Свадебные игры

Тренировочный центр пустеет. Час назад Эффи дала команду собирать вещи в дорогу, но я вдруг понимаю, что собирать собственно и нечего. Вещи, в которых я приехала, были уничтожены. На кровати лежит только злосчастная корона победительницы Голодных Игр. Хочется чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься от мрачных воспоминаний об Арене, которые еще очень свежи. Неожиданно вбегает взъерошенный и непривычно трезвый Хеймитч. Даже не постучался. Видимо, что-то случилось. Недоумевающая встаю ему навстречу. - Отбой, Китнисс. Мы никуда не едем. - Что произошло? - Пока толком не знаю. Похоже, твой трюк с ягодами имел более серьезные последствия, чем мы думали. Мы еще пробудем здесь какое-то время. В груди вспыхивает тревога, медленно сажусь на кровать. В голове роятся сотни мыслей, которым я раньше не давала волю. Поднимаю глаза на Хеймитча и вижу только его удаляющийся затылок. - Скажи Питу, ладно? – говорит он уже в дверях и спешно исчезает. Сказать Питу. Он же ничего не знает ни о моей уловке, ни о том, что вся любовь на Арене была ложью. Его счастливое неведение вот-вот будет разрушено моими руками. Чувствую себя ничтожеством. - Привет! – раздается у полуоткрытой двери мягкий голос Пита. – Ты готова? Скоро уже ехать. Неожиданное появление Пита заставляет меня почувствовать себя ничтожеством еще острее. - Тут Хеймитч забегал. Он сказал, что наш отъезд откладывается. Беззаботность на лице Пита улетучивается. Как мне сказать ему остальное? - Я так и знал. Да, они что-то сделают с нами, - нахмурив брови, Пит задумчиво садится на край кровати. - Что ты знал? - удивляюсь я. Может, Хеймитч уже рассказал ему про фальшивую любовь? - Не может Капитолий позволить двоим победителям выжить. Это слишком уж хорошо. Помнишь, как отменили правило в самом конце Игры? Сейчас будет что-то похожее. Может, нас заставят сразиться один на один или пошлют вдвоем на Арену. Не знаю, у меня плохое предчувствие. - Вряд ли. Ведь уже была церемония награждения. Давай не будем зря гадать и подождем Хеймитча. - Ладно. Пойдем пока пообедаем? - Угу. – Нет, я не скажу Питу. Пусть лучше Хеймитч. В конце концов, это он придумал несчастных влюбленных из дистрикта 12, вот пусть и выкручивается. А своей совести я говорю, что спасение жизни выше каких-то там романтических обид. Это все окупает. Я уверена, что со временем Пит это поймет. Обедаем в одиночестве. Нет ни Эффи, ни стилистов. Только пара безгласых молча меняют нам блюда. Стоит зловещая тишина. Мы с Питом погружены в свои мысли. После обеда поднимаемся вместе ко мне в комнату ждать новостей. Ложимся на кровать смотреть телевизор в поисках какой-либо информации, но там пока ничего нового. Мне неловко лежать с Питом рядом. Все мои мышцы напряжены, я боюсь малейшего проявления нежности с его стороны. Подушка лежит так неудобно, что шея начинает болеть от напряжения. Я привстаю и пытаюсь поправить ее, но Пит подкладывает свою руку мне под голову и слегка обнимает за плечо. Как тогда в пещере… Но только здесь не Арена, я краснею и превращаюсь в застывшую каменную статую в его нежеланных объятьях. - Так удобнее? – тихо спрашивает он. В ответ только мычу что-то несуразное и напрягаюсь еще сильнее. Сейчас я чувствую себя настолько лживой и лицемерной, что готова все ему рассказать. Несколько минут я собираюсь с духом, а в это время Пит, совсем заскучав от капитолийской передачи про прически для домашних питомцев, прислоняется лбом к моему виску и закрывает глаза. - О чем ты думаешь, Китнисс? Ты так напряжена. Сама же говорила не строить догадок, пока не дождемся Хеймитча. - Как будто ты сам можешь об этом не думать, - довольно резко отвечаю я. - Когда ты рядом, могу