***
«Брунвульф, значит, – размышлял Тициан, глядя на всполошённый Маркарт. – Брунгильда – Изгой, это факт. Хасгерд, узнав новую информацию, немедленно передаёт её Брунгильде. А та – этому самому Брунвульфу. Но как, интересно, они умудрились подкупить стражу? Наверняка у них есть более серьёзный покровитель». Размышляя над этим, агент листал книгу Лаффориэль в поисках каких-либо зацепок, но пока встречал только главы мемуаров старой целительницы. МЕМУАРЫ ЛАФФОРИЭЛЬ. ОРКРЕСТ И вот мне уже шестьдесят девять лет. По меркам людей – стар… женщина в возрасте, по меркам альтмеров – подросток. И сейчас мне предстояло непростое испытание – пересечь пешком пустыни Эльсвейра, чтобы добраться до Торвала, столицы провинции, для лечения довольно богатого вельможи-каджита. Каждый, кто хоть раз пытался совершить этот самоубийственный переход, скажет, что второй раз он на это не пойдёт. Этот был моим первым и последним. Когда я, наконец, добралась до Оркреста, огромной орочьей крепости почти в центре пустыни, избежав при этом смерти от диких тварей, жажды и диких племён каджитов (я и не такое могу), даже эта клоака казалась мне раем. Правда, иллюзия быстро растаяла. Хотя Оркрест и подпадал под влияние Гривы, владыки Эльсвейра, и императора, но на деятельность внутри города закрывали глаза, пока орки не лезли повоевать в округе. Поэтому в городе царил первозданный хаос, по меркам цивилизованной альтмерки, по крайней мере. Над входными воротами висели трупы преступников с выклеванными стервятниками глазами – результат правосудия орков. Даже за стенами были слышны дикие крики и гвалт этого города. Как только я вошла под арку, то увидела настоящую войну: стражники перед вторыми воротами сражались насмерть с какими-то солдатами. Ко мне сразу же подбежал разгорячённый орк-страж в традиционной орочьей броне (и как только ему не жарко), как будто он только что крушил головы, а сейчас ему нужно на пост. – Чего надо, эльфка? – грубо спросил страж. – Э-э-э, мне в город нужно… – я живо растеряла всю свою спесь. – Зачем? – Отдохнуть от путешествия и поработать. – Тогда слушай сюда, девка! В Оркресте правит один закон – наш вождь Гузон. Как он говорит, так и происходит. Ввозить и вывозить можно всё, что угодно, но если поймают за воровство, – злобно зыркнул на меня громадный орк, – живо отправят над воротами висеть! А теперь плати. – Чего? За что это?! – от такого хамства я всегда становилась желчной. – За право войти в город, конечно. А, так ты не хочешь платить, девка? Тогда после того, как мы тебя изнасилуем, твой труп отправится вслед за этими белыми уродами, – показал он на то, как мёртвые изрезанные тела солдат волочили в направлении выхода из города. – Ну что, платить-то будем? Гони двести монет! – Двести монет?!! – моя нижняя челюсть была готова упасть в песок. – А, ладно, держи! – пришлось живо отдать деньги, представляя себе все угрозы верзилы. – Да, вот ещё, советую не закрывать глаза, девка! После такого пожелания мне и вправду стало страшно. Было совершенно ясно, что, в отличие от более-менее мирных крепостей севера, которые насчитывали от пятидесяти до семидесяти орков, Оркрест, который населяли почти две тысячи орков и боги знают сколько остальных представителей рас, был полностью лишён порядка и спокойствия. После прохождения вторых ворот моему взгляду открылась большая площадка с озерцом в центре. А вокруг него располагался огромный рынок, на котором, я уверена, можно купить всё, начиная от ковров и заканчивая рабами. Подойдя к водоёму, я решила, наконец, утолить жажду. Однако, увидев, что в этом озерке плавают не только груды мусора, но и орки, оттуда же пьют слоны и прочие звери, подумала, что потерплю до таверны. Когда мне посчастливилось-таки отыскать что-то отдалённо напоминающее трактир, он оказался полон орками и редгардами, между ними шла массовая потасовка. Протиснувшись между нещадно бьющими друг друга мужланами, я села за ещё не разбитую часть барной стойки и заказала себе чего-нибудь похолоднее. То, что мне принесли, очень напоминало прокисшее молоко, только чьё, не знаю. – Эй, трактирщик, – окликнула я имперца за стойкой, – не расскажешь новенькой, как тут живут? – Я те чё, проводник, остроухая? Вали отседова, если только ты не готова выложить сто монет за разговоры. – Сколько?!! – возопила я так, что многочисленные постояльцы даже на секунду перестали лупцевать друг друга. – Да пошёл ты, скампово дерьмо! – вконец разозлилась я и вышла из провонявшей навозом таверны. Ненавижу этот город!!! – Женщина, вы что-то хотели узнать? – услышала я за спиной мягкий голос. Обернувшись, я увидела каджита, судя по всему, торговца с рынка, возвращавшегося домой, ведь время уже подходило к девяти. Я, если честно, всегда питала жуткую привязанность к этим кошколюдям. Милая мордашка, пушистый хвост, острые ушки, мурлычащий голос и обходительные манеры – ну просто душеньки, а не разумная раса. И мне было совершенно всё равно, что каджиты прекрасно преуспели в двух профессиях: убийствах и воровстве, – из-за их феноменальных способностей в акробатике, скрытности и шпионаже. Я считала, что это всё предрассудки, ведь не все же норды – пьяницы и бандиты! Я несколько раз лечила каджитов. Больше всего меня поражало то, что в зависимости от фазы луны у матери могут родиться дети очень разных пород. Грубо говоря, у разговаривающего со мной торговца мог оказаться брат, напоминающий самую обычную домашнюю кошку. – О да, – еле сдерживала я своё негодование, – очень хотелось бы знать, как тут себя нужно вести, чтобы не нарваться на нож, стражу или чтобы не оказаться над воротами! – Женщина в первый раз в этом плохо пахнущем городе? Тогда Ра’Ваша считает своим долгом предупредить, чтобы