Великая жертва

— Понятно. Подстава. Халлдор симпатичный мальчик, но мозги как у любого подростка при критике отрубаются. Ладно. Разберёмся. Как только теперь этого нам вытаскивать? Хотя всегда можно сказать, что сам набулькался... — Именно. Око за око, подстава за подставу, — Лукас злобно усмехнулся. — Не будь мелочным. Подставлять надо так, что б обтекал только он. А ща огребем втроем. Мда, печалька. — Скажем, что послали в магазин за печеньем к чаю, а он отдел мучного и вино-водочного перепутал, — Лукас взял телефон и специально, чтобы не оборачиваться, смотрел в темный экран на отражение машин позади. — Спокойно, где и как он нажрался пусть объясняет сам, мы его таким уже грузили, — Гилберт посмотрел на американца. — Ты его чем поил, химик-ядерщик? — Ничем особенным, — пожал плечами Лукас. — Эй, давай на обочину, пусть проблюется, — Гилберт свернул. — Запачкает салон — мыть будете вместе. — Он сам вчера погулял, — Лукас открыл дверь и пнул Альфреда из машины на газон. — Говорил, мол знал, что я не учится хожу, а по притонам шастаю. Такого позора мы еще никогда не испытывали. — Это он притоном дом Стефана назвал?! — Гилберт начал закипать. — Дерьмо собачье! — Он других заведений не знает, — Лукас засунул какую-то коробочку в карман американца. — Школу тоже притоном зовет. И кинотеатры, и театры, и музеи... — Блядун. Че пихаешь, лишенец? — поинтересовался Гилберт. — Если подставлять, то по-крупному, — Лукас втянул парня обратно, когда тот закончил прочищать желудок, и вытер ему лицо его же рубашкой. — И что же ты ему таки подкинул? Колись давай! Иначе я вас сейчас к предкам высажу. — Сигареты, — голос его хоть был обычным пофигистичным, но при упоминании родителей Лукас встрепенулся. — А ничего​, что он не курит, и ты с сегодняшнего дня тоже?! — Гилберт прищурился. — А ничего, что я и вовсе не курил? — хмыкнул Лукас. — Эту пустую коробку я нашел, пока ждал вас. Хотел для Халлдора сохранить. Он делает из картонных коробок разные строения и модели всяких машин. — Значит и не будешь, — улыбнулся Гилберт. — Успокойся. И подставляй дальше. — Мне советы не нужны, — Лукас включил на телефоне фотоаппарат и стал фоткать свою жертву. — Туда, куда мы едем, есть интернет? — Есть, только не хулигань сильно, — Гил подрулил к санаторию. — Не смогу. Из-за вас за нами будет слежка как в карцере. — Не сгущай краски, пожалуйста. Ты всегда сможешь уехать к Стефану. — Я не запомнил дорогу, — также безэмоционально ответил подросток, что-то печатая в телефоне. — Стефан завтра будет вечером тут, — Гилберт открыл двери. — Попроси отца, он отпустит. — Попытка не пытка, — пожал плечами Лукас, уже собираясь выпнуть Альфреда из машины, но тут вспомнил, что рядом родители и, играя в заботливого друга, взвалил русоволосого себе на спину. Гилберт вздохнул и улыбнулся Феликсу, вышедшему встречать друга. — Солнце, нам нужен Яо. У нас вон полутруп. — Я так и знал, что Стефану детей оставлять нельзя, — Лукашевич отдал кружку стоящему рядом Толису и ушел с их террасы. — Да не трогал он их. Сам виноват, наклюкался как свинтус, чуть салон не облевал, скотина, — Гилберт помахал Феликсу. На окнах, чуть левее террасы, заколыхались шторы и проскользнула тень. Гилберт помог усадить приходящего в себя Альфреда. Хенрик молча смотрел на Лукаса, но этот взгляд говорил красноречивей любых слов и предрасполагал к будущему семейному собранию. — Лукас работал со Стефаном над статьёй в журнал, — выгородил его Гилберт. — О важности сохранения дружеских отношений между несколькими народами, понимания и принятия менталитета союзника и бесконфликтных