смех, и резкий удар битой по голове. И так каждый раз, стоит Тэхену закрыть глаза и провалиться в сон. Несмотря на низкую температуру в комнате, лоб покрывается испариной, а уголки глаз влажные. Он смотрит вверх, не позволяя слезам скатиться. Сглатывает ком в горле и наконец поворачивает голову к Чонгуку, сидящему на старом скрипучем стуле перед кроватью. На коленях у него бинты, мази и таблетки, найденные в аптечке. Он помогает Тэхену осторожно снять свитер. От холода смуглая кожа тут же становится гусиной. Ножевое ранение, зашитое Марком, постепенно стягивается, заживает благодаря регулярной обработке, которой занимается Чонгук. Он сосредоточенно орудует над раной, действуя, как ювелир, причиняя минимум боли. По телу Тэхена словно пускают электрические разряды, когда прохладные пальцы Чона случайно касаются теплой кожи. Он закусывает губу и отворачивает голову в другую сторону. Хочется оттолкнуть Чонгука, потому что в голове каждый раз появляется мигающая неоновая вывеска, гласящая, что он предатель, убийца, но… это ведь Чонгук. Тот Чонгук, которого знает Тэхен, тот любопытный парнишка, который лезет на рожон, но в большинстве случаев проваливается. И все-таки нет. Это теперь другой Чонгук. Едят в тишине, перекидываются взглядами, но быстро отворачиваются, словно случайно. Чонгук хочет сказать многое, хочет сказать, что думал о нем каждый день, что не хотел того, что делал, хочет просить прощения, но разве оно нужно Тэхену после такого? Тэхену сказать нечего. Он живет со своими съедающими заживо мыслями, мечтая избавиться от них же. Он живет в своей тьме, скрытой в черепной коробке. Хочет отвлечься и услышать голос Чонгука, но он молчит. Около трех дней они проводят в холодном пустом доме. Тэхен восстанавливается, а Чонгук ходит на вылазки и ухаживает за ним. Впереди еще длинный путь к столице. Состояние Тэхена постепенно улучшается, силы частично возвращаются, а синяки на лице почти исчезают. Чонгук не может не радоваться этому. Оставаться здесь больше нет смысла. С утра Гук предупреждает Тэхена об отъезде и собирает вещи. — Едем назад. Чонгук поднимает голову, заглядывая в зеркало, висящее над раковиной. В дверном проеме в ванную стоит Тэхен. В голосе его слышна твердость и решительность. Он смотрит в ответ ничего не выражающим взглядом. Гук смывает с небольшого охотничьего ножа остатки крови и разворачивается к Киму. — Нет, мы едем дальше, Тэхен, — так же твердо говорит Гук, сунув нож в чехол, прикрепленный на ремне. — Езжай сам, я возвращаюсь, — Тэхен поджимает губы, сверля Чона взглядом. — Зачем нам туда возвращаться? — спрашивает Чонгук, подходя к Киму. — Югем и Намджун. Они должны знать, что я жив. А ты и забыл о своем друге, да? — хмыкает Тэхен. В глазах его улавливается уже привычная Чонгуку ненависть. — Вдвоем они не пропадут. А тебе нужно время, чтобы восстановиться, поэтому мы едем дальше, как я и планировал, — Гук пытается звучать серьезно и твердо. Он становится напротив Кима, и тот отходит в сторону, выпуская Чона из ванной. — Я все собрал, можем уезжать. — Как планировал ты? — переспрашивает Ким, вскидывая брови и делая акцент на последнем слове. — Я не поеду с тобой, Чонгук. Либо ты везешь меня назад, либо я доберусь сам, — Тэхен идет за Гуком, наблюдая, как тот накидывает куртку и берет рюкзак, напоследок проверяя содержимое. — Тэхен, не заставляй меня силой тащить тебя, — вздыхает Гук, кидая взгляд на сзади стоящего Тэхена. — С каких пор ты решаешь за меня мою жизнь? — злится Тэхен, прожигая в затылке Чона дыру. — Тебе плевать на друга? Хотя, я не удивлен, — кривит губы в отвращении, видя перед собой уже не Чонгука, а врага. — Для тебя люди теперь пустое место. Чонгук шумно вздыхает, резким и нервным движением бросая рюкзак на кровать, и подлетает к Тэхену, грубо прижимая его к стене. Внутри вмиг все вскипает от накатившей злости. Ким слегка заметно морщится от пронзившей плечо боли, и Гук ослабляет хватку, злясь на свою несдержанность и на Тэхена за то, что докапывается и