Камышонок

Антон не любил откладывать дело в долгий ящик, поэтому на следующий же день, вернувшись с работы и поужинав с Ар-Сино, объявил, что этот вечер будет посвящён уроку чтения. Водник был не против: его радовала как возможность провести время с Антоном, так и шанс узнать нечто новое. Для начала Антон ввёл на ноуте все буквы русского языка в алфавитном порядке и попросил Арсения показать, какие из них ему знакомы. Озёрник, потупив взор, признался, что никакие. Шастун прифигел — он прекрасно помнил, что вчера в супермаркете Ар-Сино легко нашёл ряженку нужной марки, хотя Антон лишь сообщил ему название, а не описывал, как выглядит упаковка. Парень ввёл цифры от ноля до девятки, но Арсу и они показались по большей части незнакомыми. — Так. Ладно. Давай ты просто расскажешь мне, откуда знаешь известные тебе символы, тогда уже будем думать, как познакомить тебя с остальными, — в итоге выдал совершенно растерявшийся Антон. — Я лучше покажу, — мягко улыбнулся Ар-Сино и, взяв с тумбочки ручку и листок, написал что-то и показал результат Антону. Шастун оторопело смотрел на сделанную его, Антона, собственным почерком надпись — название фирмы и номер телефона. Антон вспомнил, что недели три назад, когда Анечка немного опоздала на работу, а телефон на её столе разразился противным писком, он вынужден был сам ответить на звонок. Обычно он всю необходимую информацию заносил в компьютер, поскольку печатал гораздо сноровистей и быстрее, чем писал, но загрузка десктопа коллеги заняла бы слишком много времени, и потому в этот раз пришлось сделать исключение, оставив запись на листке бумаги. Теперь понятно, как водник вообще научился читать — боясь что-то напутать, Антон проговаривал сложное название фирмы вслух, по слогам, параллельно написанию, да и цифры тоже называл, чтобы быть уверенным, что записал всё правильно. Теперь, когда он имел представление, откуда Ар-Сино вообще знает хоть какие-то буквы и цифры, ему стало понятно, отчего водный дух не сумел узнать их в печатном варианте — слишком уж много отличий. И ведь действительно, та же витая округлая рукописная Д ничуть не похожа на квадратноватый «домик» своего печатного аналога. А варианты написания буквы Т чего стоят! Разобравшись с причинами, работать с последствиями становилось гораздо легче. Антон принялся показывать своему озёрнику буквы, называя их вслух и демонстрируя как печатный вариант на ноутбуке, так и всевозможные письменные аналоги на листочке. Шастун вспомнил, что в старом советском букваре, доставшемся ему от кого-то из старших кузенов, к каждой букве была подобрана легко запоминающаяся ассоциация, и постарался найти подходящие для водного духа варианты. — Это буква А, с неё начинается твоё имя, да и моё тоже. Смотри, в печатном виде она такая же высокая и угловатая, как я, а в письменном у неё такие же красивые соблазнительные изгибы, как у тебя, — прокомментировал он первую букву алфавита, и Арсений, подтвердив, что запомнил, как она выглядит, мимолётно погладил его по руке. Б-берег, В-волна, Г-галька, Д-дух и Дима… Антон старательно подбирал наиболее близкие его возлюбленному ассоциации, хоть порой и испытывал затруднения. На ту же букву Ё, к примеру, равно как и на Й, было совсем мало слов, и найти хоть что-то связанное с водой не представлялось возможным. — А это буква «эл». Точнее, она так называется, а читается просто как Л. Думаю, её тебе будет совсем просто запомнить. — Почему? — Ар-Сино вскинул на него заинтересованный взгляд. — Люблю, — усмехнулся Антон, приобнимая водника и целуя его в висок. — Лучший, ласковый, любящий, любимый… Довольно щурясь, Арсений пробормотал, что эта буква определённо станет одной из его любимых. После их общей на двоих буквы А, конечно же. Со следующей буквой возникли затруднения: у Антона «эм» прочно ассоциировалась с мамой и классической фразой из букваря — «Мама мыла раму». Но у водника, как они вчера выяснили, нет и не было никакой матери! Шастун запнулся, спешно подыскивая подходящую ассоциацию, и Ар-Сино сам пришёл к нему на помощь. — Мы? — робко подсказал он, не уверенный, что этот вариант подойдёт. — Мы, — с нежностью подтвердил Антон. Так они прошлись по всему алфавиту, вполне предсказуемо споткнувшись на мягком и твёрдом знаках, но в