решений трудных ситуаций, — с умным видом и серьезным тоном подыграл ему Лукас, с периодом в пять секунд посматривая на главные двери. Халлдор со злорадством посмотрел на Альфреда и обнял родителей. Мэтью смотрел разочаровано и стал утирать брата. — А Элизабет еще думала, как отвлечь постояльцев от вчерашнего, но похоже ты их развлекаешь уже вторую неделю, — вместо приветствия сказал Яо, пожав руку Гильберту. — Тут виноват не я, — Гилберт посмотрел на Джонса. — Ко мне в машину погрузили его уже таким. По дороге один раз его вывернуло. Чего он нажрался или напился в душе не чаю. — Меня не интересует, кто виноват, — Яо похлопал Альфреда по щекам и стал водить его глазами указательным пальцем, попросив следить за ним. Тот сфокусировать взгляд ни как не мог. — Бэээээ, — Джонса вывернуло. — Ясно все, в процедурный его, — врач брезгливо отряхнул халат. — Взрослыми себя возомнили, желторотики. Ох как свезло ему нарваться на зама хозяйки... Гилберт сдернул с него рубаху, которую тут же выкинул в мусорку, и поволок в процедурный. — Привет, родной, извини что не целую, транспортирую тело к Яо. — Что за чушь ты несёшь?! Он ведь живой, зачем ты его то полутрупом, то телом обзываешь?! — Феликс посчитал, что унижение парня важнее, чем замечание насчет того, что извиняться Байльшмидту незачем, ведь поцелуев как таковых у них не было. — Потому что он и есть тело, — Гилберт помахал рукой безвольного Джонса. — Открой двери, пожалуйста. — Если уж на то пошло, то мы все тела, — занудно пробубнил блондин, не спеша, словно специально, открывая двери. — Некоторые тела очень даже ничего, — Гилберт уложил Джонса на кушетку. — Все, я свое дело сделал. Как прошел твой день? — Я сдал экзамен, — чуть замявшись начал Феликс. — Странная однако у пана Оксеншерны система оценок... — Это какая? — Гилберт подал папку. — Там корочка зачетки, ты просил. — Сейчас узнаешь, — Лукашевич достал зачетку. — Иди пока поешь, там на полдник обалденно вкусный йогурт был! А потом покажу свою... хм... оценку. — Хорошо, но сначала я приму душ и переоденусь, не хочу пахнуть Джонсом, — Гилберт пошел к себе. — Феликс, а какие цветы ты любишь? — Сложный вопрос. Я типа вообще никогда тотально не задумывался об этом, — тот лишь пожал плечами. — Полевые или декоративные? — Наверно полевые. Ну знаешь, нектар клевера тотально вкусный, на ромашках гадать можно, а из одуванчиков венки плести, — блондин улыбнулся. — Я тебя услышал, — Гилберт улыбнулся. — Я пошел помоюсь. — А я пошел за отметкой. Они разминулись в коридоре. — Хорошо, — Гил чмокнул его легонько. Зайдя в комнату, альбинос заметил что-то странное между кенаром и призрачной кошкой: они сидели не вместе. Пруберд сидел на подоконнике, периодически встряхиваясь и хохлясь, а Сильвия дремала под столом, обернув ножку стула хвостом. — И что у вас случилось? — Гилберт взял кошку за шкирку. Та, чихнув, попыталась отодвинуться от мерзко пахнущего человека. Птиц в этот раз не стал защищать подругу и калечить человеческого друга, то ли из-за вони от Гилберта, то ли из-за возможной ссоры между животными. — Тааак, понятно, вы тоже поругались. Ребяточки, миритесь. Кошка, слегка укусив Байльшмидта за запястье, смогла вырваться и убежала сквозь стену. Пруберд сел хозяину на плечо и стал чистить перышки. — Дружище, ты тоже познал женское непостоянство. Сочувствую, дружище, — Гилберт погладил грудку птички. — Прости, мне нужно помыться. Кенар слетел с плеча и сел на угловую полку, где стояло блюдце с его едой. — Сильвия! — Гилберт позвал кошку. Это было бесполезным. Гилберт решил вернутся к тому, за чем и пришел в