собеседница следила за своим кошельком, потому что крадут тут часто. Также Ра’Ваша советует никак не привлекать внимание орков. Их закон тут – главный. Убил орка – смерть, ограбил орка – смерть. Правда, Ра’Ваша уверен, что если тебя за преступлением не застукали, то никакого расследования не будет, будь ты хоть трижды не орк. – Так стало чуточку понятнее, благодарю, любезный. Не подскажете, где я могу переночевать? – задала я мучавший меня столько времени вопрос. – А также поесть с дороги. – Ты – женщина, к тому же не орчиха. Так что Ра’Ваша советует зайти в западную часть города. Иди вдоль стены до самого водостока. Там и будет место для ночлега. Еда там же. А сейчас прости, Ра’Ваше нужно идти по своим делам. Ой, вот ещё, учти, что за выход нужно заплатить триста монет, это единственный вид налога тут. – Триста монет?!! – в ужасе вскрикнула я, но слушать меня было уже некому. Как и советовал каджит, я прошла вдоль западной стены. Но, увидев водосток, я поняла, как же меня надули: это оказалась большая ночлежка бездомных! Дёрнувшись за кошельком, я обнаружила его отсутствие. Тот хитрый каджит, отребье Малаката, обокрал меня, а теперь мне и вправду придётся ночевать тут. Все проклятия даэдра на голову этого кошака! Но это было только начало. Как оказалось, едой тот вор назвал сточных крыс, которых нищие вытаскивали из канализации и жарили на огне! Отвратительно!!! Процесс ловли был следующий. Водосток был размером как раз с одного человека. Нищие разбивались на пары: один лез в тоннель и лежал там, пока ему не удавалось поймать хоть одну, а второй его вытягивал, когда тот ловил в трубе крысу. Мне пришлось быть в трубе, так что выглядела я ужасно, пахла, наверное, так же. В общем, после “обильного” и “сытного” ужина я легла под открытым небом и начала придумывать, как мне скорее раздобыть денег, хотя бы триста монет, а по-хорошему около пятисот. Так ничего и не придумав, я решила дождаться утра и легла спать в надежде, что меня не убьют или не изнасилуют этой ночью. Утром, правда, ни одной дельной мысли мне в голову так и не забрело. Видимо, разбежались от запаха крысиного харча, до сих пор вспоминать больно. Вот так благородная уроженка Саммерсета попала в блошиный конец Оркреста. Делать нечего, я отправилась бродить по городу в поисках работы. Я почти сразу поняла, что быть больным или раненым в орочьем городе не принято. Тут только три состояния: жив, обворован и мёртв. И перейти от одного состояния к другому было крайне просто. Только на моих глазах за первые три часа уже забили до смерти трёх человек, в том числе и одного орка. Как я не пыталась им помочь, но оживить не сумела. На меня тоже пару раз пытались наброситься, но я быстро убегала прочь от неприятностей. Ближе к полудню, окончательно заблудившись в бестолково построенном городе, я услышала рёв толпы и звон оружия. Я, конечно, слышала про боевые ямы Оркреста, но не думала, что они такие большие. Огромный вырытый колодец, в который с двух сторон подводились тоннели для сражающихся, плотно окружала толпа людей, делавших ставки на бойцов. – Подходите, подходите! – орал что есть мочи зазывала перед трибунами. – Сегодня у нас в программе: бои вольных бойцов и рабов, стенка на стенку, один на один и против ужасных чудищ! Вы можете поставить на исход боя сто, двести или триста золотых, если выигрываете, получаете в два раза больше! «И почему в этом городе всё меряется в сотнях?» – думала я, проходя мимо ямы и направляясь в залы бойцов, быть может, там у меня получится немного подзаработать? Я с трудом нашла туда вход, а спустившись в сами казармы, поняла, что мне ещё повезло спать у водостока. В полумраке помещения теснилось человек пятьдесят, кучковавшихся около различных манекенов. Дышать было нечем, вентиляция явно не справлялась с таким количеством народа. Неудивительно, что довольно часто бойцы падали в обморок из-за нехватки кислорода. Найти главного тут не составило труда – это был самый большой и крикливый орк во всём Тамриэле. – Чего тебе, вонючая эльфка? – безо всякого приветствия перешёл к делу зеленомордый. И почему среди орков столько расистов? – Проваливай, если только ты не пришла сражаться! – Нет, уважаемый, – со всей возможной вежливостью отвечала я. – Не нужна ли вам целительница высшего разряда, чтобы оказывать медицинскую помощь раненым в боях гладиаторам и зверям? – Чё ты вякнула, желтушная? Врачевать? Гладиаторов?! Ах-ха-ха-ха, – дико заржал верзила. – Ты чё мелешь, дура?! Ты либо выиграл, либо сдох, ах-ха-ха-ха! – не переставал он хохотать так, что заглушал все звуки вокруг. – А как же травмы выигравшего? Его же могут ранить! – совершенно растерянно возразила я. – Я тя щас раню, если ты не отвянешь от меня! Катись прочь, эльфская шлюха, пока твою башку не размозжил! – внезапно вышел из себя распорядитель, и мне пришлось быстро ретироваться. Я тихо присела у стены, стараясь отвлечься от страшной вони в подземелье, но даже тут мне спокойно посидеть не дали. – Эй, узкоглазая, ну-ка вали с моего места! – наехала на меня невесть откуда взявшаяся орчиха. – Мать твою! Зеленорожая, может быть, будешь повежливее со мной, а? – не выдержала от постоянных оскорблений я. – Как ты меня назвала, шлюха?! – взбеленилась грубиянка, но тут же с судорожным вздохом осела, держась за стену. – Тебе повезло, дрянь, что эта тварь всё-таки зацепила меня, иначе я бы отпинала тебя до полусмерти! Всё-таки у того саблезуба были хорошие когти. – Дай посмотреть, – резко поменяла я настрой. Мне хватило лишь взгляда, чтобы понять: без помощи эти три глубоких пореза на икре грозили обернуться потерей ноги. – Да пошла ты, уродина узкоглазая! Ни септима тебе не заплачу! – Ты рискуешь потерять ногу и остаться