Тёмный рыцарь II

Игоря мучают кошмары. Потные, мутные, горькие на ощупь. Игоря мучает совесть, когда он просыпается в немом крике по ночам и долго курит одну сигарету на остывшем балконе. Душевные терзания не прекращаются ни на секунду, оплетают Топору шею плотным жгутом, в попытке удавить неприкаянное тело. Чертов Фади, — думается Игорю на очередном выдохе. И тут же ему хочется дать себе пощечину, потому что он не ищет лучшего друга. Потому что не убил каждого, кто стоит за его похищением. Потому что он обнимает того, кто принадлежит не ему. Фади ничего и никого не помнит, но у Топора эта связь выжжена на сетчатке глаза и каждый раз, когда наступает темнота, он видит одно и то же лицо. Окровавленное, избитое, если не забитое насмерть. Зачем его забрали? Что с ним сделали? Эти мысли как бой в колокола по утрам. И с этими мыслями он возвращается к Фади, не к тому Фади, что каждый день сверлил его взглядом, когда он искал хоть какую-то информацию в ноутбуке; не к тому Фади, что звонил по ночам и спрашивал: "Антон не заходил?" А к тому Фади, у которого белый лист в голове, который вновь тянет свои тонкие ручки к Игорю, когда тот заходит к нему в квартиру. А Игорь не отпирается, не может себе позволить травмировать его больной и просоленый мозг снова. Очередную потерю он точно не выдержит, поэтому просто тихо надеется, что Азима сам все вспомнит, без психологической лоботомии. Фади забирает пакеты с продуктами из рук Топора, заботливо относя их на кухню, раскладывает их по полкам и между пачкой чая и печеньем видит свежую газету (Игорь их себе выписывает), из которой на пол падает небольшая бумажка, похожая на какое-то объявление, которое обычно вешают в подъездах. Фади хмурится, с недоверием поднимая листочек и его, кажется, пробивает крупным и ледяным потом, а ноги становятся совсем ватными. Словно он увидел то, что не должен был. Словно, он увидел что-то из прошлой жизни. И очередные помехи перед глазами тому подтверждение, но они не кажутся мимолетными, они пробивают череп острой болью, а где-то в носу лопается капилляр. Капля свежей арабской крови падает на помятый листок, на котором выцарапан печатными буквами адрес. Адрес, который Фади забыл, но абсолютно точно помнил раньше. И что-то внутри него подсказывает, что только он об этом помнил, и никто другой. // Фади шагает на тонких ногах по ночной пустоши, городской шум остался где-то позади, а впереди мерцают огни небольшого ангара. Фади несколько раз перепроверяет точность его местонахождения в телефоне и не верит тому, что видит. "Должен быть заброшеным" - думает Талибал, озираясь по сторонам, поддаваясь панике. Страх и неизвестность повели его сюда, о чем Игорь даже не догадывается, мирно разложившись у Фади на матрасе. Он не хотел напрягать друга, не хотел пугать его своими домыслами и возможными последствиями, поэтому когда за Азимой тихо закрылась дверь, он с легкостью выдохнул, вызывая такси. Шум голосов в ржавом ангаре и подступающая головная боль не сулили ничего хорошего, однако Фади заходит внутрь и жар, яркий свет, и запах пота обдает его лицо. Запах крови на бетонном полу. Вспышка, вспышка. Мокрая и давящая толпа. Вспышка. Крики прямо в ухо. Покажи мне искренность. Вспышка. Фади добирается до ринга и в лицо бьет свет софитов, ослепляет, путает. Пугает. Покажи мне нежность. Вспышка. Фади выталкивают в центр ринга и толпа начинает гоготать, а ведуший оглушает звонким голосом: — Да у нас новичок! Как тебя зовут, парень? — Тали... - запинается Фади, сглатывая вязкую слюну, - Талибал.

— Почему Талибал, Фади?