комнату, открыл на проветривание окно и пошел в ванную. Шум воды заглушал остальные звуки. Гилберт стал намыливать голову. Странная паранойя, вызванная визитом мелкого наглого призрака, иногда превращала стук воды о пластмассовый пол душа в зловещий неразборчивый шепот, однако здравый смысл все же превалировал и благодаря нему Гилберт сохранял спокойствие. — Гилберт, а куда типа семью селить? — Феликс заглянул в ванну. Не ожидавший вопросов альбинос поскользнулся. — Ох! — он потер затылок. — В пятый коттедж. Блондин тут же бросился помогать другу подняться. — П-прости, — извинился он. — Я типа до этого стучал, думал ты слышал. А сколько там комнат? А то у них тотальный спор возник кто с кем спать будет. — Пять спален и столовая. Две ванны, — Гилберт улыбался. — Не извиняйся. — Я тотально поступил бестактно, надо было подождать тебя, — он отвел взгляд, покраснев. — Болит голова? — Нет, лапушка, — Гил его погладил. — Не переживай. Идем. — Только халат сначала начала надень, — напомнил Феликс. — Я забрал твой полдник и ужин в комнату. — Люблю тебя, — Гил накинул халат Безликого. — Давай я съем полдник, поселим Кёллеров и я поем. Гилберт посмотрел на коржик и йогурт. — Сразу видно отсутствие Эльзы. Скатились до столовки. — Все равно вкусно, — Феликс оптимистично улыбнулся. — Кстати, я думал, что заместитель Элизабет — это ты. — Неееет, я совладелец, а заместитель Яо, — Гилберт рассмеялся. — Бедняга, ему по горло хватало геморроя в виде меня, а теперь на него еще и целый санаторий повесили, — посочувствовал врачу Лукашевич. — Хотя мне тотально интересно сходить на вечер кино, где фильм выбирал он. Это тотально поможет узнать о его вкусах получше. — Он любит Джеки Чана, — Гилберт, откусив коржик, выпил йогурт, — так что будет легкий боевик. — Восемьдесят дней вокруг света? — предположил блондин. — Или мультик про Джеки Чана? Он был тотально классным. — Ну, может и Час пик... или Доспехи бога поставит. — Тоже круто. Однако это только одним Яо с Чунь известно. А они пока что хранят интригу. Феликс достал из шкафа сверток. — Сегодня без какой-либо тематики, а просто домашняя одежда, — он развернул длинные черные штаны и белую майку с рукавами до локтей. — Это половина моего экзамена. А если ты мне нарисуешь орла на картоне, как на прусском флаге, я тебе твой наряд тотально детализирую. — Хорошо, я разберусь со всеми постояльцами и нарисую. Именно прусского? А найти сможешь в интернете его? — альбинос доел. — Я пойду. — Он же у тебя на первой странице альбома, — напомнил Феликс. — Я типа специально сделал тебе типа костюм в такой расцветке. — А тебе перенести на ткань, да? — Ну типа. Я вырежу картонку, обмотаю ее нитками и пришью к одежде. Типа будет плотный рисунок, — блондин разложил на кровати одежду. — Этот будет мал сюда, я нарисую другого, больше, — Гилберт погладил одежду. — Рисуй какого хочешь и потом покажешь, куда мне его пришить, — согласился Лукашевич, — а пока что, раз ты уже обсох, примерь это. Мне тотально нужно знать, стоит ли переделывать или оставить. Гилберт скинул халат и стал одеваться. Все пришлось в пору. — Ты мастер, умничка, — Гилберт улыбнулся. — Я просто беру твою одежду из шкафа, как образец, — отмахнулся блондин. — Хорошо, я перенесу орла на спину, — Гилберт улыбнулся. — Договорились, — Феликс прикрыл один глаз, предполагая как будет выглядеть рисунок на спине. — А что случилось у Пруши? — Гилберт улыбнулся. — Сильвия днем пропала, и Пруберд искал ее по всему санаторию: у Мэтью с Халлдором, на кухне, в живом уголке, в зимнем саду среди белочек, облетал каждый миллиметр твоей комнаты. А