беспомощной в городе, где правят сила и естественный отбор! И тебе жаль десяти монет на первоклассное лечение?! – окончательно отчаялась я понять логику, по которой живут в этом полном расизма городе. – Сколько?!! – крикнула грубиянка, будто бы я назвала какую-то непомерно большую сумму. – Да что же ты раньше не сказала?! Деньги получишь, как на ноги встану. За то время, которое прошло с моего отъезда из столицы много лет назад, я стала гораздо меньше заботиться о материальных благах. Даже не знаю, как это назвать, но я научилась сочувствовать людям, стала меньше воротить нос от больных нищих (но только от больных), которые мне и септима дать не могли. За эти девять лет я повидала много клоак мира, но эта дыра вызывала у меня больше всего смешанных чувств: в этой вонючей помойке, кроме расистов и воров, наверняка ещё остались честные люди. Так что я вдохнула спёртого воздуха и сконцентрировалась. Подобные порезы для меня – сущая мелочь, у моей неожиданной знакомой аж глаза на лоб полезли, когда она увидела, как стягиваются рваные раны на её икре. – Да ты волшебница! – восторженно громыхнула орчиха, будто бы это было непонятно. – Эй, народ! Тут волшебница раны лечит всего за десять монет! – крикнула она на весь зал. Вот она – сила рекламы. Местные грубияны и убийцы, услышав от своей соратницы подобные новости, сразу же выстроились в очередь. Похоже, что десяток септимов – сущая мелочь здесь. Тут же посыпались странные просьбы, вроде заделать дыру от стрелы, но оставить шрам, за которые я, чего греха таить, брала дополнительно по пять септимов. Мелочь, а приятно. Чего только у меня не просили: улучшить зрение, слух, отрастить палец или целую руку, срастить кости, вылечить диарею, которая поражала чуть ли не каждого в этом подземелье. Один мужлан даже просил усилить потенцию, на что получил вежливый отказ. Единственным, кому не нравилась моя деятельность, был орк-распорядитель. После официального закрытия ям я уже собиралась уходить, позвякивая кошельком с почти тремя сотнями септимами, как этот верзила подошёл ко мне. – Слушай сюда, дырка с ножками, – схватил он меня за горло огромной лапищей. – Если ещё один разочек придёшь сюда, я кину тебя дурзогам в клетку! Ясно, желтушная? Мне даже отвечать не нужно было, по моим полным страха глазам он увидел, что я всё уяснила. Отпустив меня, он удалился, мерзко ухмыляясь. – Эй, волшебница, ты в порядке, – окликнула меня, подбегая, моя недавняя знакомая. – Смотрю, ты рассердила Орума, да ты не промах! – Чего он так, будто бы я ему что-то сделала? – Сделала и ой сколько! – радостно улыбалась клыкастая. – Он имеет долю с доходов в яме, а ты лишила его всех денег за лечебные мази, которые он продаёт втридорога. Но, хоть ты и подлатала почти всех, кто того хотел, завтра им опять это понадобится. – А что тут завтра? – исключительно из вежливости поддержала разговор я, не выпуская из виду мешочек с монетками. – Большая Бойня – ежемесячная большая-пребольшая драка. Там много смертей и много денег. Мне завтра предстоит сражаться с неизвестными противниками: зверями и… ну, не-зверями! – Погоди, а где держат зверей? – поинтересовалась я, а в голове у меня зарождался план. – В вольерах с северной части арены. На клетках написаны имена бойцов, с кем они будут сражаться. А тебе зачем? Зверей-то лечить не нужно, это всем известно! Да и гладиаторов туда не пускают. – У меня есть план, как мы можем хорошо разбогатеть, – хитро улыбнулась я, увидев алчный блеск в глазах “напарницы”. – Но сначала я пойду есть, ибо у меня почти весь день во рту даже крыс не было. – Тогда пошли, я покажу тебе местечко, где можно недорого перекусить, кстати, меня зовут Бамф гра-Гаш. Бамф очень понравились мои рассказы про путешествия, особенно про Сиродил. Когда-то она жила на родине орков в Рогтарианских горах, но сбежала сюда и теперь сражается в ямах каждый день. – В Орсиниуме слишком холодный климат. Тут гораздо теплее! – ответила она на мой вопрос о её родине. Далее я изложила ей свой план: поскольку я не гладиатор, а зритель, к тому же женщина, мне ничего не стоит отыскать зверя, который будет с ней сражаться, и…вытянуть из него все его силы. После такого он ещё долго не сможет нормально сражаться. – Это жульничество, волшебница, – справедливо заметила Бамф. – Просто шикарный план! – Золотишко поделим так: треть мне, две трети тебе, идёт? – С чего это ты вдруг берёшь себе меньше? – засомневалась Бамф, напрягая извилины. – Просто мне не так много нужно! Всего лишь набрать на выход и на еду в дорогу и всё, честно, – прямо ответила я. – Ладно уж, надеюсь, твой план сработает. До завтра! На следующее утро я чуть свет сразу же прибежала к вольерам. Как и предполагалось, из охраны были одни орки. Я очень-очень надеялась, что хоть кто-нибудь из них в своих сексуальных предпочтениях окажется не расистом. И тут я заметила выходящую из вольеров альтмерскую девушку. Да это же всё упрощает! Когда невинная жертва моего алчного плана тихо присела за углом, чтобы справить нужду, я вышла и предстала перед ней. – Эй, может, ты отвернёшься, попрошайка? – попыталась выгнать меня отнюдь не стыдливая работница зверинца. В ту же секунду она была вырублена ударом камня по голове. Да тут даже сородичи считали меня дерьмом! Мой расчёт был прост: насквозь пропитанные расизмом орки в городе не заметят разницы между двумя альтмерами, к тому же в одинаковой одежде. Но не всё пошло так гладко… – Эй, ты! Ты не Эйлонви! Ты тут не работаешь, куда это ты направилась? – остановил меня орк-охранник, положив огромную лапищу мне на плечо. Это был бы крах моего гениального плана, если бы не способность к импровизации! – По-жалуйста, про-о-стите! Эйлонви сегодня нездоровилось, и