упрямится. Он скользит взглядом по любимому лицу, останавливаясь на манящих пухлых губах, и едва сдерживает себя, чтобы не поцеловать, укусить, как проделывал это в своих фантазиях под холодным ночным душем. — Ты уже тогда показал свое истинное лицо, — шепчет Тэхен, глядя в горящие глаза Гука. — Отвези назад. Они ждут меня. Я сказал, что вернусь. Чонгуку больно. Больно видеть в глазах Тэхена разочарование. Теперь он видит только монстра, отбирающего невинные жизни. Тэхен кажется как никогда далеким от Гука. Несмотря на физическую близость, он слишком далеко. Сможет ли Гук теперь когда-нибудь до него добраться и искупить вину? Но Тэхен шансов не дает, навстречу не идет и не пытается. Чонгук — враг, этого не изменить. Они какое-то время молчат. Тэхен отходит к окну, пряча холодные пальцы в длинных рукавах теплого свитера. За окном все так же серо и уныло. От этого вида уже подташнивать начинает. — Хорошо, — сдается Чонгук, накидывая на плечо рюкзак и держа в опущенной руке М4. — Едем назад. Это опасно. Чонгук ни за что не согласился бы, но в глазах Тэхена становиться еще хуже совсем не хочется. Если хуже вообще может быть. И все же злость из-за его упрямства не уходит. Чонгук по Югему скучает. Но если рядом Намджун, то он не пропадет. Чон был уверен, что еще встретится с другом. Тогда, когда Тэхену больше не будет угрожать опасность, когда все более или менее наладится, и их жизнь замедлит свой ход, осядет где-нибудь, но, видно, этому не бывать никогда. Тэхен непрошибаемый.***
Серый осенний пейзаж быстро проносится за окном джипа, все однообразное и уже мозолит глаза. За то время, которое они в пути, Тэхен не произносит ни слова, а Чонгук больше не пытается заговорить. Нормально больше не получится. Тэгу все так же кишит мертвецами. Чонгуку этот город теперь омерзителен. Он знает, что где-то здесь на вылазке люди Шуги. Это его город. Общины, расположенные тут, находятся в его власти. Страх за Тэхена и злость на него же возрастают, стоит въехать в этот проклятый город. Неподалеку от центра, среди различных магазинов, находится небольшая сувенирная лавка. Тэхен сказал, что они решили остановиться именно там, так как в сувенирном магазинчике людям искать нечего, туда никто не сунется. Почему-то Тэхен уверен, что они до сих пор там и ждут его возвращения. Магазин находится у перекрестка, заваленного машинами — не проехать. Чон тормозит за углом. Забрав вещи из автомобиля, они направляются к магазинчику. Вокруг тишина, даже ветра нет. Лишь холодный кусачий воздух, от которого сразу же проходится дрожь по телу. Гук осторожно продвигается через разлагающиеся трупы, валяющиеся на пути, попросив Тэхена держаться сзади и рядом. Чем ближе к магазинчику, тем больше трупов. У большинства кровь растеклась по асфальту лужицей, слегка поблескивая — свежая. Чон хмурится, останавливаясь. — Кто-то прикончил их недавно. Значит, они все еще здесь, — негромко говорит он, разглядывая голову мертвеца, что теперь больше напоминала кровавую кашу. Чонгук застывает на месте, медленно отводя от трупа взгляд. Предчувствие чего-то плохого начинает стремительно подкрадываться, обвивая скользкими мерзкими щупальцами. — Тэхен, быстро назад… — Чонгук-и! — слышится со стороны сувенирной лавки звонкий радостный голос, за которым следует хихиканье. В дверях магазина показывается Пак Чимин с окровавленной битой в руке, по которой стекают густые алые капли. Чонгук и Тэхен одновременно поворачивают головы в его сторону, остолбенев так, словно перед ними призрак. Чимин с довольной улыбкой глядит на них, наслаждаясь реакцией. В Тэхене тут же просыпаются все пережитые чувства, которые он пытался запереть и не вспоминать никогда. Кошмар, преследовавший его, ожил, и он куда опаснее выдуманного. Чонгук автоматически закрывает собой Тэхена, вскидывая М4 и направляя на Чимина. Злость на ублюдка внезапно пронзает, как тупой удар по голове. Чимин улыбается, подходя к ним медленными шажками и размахивая битой. За этой слащавой улыбкой скрывается чистая