Вспышка. Азима не помнит, как руки его оказались плотно перевязаны бинтами, а народ вокруг затих, потому что на ринг вышел второй. Высокий, плечистый... голубоглазый. Фади даже кажется, что он его где-то видел. Он готов поклясться. — Ты впервые? - ухмыляется парень, потирая сломанный нос. — Не знаю... - скалится Фади. Все вокруг, будто бы, кричало о том, что он здесь был, но в кусках памяти белый шум, от этого только страшней. Получить по лицу Фади не боялся, боялся только не вспомнить дорогу домой и причину, почему его так тянет кого-нибудь ударить. Ведущий считает секунды до старта, а Фади разминает плечи, вставая в стойку. Мышечная память существует, потому что первый удар Фади блокирует рукой, а от второго уворачивается, уходя в сторону. Покажи мне боль. Вспышка. Вспышка острой боли в висках, когда оппонент нападает, двигается молниеносно, или это у Фади заторможенность в сознании. В любом случае его щеку встречает холодный бетон, на кровавое полотно которого добавляется еще пара новых капель. Соперник переворачивает его на спину и бьет наотмашь, безумие источая своим взглядом. Вспышка. Ледяной асфальт, ледяные капли прямо с неба. — Как ты мог... убить... - куски сознания рассыпаютя от точных и метких ударов. Воздух выходит из лёгких. Фади задыхается, когда слышит отдаленный голос ведущего, который сообщает о его нокаутировании. Ослабшие руки, которыми он старался отбиваться, безвольно падают на пол. Вспышка, вспышка. // — Ты где, блять, был? - нервно спрашивает Топор, прижимая ватку, смоченную спиртом к тому, что осталось от брови Фади. Талибал раздраженно и болезненно шикает, кусая разбитую губу, на которой уже успела образоваться корочка. Когда Фади завалился домой окровавленным и слегка пьяным, он не думал, что начнутся распросы. Он вообще ни о чем не думал. В голове впервые была пустота и какое-то жгучее чувство вины за возникшие воспоминания. Ощущение, что это было не с ним, будто какой-то фильм, где в главной роли тот, кто на него очень сильно похож. — Это не важно... - Фади, почему-то, не хочет признаваться в том, где был, будто это тайна, которая связывает его новую и старую жизнь, - Я кое-что вспомнил. Топор замирает, так и не промакнув остатки крови. Смотрит Талибалу прямо в глаза, с недоверием смотрит... С надеждой. — Я кого-то убил? - спрашивает Фади, облизывая иссохшиеся и стянутые кровавой плёнкой губы. — Я виноват в том, что с нами происходит? Игорь откладывает ватный диск в сторону, тяжело выдыхая. Садится напротив Фади на стул, руками сильными его худые плечи сжимая: — Ты не убийца, Фади, тебя подставили. Я и... Все об этом знают. - осекся Игорь, на секунду зажмуриваясь, потому что в голубых глазах младшего снова увидел родное лицо. — Ты не виноват... Шепчет, плечи сжимая инстинктивно сильнее. И Фади распознает это как дозволение, ощущая необходимость в этом, чувственную потребность. Наклоняется к Топору ближе, глаза чуть прикрывая, лишь бы скрыть отражение собственного брата на их дне и жалобно умоляет. В самые губы. — Поцелуй меня... Пожалуйста... Игорь цепенеет от ужаса и осознания того, насколько далеко он зашёл туда, куда не должен. Одиночество и и ломка Фади сбили его с истинного пути. Они две потерянные души, которые ищут спасения друг в друге. Но это не выход. Гарри это понимает и это позволяет ему отстраниться, выпуская Фади из своей хватки. Позволяет выпутаться из кокона обаяния Фади, попытаться что-то ему объяснить. — Мы не можем... — Но почему? - Фади искренне не понимает, обиженно хмуря брови. — Это неправильно. Вспышка негодования и гнева. Будто Фади уже слышал это. Будто Фади это уже проживал. Обида сдавливает глотку, а глаза режет солеными слезами, заставляя задуматься. Уйти в себя, замолчав на остаток вечера. Фади тяжело принимать отказ, а Игорю тяжело отказывать, ведь младшему не объяснишь, в кого он на самом деле влюблен. Хоть это и не правильно, порочно и карается законом, Игорь просто мечтает о счастье для всех них. Игорь мечтает найти Антона. // Фади безжалостно испепеляет себя взглядом в зеркале, надеясь в этих глазах найти хоть каплю памяти. Злоба, отвращение к себе. Беспомощность, боль в области висков, но не из-за ударов оппонента. Фади прокручивает в голове слова Игоря, снова и снова. Он точно знает, что слышал их раньше. Только, от кого? Зажмуривается болезненно, так, что под веками пляшут разноцветные искры. Фейерверк безумия, он разливается по нейронам, вспыхивает на задворках сознания, и затухает, падая в бездну отчаяния. Фади некуда бежать от самого себя, он заперт в собственном теле, которое так жалобно содрагается от немого плача. Слезы стекают по щекам, кожу щиплет горькая соль. Фади стирает её вместе с кровью и кусками плоти. Отрывает её от мертвого, почерневшего сознания. — Это неправильно. - эхом разносится в голове. Мутный, размытый образ. Высокий, сильный. Он сильно хватает за руки, прижимая к кровати. Он сильно вколачивает Фади в асфальт. Он все время твердит, что это не правильно. От него веет холодом и теплотой одновременно. Даже, скорее, жаром. Он пылает в огне своей ярости и злобы. Своей страсти и желания.

У него прострелена голова.

— Найди меня. - выцарапывается кровью у Фади в подсознании.

найдименянайдименянайдименя.

Секундная вспышка, куски киноленты собираются вместе, когда Фади зарывается в матрас, сворачиваясь клубочком, лишь бы унять эту боль.

Фади кричит, истерически, заливаясь плачем. Вырывается из чьих-то сильных рук. Повсюду кровь и запах страха. Он тягучий, заливается Талибалу в глотку, заставляя его задыхаться. Он видит ошметки тела, женского тела. Видит врачей и людей в форме. Его тащат на выход.

Быстрая перемотка.

Солнечный свет бьёт прямо по глазам, Фади прикрывает их рукой, чтобы рассмотреть человека перед собой. — Почему ты уезжаешь? Бросаешь меня? - Фади с непониманием, делает шаг вперед. — Так нужно. - нежный и, кажется, любимый голос обволакивает его худое тело, убеждает, что все будет хорошо. Но силуэт становится все дальше, а цепкие лапы все крепче сжимают его кости. Он совсем отдаляется, и человек в очках и черном плаще его за руку берет. А Фади кричит, глотку в кровь сдирая. — Антон!

Перемотка... Фади вскакивает, слишком быстро принимая вертикальное положение. В глазах на секунду темнеет. — Антон... - с ужасом осознания шепчет младший.