и не думать, - он улыбается и осторожно целует меня щеку. Я вся сжимаюсь и делаю глубокий вдох, чтобы сказать ему, чтобы навсегда разорвать эту ложь, но не могу. Пит так заботлив и нежен, он не дает мне шанса. - Что-то не так? - Нет, я просто чувствую себя не очень из-за всего этого. - Ладно, я тогда пойду к себе. Я его не останавливаю. Наверняка, он сейчас гадает, что сделал не так. Зато у меня есть время, чтобы как следует подобрать слова. А вообще я больше всего надеюсь, что после ответных действий Капитолия нам будет не до раненых чувств. До конца дня никто не появляется. На следующий день мы пытаемся связаться с внешним миром, но все наши попытки проваливаются. В вестибюле тренировочного центра дежурят миротворцы, которые сообщают, что нас приказано никуда не выпускать без дальнейших распоряжений. До самого вечера мы бродим по нашей новоиспеченной тюрьме, этаж за этажом. Все залы для тренировок закрыты. Комнаты для трибутов везде типовые и ничем друг от друга не отличаются. Пока мы гуляем по центру, Пит почти не говорит со мной. Но меня не отпускает чувство, что его что-то беспокоит. Я догадываюсь что. В лифте он неожиданно спрашивает: - Китнисс, на Арене ты ведь просто делала вид, что любишь меня? Так ведь? Поначалу хочется все отрицать, чтобы не обидеть его, спросить, с чего он это придумал, сказать, какие сложные чувства я к нему питаю. Но я понимаю в конце концов, что ни в чем из этого я не уверена. Уверена я только в том, что хочу перестать лгать. Не могу смотреть в его глаза, полные надежды на обратное. Хоть он и старается это скрыть. Опускаю голову и молча принимаю удар. Лифт прибывает на 10 этаж, двери открываются, но я не трогаюсь с места. Пит тоже. - Прости, - выдавливаю я. Пит окончательно теряет надежду, его плечи опускаются, будто под тяжестью невидимого груза. Он тихо вздыхает и говорит: - Глупо было надеяться, что все на Арене было правдой. Я ведь и сам поначалу подыгрывал тебе. Просто в какой-то момент я почувствовал… а, неважно. Я, пожалуй, поднимусь к себе. Пит открывает двери и уходит к другому лифту, оставив меня наедине со своим чувством вины. Не знаю, сколько времени я стою внутри, думая о том, что произошло, как внезапно лифт начинает ехать вниз. На первом этаже в него вбегает Хеймитч и едва не врезается в меня. - Откуда ты взялась тут? Развлекаешься ездой на лифте, солнышко? Впрочем, сейчас не до шуток. Где Пит? - У себя, наверное. - Я должен срочно вас отвезти к президенту. - Что с нами сделают? - Не знаю. У меня есть только предположения. Сегодня Сенека Крэйн внезапно скончался. Так что не жди ничего хорошего. Думаю, тебя с Питом не пустят домой. Вот влипла. Внутри темная часть меня шепчет: «Надо было спасать только свою шкуру». Наверху нас уже ждут люди президента. Пит стоит испуганный в окружении конвоя. - Вы остаетесь здесь, - говорит один из охранников, показывая рукой на Хеймитча. Нас привозят в загородную виллу президента и сразу же ведут в его кабинет. Почему-то Пита оставляют за дверью, так что я оказывюсь наедине со Сноу. Хмурое выражение его лица сменяется змеиной улыбкой. - Наконец-то, мисс Эвердин. Добрый вечер. Не получив никакого ответа, он продолжает: - Вы, дорогая, создали мне одну проблему. И вам предстоит ее решить. - О чем вы? - Ваш трюк с ягодами вызвал волнение в дистриктах. Он был воспринят многими как знак неповиновения, а не знак любви. - И что я должна сделать? - Продолжить свой спектакль с несчастными влюбленными конечно. Вы заварили кашу – вот и расхлебывайте. Возможно, до вас уже дошла информация о том, что Сенека Крейн умер. Так вот, если не хотите, чтобы за ним последовали и другие люди, например, члены вашей семьи, то вы быстренько разберетесь