агрессия, злость и жажда крови. Глаза, в которых плещется безумие, не в силах скрыть истину. — Я так рад, что вы пришли. Очень вовремя, — он посмеивается, облизывая губу. — Убери автомат, Гук-и. Это бесполезно. — Не подходи, Чимин, — шипит Чон, держа палец на курке. — Стой на месте, блять. Я тебя убью. — И обнять себя не дашь? Я скучал по своему другу, — возмущенно хмурится Чимин, выпячивая губу, словно в обиде. — Вижу, моя сучка понравилась тебе, — кивает он на Тэхена, стоящего позади. — Как плечо, малыш? — спрашивает он, скривив губы в ухмылке. — Но я ведь мог отдать тебе его и без всего этого. Какой-то парнишка стал преградой между нами, да? — цедит Чимин со злостью, затем вдруг начинает смеяться. — Заткнись, сука, — рычит Чонгук, почти давя на курок. — Еще слово… — Шуга! — громко зовет Чимин, посмеиваясь и неотрывно глядя на Чонгука. — Вам не убежать. Пытаться кого-то убить тоже не стоит, а то малыш Югем расстроится. Из магазинчика выходят трое парней с направленными на Гука и Тэхена ружьями. Чонгук знает их, он общался с ними, пил пиво по вечерам, смеясь и делясь историями из жизни. А теперь они враги, готовые убить друг друга. — Брось автомат, — уже твердо говорит Чимин, испепеляя Чона взглядом. — Чонгук… — шепчет за спиной Тэхен. — Там Югем. Чон поджимает дрожащие от злости губы, швырнув автомат к ногам Чимина и вызывая у того удовлетворенную улыбку. Псы Шуги тут же реагируют, заламывая обоим руки и толкая к магазину. — Его плечо, — рычит Чон на парня, ведущего Тэхена. Тот лишь хмыкает, сдавливая руки Кима сильнее. Тэхену больно, но он не подает виду, стискивая зубы до скрежета. Но Чонгук знает. И знает, кому еще он прострелит башку. Тусклый свет в помещении, отделанном темным деревом, не сразу дает разглядеть присутствующих. У стен стоят прилавки, забитые различными сувенирами и прочим барахлом. Такое действительно сейчас никому не пригодится. В воздухе витает запах древесины и металла. В центре помещения стоит Шуга, возвышаясь над Югемом, что перед ним на коленях с опущенной головой. В углу помещения, прислонившись плечом к стене, стоит Хоуп, держа арбалет. Он кидает короткий непроницаемый взгляд на Чонгука и опускает его в пол. Юнги разворачивается к вошедшим, расплываясь в улыбке. — Главные герои пришли! Югем, погляди, твои друзья, — говорит Шуга, хватая Югема за волосы и грубо дергая назад, заставляя его запрокинуть голову и посмотреть. Чон сглатывает ком, глядя на окровавленное лицо друга. Чимин развлекся. Югем с удивлением и облегчением смотрит на друга, а в уголках глаз заблестели капли слез. Сейчас Чонгук чувствует себя виноватым, как никогда. За то, что оставил лучшего друга, того, кого всю жизнь считал младшим братом. Ненависть к себе становится выше той, что он испытывает к этим животным. Чонгука грубо толкают к Юнги и бьют под коленную чашечку, заставляя упасть перед ним на колени. Тэхена ставят рядом, швырнув, как бездомного щенка. Он поднимает на Шугу глаза, мелко подрагивая от ненависти, что бушует внутри него, что кричит, разрывает изнутри острыми когтями. Перед глазами картинки прошлого, они сливаются с кошмарами, преследующими Тэхена. — Давно мне так весело не было, — говорит Шуга, хрипло посмеиваясь и расхаживая перед парнями. — Все-таки ты оказался на месте того парнишки, который зажал тик-так, — он кидает на Гука непроницаемый взгляд. — Ты последний, от кого я ожидал бы такого, Чонгук-и. Предательство во все времена было низко и омерзительно. И всегда наказывалось, — добавляет он, улыбаясь и останавливаясь перед Гуком. — Но то, как ты поступил с Чимином… Это не лезет ни в какие рамки, Гук-и. — Благодари, что я мозги ему не вышиб, — рычит Чонгук, кидая на Юнги ненавидящий взгляд. — Сукин сын, — шипит Чимин, подлетев к Чону и ударив его носком ботинка в челюсть. Чонгук пошатывается в сторону, едва удержавшись на коленях. В ушах звенит, перед глазами все плывет. Как через толщу воды слышен смех Шуги. Он больше не сдерживает Чимина. — Как же я удивился, узнав, что ты дружок