Его Величество

Отбывает по важному поручению Рогдан, оставляя короля в тяжких думах и немочи. Каждый неверный шаг приближает развязку, но есть в замке те, кто верен короне вопреки всему.

***

Рогдан вернул на место и карту, и корону, и короля. Шествие коридорами пронеслось перед Ярой одним смазанным пятном: и идти страшно, и отстать нельзя. Утром ее сердце радостно ширилось ожиданием, в комнатушке при зале совещаний отстукивало гулкой дробью, а ныне скатилось трусливо в желудок. Василис писал, плавил сургуч, ставил печати, вытирал пот со лба чуть дрожащими пальцами, комкал в ладони платок и молчал. Неуютная тишина вальяжно обустроилась в опочивальне, бросив тощие свои мощи между королевским ложем и креслом, где, сжавшись в комок, сидела девушка. И не на кого пенять, что обидных речей наслушалась, и ревности не пустой, но глупой не изжить. Немоту все сильнее хотелось разорвать криком, живыми слезами, покаяньем, пусть и не в чем каяться, словом добрым, но король заговорил о делах, и она иссякла, истаяла, прихватив за собой неловкость. — Завтра Рогдан отбывает в шахты, — молвил Василис, не отрывая взгляд от пергамента. — Добыча так важна? — Безусловно. Завалило единственную златоносную шахту королевства. Я бы отправился туда сам, если бы мог. — У графа ведь нет наследников? — в голове складывалась цельная, хоть и весьма странная картина. Ярдана никогда бы не решилась спросить о своих предположениях напрямик, поэтому просто ждала, каким будет королевский ответ. — Уже не в первый раз подмечаю твое прекрасное познание в геральдике. Да, прямых наследников нет. — Но как же мы без него справимся? — Уж не думаешь ли ты, что я пожалую Рогдану эти земли? — с легкой ехидцей осведомился король. — Проследит за восстановлением работ и вернется. А до этого перетерплю как-нибудь. У твоего батюшки есть хорошие воины? — Да... наверное. Охранители есть, караванные есть, их многие перекупить чают. — Вот подумываю написать ему. Пусть приставит к тебе нескольких. — Батюшка с радостью кого из охранителей пришлет, но разве это не привлечет лишнего внимания? — Ты и так сейчас в центре любой сплетни, смирись. Хуже не будет. Они помолчали еще немного, но уже другой, понимающей, заговорщической тишиной. — Я останусь рядом и буду помогать, что бы ни случилось! — Какое ты все же дитя... Забери столик, пожалуйста. Я хочу лечь. Позже, когда затушены были свечи, открыты в осеннюю тихую ночь окна, король, забыв о бедах всех и делах, дарил поцелуями полынными, до звезд в глазах, и сокровенно шептал им же придуманное имя, взросшее на холодных горных перевалах. И в груди болело от его нежности, от ласк горячих, не преступающих целомудрия. — Убежать бы... Горянка, сбежала бы со мной? — Сбежала бы! Куда угодно, куда глаза глядят. Он в десятый раз попросил уехать, она в сотый, кажется, отказала, подальше прогнав предчувствие, о стоящей за порогом погибели, о времени, утекшем сквозь пальцы. Было лишь желание принадлежать и ночь тревожная, бессонная, короткая, как перед казнью. Распущенные волосы щекотали пониже спины, крепкие ладони удерживали за талию. Глаза в глаза, сверху вниз, не отводя взгляда от лица, белеющего во мраке, отринув приличия и правила. — Люблю тебя. — Люблю, — эхом с пересохших от волнения губ, рваным выдохом боли, робким ростком удовольствия. Не осталось ни единой неспокойной мысли, когда Ярдана засыпала рядом. Если Короли почти что боги — Василис самый настоящий бог, и о свершившемся она жалеть не будет, как бы ни извернулась судьба, как бы ни порицали и чужие, и близкие, как бы ни кололо внутри, если другая опять упадет пред ним на колени. Утром они совсем не говорили, а лежали обнявшись, пока свежий оранжевый рассвет золотил комнату. Потом Ярдане все же пришлось встать и прибраться перед приходом Рогдана, но ее это не огорчило. Все ладилось в руках, любое дело казалось посильным. Великан принес завтрак, забрал письма, наставил Ярдану советами напоследок: — Будь умницей. Присматривай за королем и не доверяй никому, разве только Нильсу — капитану королевской гвардии. — Мне казалось, он Вам не нравится. — Каша на воде мне тоже не нравится, а брага очень даже люба. Тепло попрощался с Василисом. Мужчины обменялись рукопожатиями и парочкой бранных слов, что, щадя девичьи ушки, были произнесены шепотом. Девушка смотрела в окно, как во дворе собирается отряд сопровождения. Кого-то провожала дворовая челядь, другие ладили сумки к седлам, шумели и шутили. — Я должен быть там. Кто-нибудь из придворных вышел? — Вроде не вижу никого... — Яра свесилась из окна, стараясь рассмотреть закрытые изгородью участки площади. — Убьешься, глупая. Иди сюда. С отъездом Рогдана началось непростое время. Пусть Ярдана и жила теперь с Василисом, как жена с мужем, по утрам он отсылал её в кухню и строго наказывал завтракать там, раньше чем через час не возвращаясь. Ведра в опочивальню носил горбатый и кривой мужик, начинающий что-то мычать при виде Яры. Хоть Рогдан её упреждал, все равно сталкиваться с ним вечерами было жутко. Еще в покои стал наведываться Рацток, все их разговоры проходили без свидетелей, но Василис значительно приободрился. — Убивать меня советники не собираются. Такие вот новости. От сердца отлегло, и Ярдана прянула к протянутой руке, подставляя макушку под ласковые пальцы. — Ну вот, а ты все о заговоре беспокоился. Напрасно, выходит? — Так я разве сказал, что заговора нет? Тихушничают господа. Все меж собой передрались, войско пытаются на свою сторону перетянуть. Мной помыкать думают. А ведь мы это уже проходили. — Это Рацток сказал? Ему можно верить? — Верить никому нельзя, а главе тайной полиции уж и подавно. — Я о такой не слышала даже. — На то она и тайная, — Василис невесело хохотнул и одним резким рывком подтянул Ярдану на себя. — Эта служба появилась очень давно, сначала они искали тех, кто молится Забытому богу, потом полномочия расширились сами по себе. С тайными службами такое частенько случается. — Во время совета я кое-что слышала, — сердце забилось быстрее, но отступать девушка не собиралась. — Тогда много лишнего было сказано. — Про Забытого бога. — Я не молюсь Забытому богу. Больше нет. — Даже если бы и молился, каждый сам выбирает своих богов. — Зрелая мысль. Забытый бог обещает чудеса, рекомые в мире волшебством. Лишь слепец может поверить в их правдивость. Я был юн и считал себя достойным чуда. Может, именно за это приходится сейчас платить. — Батюшка много где побывал. Он рассказывал, что на юге живут настоящие чародеи. — Вздор, просто умелые жулики. Никто не в силах предвидеть беды, оборачиваться зверем, врачевать недуги наложением рук. Верящие в это — слепцы. По позвоночнику повеяло холодом. Ярдана не взялась спорить: столько оправданной горечи сквозило в словах короля. Корабль, пронзенный высокой скалой, встал перед глазами как воочию. Необязательно верить, чтобы чудо произошло. Она отправится на Печальный берег и найдет Чертозная. А если не его, то любого другого чародея. Василис излечится, пусть хоть придется молиться хоть Мраккору.