с поставленной задачей. В ваших способностях я не сомневаюсь. - Хорошо, я буду продолжать делать вид, что люблю Пита, когда мы поедем в Тур победителей и… - Вы меня разочаровываете, мисс Эвердин. Такими жалкими уловками вы никого не убедите. Боюсь, как бы вы не подлили масла в огонь. Так что тура в этом году не будет. Вместо него мы устроим свадьбу. - Свадьбу?! – конечно, в самых страшных раздумьях мне смутно виделся и такой вариант развития, но… Это правда происходит? - Да. Это будет отличным завершением вашей истории с несчастными влюбленными и прекрасно отвлечет людей. - Но нам с Питом всего по 16 лет, - слабый аргумент, учитывая, что я говорю с президентом. Что мешает ему поменять законы. - Кого волнуют такие пустяки. Свадьба состоится во дворце через неделю. Приготовьтесь. Вы с Питом всю неделю будете под прицелом камер, чтобы рассказывать о грядущем торжестве. Не стоит и говорить, как нужно себя вести. Думаю, любовь к близким поможет вам все сделать как нельзя лучше. Если завтра на интервью вы задумаете что-нибудь выкинуть, первым умрет ваш разлюбезный "кузен" Гейл. - Сноу делает паузу и внимательно наблюдает за моей реакцией. Довольный увиденным, он радостно добавляет. - Дорогая моя мисс Эвердин, поздравляю вас с помолвкой. С этими словами Сноу протягивает мне белую розу из своей петлицы и зовет охранников. Пит сидит в коридоре и нервно перебирает пальцами. При виде меня он оживляется и пытается подбежать ко мне, но охрана удерживает его. - Ну что там Китнисс? Что тебе сказал Сноу? Меня разрывает ярость, не могу смотреть на Пита, не могу его слышать. Молча иду за охраной, оставив недоумевающего парня позади. Меня почти вталкивают в спальню. Зубы вот-вот треснут от скрежета. Стою как вкопанная у двери, сминаю идеальные лепестки президентской розы в своей руке. Представляю, что это Сноу сейчас рвется и превращается в холодную бесформенную мякоть. Это не помогает. Подбегаю к большому круглому столу посреди комнаты с вазой цветов и шкатулками. Сметаю все, включая сам стол. Рву отвратительный балдахин над кроватью, крушу тумбы, стулья и кресла, отрываю занавески вместе с багетом. Горло хрипит от отчаянного крика. Осколком вазы порезала руку. Без сил, покрытая струйками крови, падаю на кровать и задыхаюсь рыданием. Странно, но никто не входит и не останавливает меня. Смотрю на следы засыхающей крови. В голове пролетает яркая мысль о суициде. Выбираю осколок поострее из кучки, рассматриваю его, и тут двери открываются. В комнату вталкивают потрясенного Пита. Заметив размазанную кровь на моем лице и руках, он спешит ко мне. - Не подходи! – кричу я. – Не прикасайся ко мне! Убегаю в ванную и сижу там до изнеможения. Моя жизнь окончена. Я рабыня, я пленница, я игрушка Сноу. Связана по рукам и ногам пожизненно! Над моим телом надругаются, заставят родить ребенка и пошлют его на Голодные Игры, чтобы я навсегда запомнила, как обходится дерзость в отношении президента. Пытаюсь придумать план, как выбраться из ловушки, ищу плюсы. Голова отказывается работать, порез на руке противно ноет. В каком-то полуреальном состоянии я провожу ночь на кафельном полу. Холодно. Щека прилипла к гладкому полу, лицо опухло от слез, спина болит от неудобной позы. Как я вообще смогла так проспать всю ночь? Или день еще не наступил? Я даже не знаю, сколько времени сейчас. Тихонько приоткрываю дверь. Из окна бьет бледный утренний свет. Время не больше шести часов. Пит поднял мебель и убрал мусор с кровати. Сам укутался в плед на кресле. Пристально смотрю на его сгорбившуюся фигуру. Пытается быть хорошим, значит. Головой я понимаю, что Пит не виноват в произошедшем. Но теперь я не могу относиться к нему как прежде. Пит теперь мой