итоге найдя варианты и для них — «льём» и «водоподъём». Конечно, это заняло немало времени, но всё равно обучение алфавиту прошло гораздо быстрее, чем если бы он учил ребёнка: Ар-Сино не отвлекался на ерунду, не вертелся, ёрзая на одном месте, лишь переводил ясный взгляд с экрана на бумажку и обратно, старательно запоминая. Сам процесс складывания букв в слова Арсению дался на удивление легко: едва выучив буквы, он слёту стал читать целыми словами, пропустив этап произношения по слогам. Надо сказать, Антон не ожидал таких быстрых успехов — помнил, как в какой-то книжке мальчишка учил читать своего взрослого, но неграмотного друга — не то Гекльберри Финн уроки для негра Джима устраивал, не то отпрыск какого-то российского дворянина зачем-то учил крепостного читать, за ненадобностью подробности уже стёрлись из его памяти. Хотя какой толк сравнивать возможности человека и водного духа? Вполне логично, что Ар-Сино воспринимал всё по-другому, не так, как люди. Воодушевлённый успехами, озёрник попросил объяснить ему и цифры. Изначально Антон думал оставить это на другой раз, но, видя, как легко его любимый справляется с усвоением новой информации, решил, что они вполне осилят и этот аспект. — Это ноль. Он очень похож на букву О, но он всё-таки цифра, а не буква. Ноль означает отсутствие чего-либо. Например, вырыли котлован для пруда, а воды не налили, и рыбу ещё запускать некуда — соответственно, в будущем пруду ноль воды и ноль рыбы. Единицу объяснять не пришлось, двойку Ар-Сино тоже легко уловил, пояснив, что она напоминает плавающих парами лебедей, с тройкой было чуть сложнее, поскольку она была слишком похожа на букву З, но, преодолев этот рубеж и вместе порадовавшись тому, что Четвёрка — Число Чётное и наЧинается на букву Ч, дальше они уже особых препятствий не встречали. Закончив с цифрами, Антон быстренько объяснил про разряды, все эти десятки-сотни-тысячи и так далее. Задавшись вопросом, почему же всё-таки «сорок», а не «четыредцать» или «четыредесят» по аналогии с тридцаткой и пятидесяткой, они вместе погуглили ответ на этот вопрос, но найденное объяснение про сорочку и сорок соболиных шкур их не особо устроило. Разохотившись, Антон принялся было объяснять воднику и принципы сложения, вычитания, умножения и деления, но, как выяснилось, Ар-Сино и раньше всё это умел, просто не знал названий. К примеру, едва посмотрев на фотографию косяка журавлей, он мог сразу сказать, что их семнадцать, в то время как самому Шастуну требовалось некоторое время, чтобы их сосчитать. И задачки вроде «в озере было сорок пять черепах, шестнадцать выползли на берег погреться, сколько осталось плавать?» он решал на лету. Писать буквы и цифры Ар-Сино уже умел — видимо, к водному телу прилагались изумительная способность владеть им, поскольку озёрник с первой попытки мог повторить что угодно: сесть на шпагат, сделать с места сальто назад… Антон ещё подумал, что как-нибудь надо будет взять в прокате пару велосипедов, поскольку у него было подозрение, что и с этим навыком у водного духа не окажется проблем. Наверное, кто-нибудь другой бы позавидовал подобным возможностям, но не Шастун: он лишь наслаждался мыслью о том, насколько поразителен его возлюбленный. Правда, небольшой урок письма им всё же пришлось устроить, поскольку Антону хотелось, чтобы у Арса был свой личный почерк, а не идеальная имитация его собственного. Нагуглив фотографии образцов почерка разных людей, он показал их воднику, объяснив, что в норме манера письма столь же уникальна, как и сами люди, и что именно этим и хорош рукописный текст: в отличие от печатного, по нему видно, кто писал. Заинтересовавшись подобным нюансом, Ар-Сино принялся с особым интересом рассматривать вариации почерков, отмечая наклон, слитность написания, очертания букв… В итоге он всё-таки обзавёлся собственным почерком, взяв за основу Антонов, но слегка видоизменив его: у Шастуна буквы прыгали вверх-вниз и немного отличались по размеру, а из-под руки Арсения символы выходили ровные, как водная гладь, разве что отдельные элементы выделялись из общего ряда, вздымаясь эдакими волнами. Стремясь закрепить результат, Антон дал Арсению чистый лист бумаги, заявив, что сделает всё, что водник напишет своим почерком. Озадачив его