Книга первая: Казначей и Картограф
Мои родители - лис да крыс, лиса и крыса, так народ сплетничает. Но что они ужасные вруны - это совершенно точно, это я и сам знаю. - Брагун, "Меч Мартина".
Готов поспорить на десять золотников, что вы ни разу не слышали про Роджера Пирожка. Однако именно он является подлинной легендой в нашей диаспоре. Так уж повелось, мы куда охотнее распространяемся о носителях грозных прозвищ вроде Глоткорез или Главоруб, в то время как древний герой корсаров, старик Роджер, перерезал больше глоток, чем Глоткорез и порубил больше голов, чем Главоруб (в том числе и самому Главорубу). Не было бы крыс-пиратов без крыса-Пирожка'. Я серьезно: старый разбойник плодился, как крыса, а потому каждый пятый пират с резцами вместо клыков является его прямым потомком и наследником. Я в том числе. О чем бишь я? А, так вот никто уже и не вспоминал о Роджере Пирожке, пока после очередного переворота на Терраморте, трезвомыслящие звери — мои братья, к слову — не решили устроить, наконец, народовластие. Идея, в целом, неплохая: со времен Неистового Габула короля фактически и не было, а все мнимые пупы земли были скорехонько проткнуты и выкинуты в море другими жадными до власти негодяями. Посему решено было учредить Совет из самых талантливых и харизматичных корсаров, чьи предки отличались теми же качествами. Таковыми сочли себя Мэриголд и Мэйсон, мои дражайшие родственники. Еще одним крысом, обезображенным интеллектом оказался Амброуз Честный. Семейственность в Совете подкрепили братья-лисы, Винсент и Гвидо, пришедшие вслед за Амброузом. Молодой одаренный хорек Саймон оказался весьма к месту, ведь за ним был целый флот. Однако он настоял на принятии в Совет Корсаров горностайки Гвендолин, Щучьей Лапы, от которой споров рождалось больше, нежели справедливых решений. Поначалу на нее вовсе не обращали внимания. Тогда вздорная гнида протащила в избранный круг подлинного мордоворота Билла, единственного, как мы надеялись, Великокрыса на Терраморте, по несчастливой случайности ревностно защищающего ее интересы. Таким образом красивая мечта о справедливом управлении пиратской столицей разбилась, словно "Пиявка" капитана Даскара. Никто не подумал возражать. Даже я. Точнее, возражали все, даже я, но никто не высказал своего возмущения вслух. Вы скажете, что я трус, но тогда я был просто наивным пацифистом без определенной общественной позиции. И вообще — я не входил в Совет: когда Мэри предложил мне место, я вежливо отказался, нанялся картографом на борт "Семиногого Осьминога" напару со своим приятелем Вырвиносом и отправился за горизонт. Я был юн и мягок. Я счел, что семиногому осьминогу лишняя рабочая конечность нужнее, чем взбесившемуся чудищу на восьми ногах.