она попросила меня подменить её… – Ах она, желторожая дрянь, отлынивает от работы! Ладно, заходи, сегодня ты вместо неё! Ожидание длилось вечно, но, в конце концов, толпа на трибунах заревела, приветствуя кого-то. Впоследствии я узнала, что это был никто иной, как Гузон гро-Ротвор, вождь Оркреста. – Братья мои, наступил очередной праздник бойни! – под громогласные вопли толпы начал вождь. – Во всём мире нас, орков, презирают и ненавидят, считают свиньями, но тут, в нашем Оркресте, мы, орки, презираем и ненавидим всех! В наших собственных крепостях жестокие вожди заставляют наших братьев работать в шахтах во славу Малаката, забирая себе всех женщин крепости! Но тут, в Оркресте, вы, орки, вольны делать всё, что пожелаете, брать ту женщину, которую пожелаете! В нашем королевстве, Орсиниуме, наши братья живут как в тюрьме, наслаждаясь жалкой землёй, которую им бросили, как кость! Но тут, в Оркресте, мы, орки, по-настоящему… свободны!!! – последнее слово было выкрикнуто с особенным одухотворением, присущим проповедникам. Последнюю фразу самой бредовой речи в мире огласили множество боевых кличей с трибун, видимо, орков-почитателей. – И сегодня, братья орки, много славных воинов будут драться, чтобы порадовать вас своей победой или смертью! Да начнётся бойня! Далее начались бои, во время которых я слышала всё, что происходило на арене. И когда объявили Бамф, медведь уже был готов. Сильные заклинания поглощения – очень сложная штука, но мне они по зубам. Косолапый после него еле передвигался, мне даже его жалко стало. Неудивительно, что выводили его на арену долго. Разумеется, что Бамф одолела его спустя секунд двадцать. Стадион встретил эту победу вяло, уж больно быстро она убила медведя. Следующий противник – дурзог. Эти средних размеров твари встречаются в подземельях Морнхолда, столицы Морровинда. Но и без этого их ареал довольно широк, так что непонятно, откуда его привезли. На вид они неопасные, но их когти и челюсти могут порвать даже кольчужный доспех, делая дурзога опаснее медведя. Снова небольшая вспышка красного, пока никто не видит, и бедная животина уже еле челюстями щёлкает. Выход на ринг, и…толпа ревёт от восхищения и жажды крови. Хоть орчиха и туповата, но сообразила, что стоит потянуть бой для разогрева зрителей. Я ходила от клетки к клетке, но не нашла больше вывесок. Бой на арене уже закончился, но тут объявили следующий бой Бамф… с гладиатором, сражавшимся в другой яме! Я бросилась на трибуны как можно скорее, жаль, на ставку потратиться пришлось. Противником моей напарницы стал данмер-маг, даже на первый взгляд выглядящий так убого, что я успокоилась и решила просто насладиться боем. Не тут-то было: способности к магии у данмера были самые что ни на есть посредственные, да вот его оружие, красивый резной посох, было просто потрясающим! Сразу видно, что купленный, да вот только на какие деньги? Наверное, богатый малыш купил красивую игрушечку, чтобы ею хвастаться. Первый же выстрел показал, что ни разу это не игрушечка! Яркая синяя молния прошелестела в воздухе и только благодаря плохой наводке не попала в цель. На месте попадания произошёл взрыв молний, зацепивший Бамф. В первую же секунду после атаки мы обе поняли кое-что. Орчиха – что не переживёт прямого попадания по себе, а я – что безмерно хочу этот посох! К сожалению, все трофеи оставались в казне игр, но не об этом сейчас. Бамф резко бросила всё своё оружие. Её противник снова выстрелил из посоха, но орчихи там уже не было: она спряталась за одним из искусственных препятствий на арене. Я поняла стратегию напарницы: любое зачарованное оружие имеет свой предел использования, количество зарядов, так сказать, а у сильных зачарований, вроде этих молний, их обычно совсем немного. Только и нужно, что уклоняться! Ловкость и скорость передвижения орчихи в тяжёлой броне просто поражала меня. Если взрыв и задевал её, то только чуть-чуть. Вскоре посох истратил весь магический заряд, Бамф не спеша взяла своё оружие и… ещё целых полчаса гонялась за данмером, уворачиваясь от слабеньких огненных шаров. В конце концов, финальный удар достиг-таки черномазого прямо по его темечку. Похоже, я становилась расисткой в этом городе. Бамф праздновала победу, мне же было не до того. Я со всех ног бежала к сокровищнице ям, куда сносили трофеи после битв. Охранялась казна почище дворца, но моё природное обаяние, искусная маскировка и знание поглощающих заклинаний позволили мне попасть внутрь. Моему взору предстало довольно большое помещение, заполненное всякой всячиной: мечами, топорами, доспехами, золотом, посохами и прочим… Как жаль, что у меня совсем не было времени хорошо осмотреться! Успела только доверху набить кошелёк септимами, схватить какой-то красивый шлем, стащить из корзины целую горсть колец, от некоторых, кстати, веяло зачарованием. Ну и цель моего визита – посох под красивым названием «Громператор», пустой, конечно. Заодно с ним я прихватила большой заполненный камень душ, чтобы зарядить его. В общем, неважно набрала, можно было бы больше. Кажется, ранее я писала, что начала отказываться от материальных благ? Я не лукавила! Я решила не жадничать и сразу же бросилась бежать к воротам, пока меня не ограбили или не поймали. Вечерело, и в свете заходящего солнца я прибыла прямо к входным воротам. – Что, на выход собралась, узкоглазая, а? – язвительно спросил охранник. – Плати триста монет или… – Да-да-да, я поняла уже, есть у меня триста монет, – я заплатила за проход и уже спокойно собиралась выйти, как сзади донёсся знакомый отвратительный голос. – А ну, стоять, шлюха узкоглазая, жульё, – опять поносил меня расист Орум, надзиратель в яме. Видимо, следил за мной. Да как я не заметила эту гору за