нашего Югема. А вы похожи чем-то, — хмыкает Юнги, щурясь и смотря то на Гука, то на Югема. — Только вот чудо, как он выбрался тогда. Ты помог ему? — спрашивает он. — Я помог ему, — хрипит Чон, сплюнув кровь на деревянный пол. Они не знают о Намджуне и узнать не должны. — Затем ты решил влезть в нашу общину, чтобы отомстить за друга, да? — ухмыляется Шуга, складывая руки на груди. — Молодец, Гук-и. Обвел всех нас вокруг пальца. Потопил во лжи… Но тут многое не сходится, — он задумчиво хмурится, переводя взгляд на Тэхена и задерживая на несколько секунд. — Однако сейчас уже неважно. Мне в радость будет поиграть с тремя. Чем больше, тем веселее, — уголки губ растягиваются в довольной улыбке. В глазах горит предвкушение и нетерпение. Юнги меряет шагами помещение, наслаждаясь напряженной обстановкой и своей властью над жизнями трех парней, что стоят перед ним на коленях, не в силах противостоять. Чонгук периодически сплевывает кровь, наполняющую рот, и поглядывает на Югема и Тэхена, сидящих по бокам. Югем боится, что видно по его подрагивающим плечами и зажмуренным глазам. Но не Тэхен. От него исходит горящая синим пламенем ненависть. Он сжигает глазами Шугу, сжимая лежащие на коленях руки в кулаки до побеления костяшек. Чонгук понятия не имеет, что все это значит и откуда у него такая ненависть к нему, но наверняка это связано с местью, которой так жаждал Тэхен. — Ты много хлопот доставил мне, Чонгук. Поставил под сомнение мою силу, теперь другие подумают, что со мной можно играть так, как им вздумается. Ты обманул меня и предал. Черт, ты стащил бензин и мое оружие, — Юнги удивленно-возмущенно вскидывает брови, усмехнувшись. — Разве я не был добр с тобой? Столько всего для тебя сделал. Раз так, пора забирать обратно. Ты не заслужил. Он поглядывает на Хосока, затем переводит взгляд на Гука, возобновляя свое хождение. — Хоуп научил тебя стрелять. Ты почти профессионалом стал, признаюсь. А это самое важное и необходимое для выживания умение в наше непростое время, — говорит Шуга неторопливо, задумчиво подняв глаза вверх. — Так вот, я хочу лишить тебя этого, — заключает он, сталкиваясь с вопросительным взглядом Гука. — Каким, блять, образом? — негромко спрашивает тот, хмыкая, и смотрит на Хосока, который теперь кажется незнакомым. От него исходит только холод. — Югем, — внезапно зовет Шуга, отчего парнишка подскакивает на месте, испуганно уставившись на лидера. — Возьми мачете и отруби другу правую руку. Три пары глаз в шоке смотрят на Шугу, заставляя того рассмеяться. — Ч-что? — спрашивает Гук, не веря своим ушам. — Или он сдохнет, — говорит Юнги, кивая на Тэхена. — Чимин постарается, — ухмыляется он. — Давай, Югем, не будь соплей. Шуга убивает быстро, без заморочек. Либо отдает провинившихся на растерзание Чимину. Но подобного Чонгук не помнит. Шуга ставит перед выбором, и ни в одном из вариантов нет хорошего исхода. Убеждать его в чем-то нет смысла, он от своего не отступит, не пойдет на поводу, потому что он лидер, добивающийся своего жестокими, беспощадными путями. Югем хочет провалиться сквозь землю, исчезнуть и не делать того, что приказывает Шуга. На кону жизнь Тэхена, но разве способен он поступить так с Чонгуком? Причинить боль собственными руками, хоть и не по собственному желанию. От одних лишь мыслей об этом на глаза наворачиваются слезы, хочется кричать и умолять Шугу не поступать с ним так, но этим он добьется лишь еще более жестоких мер. Снисхождения нет никому. Один из псов лидера слегка пинает Югема в бок, заставляя прийти в себя и действовать. Ким ничего не слышит и не понимает, смотря перед собой так, словно впервые видит. Дрожащей рукой он медленно, надеясь растянуть время, тянется к поясу, где висит мачете. Он помнит, как хвалился им Чонгуку, но кто же мог подумать, что этим же мачете он лишит друга руки. — Гем-и, — слышится хриплый голос Чонгука, вырывающий из прострации. Его правая рука ложится на колено друга в успокаивающем жесте, но Югему только хуже становится. Он жмурится, подавляя