когда она вернулась, он типа отчего-то вообще тотально забил на все, — блондин огляделся в поиске призрачной кошки. — Видно, она принесла чужой запах. — Днем она была у меня, а куда потом отправилась, не знаю. — Потом? Она опять пропала? — Лукашевич удивился, но потом добавил спокойнее: — Хотя кошки всегда гуляют сами по себе. — Вывели они меня сегодня своими угрозами, теперь обижаются. — Кто? — в зелёных глазах загорелся интерес. — Сильвия и мерзопакостная девчонка, — Гилберт скрипнул зубами. — Она тебя совсем не оставит в покое, — Феликс успокаивающе погладил Гильберта по волосам. — Стращали, что у меня время на исходе, — Гилберт вздохнул. — Наверное это так. — Половина месяца тотально уже пронеслась, но это тотально не значит, что мы ничего не добились. Мы знаем, где все будет проходить, когда и во сколько, кто такой этот наш главный хмырь, что нам стоит ожидать от него, даже приблизительно знаем, где найти Великую Жертву, — перечислял Лукашевич, пытаясь переубедить друга. — Чем это не достижение?! Разве этого мало?! — Они требуют остановить его сейчас. А я не знаю как... — Гилберт в этот момент выглядел слабым. — Разузнать, где они собираются у директора карамельного завода? — предложил блондин, стараясь не терять надежды. Утешения и поднятие настроения у него не всегда получалось, и он хватался за любые доводы, лишь бы Гил не кис. — Ему можно предъявить то, что он знаком с убийцей, так как один транспорт записан на них обоих. — Не катит. Нам нечего им предъявить, — Гилберт вздохнул. — А подставлять Стефана я не буду. Не его уровень. Кстати, пригласи завтра Кристиана на посиделки. — А как же отравленные карамельки? Это по-твоему "нечего"? — насупился блондин. — Или можешь попросить свою подругу-проститутку. Она тотально всех обведет вокруг пальца... А что за посиделки? — Отравленные карамельки — это к директору, а не к хмырю. Представь, что мы начинаем шухер, фабрика для них становиться закрытой. Они-то не остановятся. Проведут ритуалы повторно. Это еще шесть жертв, а то и больше. Тут мы можем их контролировать и пресечь главный вызов. — Тогда, если пока больше нечего делать, кроме как ждать, то зачем парится? — Феликс вновь отступил в недодискуссии. — Знаешь, я не за себя боюсь. Эти призрачные на близких замахиваются. А вот это меня пугает очень сильно, — Гилберт его обнял. — Сам сдохнешь ладно, а если вас за собой утяну? — Ничего не ладно, — тот вынырнул из объятий. — Я тотально вообще не про это. И ты не смеешь говорить, что твоя жизнь тебе тотально безразлична! — Я рад, что она не безразлична тебе, — Гилберт погладил его по щеке. — Тут побудешь или пойдешь со мной к Кёллерам? Мы кстати завтра шашлычки устраиваем. Стефану интересно будет с Кристианом пообщаться, только второго нужно предупредить, что Калиш хоть и вампир, но людей не убивает. — Ты противоречишь сам себе, — пробубнил под нос Лукашевич. — Не хочу я никуда. Это их семья и они сами должны во всем разобраться. Персонал сам им все необходимое расскажет и покажет. С какой стати я там должен типа топтаться? — Ты так мило ругаешься, — Гилберт улыбнулся. — Пригласишь тогда Кристиана? Стоп! Ты к кедру ходил или сейчас пойдем вместе? — Мне интересно, а то, что сегодня Кристиан освещал санаторий, это типа никак не скажется на Стефане? Я спрошу Кристиана, но не гарантирую, что он согласится. Я тотально ничегошеньки больше не гарантирую, — Феликс показал язык. — Я тебя вообще-то ждал, чтобы к кедру сходить вместе. Сам типа просил. — Мы займем приграничную беседку, Калиш на пару часов заглянет. Идем к кедру, посмотрим, что мы можем сделать