личный палач. Навязанный, вечно преследующий, нежеланный человек в моей жизни. Вспоминаю, как он на интервью признался перед всем Панемом в своей любви. Он втянул меня в эту проклятую историю. Чувствую, как внутри зарождается ненависть. Пит открывает глаза, ощутив мое присутствие. Становится ясно, что он не спал. Отчего-то ярость во мне от этого только усиливается. Любое притворство травит душу. Я сверлю его злобным взглядом и не нахожу слов, чтобы выразить то, что во мне творится. - И чего ты ждешь от меня, Китнисс? – медленно и устало произносит он. – Хочешь, чтобы я извинился за свое существование? Или сгинул куда-нибудь? Я молчу. - Можешь ничего не говорить. Твои вчерашние действия сказали за тебя. Ты никогда не доверяла мне. Даже не попыталась поговорить со мной об этом, хотя я такой же пленник и раб. И знаешь что? – он привстает, его глаза презрительно прищуриваются. - Сегодня на интервью я с большим удовольствием буду тискать твою мордашку, хочешь ты того или нет, потому что Сноу прикончит моих родных, если я этого не сделаю. Огонь в моих глазах на мгновение разгорается, но вскоре потухает. Пит сильнее укутывается в плед и продолжает более тоскливо: - Они все-таки стравили нас, но не так, как я предполагал. Ты можешь и дальше выказывать мне свое презрение и ненависть и тем самым очень порадовать Сноу. Он будет несказанно счастлив увидеть, как ты сломаешься. Либо мы можем действовать сообща и вместе выбираться из ситуации. Я ничего не отвечаю ему, но, ложась на кровать, начинаю обдумывать то, что он сказал. Сноу действительно ждет от меня именно такой реакции, какую я продемонстрировала вчера. Он хочет, чтобы я билась о прутья своей клетки до тех пор, пока не иссякнут силы. Но как мне справиться с яростью? Как остановить разрастающуюся бесконтрольно неприязнь к Питу? Голова отказывается думать, и незаметно я засыпаю на мягких капитолийских простынях. Меня будит Эффи. Я как никогда рада слышать ее писклявый голос, ворчащий о том, что у нас много работы и плотное расписание. Игры будто бы продолжаются. В комнате суматоха, помощники Цинны взволнованно обсуждают мою порезанную руку и думают, чем ее замаскировать. Пита наряжают в другом конце комнаты. Он спокоен и собран. В мою сторону даже не смотрит. Рядом с ним вылавливаю в толпе фигуру Хеймитча. Его, наконец, пустили к нам. Когда стилисты наряжают меня в полный боекомплект рюшей и оборок, Хеймитч выуживает меня как рыбу из их цепких рук и отводит немного в сторону ото всех. Под прикрытием стоящего в комнате гула он хочет шепнуть мне на ухо что-то важное. Ментор смотрит на меня недовольным взглядом и с презрением говорит: - Какая ж ты все-таки дура. Пит тебя спас от такого, за что ты погроб жизни должна у него в ногах валяться. А она видите ли жертву из себя корчит. - Что это он тебе уже нажаловался? - Если бы не Пит и его история про влюбленных, - Хеймитч наклоняется к самому уху, – президент продал бы тебя с молотка на тайном аукционе дл победителей. Ты бы пошла по рукам капитолийской элиты. - Откуда ты знаешь? – дрожащим голосом выдавливаю я. - Потому что участь всех победителей – попадать в рабство после Арены. – Он смотрит на меня долгим, пронзительным взглядом. Неужели это в свое время сломало Хеймитча? Его отказ подчиниться и стать рабом капитолийцев обернулся для него смертью всех его близких. Боюсь даже спрашивать. – Просто помни, что другим не повезло так, как тебе. Он уходит, похлопав меня по плечу, а я замечаю на себе холодный взгляд Пита. Как только наши глаза встречаются, он отворачивается. Я потрясена тем, что рассказал Хеймитч, но у меня совсем нет времени это обдумать. Знаю только, что, возможно, не стоило мне так поступать с Питом.