этим условием, Шастун ушёл на кухню, чтобы поставить чайник, поскольку его уставший после работы организм стоило подбодрить порцией кофе, да и Ар-Сино от столь любимого им кипятка ни за что не отказался бы. А когда он вернулся с двумя кружками на подносе, у порога комнаты его встретил Арсений, улыбающийся с какой-то детской прямодушной хитростью. Осторожно опустив поднос на стол, Антон вгляделся в написанные водником строки. Антон я хачу штобы ты обнял миня крепка крепка прижал к себе и ни атпускал штобы цилавал миня так гарячо и приятна патамушта я абажаю как ты эта делаешь штобы разделся или пазволил сибя раздеть как в тех видео каторые ты сматрел а я запомнил хачу ласкать тебя и чуствавать тваи прикасновения визде спереди и сзади хачу снова заняца с табой саитием или как там ищё вы люди это называити хачу штобы ты всигда любил миня и был рядом и мы больши никагда не разлучались и не сорились патамушто я тибя так сильна люблю и даже не придставляю как я раньше мог без тибя твой Арс Антон прикусил губу, чтобы не расхохотаться от вопиющей безграмотности и не расплыться в широченной улыбке от умиления. Бережно спрятав послание в тумбочку, куда он обычно складывал самые дорогие сердцу вещи, он сделал пометку в мысленном списке дел, добавляя в него уроки грамматики и пунктуации, и подошёл к Арсению, чтобы исполнить его заказ. Обвив любимого руками и прижав его к себе «крепка крепка», Шастун ласково прошептал ему на ухо, что их желания полностью совпадают, и приступил к следующему пункту, то бишь поцелуям, а затем и дальше по списку. Это был не их первый раз, похожий на эротическое сновидение, не преисполненный трепетной нежности второй и не слегка торопливый третий; теперь, когда они уже немного привыкли друг к другу, освоились с различающимися возможностями и могли действовать смелее, Антон решил попробовать многое из того, что видел когда-то в порнухе. Он смело кусал Арса в шею, уже не боясь сделать больно, прижимал к постели всем весом, не опасаясь раздавить, входил в него резко и на всю глубину, наслаждаясь тем, как водник стонет от удовольствия, прося ещё и ещё, вколачивался в него с неистовством урагана, всё больше распаляясь от вскриков любовника… Уже позже, когда поглотившее их безумие отхлынуло, оставив после себя лишь томную негу, Антон заключил своего возлюбленного в объятья, а тот отчего-то погрустнел. — Что-то не так? Я сделал что-то, что тебе не понравилось? — обеспокоенно спросил Шастун, с тревогой вглядываясь в лицо любимого. — Нет, это я сделал что-то не так, — хмуро откликнулся Ар-Сино, опуская взгляд и касаясь пальцем его шеи. — У тебя здесь повреждения. Из-за меня. Как синяки, только красные, как кровь. Издав вздох облегчения, Антон поспешил заверить своё водное счастье, что это нормально, что подобное вполне допустимо, и если бы он был против, он бы ещё в процессе об этом заявил, а против он не был, ему безумно нравилось то, с какой страстью Арс втягивал в рот его кожу, посасывал, покусывал, облизывал, отрываясь лишь для того, чтобы издать очередной неимоверно возбуждающий стон… Выслушав ответ, пригревшийся в его объятьях водник перестал волноваться попусту и быстро задремал. Антон ещё немного полюбовался им и, едва слышно, чтобы не разбудить, прошептав ему «Сладких снов, озёрушко моё», тоже заснул. А на следующий день он сходил в библиотеку и взял учебники русского языка для начальных классов. Шастун понятия не имел, откуда они взялись во взрослой библиотеке, если гораздо логичней было бы обнаружить их в детской, но решил не заморачиваться: главное, что они вообще были, а уж как и почему эти книги там оказались — дело десятое. Благодаря нечеловечески идеальной памяти и сообразительности водного духа они вместе освоили программу начальных классов за отведённые библиотечным сроком возврата десять дней, поэтому в следующий визит в обитель знаний Антон взял уже пару учебников для старших классов и три книжки на околоводную тему: сборник сказок, в котором была андерсеновская «Русалочка», беляевского «Человека-амфибию» и атлас-определитель рыб. Хотел ещё «Двадцать тысяч льё под водой» прихватить, но в библиотеке почему-то был лимит — не больше пяти книг за раз, поэтому пришлось отложить бессмертное творение Жюля Верна на потом.