для него и белок, — Гилберт переоделся и подал руку Феликсу. Тот засунул руки в карманы. — Некрасиво это — приглашать Стефана лишь на пару часов. Если уж его и приглашать, то там, где всем будет хорошо. — Феликс, он сам захотел. И потом Лукас уедет с ним, — Гилберт навязываться не стал, он пошел к выходу. — Догоняй. — Кстати, Лукаса ни Альфред, ни Халлдор отчего-то не жалуют, — Лукашевич шел рядом. — Халлдор считает его зазнайкой, а Джонса бесит его дисциплина. А вот Лукаса Альфред бесит по причине подставы Халлдора. — А по-моему у них там все намного сложнее, — Лукашевич пожал плечами, дескать Гилберту виднее, он с этой семьей знаком. — Ладно, мы не занимаемся семейными проблемами, — Гилберт пошел к кедру. Дерево было разбито молнией. — Ты как с ботаникой? — Хуже чем с зоологией, но лучше, чем с юриспруденцией. — Понятно, нам нужен егерь или кто-то, кто в этом понимает, — Гилберт рассматривал дерево. — Да, белочки тут жить явно не смогут. Жаль. — Янек любит выращивать растения. У него и огород в деревне огромный и ухоженный. Может его попросить? — блондин сначала положил на ствол руки, а потом и приложился к кедру лбом, закрыв глаза, словно прислушиваясь к нему. Гилберт замолчал, ожидая, что скажет Феликс. Альбинос очень надеялся, что дерево живо. — Он может пустить новые корни, — тихо сказал Лукашевич, после нескольких минут молчания. — Надо обогатить землю питательными веществами для резерва старых полуживых и для появления новых. — Хорошо, завтра позвоню шефу, спрошу какие покупать. Блин, Эльзу сейчас не выцарапаешь, — Гилберт гладил дерево. — Я могу у него и сегодня спросить, — блондин вновь пожал плечами. — Прости, что напрягаю, хотя ты в праве отдыхать, — Гилберт прислонился к сгоревшему остову. — Я постараюсь так сильно не эксплуатировать тебя. — Это ты дереву? — уточнил Лукашевич. — По-моему ты его тотально не так уж типа и сильно загружаешь. — Это я тебе, — улыбнулся Байльшмидт, — совсем загонял, ни стыда, ни совести у меня. — Загонял ты себя, — не согласился Феликс. — Я уже чуть ли не третью неделю в баклуши бью, а ты по городу носишься. Извинись перед самим собой. — Не, перед собой не могу. На это у меня нет времени, — Гилберт засмеялся. Блондин закатил глаза, но промолчал. — Нужно будет построить домик Рыжулям, — Гилберт обходил поляну. — Пан Бервальд этим и занимается, — оповестил Лукашевич. — Отлично, значит с этим возиться не нам, — Гилберт улыбнулся. — Он мастерит тотально классные скворечники и мебель, — Феликс явно гордился своим наставником. — Знаю. Бервальд хоть и не улыбчивый, но руки у него золотые, — Гилберт отлепился от дерева. — Посмотри на него. — Золотые руки и странная система оценивая, — дополнил блондин и поднял голову, посмотрев на кедр. — Нет, так как до этого. Мне интересно, получилось у меня хоть что-то изменить. — Уверен, что да, — Лукашевич улыбнулся и вновь приложился лбом к кедру. — Похоже, что сырая кора, попавшая внутрь очага, не дает жару пробираться дальше к корням. Если мы поможем земле, на которой стоит дерево — оно выживет. Гилберт улыбнулся. — Ну вот и хорошо. Все на сегодня на улице? Если да, пойдем ужинать, я есть хочу. — Пошли, а то Сильвия съест отбивные, — согласился Феликс. — Да бога ради, если это помирит ее с Прушей, то я не против, — Байльшмидт пошел в корпус. — Кстати, как твои процедуры и кашель? Блондин оттянул майку за ворот. — Горчичный пластырь, — показал он. — До сих пор греет. Гилберт улыбнулся. — Ты очарователен, — он открыл двери. — Проходи. — Спасибо, — Феликс шутливо сделал реверанс. — Расскажешь, что сегодня интересного произошло?