собой? – Думала, что сможешь обокрасть нас?! Болтаться тебе над воротами… – Обзовёшь меня ещё раз, дерьмо скампово, и я тебя, мерзкий выродок, испепелю к скамповой матери! – окончательно потеряла терпение я. Разумеется, тупой орк не понял намёка и попёр на меня со своими дружками. И, поскольку я уже была за воротами, оставалось только оставить прощальный подарок. Как хорошо, что я зарядила «Громператор». Прямого попадания сильнейшей молнии посоха не хватило, чтобы убить гигантского орка, но, чтобы оставить ожог размером с него и заставить сквернословящего ублюдка кувыркаться в конвульсиях, было достаточно. – Счастливо оставаться, отребье Малаката! – бросила я назад самое страшное оскорбление для орка и бросилась наутёк. Я бежала сломя голову, а когда остановилась и обернулась, то обнаружила, что за мной никто не гонится. Я осталась одна с кучей денег, отличным посохом и провиантом на всю дорогу. Не знаю, удалось ли Бамф выбраться из города в тот день или в какой другой из дней. Забегая вперёд, скажу, что много лет спустя, работая в Бруме (самый северный город Сиродила, там произошла одна из переломных битв Кризиса Обливиона) лекарем, я наткнулась на кладбище на могилу некой Бамф гра-Гаш. Надпись на надгробии гласила: «Верной соратнице по оружию и лучшему учителю от преданных друзей из Гильдии бойцов. Пусть твоя сталь будет острой, а броня крепкой!» Я не уверена, что это именно та Бамф, которую я знаю, но имя полностью совпадает. Вот так мне удалось покинуть самый отвратный город всего Эльсвейра, уж поверьте, я знаю. Грязная и воняющая, с больным от крыс животом, но сильно разбогатевшая, я пошла дальше на юг, где, согласно карте, можно было нанять транспорт до Коринфа. Никогда, я подчёркиваю, никогда (это слово не забыть обвести несколько раз) не приезжайте в Оркрест!***
Тициан улыбнулся, прочитав последнюю фразу, и перелистнул страницу. Оттуда выпала маленькая записка, адресованная Хасгерд. Удивлению Тициана не было предела: «И откуда в книжечке Лаффориэль это? Почему она не хотела её отдать? Ладно, почитаем», – и агент развернул пергамент. «Хасгерд! Твоя задача – следить за этим старым хрычом, ярлом. Он НЕ должен совать нос в наши дела. Прояви инициативу! В случае если тебя раскроют – приходи ко мне. Два рта». Судя по записке, последние два слова могли быть только подписью, причём довольно странной. «Что же ты творишь, Хасгерд? – думал агент, перечитывая написанное в поисках зацепок. – Что же заставило тебя пойти на сделку с Изгоями, ведь у тебя было всё, чего только не пожелай. И что за странная подпись? Думаю, пора опять навестить Софиуса». В лавке Софиуса было пусто, что неудивительно. Материальное состояние большинства жителей не позволяло покупать такие дорогие вещи, как золотые украшения. Поэтому Софиус мог целыми днями сидеть в одиночестве и так никого не дождаться. Сама лавка представляла собой каменную комнату с двемерским орнаментом на стенах. Под потолком висело гномье приспособление, отдалённо напоминавшее круглую люстру. Когда в небольшие отверстия по краю вставили свечи, устройство ею и стало. Вдоль стен тянулись какие-то трубы, чьё предназначение также было неизвестно. В центре комнаты был сооружён прилавок, на который Софиус водрузил витрины. В них под надёжными замками лежали красивые браслеты, ожерелья, кольца и прочие изделия из драгоценным металлов. Услышав скрип открывающейся металлической двери, в помещение с верхнего этажа спустился сам владелец лавки. – Здравствуй, Тициан! – кивнул Софиус. – Ещё раз здравствуй, – поздоровался агент. – Подчеркну, что ты можешь помочь мне опять. – Помощь за плату! – Получишь, если информация подтвердится. У меня есть подписанное послание и имя, что ты можешь сказать по этому поводу? Тициан передал Софиусу записку и сказал имя. Тот его очень внимательно прочитал и почти не раздумывая ответил. – Конечно знаю! Брунвульф Два Рта, не спрашивай, почему его так зовут – не знаю! Он… торговец. – Чем торгует? – Ну… женщинами он торгует. У него бордель, и да, мне случалось там бывать, по работе, разумеется! Жрицы любви обожают деньги и сплетни, как и я! Кстати, о нём самом я мало что могу рассказать. Но Тициан уже не слушал, лишь скрип двери возвестил о его уходе из магазина. Найти заведение этого самого Брунвульфа оказалось несложно: очень уж знаменитым местом был этот бордель. Длинное двухэтажное здание с множеством окон, откуда доносился смех, стоял прямо около небольшого канала, через который прямо к входу перекинули мостик. Тициан также имел и личную причину отыскать этого типа: имперскому разведчику страшно хотелось выяснить, почему же его прозвали «Два Рта». Дверь ему открыла вызывающе обнажённая девушка, одарив поистине сладкой улыбкой. – Добрый день, дорогой гость, – она проводила его в прихожую. – Желаете расслабиться? – Именно, – Тициан вошёл внутрь, незаметно рассматривая помещение. Изнутри заведение выглядело гораздо уютнее, чем снаружи. По стенам висели атласные красные шторы, закрывавшие плесневелый камень, повсюду стояли мягкие диванчики, на которых сидели благородные господа и вели беседы с обнажёнными и совершенно бесстыдными девицами. На полу лежали невероятно роскошные ковры, на маленьких столиках стояли вазы с цветами, пахнущими так сильно, что агенту захотелось снова выйти на улицу. Как понял Тициан, первый этаж предназначался для особо стеснительных господ, которые не могут перейти к основному действию без прелюдии и алкоголя. Зато вот второй этаж представлял собой простой коридор с дверьми в обе стороны, откуда доносились соответствующие заведению звуки. Тициан слышал об этом борделе гораздо больше, чем о его малоизвестном владельце. Якобы тут найдётся девушка на любой вкус и