плач, рвущийся наружу. — Все нормально. Просто сделай это, ни о чем не думай, — шепчет Гук, нервно поглаживая пальцами колено друга. Он боится, рука предательски дрожит, но Чонгук пытается держаться ради младшего. Тэхен не должен умереть. — Как это мило, — усмехается Шуга, наблюдая за развернувшейся сценой с интересом. Он подтягивает к себе стул и садится. Достав из кармана куртки зажигалку и сигареты, он закуривает, закинув ногу на ногу. — Но это приказ, прежде всего, так что долго я ждать не буду. Югем глотает слезы, судорожно утирает щеки рукавом куртки и наконец тянется к мачете. — Приложи руку к полу, — говорит Шуга, выпуская сигаретный дым. Чонгук повинуется, не задумываясь. Нагибается вперед, стоя на одном колене, и прижимает руку к грязному деревянному полу, крепко стискивая челюсти. — Чонгук, не… — шепчет Тэхен дрожащим голосом. Он тянется к руке Гука, вызывая у Юнги усмешку, но Чон слишком грубо его отталкивает. — Не лезь, Тэхен, — рычит он, даже не смотря на него. Тэхен злится, что этот идиот снова решает за него, внутри все переворачивается, трудно осознать, что происходит прямо сейчас. Ненависть съедает, сил сдерживать в себе эти чувства больше нет. Чонгуку нет смысла ставить под удар себя. Тэхен окончательно запутался в себе, в чувствах к Гуку, в том, что движет им. Не убежать. Выхода и выбора нет. Он вцепляется пальцами в свои колени и поджимает губы, давя дрожь собственного тела. Чон просто глупый ребенок, действующий на эмоциях. Он задерживает дыхание, отбрасывает в сторону все мысли и резко поднимается на одно колено, но встать не успевает. Холодное дуло автомата упирается в затылок, не позволяя пошевелиться. — Не-а, не дергайся, хуже будет, — спокойно предупреждает Шуга, окидывая Тэхена равнодушным взглядом, заставляющим внутренности сжаться. Тэхен осторожно возвращается на место, сопротивляясь желанию послать ублюдка к чертовой матери. Будет хуже. И не только Тэхену. — У тебя десять секунд, Югем, — Юнги переводит взгляд на младшего Кима, крутя в пальцах тлеющую сигарету. — Десять, девять… — начинает считать, расплываясь в ядовитой улыбке. — Югем, давай уже! — рычит Чонгук, смотря на автомат, что нацелен на Тэхена. — Я не умру от этого! Югем начинает задыхаться, бешеное сердцебиение разрывает грудную клетку, рука едва держит рукоять мачете. Он подползает к руке Гука, трясущимися пальцами оттягивая рукав его куртки и громко всхлипывая. — Восемь, семь, я хочу забрать отсюда сувенир, шесть, — тянет Шуга, выпрямляясь и следя за действиями Югема. — Пять. — Я н-не могу, хен, не м-могу, — быстро шепчет младший, судорожно качая головой и сжимая руку Чона у локтя. — П-прости, Чонгук-хен, я не хочу… — Руби ее, блять! — кричит Чонгук, встряхивая Югема левой рукой. — Сделай хоть раз что-то, как настоящий мужчина! — Пять, четыре… — продолжает отсчет Юнги, затягиваясь и прикрывая глаза. — Три… Чонгук ловит на себе голодный взгляд Чимина. Черные глаза поблескивают, внутри вспыхивают искры безумия, а острый кончик языка проходится по нижней губе. Хочется плюнуть ему в лицо, вырезать эти проклятые глаза и сжечь. Страшно. Чонгук не представляет, каково это, не знает, чего ждать и будет ли лучше расслабить руку. Но нельзя, чтобы было страшно, нельзя показывать этим ублюдкам, что он напуган. Одна единственная мысль вертится в голове на повторе, не давая упасть в мрачную бездну. Ради Тэхена, ради Тэхена, ради Тэхена. — Два… Чонгук собирает все силы, заставляя свое тело расслабиться, и отворачивает голову к Тэхену, жизнь которого он спасает прямо сейчас. Тэхен смотрит в ответ, а в больших глазах застыли хрустальные капли слез. Шоколадные глаза успокаивают и придают уверенности. Это того стоит. Рука — ничто. Малая часть, которой он пожертвует ради него. Эту цену он заплатит, и пусть Чимин подавится его плотью. Чонгук сгибает все пальцы на правой руке, оставляя вытянутым лишь средний. Шуга смеется. — Один. Острое лезвие вгрызается в руку, моментально разрывая все ткани. Комнату заполняет истошный вопль.