цвет, буквально. Среди “персонала” были представители всех рас Тамриэля, а самой популярной работницей уже долгое время оставалась аргонианка. Видимо, у многих людей не хватало воображения, чтобы реализовать что-то большее, чем сцены из книг «Похотливая аргонианская дева». Тициан вообще не понимал, как можно в здравом уме переспать с ящерицей? А ещё при входе агент заметил спуск в подвал. «Где же тут прятать женщину от посторонних глаз? – размышлял он. – Держать её в комнате наверху слишком опасно, там больно много народа. Вот подвал – другое дело: тихо, темно». Однако обследовать подвал незаметно мешал огромный орк-вышибала, стоящий в углу. – Добрый господин, – обратилась к нему сопровождающая, – быть может, вы желаете выбрать себе спутницу? Сейчас посетителей мало, поэтому вам будет на что посмотреть. – Зачем же такие сложности, – торопил события Тициан. – Вы мне отлично подходите! – Ваше решение мне льстит, – притворно покраснела девушка. – Желаете выпить? – Разумеется, но быть может, спустимся вниз? Я готов добавить септимов, чтобы нам никто не мешал. – Простите, господин, но помещения для особых гостей сегодня заняты Брунвульфом, владельцем этого заведения. Но не беспокойтесь, в комнатах на втором этаже никто нам не помешает! – сладко ответила девушка, соблазнительно выставив босую ногу. – Что ж, – менял на ходу план Тициан, – пусть будет так. Пойдёмте наверх, не люблю, когда за мной подглядывают орки. – Понимаю вас, господин, – учтиво ответила проститутка, поднимаясь вместе с клиентом на второй этаж, – но вы должны понять, что даже в храм любви иногда приходит война. И тогда в нашу защиту выступает Богром, наша опора. Да, к слову, у нас запрещены любые наркотики, скума особенно, надеемся на ваше понимание. После этих слов у Тициана моментально созрел в голове план. Скума – сильнодействующий наркотик, который делают из лунного сахара. Каджиты, эти кошки из Эльсвейра, используют скуму как горячительное. У всех представителей рас вызывает сильнейшее привыкание, а в большинстве городов Тамриэля её распространение запрещено и строго карается. – Проходите, господин, не стесняйтесь, – пригласила Тициана в одну из комнат на втором этаже спутница. – Располагайтесь. Зря она отвернулась от агента. Сильные руки схватили бедную девушку: одна закрыла рот, вторая пережала обе артерии на шее. Спустя несколько секунд бесполезной борьбы жертва безвольно обвисла, потеряв сознание. Тициан быстро обыскал тихо посапывающую девушку, вытащил ключ от комнаты и вышел. «Очнётся она примерно через минут десять, ещё минут пять уйдёт на то, чтобы её выпустили из комнаты. Более чем достаточно времени, – размышлял Тициан, запирая комнату и выбрасывая ключ. – Теперь орк-вышибала!» Агент быстро спустился на первый этаж и подбежал к орку. – П-простите, уважаемый, – искусно изображая застенчивость, залепетал Тициан, – там, в соседней комнате… – Что в соседней комнате? – грубовато ответил вышибала, которого явно не учили говорить с гостями. – В двадцать третьей комнате… Т-там пьют скуму! – прошептал в самое ухо орку агент. – Спасибо! Сейчас у кого-то зубы вылетят, – отстранил доносчика зеленокожий и потопал наверх. Тициан лишь улыбнулся и тихо сбежал по ступенькам в подвал. Там располагались помещения для особо важных гостей, а то, что они там делали, вряд ли было приятным или красивым. От лестницы шёл узенький коридор. Пройдя по нему, агент увидел дверь, с виду очень массивную. Тициан уже почти дошёл до неё, когда она открылась, и в проёме показался невысокий норд с чёрными волосами. По внешности сразу и не поймёшь, что же Брунвульф такого сделал-то, что его прозвали «Два Рта». Зато вот магом был наверняка, что доказывал огненный шар в его руке. Для натренированного диверсанта и разведчика тайного разведывательного подразделения Императора такие посредственные маги – просто мухи. Брунвульф не успел даже одного заряда выпустить, когда метко брошенный эбонитовый кинжал Тициана воткнулся ему прямо в глаз. Мёртвое тело рухнуло внутрь комнаты, будто подпиленное дерево. «Раздери меня даэдрот! А как я теперь узнаю, за что его так прозвали?» – слегка расстроился Тициан, но времени на сожаления не было. Зайдя в комнату для “особых клиентов”, Тициан нашёл Хасгерд, вжавшуюся в стену. Стены комнаты были обиты толстой тканью приятной расцветки. Посередине стояла кровать для двоих, вдоль стены – несколько шкафов. Закрыв дверь на щеколду, убийца повернулся к перепуганной женщине. – Доброго дня, госпожа Хасгерд, – поприветствовал её Тициан. – Нам надо поговорить. – Нет, пожалуйста, я ничего не знаю, клянусь! – Увы, но я не поверю тебе, да и вопить я, если честно, не вижу смысла. Комнаты для особых гостей всегда обиты толстым слоем ткани, чтобы не было слышно никаких звуков. Просто отличные места для пыток и убийств. – Я ни в чём не виновата, Тициан, у меня не было выбора, клянусь! Пожалуйста, не трогай меня! – дрожала всем телом Хасгерд. – Выбора не было, говоришь? Что же такого пообещали тебе Изгои, что настолько близкая к ярлу женщина предала целый город? – Я ничего не знаю, клянусь, – всё твердила Хасгерд. – Посмотрим. Знаешь, среди моих коллег я слыву мастером пытки. Поверь, ты выдержишь долго… Тут из шкафа послышались шевеление и какие-то звуки. Хасгерд дёрнулась в сторону, но Тициан предупредительно поднял окровавленный кинжал, приказывая женщине вернуться на место. Открыв дверцы, агент увидел корзину, а в ней – копошащийся свёрток. – Теперь всё предельно подчёркнуто, – поднял корзину Тициан, не выпуская кинжала. – Они взяли твою дочь в заложники, да? Ясно, зачем ты работала на Изгоев, почему не сбежала из города при возможности. – Тициан, прошу, – умоляюще посмотрела на агента Хасгерд, – отпусти нас. – Напротив, – шпион слегка отогнул простыню кинжалом, испачкав её в крови Брунвульфа. – Сдаётся мне, наш разговор теперь пойдёт бодрее. – Нет, прошу, – воскликнула Хасгерд, – они же убьют её, когда узнают! – Стоит ли опасаться Изгоев, когда они далеко? Ведь я гораздо ближе, и поверь, у меня нет желания сохранять ваши жизни. – Изгои? – воскликнула Хасгерд, с ненавистью глядя на агента. – Кроме Брунвульфа и Брунгильды в Маркарте больше нет Изгоев! Я боюсь Ньюхейма Одинокого! Я не знаю, как он сумел договориться с теми, кто стоит за Изгоями, но это он отправил убийц в святилище Аркея! – Врёшь, Хасгерд, – садистски улыбнулся Тициан, поигрывая кинжалом. – Зачем это досточтимому тану заключать сделку с дикарями? Ему это не выгодно. – Нет! – быстро говорила женщина, глотая слёзы и неотрывно глядя на кончик ножа около ребёнка. – В этом-то всё и дело! Ньюхейм отчаялся, его серебро никто не покупает! Даже замена обычных рабочих на преступников не помогла. Его бы ждало разорение, если бы Изгои не стали покупать его серебро! – Что?! – скептично улыбнулся Тициан. – Ты хоть понимаешь, какой это бред? Изгои? Покупают?! – Это не бред! – руки у Хасгерд безостановочно тряслись. – Они скупают серебро, дёшево, но это всё, что у Ньюхейма есть! Ему нужны деньги, чтобы убить ярла! И меня с дочкой он тоже убьёт! – Ладно, – после недолгого раздумья сказал Тициан. – Какие у Ньюхейма планы насчёт Изгоев? – Я не знаю! Я знаю только, что Ньюхейму велели убить того парня, Варди! А Ньюхейму не нравится, когда ему приказывают! – выкладывала всё Хасгерд. – Это всё, больше я ничего не знаю, клянусь! Пожалуйста, вытащи нас отсюда, Тициан, прошу! – Хорошо, – согласился Тициан. «Она будет отличным козырем в игре с Ньюхеймом, а её дочурка послужит гарантом». Внезапно снаружи раздались громыхающие шаги, и дверь в комнату выбили несколько крепко сколоченных мужчин. Предводительствовала ими вооружённая женщина в тяжёлой броне. Тициану хватило только одного взгляда, чтобы узнать Бьорну, хускарла Ньюхейма. Агент недовольно поморщился: его нашли значительно раньше запланированного. «Где же я где-то так сильно намусорил? Или это совпадение?» – успел подумать Тициан. Отряд солдат вломился в крохотную комнатку под крик Хасгерд и плач проснувшегося младенца. Солдаты особо не церемонились, ударив женщину по лицу, скрутив и вытащив Хасгерд прочь. – Добрый день, Бьорна! Рад вас видеть! – совершенно спокойно поздоровался Тициан. Он нисколько не удивился случившемуся. Можно было даже сказать, что агент мысленно готовился к этой встрече. – Назови мне хоть одну причину, чтобы не убить тебя на месте, – угрожающе начала Бьорна. – Я хочу предложить Ньюхейму то, чего он так страстно желает! Ну как, заинтересовал? – Хорошо, – стальным тоном ответила хускарл. – Народ, заберите эту хнычущую курицу и уходим, пока стража не набежала! А ты, ни на шаг в сторону! Выходя из борделя, Тициан был готов поклясться, что видел торчащий из-за угла нос Софиуса.***
Дом тана Ньюхейма, «Влиндрел-холл», говорят, был куплен им за кругленькую сумму, более двадцать тысяч септимов вместе с меблировкой. Разумеется, около его дверей стояла охрана. Расчёт был простым: если тан настолько обнаглел, что приказал своим головорезам действовать в открытую, то даже разоблачённым будет играть до последнего. Как говорили на юге: «Делать хорошую мину при плохой игре». Да тут ещё и такая возможность: цель нескольких покушений сама пришла в дом убийцы. Несмотря на это, Тициан был совершенно уверен, что с ним ничего не сделают. Внутри дом тана впечатлял своим убранством: ковры на стенах, ковры на полу, картины известных художников, развешанное по стенам оружие, ряды манекенов в доспехах. Вооружённая охрана в прихожей негостеприимно обнажила оружие , с кухни тянуло чем-то вкусным, на столе уже разложили столовые приборы и стаканы. -Добрый вечер, Тициан, присаживайся, – пригласил Ньюхейм к столу своего гостя. – Давай поедим и обсудим всё, что ты хотел бы мне сказать. – Прежде всего, тан, – обратился гость к хозяину, присаживаясь за стол, – должен отметить расторопность ваших людей. Я не ожидал, что они найдут меня и Хасгерд так быстро. – С ней всё в порядке? – с интересом спросил Ньюхейм. – Вполне, хотя должен признать, что она чуть не поседела раньше срока. Но жить будет, – улыбнулся шпион. – Что ж, мы это исправим… итак, вот ты передо мной. Всё знаешь. Есть причины не убивать тебя? – Всё очень просто, тан. Вы хотите того же, чего и я. – Это чего же? – Чтобы на троне Маркарта сидел менее… принципиальный человек, чем нынешний ярл. Изгои, подчеркну, помогли: устроили хаос, дали вам денег, которых так не хватало, в Маркарте царят бунтарские настроения. Но, сдаётся мне, скоро потери превысят прибыли. Как скоро люди, стоящие за Изгоями, решат, что вами можно командовать? – Предположим, что ты прав, мне действительно не нравится подчищать грязь за дикарями. Но какой же у тебя интерес в этом деле? – Скажем так, мне очень не нравится нынешний ярл и его лозунги. Таким нехитрым образом, можно подчеркнуть, что моя сторона также определена. Кстати, вы знаете, почему Брунвульфа зовут… звали “Два Рта”? – Меня не интересуют такие мелочи, только цифры. Но я благодарен тебе за то, что разыскал убежавшую женщину раньше ярла. Бьорна, – обратился к хускарлу Ньюхейм Одинокий, – позаботься о… деталях. – Слушаюсь, мой тан! – Тициан, или я должен сказать “специальный агент”, с нашими мотивами мы разобрались. Осталось разобраться с платой. Что ты можешь предложить? – Я дам вам трон Маркарта, выход на имперский рынок, чтобы продавать серебро, многостороннюю поддержку имперского правительства и ключ от двери в Зале мёртвых для свободного прохода небольшого отряда внутрь дворца. – Это очень дерзкое заявление, Тициан. А что ты хочешь взамен? – Взамен я прошу всесторонне поддерживать интересы Империи в Маркарте, сохранить мне жизнь и выделить крупный отряд для захвата большого оплота Изгоев на севере. – С первыми двумя проблем не будет, можешь уверить в этом своё начальство. Но зачем тебе армия, да и зачем мне убивать тех, кто мне платит? – задал логичный вопрос Ньюхейм. – Подчёркиваю, что водиться с Изгоями – опасная игра. Я думаю, вы помните, что случилось с Тонаром Серебряная кровь. Как скоро они или те, кто стоят за ними поймут, что вы им больше не нужны? Да и потом, вы своей цели достигли, вам больше не нужны эти дикари, скоро ваше серебро потечёт в Сиродил без пошлин! Самое время показать народу Маркарта, кто заботится о своих подданных, – предложил Тициан. Ньюхейм оценивающе смотрел на Тициана, размышляя о предложенной сделке. У этой ситуации было два возможных развития. Либо тан принимает предложение, занимает трон и Тициан сохраняет свою жизнь, и его миссия в Маркарте завершается наполовину, либо агенту придётся импровизировать, в очередной раз. Но всё-таки Тициан не ошибся в выборе. Расчётливость, алчность и уверенность Ньюхейма в собственных силах перевесили чаши весов. – По рукам, после завершения дела, моя наёмная армия и стража Маркарта поможет тебе в атаке на оплот.***
В камере Лаффориэль было только одно маленькое окошечко под самым потолком. Но сейчас даже через него перестал просачиваться свет. «Видимо, наступила ночь. Я сижу тут уже несколько часов, проклятая камера. Эх, мне бы сюда мою книжку…» – скучала без дела целительница. Снаружи её камеры ритмично вышагивал тюремщик, звеня кольчугой. Внезапно шаги его затихли, после чего раздался металлический стук, будто кто-то уронил мешок монет на пол. Через мгновение в замке щёлкнул ключ, и дверь со страшным скрипом, способным перебудить весь замок, открылась. В камеру вошёл Тициан в сопровождении двух наёмников во всеоружии. – Доброго вечера, уважаемая Лаффориэль. Надеюсь, ожидание не было долгим? – Чего ты тут делаешь, недопаж? – слегка неблагодарно выразилась альтмерка. – Я тут просидела целый день моей жизни, для меня это критично. Да и что, вообще, происходит? – Тут происходит небольшое свержение власти, целительница. Прошу следовать за мной. – Что?! Ты что учинил в моё отсутствие? Переворот?! – воскликнула Лаффориэль, осознав масштаб затеянного. Она никак не могла поверить, что обычный слуга из дворца учинил такой бедлам. – Не время для пререканий, леди Лаффориэль! Подчёркиваю, всё уже свершилось, – Тициан позволил себе торжествующе усмехнуться на секунду. Ещё бы, развернуть ситуацию в противоположную сторону. – Значит, с Хасгерд ты уже поговорил. Она в порядке? – Конечно, жива-здорова, сейчас со своей дочуркой, – не моргнув, соврал Тициан. – Кстати, а почему Брунвульфа прозвали «Два рта»? – Ах, этого! Жрицы говаривали, что он весьма умело ублажает женщин, и не только словами, так что дамочки на него так и липнут. – И только-то? – слегка расстроился шпион. – Да, вот ваша книжица. Позвольте узнать, откуда у вас записка для Хасгерд? – Откуда ты взял её?! Ты что, читал мои записи?! – от подобного кощунства у старушки перехватило дыхание. – Это же мемуары, их все когда-нибудь прочтут. Так откуда письмецо? – Тициана было не так легко сбить с мысли. – Порылась в личных вещах Хасгерд, когда та сбежала. А ты, молодчик, поступил очень невоспитанно! Пока Лаффориэль и Тициан продвигались по Подкаменной крепости, им всё чаще попадались наёмники Ньюхейма и солдаты Маркарта, запросто стоящие рядом. Ньюхейм, видимо, не пожалел денег, так что попросту подкупил некоторых стражников, которые не дали поднять тревогу. Поэтому небольшой отряд заговорщиков довольно быстро добрался до цели. Из-за давным-давно севшего зрения Лаффориэль даже днём видела плохо, а уж ночью, в огромном мрачном замке, её пришлось вести Тициану за руку до самых покоев ярла. Там и правда всё было уже завершено: ярл был схвачен, хускарл – убит. – Тициан, что происходит? – пытался вырваться ярл, старик, одетый в ночнушку. – Ради Талоса всемогущего, что ты делаешь, Ньюхейм? – А вы разве не видите, мой ярл? – безэмоционально вещал тан. – Провожу насильственную смену власти. Слишком долго Маркарт страдал от вашей политики, пора платить. Бьорна! – Нет! Прошу, пощадите, это не я! Это не… – молил о пощаде старик, но Бьорна, не сомневаясь ни секунды, пронзила его сердце. – Отлично, Тициан, – обратился к шпиону Ньюхейм Одинокий. – В свете удавшегося убийства ярла ублюдками-Изгоями я стану временным ярлом Маркарта! До моего официально избрания, конечно, – самоуверенно сказал Ньюхейм. – Как и запланировано, армия в составе около ста пятидесяти наёмников и стражников выступит на лагерь, как только ты укажешь им путь. С тобой приятно иметь дело.***
– И чего ты добился, революционер?! – взбеленилась Лаффориэль, как только вышла на свежий воздух. – Вместо расиста ты посадил на трон жадного дельца, который только о прибыли и думает. А сколько жизней загублено! – Жизни не интересуют ни меня, ни того, кто мне даёт поручения. Всё пока идёт по плану. На троне вместо очередного правителя под лозунгом «Скайрим для нордов!» оказался лояльный к Империи человек, готовый к сотрудничеству. Также есть ещё несколько подарков от нового ярла Маркарта, но о них я распространяться не имею права. Осталось дождаться возвращения вестника! – Ты знаешь, что ты ещё хуже Ньюхейма? Ты… да даже слов для тебя нет! – и Лаффориэль пошла прочь.***
Той же ночью несколько Изгоев, ведущих наблюдение за Маркартом, нашли в реке голый труп женщины без головы. На левой руке трупа не было безымянного пальца. Больше о теле ничего нельзя было выяснить…